Солнце садится, ты видишь?...
Всё небо разукрашено золотом, словно свод церковного потолка. Это небо над нашими головами. Наше небо. Наше с тобой. Твое и моё.
Ты сидишь в кресле, и я, кажется, могу уже написать твой до боли знакомый профиль. То, как ты откидываешь назад голову. Кладешь ногу на ногу.
Твои волосы, твои губы. Подбородок. Шея.
Ты сидишь и смотришь, как уходит солнце.
Прекрасный сад засыпает, а мы с тобой сидим на веранде, на твоей открытой веранде, и смотрим на небо.
Если бы я была хорошим художником, я бы нарисовала чудесную картину. Я бы изобразила этот закат во всех его красках. От нежного персикового – до таинственного серого.
Теплые краски. Тихие звуки. Сонные улицы.
Вечер несет с собой прохладу, тихую и сладостную, как глоток ключевой воды. Этот вечер – волшебный. Мне кажется, что камелии в саду тихонечко звенят. Очень тихо. Очень тонко. Бархатисто.
Нет, это поет сам воздух, напоенный прекрасными ароматами цветов, влажных, тяжелых от усталости.
Это лето, оно волшебное. Этот вечер, он прекрасен.
Потому что…
Потому что мы с тобой сидим вдвоем на веранде и смотрим на закатное небо.
Мы с тобой. Ты и я, слышишь?..
Нет, ты, конечно, не слышишь. Я не сказала этого вслух, и ты не услышал тихого детского восторга в моем голосе.
Ничего, зато ты увидел его в моих глазах.
Может быть, я ещё совсем ребенок. Может быть, я ещё верю в сказки. Всё может быть.
Твои глаза…
Они улыбаются, заставляя улыбаться и меня.
Я люблю, когда ты смотришь на меня вот так. Как сейчас. Так тепло.
В твоем взгляде – любовь.
И нам с тобой не нужно слов, чтобы всё понять. Чтобы прочитать в глазах.
А в твоих глазах… горит солнце.
Ты обнимаешь меня, и мы долго и неподвижно сидим, прижавшись друг к другу. Я слушаю, как бьется твое сердце.
Это, пожалуй, самые прекрасные мгновения в моей жизни.
Где-то в лабиринте вечерних улиц звенит колокольчик. Наверное, это мороженщик у ворот парка решил отправиться домой. В сонном бархатистом воздухе этот тихий мелодичный звук слышно даже здесь.
- Сыграй мне что-нибудь, - внезапно говоришь ты.
Сыграть?..
- А что ты хочешь услышать? – говорю я и улыбаюсь. Мне нравится, когда ты слушаешь меня.
- То, что тебе нравится.
То, что нравится мне, должно понравиться и тебе. Так всегда бывает.
Я встаю, чтобы уйти в комнату.
- Да… - говоришь ты, - этот дрянной рояль мне совершенно надоел.
Намекаешь. Ну что ж…
Можно, конечно, взять бас и наиграть что-нибудь джазовое, ты любишь джаз. Однажды ты сказал мне, что зимой мы будем с тобой целыми вечерами импровизировать. Что ты пригласишь своего брата, и он будет петь.
Ты снова сядешь за огромный лакированный рояль, я встану вон там, у камина, чтобы мы могли видеть друг друга. Тогда мы сможем с тобой держать ритм.
Хотя, наверное, это всё неправда. Зимой нас с тобой уже не будет. Будешь ты. И буду я.
Замочки щелкают под моими пальцами и распадаются.
Всё-таки сегодня не джазовый вечер. Рваные секунды и кварты разрушат очарование стеклянного заката. Здесь нужно другое. И тебе понравится.
Я никогда не играла тебе её. Эту сонату.
Красный бархат внутри. Я помню, что в детстве у меня был футляр с зеленым бархатом.
В детстве… А кто сказал, что я уже взрослая?.. Я хотела навсегда остаться ребенком, и я осталась.
Я беру смычок, слегка прокручиваю винт. Я люблю, когда конский волос на смычке натянут очень туго. Может быть, это и неправильно, но я так люблю. Ясно?..
Ты всё так же сидишь в своем гобеленовом кресле, а солнце всё так же умирает на западе, когда я возвращаюсь на веранду.
Ты вырываешься из своих раздумий и улыбаешься мне. Улыбаешься инструменту у меня в руках.
Знаешь, что я сейчас сыграю?..
Нет. Я не играла её уже несколько лет. Наверное, я всё уже забыла. Хотя, не думаю. Ведь со временем помнишь партию всё лучше и лучше.
Ты такой милый, хоть эти тени от закатного солнца и старят тебя, падая кривыми полосами на твой лоб. На щеки.
Знаешь, я люблю эти ямочки на твоих щеках. Знаешь?.. Ну конечно ты знаешь. И поэтому ты сейчас сидишь и так хитро улыбаешься?..
- Давай, - говоришь ты тихо-тихо. Но я всё равно тебя слышу. Твой голос лучше всякой музыки.
И я беру теплую от солнца скрипку. И прижимаюсь к её деревянному боку щекой.
Лак на деке сверкает, отвечая на приветствие солнца.
И…
Да!.. Первый звук сгорает в искрящемся воздухе… А за ним… льются другие. Как ливень. И замирают в тишайшем пиано.
Я закрываю глаза. Взяв скрипку я понимаю, что помню партию наизусть. И глаза здесь не нужны. Я вижу руками.
Ты никогда не слышал, как плачут матери на похоронах своих сыновей?.. Слушай.
Здесь не нужно виртуозности.
Хотя многие говорят, что нужно.
Не верь им. Здесь нужна душа.
Тогда ты сможешь прожить каждую ноту, пропеть её своим сердцем.
Слушай же, как струны плачут, повинуясь моей руке! Слушай каждую паузу.
Это соната Тишины. Здесь важны паузы.
Звук прекрасен, но ещё прекраснее тишина, которая следует за ним.
Слушай же, слушай.
То, о чем мы молчим, я скажу тебе сейчас. Ты всё поймешь, ведь мы говорим с тобой на одном языке. Без слов.
Этот вечер. Сад. Ты и я.
Никогда уже не будет так, как сейчас. Потому что… это вершина.
Наше счастье, оно с нами сейчас. Когда умрет последняя нота, всё закончится.
Мое сердце, ему легко как в детстве. И эта сладостная боль, сковывающая грудь, мне так тепло от этого.
Мы взлетаем и падаем. Плачем и смеемся. А наши сердца, они поют. Когда нам плохо – о боли, когда хорошо – о небе над нашими головами.
Что может быть выше, чем облака?..
Звезды, скажешь ты.
А я отвечу, солнце.
Звезды мертвые и холодные. А солнце нет.
Я буду петь тебе о счастье, и ты слушай меня, пожалуйста...
И мне легко, когда последний звук замирает в бархатном воздухе искристой каплей. Я улыбаюсь.
Те слезы, что были у меня, ушли вместе с музыкой. Ты видишь, я смеюсь…
Поднимаю на тебя глаза…
Что это?..
- Майки?.. – говорю я.
И ты улыбаешься мне в ответ.
А по твоей щеке катится, искрясь в слепящих лучах солнца, хрустальная слеза.

17 – 18 ноября 2009.