И, что самое интересное, я снова привязан к кровати.
Только руки наручниками, слабо, но для меня достаточно, чтобы не сопротивляться.
Ты стоишь напротив, пощелкивая об пол простеньким хлыстиком, даже странно для тебя, имеющего внушительную коллекцию всяческих флоггеров. От одного взгляда на некоторые мне становится не по себе и мурашки несутся вверх по моей спине, радостно гогоча.
А тут… Только рукоять из темного дерева и длинный тонкий кожаный прут, к концу хлыста становящийся совсем легким, но я-то знаю, как хлестко он бьет и как ловко рассекает кожу запястий, достаточно истертую наручниками. Да, этот хлыст для рук. Для каждой части моего тела у тебя есть своя плетка. Все пронумеровано и отмечено, на каждой есть аккуратный ярлычок, подписанный ровным каллиграфическим плеточным почерком. Ты гребанный перфекционист, и это единственное, что меня в тебе бесит.

Семихвостка с железными крючочками на концах - для спины. Крючочки снимают тоненькие слои кожи, отчего струйки сукровицы стекают вниз до ягодиц, прочерчивая странные узоры, которые после будут заботливо слизаны твоим горячим гибким языком.

Для груди короткий хлыст с каплевидным грузиком на конце. Он больно и точно бьет, крепко ударяясь об кожу, не рассекая ее, а оставляя багровые, стремительно наливающиеся фиолетовым кровоподтеки, которые  ты тут же засасываешь, усугубляя, заставляя меня извиваться и тихонько вопить.

Ноги страдают от недлинной плетки, оканчивающейся квадратным кусочком кожи, после которого уже моя кожа расцветает ярко-красными следами.

Но твоя любимая забава – розги.
Они всегда стоят, отмачиваясь в солевом растворе. Длинные и гибкие ивовые ветки, которые ты сам – о неизлечимые привычки маньяков! – собираешь каждый месяц. Если Майки пришел в плохом настроении, и я не вовремя подвернулся под руку – прощай спина. Ты бьешь наотмашь, можно сказать, профессионально, хотя я не знаю, есть ли в этой области профессионалы.
Бьешь, и на моей спине четко проявляются красные полоски рассеченной кожи, разъедаемые жгучей солью. И я могу сколько угодно орать и извиваться, дергая руки, связанные грубой веревкой, перекинутой через кольцо в потолке – пока ты не отведешь душу, калеча мою истерзанную спину, ты не успокоишься.
Потом ты отвяжешь меня, покроешь всю шею и все запястья поцелуями, извиняясь, ежесекундно извиняясь за то, что доставил мне боль. Ты странный, Майки, и это мне нравится. Ты уложишь меня на живот поперек кровати, промоешь раны, смажешь заживляющей мазью, накроешь простынкой, поставишь фильм, принесешь еды, сигарет и пепельницу, или карандаши и бумагу, если ко мне вдруг придет вдохновение, ты даже отсосешь мне, если я попрошу.  Ты будешь исполнять каждую мою прихоть, и будешь самым любящим и нежным братом на свете.

До следующего вечера. 

И вот сейчас я опять привязан к кровати. С того момента как ты грубо, за волосы, оттащил меня в спальню, кинул на кровать и приковал, прошло меньше получаса.

Менее 15 минут мои руки находятся вровень с моей головой, но они уже успели затечь, а сталь наручников привычно врезается в нежную кожу запястий.
Ты стоишь и смотришь на меня цепким жестким взглядом, я полностью обнажен, ты полностью одет. Тебе холодно, наверное, потому что сейчас середина января и настежь открытое широкое окно позволяет ледяному колючему ветру заносить в комнату льдинки, покалывающие тело.
Ты кутаешься в кардиган поверх футболки.
Я зябко повожу плечами, немного вытягивая руки вверх, пытаясь хоть немного крови пустить в капилляры.
Наручники звонко бьются об железную спинку кровати, и это как будто выводит тебя из оцепенения.  Ты быстрым шагом подходишь ко мне, наклоняясь к самому моему лицу, щекоча щеки отросшими волосами, на твоих губах играет ухмылка, но какая-то злая.
Шаг назад и хлыст уже закручивается вокруг моей правой руки возле локтя, я поворачиваю голову и смотрю, как кожа вздувается, как набухает полоска потревоженной ткани…
Удары следуют один за другим, я не успеваю обращать внимания на отдельные вспышки жгучей боли, руки горят, и я рефлекторно дергаюсь, еще сильнее вдавливая металл в запястья.
Горячо и мокро где-то около плеча.
Первая кровь.
Запах шибает в нос, сотворяя невыгоняемый металлический привкус в носоглотке, опьяняющий и до боли противный одновременно.
И тут же я чувствую твой язык, твое горячее дыхание, прикосновение самого кончика твоего носа к моему плечу. Ты подцепляешь языком струйку крови, ожидая, пока ее натечет достаточно, чтобы широким движением слизнуть все, жадно присосавшись к ранке.
Иногда я думаю, что ты вампир, как бы пошло, истрепанно и мерзко это не звучало.
Просто ты действительно любишь мою кровь.
И это действительно странно.

Ты наклоняешься к моему уху, легонько обводя языком по ободку раковины и шепчешь, так тихо, что, если бы все мои чувства не были перенапряжены, ветер из окна перекрыл бы все другие звуки, и я бы ничего не услышал:

- Закрой глаза…

Я слушаюсь и тут понимаю, что нигде не чувствую тебя, не знаю, где ты, с какой стороны и чего вообще ждать. Я мгновенно теряюсь в пространстве, в черноте, наполненной только лишь ветром и колючими снежинками, противно тающими на разгоряченной коже.
Где я? Что я?
Органы чувств тщетно пытаются восполнить недостаток информации об окружающем мире.
Я ощущаю твой язык на своих губах как раз тогда, когда панический страх начинает стекаться к горлу.
Ты целуешь меня, развратно и нагло, врываясь в рот, сминая губы, целуешь так долго, что к концу этот поцелуй перерастает в нежнейшие прикосновения губ к губам, просто прижимаешься ко мне, запуская руку в мои спутавшиеся волосы.

- Сюрприиз… - шепчешь и вкладываешь мне в руку нечто, на ощупь напоминающее мастерски сделанный искусственный член, я провожу пальцами дальше и чувствую основу хлыста, непонимающе мотаю головой, и ты проводишь пальцами по низу моего подбородка, туда, где он переходит в шею, чуть приподнимая голову, разрешая смотреть.

И правда что.
Бриллиант твоей коллекции.
Длинный плетеный хвост с ручкой в виде внушительного члена.

- Тебе нравится? Я только сегодня купил, - ты забираешь у меня хлыст и расхаживаешь по комнате, весело, в подробностях, рассказывая, где купил это чудо, за сколько, из чего оно сделано.. Ты напоминаешь коммивояжера, рекламирующего товар, который до ужаса ему нравится, господи, да так оно и есть.

Ты разглагольствуешь, а я думаю о том, что, черт возьми, возбужден, о том, что руки затекли, о том, что в комнате чересчур холодно для того, чтобы лежать обнаженным, что струйка крови, подсыхая, щекочет кожу, о том, что ты красивый, слишком, слишком красивый..

Я чувствую конец плетки, мягко опустившийся мне на впадинку между ключицами, ты ведешь его по середине живота к самому его низу нежно и осторожно, будто опасаясь, а я тяжело вдыхаю внезапно загустевший холодный воздух, прослеживая каждое твое движение. Ты отстраняешься и выходишь из комнаты, я делаю судорожный вздох и перебираю пальцами по ладони.

Ты входишь в комнату снова, оседлываешь мои бедра и подносишь к моим губам стакан.

- Выпей, давай.. Будет легче.

Алкоголь бежит по моему горлу, обжигая его. Я не могу определить на вкус, что ты мне дал, единственное, что я понял - крепость напитка явно превышает сорок градусов. А ты мелко смеешься, выдыхая мне на ухо:

- Абсент..

Да? От этого знания мне легче, определенно.

Ты целуешь меня снова, ненадолго размыкая губы языком, и я тут же опять теряю твои прикосновения, так как ты отклоняешься назад, хватая что-то с кровати позади себя.

- Джи, детка.. Для полноты эффекта, - ты заставляешь меня прикусить кожаный жгут и завязываешь его концы в виде лент сзади на моем затылке. Жгут больно давит щеки, а я только дерганно вдыхаю. Меня бьет дрожь, и ты широко оглаживаешь мою грудь своими теплыми ладонями, будто уговаривая нервы успокоиться.

- Готов? - я киваю, как будто от моего согласия или несогласия что-то зависит, настраиваюсь морально, а ты встаешь рядом с кроватью, любовно проводя пальцами вдоль ручки хлыста, переходя на хвост, прослеживая его весь кончиками пальцев. Я слежу за тобой, пожираю тебя взглядом, пытаясь поймать момент взлета хвоста, буквально на секундочку прикрываю глаза, и тут на мой живот обрушивается удар, один, на пробу.

Я шумно втягиваю носом воздух и крепче сжимаю зубы на кляпе, ты довольно улыбаешься, ударяя еще, не направляя плетку куда-то в определенное место, отчего удары неравномерно распределяются по всему телу, один приходится по возбужденному члену и я глухо ору в кляп от боли.
Я постанываю, прикрыв глаза, потому что так даже интереснее, а ты, видимо, устал, так как удары становятся реже и слабее; через минуту я снова ощущаю на себе твой вес. Ты тихо приказываешь мне открыть глаза, и я тут же чувствую твои зубы, сомкнувшиеся на моем соске. И ты, конечно, знаешь, как это все нравится мне.
Я вижу, как ты проводишь напоследок языком по моей груди, засасывая кожу между мягких губ, и соскальзываешь с бедер, раздвигая мне ноги и садясь между ними.
Я не знаю, что ты задумал, ведь одежда все еще на тебе в полном составе, поэтому мои пальцы в нетерпении сжимаются, во взгляде появляются панические нотки, я тихонько скулю, а ты успокаивающе улыбаешься.

- Тише, детка, тебе понравится, - я киваю и расслабляюсь, я полностью доверяю тебе, все равно ситуацию контролируешь только ты. – Смотри, что я придумал…

Твои тонкие пальцы обхватывают рукоять плетки в виде члена и до меня все внезапно доходит. Волна внутреннего сопротивления поднимается во мне, но я прекрасно понимаю, что это охуенно ново, это чертовски заводит. Ты заставляешь меня смотреть тебе в глаза в то время, как ты проводишь языком по всей длине этого недо-органа, и я могу поклясться на чем угодно, что вижу улыбку на твоих губах.
Ты упираешь головку члена в мой вход, и я понимаю, что такие слова, как «смазка» и «растяжка» для тебя пустые звуки; осторожно вводишь головку, и я вздрагиваю, чувствуя сжавшиеся мышцы.

- Какой же ты прекрасный… – ты тихо шепчешь и стонешь на выдохе, продвигая член глубже в меня. Я откидываю голову назад и пытаюсь расслабиться, потому как то, что ты довольно успешно пытаешься в меня впихнуть, просто огромно, я не уверен, что после такого мне не понадобится врачебная помощь. Это больно, я впиваюсь ногтями в ладони и медленно задыхаюсь от недостатка кислорода, а ты, кажется, увлечен процессом. Я думаю, что больше в меня уже и не влезет, хотя ты продвинул его только до середины.
Внезапно останавливаешься, и я не даже не успеваю подумать о худшем, потому что ты одним резким движением загоняешь его в меня полностью, отчего я выгибаюсь и ору, насколько это возможно с кляпом.

- Умничка, - ты целуешь меня в низ живота. – А теперь я хочу твой рот.

Ты снимаешь с меня кляп, и я первые мгновения морщусь, но ты уже стоишь на коленях, расположив ноги по обе стороны от меня, и я вижу прямо перед собой твой напряженный член, обтянутый тканью джинсов.
Я прекрасно знаю, как ты любишь, поэтому тянусь и расстегиваю молнию, зубами потянув за язычок. Потом, так же, зубами, пытаюсь стянуть джинсы с тебя, ты помогаешь мне, освобождая внушительный стояк безо всяких мешающих мелочей, вроде нижнего белья.
Ты кладешь руку мне на затылок и облизываешься, толкаясь бедрами вперед, входя в мой рот наполовину, отчего у меня перехватывает дыхание. Я пытаюсь расслабить горло, и выходит неплохо, ты проталкиваешься еще глубже.

- Полностью, хороший мой. Твой нос должен быть вот здесь, - ты надавливаешь пальцем на самый низ своего живота, принуждая меня целиком принять в глотку твой член, размерами не уступающий тому, который сейчас покоился у меня в заднице, вызывая вполне отвратительные болезненные ощущения. Я утыкаюсь носом как раз туда, где секунду назад был твой палец, и ты блаженно стонешь, подаешься бедрами вперед,  зарывая обе руки мне в волосы, направляя голову и задавая жесткий быстрый ритм.

Через минуту я чувствую, как твои руки выскользнули из моих волос, ты оперся ими о спинку кровати, и теперь при каждом толчке моя голова с равномерным стуком бьется об нее тоже. Я просто не знаю, на какое из болевых ощущений мне обращать больше внимания, какое из них из всех сделать центровым.  
Ты трахаешь меня, размашистыми резкими движениями вбиваясь в мое горло и вдруг останавливаешься, выйдя почти до конца.
Приподнимаешь мою голову за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

- Теперь сам. Давай, сладкий, постарайся, - я неуверенно обвожу головку языком. Я проделывал это все десятки раз, но так и не привык к тому моменту, когда ты разрешаешь мне действовать самостоятельно. Я теряюсь, все это кажется мне просто повторением сценария дешевой порнушки, я задумываюсь после каждого действия, так и не научившись проделывать это все на автомате. Ты нетерпеливо постанываешь, легонько толкаясь бедрами вперед, твои побелевшие пальцы сжимаются на спинке кровати.
Я облизываю твой член по всей длине, засасывая головку, проникаю языком под крайнюю плоть, тут же прихватывая ее зубами и оттягивая, отчего ты стонешь, неконтролируемо подаваясь вперед. Твои глаза закрыты, а я, наоборот, смотрю на тебя влюбленным взглядом, широко распахнув глаза. Когда ты в хорошем расположении духа, ты говоришь, что они очень красивые. И я понимаю, что очень  сильно люблю тебя.
Снова беру глубже, прочерчивая венку языком, сам насаживаюсь, вслушиваясь в твои стоны; отстраняюсь, оставляя нитку слюны, а ты вдруг резко входишь полностью и, вскрикнув, кончаешь, тут  же целуя меня, отчего возникает ощущение, что вкус собственной спермы ты любишь не меньше, чем вкус  моей крови.

Я чувствую, что мой член, заметно опавший после твоего вторжения в задницу, снова стоит, черт, ты прекрасно знаешь, как я возбуждаюсь от того, что отсасываю тебе, и нагло пользуешься этим.
Ты все еще отходишь от оргазма, но хитрая ухмылка снова поселилась на твоих губах. Ты опять раздвигаешь мне ноги, начиная двигать рукоять хлыста во мне. Боли уже почти нет, я насаживаюсь сам, корректируя угол и стараясь сжаться вокруг  члена сильнее.
Ты такой прекрасный сейчас, серьезный и сосредоточенный, до крови прикусивший губу…
Волна наслаждения накрывает меня уже через пару минут вместе с приливом жестокой и болезненной любви к тебе, и я издаю громкий гортанный стон. Ты успеваешь наклониться к моему члену и сглотнуть все до капли. Я откидываю голову и тяжело дышу, пытаясь сдуть волосы, прилипшие ко лбу.
Ты встаешь передо мной, начиная медленно раздеваться, стаскивая с себя пропитанные потом шмотки. Раздевшись, ты отвязываешь мои руки и разминаешь каждую, нежно целуя каждый сантиметр кожи, от плеча до кончиков пальцев, шепча что-то ласковое и извиняющее.
А я думаю только о том, что люблю тебя, люблю ту боль, которую ты мне причиняешь. Ты ложишься и осторожно обнимаешь меня со спины, обхватывая истерзанные запястья и прижимая их к моей груди, потом ахаешь, будто спохватившись, извлекаешь из меня хлыст, откидывая его куда-то в сторону и проталкиваешь свой полувставший член в мой не успевший закрыться анус.
Шепчешь на ухо что-то приятное, но я уже не слышу, провалившись в глубокий глухой сон.
Так вот ты какой, стокгольмский синдром..