"This mighty empire hath but feet of clay”, Oscar Wilde

Многие годы люди живут не осознавая, как же шаток их мир. Даже маленькая неприятность может стать ядерным взрывом, разрушающим все на своем пути. И опять понадобятся годы, чтобы восстановить крепость внутри, камень за камнем, мысль за мыслью. Ведь после маленькой катастрофы масштабом в целую вселенную все меняется. И тебе нужно осознать, в первую очередь для самого себя, как жить дальше, где взять силы и почему это произошло. Так много вопросов, на которые сложно дать ответы. Но люди любопытны по своей натуре, да и поиск ответов может стать отличной целью жизни. Вот только, куда приведет эта цель?

Не знаю, почему, но, проснувшись, я не хотел открывать глаза. Может, я просто надеялся, что все произошедшее - просто плод моего подсознания, и сейчас я нежусь под солнечными лучами в своей комнате. Но я не ощущаю их угасающего тепла, предзнаменующего скорую осень, да и свет не бьет в глаза, просвечиваясь сквозь тонкую кожу век. Это не сон, и дядюшка Фрейд может подтереться своими работами. Ведь реальность в разы хуже человеческого подсознания, которое он так очернял.

Ничего не изменилось. Все та же комната, и я чувствовал, как мой желудок перевернулся пару раз при виде плесени и водяных разводов на старых обоях. В горле стоял ужасный ком слизи, а глаза жгло так, как будто в них попал раскаленный песок. Все тело горело, и мне казалось, что еще чуть-чуть, и кровь внутри меня начнет сворачиваться, принося мне муки и освобождение. Но время шло, а я все не умирал и все так же загрязнял воздух своим дыханием. Я видел картины прошлого вперемешку с галлюцинациями. Искаженное лицо матери, кричащей мне, что я  - ничего не стоящее ничтожество; навсегда закрытая для меня дверь родительского дома; слизь, проникающая в мое сердце; золотая маска, треснувшая посреди, открывающая обезображенное лицо похитителя; падающие на пол зубы; крики умирающих в огне. Хриплый стон сорвался с потрескавшихся, острых, как лезвие, губ. Пара минут сна подарили мне такой необходимый покой. Едва приоткрыв глаза, я увидел всю ту же маску, но она была целой.

- Ты очередная галлюцинация? – низкий, хриплый голос, похожий на карканье старого ворона, а не на присущий молодому парню баритон.

- Тебе плохо? – тихо и приглушенно, будто забытый соседями на ночь телевизор.

- Я не могу пообещать, что буду жить, - голова непроизвольно откинулась назад, глаза закрылись, и я снова выпал из этой реальности, погружаясь в мир, выдуманный подсознанием.

Тишина разбудила лучше всякого будильника, призывая сделать хоть что-то, лишь бы прогнать ее. Ведь она так хотела вернуться домой и выпить крепкого чая. Я не мог разочаровать свою давнюю подругу, подарившую мне жизнь. Попытки сесть остановила сильная рука, давившая на мою грудь.

- Не вставай. Я сейчас схожу за твоим завтраком, а потом ты примешь лекарства, - звук удаляющихся шагов пытался доказать мне реальность происходящего, во что я так не хотел верить. Секунды, минуты, часы. Я не хочу измерять ими свою жизнь, лучше уж оставаться  в неведении. Давай, жизнь, ударь меня еще раз, раздави меня своими грязными ботинками, раз уж я попался на твоем пути. И все. Больше никакого одиночества, красивой музыки, звучащей из старого патефона, никаких книг, чарующих своей безграничностью. Больше не будет меня, ничтожества, который так ничего и не добился, кроме сомнительного «друга» и пары статей в маленькой газете. Искренний смех был так же давно, как и беззаботное детство. Это был мой тринадцатый День Рождения, и я смеялся над споткнувшимся клоуном, упавшим прямо в торт…

- Я плохо готовлю, но это хоть что-то, - перед моим лицом появилась тарелка с подгоревшей яичницей и парой тостов. Не хочу есть, но мой желудок думает иначе. Невероятная слабость и трясущиеся руки не дают взять вилку, но мне приходят на помощь. Аккуратно, но в то же время уверенно, он забирает у меня прибор, и все, что мне остается делать, - пережевывать и вовремя открывать рот, что в таком состоянии кажется непосильным трудом. Все же я справился с этим, я выпил таблетку, на некоторое время погасив пожар внутри.

- Сними маску.

- Нет. Еще слишком рано, - только сейчас я заметил, что лежу на матрасе, а закованная в наручник рука теперь перебинтована и покоится у меня на груди.

- Чего же ты ждешь? Я не буду рассказывать тебе выдуманные истории из своего детства.

- А мне это и не нужно. Рассказав свою биографию, ты просто выложишь факты. Мне же нужно полное откровение, жизнь, какой ее видишь ты.

- Я не вижу ее, причем очень давно. Я отказался от чувств и эмоций, запретил себе любить и привязываться, ведь любовь делает людей слабыми и уязвимыми.

- Но и в то же время она делает сильнее. Дает смысл жизни и смерти. Любовь делает мир прекрасней и наполняет грудь необъяснимыми чувствами, которых нельзя описать.

- Ты любил? – ужасный кашель. Ну же, химия, заставь мое тело повиноваться разуму.

- Нет, но именно так я представляю себе любовь. По сути, я редко вижу людей и не сильно беспокоюсь по этому поводу.

- У меня были галлюцинации. Твоя маска треснула, а под ней было множество шрамов, и местами кожа начала разлагаться.

- Утром все было нормально, так что можешь не переживать по этому поводу.

- И когда же придет время? – таблетка начала действовать, погружая в небытие.

- Я покажу свое лицо, когда ты покажешь свою душу, - эти слова так и остались на периферии сознания, проникая в мои сны.