Полночи я не спал, но доблестно изображал обратное для лежащего рядом Джерарда.

Я слышал его мерное дыхание, иногда ощущал, как он возится ногами под одеялом, которым были накрыты мы оба.

Иногда он задевал пяткой мою ногу, отчего я нервно вздрагивал, вновь и вновь пытаясь уползти все дальше к стене, хотя, почему-то, все время я снова оказывался рядом с ним.

Я не мог дождаться утра, чтобы поскорее уйти домой. Я отсчитывал каждый пройденный час, проклиная такое медленное, словно прогулка улитки, время.

Считать время было нетрудно - где-то в районе стола Джерарда, лежало что-то, издающее писк по окончанию каждого часа. 

Скорее всего, часы или мобильный телефон.

Я мог бы попробовать уснуть, но в таком состоянии это было невозможно.

Меня всего трясло. Я кусал пальцы рук, с трудом сдерживая эти чертовы всхлипы, которые могли бы выдать меня с потрохами.

Я ненавидел себя этой ночью и, в особенности, свою эмоциональность. 

На подушке, пропитавшейся слезами, было неудобно лежать, глаза уже болели, а влажные дорожки, оставшиеся на щеках, высохли так, что я все равно их ощущал. Знаете, как будто вода испарилась, а соль из слез осталась на моем лице.

Но был и плюс в том, что я не спал. 

Если бы мне все-таки удалось провалиться в сон сейчас или даже на несколько часов раньше, я бы проснулся к обеду, а чем я позже встану, тем больше вероятность мне пересечься с родителями Джерарда.

Я еще днем видел календарь - близились выходные, и сегодня мама и папа Джерарда вполне могли остаться дома, не поехав на работу или к Майки. Я уж не знаю, где они пропадают целыми днями...

Я думал о том, что снится Джерарду прямо сейчас или, если он не спит, о чем он думает?

Ему так же больно? Или тут только я один такой ранимый? 

Часы еле слышно пропищали четыре раза подряд. Приближался рассвет.

Лишь сейчас меня посетила мысль о том, что, выходит, это последний раз, когда я с Джерардом? 

Но... Как же...

Я робко и неуверенно повернулся, через плечо поглядывая на лежащего рядом со мной парня. 

Он наверняка такой теплый. 

Я осторожно, стараясь несильно скрипеть кроватью, перевернулся на другой бок, ложась лицом к спине Джерарда. 

Пару минут я лишь смотрел на него - на складки футболки на спине, как растрепались прядки его волос по подушке. Со дня моего приезда они уже отросли, он стал более лохматым. Ему идут длинные волосы; скользнув взглядом ниже, я заметил торчащую этикетку на горловине его футболки. 

Протянув руку, я коснулся ее и, убедившись, что Джерард не реагирует на мои прикосновения, а следовательно спит, аккуратно спрятал колючую этикетку под ткань одежды, где ей и полагалось быть.

Я с трудом сдержал тяжелый вздох.

Поедаемый досадой и обидой на самого себя, я вновь прикусил губу, но тут же мысленно взвыл от боли. Видимо, я все-таки прокусил ее, судя по ощущением и той капельки крови, что соскользнула с уголка моих губ на подушку.

Я тупо смотрел на то, как впитывается алая жидкость, стекающая ниточкой из раны на моей губе, в светлую наволочку подушки.

Затем я перевел пустой, даже потухший, взгляд на Джерарда. Я, созерцая его широкие плечи, колебался лишь несколько секунд, после чего прильнул к нему со спины, тесно прижимаясь.

Я не хочу уезжать, я хочу быть с тобой, Джерард.

Я люблю тебя.

Но тебе же будет лучше, если мы не будем вместе.

Причина не только в твоей матери. Без меня тебе будет лучше, как бы хорошо не было со мной сейчас. 

Я коснулся губами его горячей шеи, осторожно целуя. 

*****

- Фрэнк? 

Я подпрыгнул на месте и испуганно осмотрелся, пытаясь узнать, кто назвал мое имя.

В дверях кухни я заметил маму Джерарда с кружкой кофе в руках. 

Она хмуро смотрела на меня таким скучающе-брезгливым взглядом королевы.

- Д-да? - мой голос дрогнул от волнения. Я развернулся к ней лицом, стоя посреди гостиной.

- Уже уходишь? - она не спеша подошла ко мне с таким видом, будто она сделала мне какое-то огромное одолжение.

- Да,- я кивнул, опуская голову. 

На часах было пять утра. Я не решился дожидаться, пока Джерард проснется. Так было бы еще больнее уходить. 

Он бы наверняка попытался остановить меня, попытался бы что-то сделать, а я... Я бы не смог отказать ему.

Но я должен.

Что может быть хуже, когда тебя ловит тот, из-за кого ты бежишь чисто по-английски? 

Я мысленно сыпал проклятьями на все, что приходило в голову, не решаясь поднять взгляд на женщину.

На ней был легкий, шелковый халат до колен. Золотистый, с синими большими цветами, перевязанный таким же синим поясом.

- Так удачно, что мы пересеклись,- да уж, лучше не бывает. Я исподлобья робко взглянул на нее, поджимая губы,- я хотела тебе кое-что сказать.

Меня чуть ли не передергивало от ее голоса. Противного, скрипучего. 

С каждой секундой мне становилось все более некомфортно стоять перед ней, и я мечтал лишь об одном - выскочить поскорее за дверь.

- Что? - я свою неприязнь к ней скрывал старательно и явно удачно, но, видимо, она не видела нужды делать то же самое. Она выплевывала мне в лицо каждое слово, я был ей противен.

- Не общайся больше с Джерардом. Я не хочу, чтобы вы дружили.

В моем сердце уже и без того не оставалось надежды, но сейчас все окончательно оборвалось, окончательно и безвозвратно. 

Я опустил голову еще ниже, закрывая глаза. 

- Хорошо. Извините, пожалуйста,- я, быстро развернувшись, направился через всю гостиную к входной двери чуть ли не бегом. 

На глаза снова навернулись слезы, и я даже сначала промахнулся, когда потянулся к ручке.

- Удачи,- услышал я голос за своей спиной.

Как мило с ее стороны.

****

- Фрэнки, я...

То ли я не расслышал слова подруги, то ли Джам и вовсе не договорила, напуганная тем, как я стремительно прошагал мимо нее и захлопнул дверь в свою комнату. 

Джам мне очень дорога, и я очень люблю разговоры с ней, но сейчас я не был настроен на диалоги, в моем состоянии я не мог показаться ей.

Заплаканный, с окровавленной губой и весь в пыли - я умудрился аж трижды свалиться с ног, споткнувшись обо что-то.

Я бежал, не останавливаясь и не оглядываясь. Мне нужно было как можно скорее сбежать от Джерарда, от этих невыносимых чувств, мне нужно было спрятаться от этого всего, что накрыло меня с головой, словно огромное цунами.

Я и не обратил внимание на то, что Джамия, не смотря на столь ранний час, уже проснулась.

Зайдя в свою комнату, я повалился на постель, утыкаясь носом в подушку и с трудом сдерживая судорожные, истерические всхлипы. 

Во рту застыл металлический привкус собственной крови, которую я то и дело слизывал с уголка губ, что как нельзя хорошо подходило к такой ситуации.

- Куда ты так бежал? Тебе плохо? - у двери в комнату раздался разочарованный голос Джамии,- О Господи, Фрэнки, что случилось?

Быстрые шаги в сторону моей постели. Я ощутил, как чуть-чуть прогнулся диван с краю под весом девушки, а затем и как ее рука опустилась на мое плечо.

- В чем дело, родной? В чем дело? - она несильно потрясла меня, но я лишь сильнее вжался в подушку. Я не буду ей говорить.

Она наверняка будет твердить что-то о том, что надо быть вместе ни смотря ни на что, что любовь сильнее всех других чувств.

А я говорю нет.

Не сильнее.

Любовь - отвратительная мерзкая вещь, которая только и умеет, что оставлять шрамы на том комочке в груди, что люди так вдохновенно зовут душой.

- А, чуть не забыла! Автобус домой. Последний будет этой ночью, в выходные они не ходят, а потом у них то ли отпуск, то ли праздник какой-то. Ты решил, уезжаешь ты или нет, Фрэнки? 

Я приподнял голову и с удивлением посмотрел на подругу.

- Этой ночью? - она невероятно изменилась в лице, когда увидела в каком я состоянии. Она закрыла рот ладонью, сдвинув брови "домиком" и как будто понимала, насколько мне больно, и все гораздо хуже, чем может казаться.

Она кивнула в ответ на мой вопрос, а затем коснулась моей ладони:

- Уедешь сегодня?

- Да.