Главная » 2014»Июнь»13 » Should I sink or swim? (Or simply disappear?) [12/?]
18:35
Should I sink or swim? (Or simply disappear?) [12/?]
ну, в общем, я переписала последние три главы. вот. так что вам лучше их перечитать, чтобы понять все остальное. надеюсь, хуже не стало. 10.1: http://notforsale.do.am/blog/should_i_sink_or_swim_or_simply_disappear_10_1/2014-03-06-9649 10.2: http://notforsale.do.am/blog/should_i_sink_or_swim_or_simply_disappear_10_2/2014-03-09-9658 11: http://notforsale.do.am/blog/should_i_sink_or_swim_or_simply_disappear_11/2014-03-23-9695
Очень-очень.
А есть ли вообще смысл всего того, о чем я тут вам рассказываю? Был ли он хоть раз услышан/понят/или вы утопили его, вместе с тем топя и меня? Я уже скорее хочу пережить весь этот бред и просто заснуть сном летаргическим, так ведь возможно? А если не летаргическим, если вполне возможным мертвым? За окном еще только светает, а я уже не сплю часа два, чувствуя выпирающим позвоночником точно такие же кости Джерарда. Они теплые. Я впервые касаюсь теплых костей.
Моя кровать жутко тесная, старая и скрипучая. Ее мне купили, еще когда мне было, наверное, лет семь. Я почти падал с этого маленького островка, что мы расчертили с Джерардом мысленно и совсем без жестов_слов. Я давал ему возможность отоспаться; я защищал его сон точно так же, как он забирает мои смятение и боль, только вот в чем заключалась наша разность: он делал это совершенно неосознанно, просто так, а я стараюсь угодить, потому что он дал мне за это время столько, сколько не мог дать мне ни один другой человек. И я не могу не отрицать этого безумства, не могу не согласиться, что я совсем мало знаю его море; я знаю, что там могут быть скалистые рифы и рыбы-каннибалы, готовые сожрать меня, такую же рыбу, как и все остальные, что захотели изучить его глубину. У меня сердце сжимается_выжимается.
Одинокие люди всегда привязываются очень-очень быстро. А если не верите, посмотрите на меня.
Его ноги стали совершенно холодными. Он совсем съежился под этим негреющим тяжелым одеялом. Его черные волосы спутались, рассыпавшись по подушке. Что тебе снится, Джерард?
Все это до безобразия глупо.
Глупо то, что я стараюсь ухаживать за ним, я стараюсь ему помочь (хотя чем и как — непонятно), стараюсь сделать все возможное, чтобы он запомнил мое лицо как можно четче, чтобы он тоже думал, что я пахну чем-то особенным. Я хочу, чтобы он и правда думал, что сам я — и есть особенный. Я встаю с этой шаткой кровати, кутаясь в теплый свитер, и осторожно касаюсь посиневшими ногтями за темные занавески, скрывающие теплую солнечную жижу от комнаты. Я решаю, что Солнце еще можно немного побудить. Но не тебя, Джерард. Спи.
Я прикрываю за собой мягко дверь, но не закрываю ее: вдруг ты проснешься и подумаешь, что меня нет. Не хочу, чтоб ты думал обо мне плохо, я и так испорченный_покореженный_побитый местами. Не хочу, чтобы ты вдруг испугался. Ведь это моя роль — всего бояться. Но, кажется, еще чуть-чуть, и я выйду из игры.
Я спускаюсь по лестнице, а у меня перед глазами все плывет, кругами расползается и страшно чернеет, словно я сейчас упаду в обморок. Кровь приливает к ушам и так давит, нагревается, шипит, раскаленная до багрово-красного кипятка. Она резко приливает к глазницам, — и темнота вокруг теперь взрывается кровавыми бомбами. Мое тело не слушается, клетки мозга в едином потоке, как при всполохе огня, отмирают, и руки бросает в страшные судороги, да так, что я не могу ни за что зацепиться, а только давиться собственным голосом, крошками застрявшем где-то в бронхах. Мое сердце с болью отзывается в районе глотки, только все будто пережеванное и смешанное с подступающей желчью и всей моей неоправданной дурью. Судороги разнеслись по всем участкам тела. Они свели мою челюсть — я не мог нормально шевелить языком, а в том числе и сглатывать слюну, я только мог ею захлебываться. Они прокусили мои мышцы — я чувствовал дикую напряженность, их словно натянули канатом. А затем эта напряженность перешла в разделывающую по кускам боль.
Я не мог даже толком сориентироваться. Потому что фактически падал вперед. Я выставлял перед собой руки, чтобы как-то предотвратить падение — и то не всегда. Мои колени дрожали, хоть я и не пробежал сотни километров. Меня беспричинно тошнит. И я понимаю, что, если сейчас судороги не пройдут, я заблюю тут все. Это в лучшем случае. В худшем — сдохну в собственной рвоте.
Из меня лезет какое-то нечленораздельное мычание.
Я не чувствовал своих зуб.
Что-то выстрелило мне в ноги, и я резко падаю на пол, цепляясь за кофейный столик рядом с диваном.
Страшно то, что я не осознаю, что делаю. Я даже не понимаю, что со мной происходит. Этот момент исступления, когда ты в немом ужасе просто валяешься со скрюченными пальцами, которые не можешь разогнуть, и непроизвольно закатываешь глаза. Мое сердце трясет, а в ушах тонко пищит будто бы заводная игрушка. Игрушка, которую заело.
— Фр... Фрэнк! Фрэнк!
Я не могу вдохнуть. Я просто не могу наполнить легкие кислородом до горла. Словно там что-то передавило. Или, может, в этой трясучке оборвались сосуды, и сейчас я просто умираю от внутреннего кровотечения?
Джерард резко садится мне на бедра и впивается маленькими ногтями в посиневшую кожу на щеках. Мое тело дергается самопроизвольно, причиняя мне ошметки боли, разгоняемые по суставам и сухожилиям в разных местах. Эти клочки были маленькими, но каждый раз места их возникновения словно сначала протыкали, а затем поджигали.
Я скулил так громко, что, кажется, иногда высокие ноты были похожи на какие-то оборванные визги, сдирающие горло.
— Дыши, Фрэнки! Дыши! Ты мне еще нужен. Очень нужен. Пожалуйста.
И он обхватывает меня тесно за шею, немного сдавливая, перетягивая на себя. Он бьет мне по грудной клетке, крихтя и пыхтя, пытаясь сдержать меня под собой.
Но через секунду все стихает, давление приводится в норму, пульс понижается. Я все еще не имею представления о случившемся. Я ни о чем не могу думать — мой мозг будто перевязали тугим узлом, выжимая все до капли. Я ошалело смотрю на до смерти перепуганного Джерарда и не могу подобрать слов. Просто потому, что мой язык меня не слушается, я не могу собрать буквы в слоги, а слоги — в слова. Я не могу строить предложения.
Но, кажется, я напуган меньше самого Джерарда, который, словно бы в подтверждение своим мыслям и моему спокойствию, рыскает по моему телу своими руками, ощупывая меня почти везде.
А затем он бережно отрывает резко ослабевшего меня от пола и прижимает к себе. У меня слабость по всему телу. Все те мышцы, что были натянуты, как будто в конечном итоге разорвались. Джерард стискивает меня так сильно и одновременно осторожно, что я чувствую себя тряпичной куклой: с откинутыми в стороны руками, головой, прижатой к ключице. Я дышу ему куда-то под подбородок, рвано и со свистом больного.
Этот багрово-красный ад, длящийся с минуту, закончился, но сердце до сих пор не может успокоиться, выделывая кульбиты, снова и снова царапаясь до крови о выступающие ребра.
— Твою мать, Фрэнки... никогда... никогда, слышишь?! Никогда так больше не делай. Я думал, ты умираешь. Это действительно выглядело так.
— Я... сам думал... что... умираю.
Говорить все еще было тяжело, язык заплетался. Я делал длинные перерывы перед тем, как сказать что-то еще, а после дышал так глубоко, будто все это мне давалось с диким трудом. Собственно, так и было.
— Было бы жалко, если б ты умер.
Чувствую, как Джерард тихо улыбается (нервно, наверное), — а я не могу на это реагировать, потому что это совсем не весело. В этом мы вновь разные: то, что он умрет — совсем ясно, но мысль такая, что не дает мне покоя; она выжигает на теле зажигалкой все дни в году. Я не хочу терпеть. Потому что знаю, что любой из них может перечеркнуть все остальные.
***
Уже второй день ты не отходишь от меня ни на шаг. Ты перестал выходить из дома, поселившись в моем окончательно. И ты знаешь, что я совсем не против. Ты перевез все свои вещи, которые каким-то образом поместились в коробку средних размеров. Я знал, что там. Я сказал, что тебе можно разложиться в комнате родителей, так как не думал, что эти двое еще когда-нибудь заявятся здесь. Иногда ты запирался, и в такие минуты наступала убийственная тишина. Ведь я знал, чем ты там занимаешься. Мне совсем не хочется слышать твой облегченный вздох после, как будто ты носишь тяжелые мертвые звезды на своих плечах. И также мне не хочется смотреть на нервного тебя до. В эти дни я тоже запираюсь у себя в комнате. Я просто ложусь на кровать и считаю до ста.
попозже, фрэнки. давай попозже. я так устал.
Сейчас ты сидишь на корточках прямо перед диваном, на котором лежу я. Мне снова плохо. И я опять не могу понять из-за чего.
Я несу какой-то тихий бред, иногда повышая голос. Пару раз я даже истерички смеялся, но ты смотрел на меня, не переставая, прикладывая время от времени ладонь к щекам и лбу. И в эти минуты я снова начинал видеть их. С них сваливалась кожа, они утробно рычали, а после падали точно так же, как я. Они тоже болели.
Сердце вновь забилось быстрее, отсчитывая две тысячи ударов в секунду. Это даже больше, чем взмахи крыльев шмеля.
Мы договорились, что в такие моменты я пытаюсь схватить его за руку.
И я делаю это.
Он уже приготовился зажимать мне голову, как тогда, но все внезапно стихает. Я глубоко дышу и испуганно смотрю на Джерарда. У него самого трясутся руки. Он прижимается мне головой к груди, шепча что-то про то, что мне нужно в больницу, что я говорил о бесах, я говорил так смело о Майки.
После упоминания о Майки я зажимаю между зубов край своей кофты, стараясь не подавать голос. Я тихо вздыхаю и глажу Волка по волосам. Мои пальцы путаются в них, но Волк терпит — он больше не скалится и не смотрит на меня как на врага. Он больше не пытается укусить. Теперь он сам ищет заботы и теплоты, иногда так требовательно тычась мокрым носом в ладонь.
Еще минут десять Джерард не отрывается от меня, слушая дыхание. Я говорю ему, что хрипы почти прошли, так что все нормально. Но он не верит, и это вызывает у меня какую-то улыбку. Она совсем не к месту, знаю. Это не смешно.
Он говорит, что пойдет заварит мне чая; говорит, чтобы я не вставал с дивана. Потом еще много чего рассказывает с кухни, смеясь то ли над самим собой, то ли над тем, как он сам рассказывает истории. Я его совершенно не слушаю, — в моем черепе тесно. В моем черепе играет противный голос//мой голос. Я все еще чувствую себя не очень, но мне хватит сил, чтобы встать и дойти до кухни, определенно.
Меня пошатывает из стороны в сторону, а еще мне очень холодно. Стены в доме давно остыли, а обогреватель сломался еще года два назад, наверное. Не помню. В последнее время я вообще мало что помню.
Он все еще разговаривает со мной, думает, что я лежу на диване, в то время, как я уже давно сижу за столом на этом жестком стуле, который тоже скоро, наверное, развалится, как и весь ветхий дом.
— Джерард.
Я обрываю его, он поворачивается ко мне и сводит брови к переносице. И в этом взгляде я почувствовал, как его море медленно замерзает льдом от недовольства.
— Ты должен отлежаться, Фрэнк. Вернись сейчас же.
— Нет. Нам надо поговорить.
— О чем же? — он усмехается, будто не понимает о чем я. Ставит около меня кружку с ромашковым чаем, садится напротив, раскачиваясь на ножке стула и хватаясь кончиками пальцев за край серой поцарапанной столешницы.
Я вздыхаю, сцепляя пальцы в замок, долго не смотрю на него. От этой тишины Джерард цокает и ерзает.
Дай мне немного храбрости. Я даже не уверен, хочу ли я вообще об этом говорить. Майки мне прекрасно дал понять, что этот мальчишка упертый, а часы, проведенные с ним, говорили о том, что он просто боится. Я тоже боюсь. Но давай разделим этот кусок смелости? Я отдам тебе большую часть не задумываясь.
Или, может, он снова начнет психовать, а затем пропадет в своей комнате.
Я до боли сжимаю зубы и чувствую, как песок хрустит под ними.
— Джерард, я... я не хочу, чтобы ты умирал.
Плохо.
— Что? О чем ты, Фрэнки? Мы ведь все умрем. Это нормально.
— Но ненормально то, что ты делаешь это нарочно.
Джерард открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я вновь перебил его:
— Просто... просто давай попробуем. Вместе. Я буду с тобой. Позволь мне... наркологический диспансер — это не плохо. Эти люди — специалисты. Они помогут тебе. Они всем помогают. Это их работа.
С минуту он думал над моими словами, положив голову на руки. Я же схватился за край стола, готовый в любую минуту соскочить со стула, чтобы как можно скорее запереться у себя. Я ждал воткнутых мне в плечо ножниц, ждал перегрызанную глотку, порванную сонную артерию. Но только не приподнятые уголки губ в улыбке.
Он поднял голову и улыбнулся мне, совсем немного, но этого вполне хватило, чтобы ввести меня в ступор.
— Нет, Фрэнки.
— Что? Но почему? Джерард!
Но он уже не слушал меня. Он вел себя, как полный придурок, и мне жутко хотелось приложить его о что-нибудь твердое и тяжелое — так, чтобы мозг вылез через черепную коробку. В этот момент я действительно хотел ударить его. И я бы, клянусь, сделал это, если бы не слабость. У меня просто не поднимается рука. На него. Он вышел из кухни и просто заперся у себя в комнате. Как всегда.
От гнева и обиды я сжимаю кулаки, пока кожа и кости не станут болеть. Я включаю воду в раковине.
Мне дурно.
Я ненавижу себя и его одновременно. Мне хочется орать, пока не сорвешь голос, мне хочется рвать и метать. Мне хочется перевернуть весь дом вверх дном, закатить истерику, устроить скандал. Мне хочется размозжить его лицо до кровавого месива, да так, чтобы потом родной брат не узнал.
Я выбиваю дверь в его комнате, хватаю со стола нож и одним верным движением вонзаю его в пульсирующую вену на шее Джерарда. Он извивается подо мной, как пойманная змея, хрипит и открывает рот в попытках надышаться. Из шеи струями хлещет кровь, окропив всего меня в алых каплях.
А затем я наклоняюсь под ледяную воду из крана, ополаскиваю лицо и открываю глаза. Дверь в его комнате по-прежнему заперта, и он не выходил оттуда.
Вспышка агрессии тускнеет, я медленно отхожу, все еще держа руки под холодной водой.
***
Вечер просто застыл. Время не двигалось совсем. Минуты превращались в часы, а часы — в зияющую вечность. Я сидел уже, кажется, на этом ненавистном диване пятый час. Я нервничал, грыз ногти на руках, кусал губы и иногда теребил колечки в губе и носу. Я расцарапал себе все запястья. Эта тишина мне совсем не нравится. Но больше всего мне не нравится думать о том, что могло послужить ею.
Я представлял у себя страшные картины произошедшего: от передоза до вскрытых вен. И от каждый из них у меня сводило кости и пульсировали виски. Не выдержав больше этого воздуха, пахнущим затхлостью и напряженностью ожиданием, я подошел к двери, еще долго не решаясь обхватить металлическую ручку. Я уже хотел было робко постучаться, но внезапно понял, что дверь не заперта вовсе. Раз, два, три. Мое сердце вновь стучит в быстром темпе.
Раз, два, три — я вхожу в комнату и понимаю, что здесь жуткий сквозняк. Здесь так холодно, будто в окне выбиты стекла. Ноябрьская стужа ветром выбивает у меня из глаз слезы, хотя я вовсе не плачу, мне нет смысла грустить. Страх отступает, когда я вижу Джерарда, сидящего на шифере крыши. Мое тело снова столбенеет, и я не знаю куда деть руки свои, чтобы не трясли так сильно воздух — услышит еще.
— Иди ко мне, Фрэнки.
Поздно.
Я сильнее кутаюсь в свитер, натягивая рукава на пальцы, и лезу к Джерарду через распахнутое настежь окно. Присаживаюсь рядом, соблюдая ту дистанцию, которую мы выстроили между друг другом совсем без слов_жестов. Она нужна каждому из нас. Но, видимо, не сейчас. Джерард пододвигается ко мне ближе. А я смотрю на горящую красно-желтым огнем полосу горизонта. Я смотрю на тонкие ветки дерева, с которых еще иногда капают капли после дождя. Я смотрю на еще светлые облака, исчезающие в черном. Джерард тоже что-то выискивает в этих воздушных перьях, тоже щурится от красок заката. Мои плечи трясутся от холода, но прежде, чем я мог что-либо сказать, он накинул на меня свою куртку. Она буквально повисла на мне. А еще она пахнет тобой, Джерард.
Тут все уже провонялось твоим миндалем, мятной жвачкой и шалфеем из машины и морем. И, знаешь, в эти секунды я начинаю думать, что оно все-таки глубже вытянутой моей руки. Намного глубже. Настолько глубоко, что никто бы туда не отважился нырнуть, потому что давление слишком понижено. Да и холод зверский. Но ты знаешь, что я бы рискнул.
— Фрэнки...
— Что?
Я поворачиваю голову и смотрю тебе прямо в глаза. Я слышу, как голос твой непривычно подрагивает, как от нервов сводит губы, а еще они уже посинели от холода.
Ты весь уже замерз.
Но продолжаешь сидеть здесь и курить. Странный. Вместо того, чтобы бросаться в омут с головой, ты продолжаешь травиться.
Хотя... я бы делал то же самое.
— Я не хочу ложиться в больницу, потому что я уже сделал свой выбор. Видишь ли, мы вольны распоряжаться своей жизнью так, как хотим, верно?
— Верно.
— Все говорят, что жить прожить нужно самому, без кого-либо, не зависеть от чужих мнений и все в таком духе. Так вот, никто из людей, агитирующих эту свободу, не сказал что-либо о смерти. Мол, смерть — это тупик. Это твои завершающие страницы. Это твой эпилог, но и также начало чего-то нового, ведь никто не знает, что будет после нашей смерти. Быть может, ад и рай на самом деле есть. Или мы просто перерождаемся, как говорят буддисты. Я клоню к тому, что и время смерти, и то, как мы умрем, мы тоже должны выбирать сами. Так будет честнее.
Я смотрел на него и не мог поверить.
— Ты... ты хочешь меня бросить?
А он опять улыбается. Точно так же широко и открыто, как тогда, у машины.
Теперь же от твоей улыбки, Джерард, мне хочется плакать. Но ты все равно улыбайся как можно чаще, я привык плакать.
— Ты же знаешь, что я всегда буду с тобой рядом. Где бы ты ни был, я буду там. С тобой.
Я закрываю лицо руками, потому что сердце мое плачет. И я сам плачу.
Ты говоришь, что останешься со мной навсегда. Но я знаю, что навсегда — это не про нас. Ты отмерил вечность в год-два. Может меньше.
Ты берешь меня за руку и обнимаешь за плечи, заваливая меня на себя. Этого тепла просто может н е б ы т ь.
Никогда. Навсегда.
Ты так замерз.
Из твоего рта вырываются облачки пара.
Ты, успокаивая, ласково целуешь в лоб.
Я не хочу, чтобы это тепло отключилось. Я не хочу ежиться в колючем свитере по вечерам, не хочу в одиночестве пить ромашковый чай и смотреть фильмы. Я хочу, чтобы лицо мое тебе запомнилось как можно четче. Я хочу, чтобы ты думал, что я — особенный. Я хочу, чтобы мы ловили рассвет. Вместе.
И я ловлю твои губы своими, неумело прикладывая теплые ладони к впалым холодным щекам.
В м е с т е.
Одинокие люди всегда привязываются очень-очень быстро. А если не верите, посмотрите на менянас.
Я раньше не отписывалась под вашим фанфиком потому, что начала читать его только сейчас и, к своему удивлению, проглотила за одну ночь. Я не очень люблю читать работы на подобные темы, потому что чаще они меня либо разочаровывают полным неведением авторов в этой теме, либо приносят острую боль, так как я, к слову, знаю на собственном опыте, что такое психические расстройства. Но что-то вот меня дернуло начать читать вашу работу, и я ни на секунду не пожалела. Я люблю ваш текст, искренне люблю, так как он словно полночный сумрак в комнате, когда ты смотришь на вещи, но видишь лишь неясные очертания. Тебе жутко, в голове всплывают всякие страшные образы, но ты тем не менее не можешь оторвать взгляд от всего этого, потому что тебе интересно, что тут может произойти, потому что тебе страшно закрывать глаза. Так вот, к чему бы это я, как истинный графоман, вкрутила сюда такую метафору. Ваш текст полон образов и чувств, а весь остальной мир в сравнении с внутренним миром героев кажется таким размытым. Будто бы через залитое дождем стекло смотришь. А эта глава, такая до боли искренняя, режущая по живому, не могла не поразить. Это будто одна из картин Моне. Чистый импрессионизм, как одинокая лампочка под потолком в пустой комнате. Я даже не знаю. Просто спасибо вам за эту работу. Удачи и вдохновения. Дебора.
Хуже не стало. Стало лучше - ну ты об этом, ха-ха, точно догадываешься. Тайм-аут явно пошёл на пользу твоему фику - вот вряд ли сейчас вспомню чётко и точно смысл первого варианта переписанных глав. Это значит, что вариант №2 - больше сам себе история, больше запомнился, логичнее сюжет и ярче картинки, эмоции. А вообще, я хочу сначала "поругать", а потом заливаться соловьём как обычно. К примеру, у тебя стало проскакивать такое:
Его маленькие, местами пожелтевшие зубы от никотина
порядок слов, прямое дополнение отчего-то разрывает косвенное - и ни туда его, ни сюда. Или так пусть бы уже, но слова в предложении можно было скомбинировать более читабельно. И такие примеры ещё есть у тебя, но где-то они читаются милозвучнее, чем этот. Я понимаю, ты экспериментатор от бога, но честно, это не самый удачный эксперимент.
Не зараза в кровь попала, — страх.
а запятая зачем? Опять же, таких примеров много наберётся. Я тут тоже подозреваю эксперименты, игру с визуальностью и смысловым выделением. Мой мозг лично знает, что там запятой быть не должно, и не может не раздражаться, хотя остальным читателям плевать, я уверена) И правильно. Я надеюсь, ты помнишь правило общения со мной в комментах, ахах: "Пусть пиздит чё хочет, а я буду поступать по-своему, потому что я - автор!". И, да, я дважды никогда не тыкаю в одни и те же ошибки, всякие моментики, если меня не попросят. Так что с таким порядком слов и запятой задалбывать больше не буду, вот это уж точно. Ну, разве что из зловредности могу кинуть напоследок, что вычитка всех 4 глав прихрамывает по части очепяток. Ну всё, я всё - пошла будить соловья в себе.
Почему-то хочу начать не с чего-то логично-последовательного, а с тупого вопроса: а сиквел "...что, если ты скажешь мне пока сегодня?" актуален к этой переписанной истории? Просто в Should I всё подводится к смерти, а сиквел - сам по себе посмертный, пост скриптум. Я думаю, актуален как один из вариантов концовки, а ты? Хотя мне кажется, что до реальной концовки фика ещё тянуть и тянуть - Фрэнк Джерарду ещё год-два пророчил, хы. Что ж, наверное туповастенько будет повторить в который раз, что я рада, что Фр и Дж вместе и что это кажется едино правильным? Хотя, господи, всё в твоём фике так относительно, что хорошо было бы прекратить уже разбирать всё по полочкам и в открытую выдвигать домыслы, да только я не собираюсь, что ли, отходить от этой своей привычки. Хоть тебя повеселю) Я не знаю, что есть любовь в мире твоего фика, но мне в память врезался факт того, что в больнице Фрэнк простил Джерарда за кровавое нападение etc. Блин, прощение - это сила. Кажется даже сильнее любви и всех этих дел. Как в притче, хм... И странно-не странно, но жизнь Фрэнка с Джерардом после этого переменилась - они стали одним целым. Но вот, правда, куда подевался Майки, якобы благословивший этих двух на союз. Между прочим, психологически мощно было в 10.1, когда он слушал на том конце трубки рыдания Фрэнка и крики о помощи. Интересно, не помог потому, что сам бешено устал от этих всех фрэнков и джерардов?.. Или знал, что всё в любом случае будет хорошо? Родители Фр были милыми, спавши в одном на двоих пледе (няя) возле Фрэнка. Я уж давай рожать оочень холодную искру надежды на то, что родители вернутся к сыну, потому что как это - без родителей? Но, провожая глазами текст, быстро вспомнила, что это твоя реальность и было бы ни в какие ворота, что родители не были-не-были, да и появились в жизни Фрэнка. Они реально были бы лишними, ага. Я уже ничего не помню, или то, что произошло в конце главы 12 - первый поцелуй в губы в этом фике? Не знаю, вот интересует вопрос, хоть убей. Если я таки не склеротик, то между Фр и Дж случилось то, чего не было даже между Айеро и Майки, пусть их отношения казались наиболее тёплыми. А что если Майки теперь живёт в Джерарде? Ну не как глист, разумеется, а как...кровь, схема, матрица?.. Мне вот все обнимашки Джерарда и Фрэнка идут чёткой параллелью с точно такими же обнимашками с Майки. Не люблю ваниль, но читается классно - даже с этими запахами шалфея, мяты etc. Это ж твой язык, ёпт, - творит чудеса.
Волей-неволей я тут как-то потихоньку бросаю читать фики и иногда задаю себе вопрос: а реально, зачем их читать? Что, умное что-то найду? Когда я читаю этот фик, то я черпаю язык и художественные тропы как полоумная и до сих пор не верю, что читаю, в сущности, никакого не именитого писателя, а подростка как я. Умеешь ты как-то. Вот умеешь. Честно скажу, что из всех авторов, которых я таки ещё читаю, твой стиль и твоя подача мне ближе всего. Да я за пару таких глав царство продам. Это вдохновляет и себе не выпускать перо из руки, знаешь. Спасибо тебе огромное за то, что ты так обращаешься со словом. Слово хорошее, и оно заслуживает отношения с умом и фантазией. А то скучно как-то - когда слова используются на 90% в своём прямом значении... И, да, я, бывает, ворчу о том, что главы скучновастенькие и тропы в них не оригинальные, но все 4 главы мне понравились, они не скучные, не пустые, с новыми красивыми тропами и запоминаются. Удачи на будущее, я с вами, друг! \m/
Дебора, спасибо за отзыв, милая. он получился великолепным. я, правда, редко отвечаю на комменты, потому что просто не умею это делать, все слова куда-то разом испаряются и все в таком духе. в общем, "если ты не получаешь от меня писем, не думай, что я их не пишу". а приведенная вами метафора действительно хороша. да ладно. вам спасибо. за то, что читаете :з lifeless wine, оооо, привет ахах
> порядок слов, прямое дополнение отчего-то разрывает косвенное - и ни туда его, ни сюда. Или так пусть бы уже, но слова в предложении можно было скомбинировать более читабельно. И такие примеры ещё есть у тебя, но где-то они читаются милозвучнее, чем этот. Я понимаю, ты экспериментатор от бога, но честно, это не самый удачный эксперимент. блин. я, может, тупая, но не совсем поняла, что тебе не понравилось в этом предложении :< типа... так же многие пишут, нет? > Я тут тоже подозреваю эксперименты, игру с визуальностью и смысловым выделением. ха. и правильно думаешь. в подобных ситуациях я ставлю либо потому, что "блин, ну тут точн должна быть запятая, я чувствую это", либо смотрю по интонации, либо вообще леплю что-то авторское, как те же_пробелы//черточки (или как они там называются, лол) [скобки], т а к о е н а п и с а н и е. вот. так что ругай меня, все нормально. может, мне реально хорошая бета нужна. > "Пусть пиздит чё хочет, а я буду поступать по-своему, потому что я - автор!" ну да, конеш, каждый раз так поступаю)0) нет, на самом деле я не могу относиться к замечаниям так. я слушаю каждого, кто мне пишет в комментах, стараюсь типа быть лучше и все такое. например, когда ты мне сказала, что слишком много крови, остановись, дура, это уже скучно и неинтересно ахах > если меня не попросят. тыкай :> но, думаю, я подредактирую это все на нфс уже когда буду писать эпилог, соу. ну, это чтобы модеров постоянно не напрягать. > Я думаю, актуален как один из вариантов концовки, а ты? да, я тоже, я ведь писала, что это одна из альтернативных концовок, то есть. короче, возможно, что оттуда что-то возьмется, но это еще не точно. во всяком случае мне не хочется написать эпилог, а к нему тупо добавить ссылку на сиквел, мол, читайте. это что-то вроде моих принципов. и вредности, наверное. типа: "я хочу эпилог, и я его напишу так, что сама расплачусь на нем", лол. > мне кажется, что до реальной концовки фика ещё тянуть и тянуть - Фрэнк Джерарду ещё год-два пророчил, хы. но фрэнк же у нас не пророк :> > Но вот, правда, куда подевался Майки, якобы благословивший этих двух на союз. если я ничего не придумаю, то ты увидишь его только в заключительной части. > Я уже ничего не помню, или то, что произошло в конце главы 12 - первый поцелуй в губы в этом фике? Не знаю, вот интересует вопрос, хоть убей. да, именно поцелуй в губы. блин, ну сорь, я просто не умею их описывать вот вообще ахах > Если я таки не склеротик, то между Фр и Дж случилось то, чего не было даже между Айеро и Майки, пусть их отношения казались наиболее тёплыми. ну тк, у меня все-таки же фрэрард по сюжету, рейтинг R, куда здесь без этих поцелуев (хотя бы один надо описать) и всего милого_ванильного, хотя я не люблю это так называть. себя я тешу мыслями о том, что это авторские тонкости, благодаря которым читатель лучше прочувствует... их. их отношения в целом. > А что если Майки теперь живёт в Джерарде? Ну не как глист, разумеется, а как...кровь, схема, матрица?.. а вот на этом твоем предположении я даже посмеялась, правда ахах но хотя, как кровь они действительно одно целое, один уэй, в котором иногда проявляются вспышки агрессии, может быть, и есть джерард, остальная часть — майки, но я не хочу так думать. фрэнк, насколько я помню, несколько раз упоминал в каких-то главах (или главе), что они с майки очень похожи. вот. > а реально, зачем их читать? Что, умное что-то найду? мне кажется, ты найдешь еще кучу хороших фиков, нельзя же так категорично относиться ко всему. > что читаю, в сущности, никакого не именитого писателя, а подростка как я. Умеешь ты как-то. Вот умеешь. а за это просто огромное тебе спасибо, ибо пишу я это не потому, что хочу (хотя, и это тоже, логика где-то сдохла), а еще и затем, чтобы практиковаться в этом. я действительно хочу в будущем заниматься писательством. > Удачи на будущее, я с вами, друг! \m/ <3
Простой смертный написал бы: Его маленькие, местами пожелтевшие от никотиназубы
или
Его маленькиезубы, местами пожелтевшие от никотина
и был бы прав.
Дело не в категоричности, а в том, что я уже три года читаю фики по этому фэндому. Когда знаешь прошлое - знаешь и будущее. Старые авторы уходят, потому что исписались, а старые читатели уходят, потому что им уже неинтересно, они всё это уже видели сотню раз и знают, чем всё это закончится. Так что я ещё более-менее держусь, хе-хе. А могла бы, образно говоря, попивать "Бренди-колу" с теми, кто считает себя олдфажиками, и сетовать на то, что в фэндоме сейчас "НИ ОДНОГО НОРМАЛЬНОГО ФИКА", даже не читая оных.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
