- Между прочим, это не честно, - говорит Фрэнк во время обеда. Сегодня он решает не заморачиваться и кормит Уэя омлетом с остатками сосисок и помидорами. - Уже месяц прошёл, а я только узнаю, что у тебя был день рождения. Я чувствую себя идиотом, который не поздравил тебя.
- Майки - трепло, - тихо говорит Джерард вникуда, не отвлекаясь от увлечённого ковыряния омлета.
Какое-то время Фрэнк пристально смотрит на мужчину напротив, но тот никак не реагирует, занимаясь едой. Яркие солнечные лучи косо сочатся сквозь узкое, точно бойница, окно, чтобы чёткими полосами улечься на столешнице гарнитура.
- Ну и? Как мы будем отмечать? Это же день рождения! - парень так и пышет энтузиазмом, в то время как Джерард кривится, словно разжевал горошину чёрного перца.
- Мы никак не будем отмечать. Я вообще никогда не отмечаю, - безразлично отвечает мужчина, помогая себе куском тоста подцепить на вилку последние кусочки омлета. И пока Фрэнк делает округлённые глаза под нахмуренными бровями, продолжает: - Между прочим, я тоже ни разу не слышал ничего о твоём дне рождения.
Парень замирает на время, и Уэю чудится, будто он слышит шорох воспоминаний в его голове.
- Мой был осенью, тридцать первого октября, - тихо говорит Фрэнк, решившись.
- Оу. Забавно, - пустая тарелка с негромким звяканьем отодвигается к краю стола, и Джерард приступает к уже поостывшему кофе.
- В то время мы были… у нас были не самые добрые отношения. Я не счёл нужным говорить о своём дне рождения. Просто напился в знакомой компании на хэллоуинской вечеринке, и все.
- Ты прав. Трахнуть пьяного в бревно начальника против его воли не самое доброе, что ты делал, - мужчина отхлёбывает из кружки, пряча за этой огромной керамической страшилиной большую часть своего лица. Но чуть прищуренный взгляд настолько остро и двусмысленно прошивает Фрэнка насквозь, что парень даже давится кусочком тоста и, опустив глаза, судорожно тянется за своим кофе.
На самом деле в этом взгляде нет ничего негативного. Совершенно. Никакого упрёка, осуждения или обиды. Просто некий вызов и огонёк любопытства, пока мужчина разглядывает стремительно покрывающегося розоватыми пятнами Фрэнка. Тот не сразу берёт себя в руки.
- Расслабься. Я просто пошутил. И я буду последней сволочью, если скажу, что мне не понравилось. На самом деле это не так. Я до сих пор помню, как я был шокирован и беспомощен. И как ты был зол и дик. Меня впечатлило.
Фрэнк ещё некоторое время крутит между пальцами опустевшую кружку, разглядывая её кромку. Кажется, он выпил кофе залпом. Он просто не может раскрыть рта. Никак. И хотя в его голове отчётливо крутятся мысли о том, насколько Уэй мастерски умеет переводить темы и затыкать людям рты, выше этих размышлений другое. Он не понимает, отчего ему каждый день так сладко и больно рядом с ним, и отчего он, вероятно, никогда не перестанет смущаться этих странных разговоров своего начальника, несмотря на всё то, что они уже вытворяли вместе. Это не поддаётся никакому логическому объяснению, и Фрэнк чувствует себя слегка одураченным. Будто его держат на некотором расстоянии почти всегда, в какие-то волшебные и непонятно как и кем выбранные моменты сокращая расстояние до минус бесконечности, вплавляясь друг в друга, становясь настолько близкими, насколько вообще могут два разных, совсем не похожих друг на друга человека. Этот мужчина будто даёт ему мнимую иллюзию, мираж, обманку: «Посмотри, как со мной хорошо. Запомни, каков я. Ты больше никогда не будешь доволен и удовлетворён, потому что всё, что тебе нужно, есть только у меня». И он становится так притягателен, так желанен, что парень готов умереть в ближайшую секунду, ведь ему чудится, что дальнейшее существование уже никогда не будет столь ярким.
Но вот проходит время, и Уэй снова становится привычным. Таким, каким его видят все, каким он бывает обычно - чуть резковатым, замкнутым, немногословным. Он общается односложными предложениями в приказном тоне и междометиями до тех пор, пока вдруг его не прорывает на очередной выпад в сторону Фрэнка, от которого у парня стремительно краснеют кончики ушей и джинсы становятся чертовски тесными.
Айеро ощущает это, как резкое дёрганье поводка. Как тычок под рёбра. Как дуновение тёплого дыхания в холку. Как холодные руки на тёплой коже. Как прикосновение его ледяных ног под одеялом.
И кажется, что это никогда не перестанет удивлять. Что быть рядом с ним никогда не наскучит. Гадать, предполагать, в итоге принимая реальность, совершенно не похожую на все твои домыслы. Бесконечное число раз отдаляться, чувствуя, что тебя держат на расстоянии, лишь для того, чтобы снова смущаться, становиться возбуждённым и невозможно счастливым от внезапно обрушившейся близости.
Фрэнк думает, что вряд ли протянет в таком режиме слишком долго. Никому прежде он не позволял себя так вести с собой. Но Джерард заслужил это право. И дело тут совсем не в сексе или в том, как жарко и горячо между ними становится порой от обычных мимолётных взглядов или случайных прикосновений локтей. Более того, Фрэнк считает, что дело вообще не в сексе. Просто этот мужчина, невзирая на свои странности и заскоки, ведёт себя с ним намного честнее и человечнее, чем все те, немногие, кому довелось побывать рядом за недолгую жизнь парня. Джерард определённо не самый добрый и нежный. Не самый трепетный и совершенно непонятный. Но ему хочется доверять, и Фрэнк просто старается принять, что и этот, и тот, иной Джерард - всё части одного целого. И выходит, что это знание не таит в себе особых противоречий.
И Фрэнк, встав, наконец, из-за стола, чтобы собрать грязную посуду в раковину и помыть её, улыбается, повернувшись спиной к молчаливо сидящему мужчине. Ему кажется, что он почти разгадал причины.
Возможно, Джерард просто боится наскучить и перекормить его собой? Возможно ли, что он беспокоится о подобных вещах?
Если бы он хотя бы на несколько секунд пробрался внутрь головы Фрэнка, он бы тотчас перестал заниматься подобными глупостями.
Как же хорошо, что люди не умеют читать чужих мыслей и чувств. Это бы лишило их такой львиной доли интриги и того самого волнения, которое разжигает из маленькой искры огромный пожар увлечения друг другом.
- Сегодня пятница, - говорит Фрэнк, домывая свою кружку и переворачивая её вверх дном рядом с раковиной. Его новая рубашка не слишком удобна в вороте, и сзади неприятно колется ярлычок. Хочется почесать шею и поправить его, но руки пенные и мокрые. - Закончи завтра раньше, пожалуйста.
- Просто… сделай это для меня, ладно? - просит Фрэнк, вытирая руки о полотенце и направляясь к выходу из их небольшой, но такой уютной кухоньки. - Мне ещё нужно успеть в библиотеку сегодня, так что я пойду. Вернусь вечером и помогу тебе убраться, - говорит он, прежде чем, улыбнувшись одними уголками губ не отводящему от него взгляда Джерарду, скрыться в проёме.
****
Парень заходит в салон в начале седьмого, тут же переворачивая табличку на двери. Теперь здесь «Закрыто».
- Джерард? - он проходит чуть дальше, обнаруживая Уэя в наушниках за стеллажом. Он что-то слушает, закрыв глаза. На музыкальном центре пляшут столбики децибелов, и музыка явно очень энергичная. Фрэнк думает недолго, прежде чем мягко тронуть мужчину за плечо.
- Фрэнк? Привет, - Уэй тут же снимает наушники, из которых доносятся раскаты симфонической музыки. - Я недавно закончил и решил послушать Брамса.
- Ты готов? - просто спрашивает Фрэнк. - Я просил тебя закрыть салон пораньше, и даже если ты против, сейчас это не имеет значения.
- Хм… - Джерард хмурится на мгновение, и прядь его алых волос падает ему на лицо. - Ты сегодня слишком смелый, тебе не кажется?
- Можешь вычесть из зарплаты, если тебе полегчает от этого, - улыбается парень, протягивая руку и буквально вытаскивая расслабленное тело из кресла. Всего на секунду они оказываются слишком близко друг к другу. И в эту секунду Фрэнк чувствует, как между ними пробегает высоковольтное электричество, вздыбливая волоски на руках.
- Так и сделаю, не сомневайся, - улыбаясь, отвечает мужчина, отстраняясь в следующее мгновение. Но Фрэнк успевает почувствовать теплоту его дыхания на своём лице и еле заметный аромат кофе, смешанный с сигаретным дымом. От Джерарда давно не пахнет спиртным. Это… необычно. - Мы куда-то идём?
- Просто накинь что-нибудь сверху. Снаружи стало зябко под вечер.
Джерард уже идёт к чёрному выходу, вероятно, чтобы подняться к себе за одеждой. Но останавливается и оборачивается буквально в шаге от двери:
- А кто будет убирать здесь сегодня?
- О, Господи. Я. Я всё уберу завтра, обещаю. Давай быстрее, пожалуйста, - Фрэнк выдаёт это нетерпеливым тоном, получая в ответ победную улыбку. Джерард предсказуем, и парень считает это забавным. Тот не выглядит так, словно относится к своему делу слишком уж серьёзно. Он не выглядит тем, кто хорошо зарабатывает. Но Фрэнк точно знает, что счета за аренду всегда оплачиваются вовремя, и его зарплата также выдаётся чётко, словно по расписанию. А ещё Уэй требует чёртового трудолюбия от всех вокруг и терпеть не может таких вот выходок, как сегодня. И эти разнозаряженные частицы тоже являются составляющим одного цельного человека.
Мужчина спускается через пять минут, но выглядит так, словно успел пройти полный набор процедур в спа-салоне и заскочить к стилисту. Он буквально светится изнутри какой-то фейской пыльцой, заставляя Фрэнка искать свою отяжелевшую челюсть на полу между чёрными парадными кедами. А может, это просто красная кофта с очень широким воротом, нагло открывающая ключицы и впадинку под адамовым яблоком в сочетании с чёрной кожаной курткой несут такой эффект. На ногах Уэя совершенно пижонского вида чёрные полусапоги с ремнями и заклёпками, и Фрэнк почти пересиливает свой прилипший к нёбу язык, чтобы спросить, не будет ли мужчине жарко в таком виде. Но в итоге решает, что ему просто тяжело принять то, насколько Джерард сейчас выносит его и без того шатко устроившийся мозг. Этот парень слишком хорош, и с этим придётся мириться сегодня.
- Мы идём, или ты ещё постоишь тут с глазами по пятьдесят центов? - Джерард спрашивает это, подходя ближе, и ещё не пришедший в себя Фрэнк замечает, что тот еле сдерживает уголки губ от улыбки.
Мужчина и сам прекрасно знает, что чертовски хорош сейчас. И он делает это для Фрэнка.
Они выходят на потемневший воздух улицы, и парень ждёт, пока Джерард закроет салон снаружи. Отсюда помещение кажется аквариумом, в котором выключили свет. Темно и ничего не видно, только блики от разгорающихся огней и проезжающих мимо машин скачут по слепым стёклам. Но это не мешает разбушевавшейся фантазии рисовать силуэты огромных, скользких, матово поблёскивающих боками, рыб, что лениво и важно плавают там, внутри.
Фрэнк еле удерживается от того, чтобы взять Уэя за руку. На улице в субботний вечер достаточно людно и, даже закрывая глаза на то, что обычно всем плевать, парень всё же не решается. Но они идут так близко друг к другу, и Фрэнк счастливо улыбается в сторону - прохожему, своему отражению, угрюмому водителю легковушки - каждый раз, когда их с Джерардом мизинцы случайно соприкасаются.
- Итак, куда мы направляемся? - нетерпеливо спрашивает мужчина, едва они пересекают Мандела-Паркуэй.
- Сейчас я поймаю такси и… дальше сюрприз.
- Ты оригинален, как никогда, - криво ухмыляется Джерард, но Фрэнк считает, что тому не хватит всего его красноречиво-ядовитого сарказма, чтобы скрыть тот факт, что он доволен.
К обочине припарковывается старенький форд со знаком «такси», и оба парня усаживаются на заднее сидение.
- Парк Мидл Харбор Шорлайн, - чётко произносит Фрэнк, наклоняясь ближе к сидению водителя. Пожилой мужчина в потрёпанной жилетке кивает, бросая на парня взгляд в зеркало заднего вида, и неторопливо трогается с места. Джерард всем своим видом выражает незаинтересованность, разглядывая пейзаж за окном, но Айеро давно уже раскусил его. Он знает, сколько стоит это его показное «фи».
- Наверное, к девушкам на свидание едете? - вдруг, ни с того, ни с сего спрашивает водитель, мягко улыбаясь в усы. - Погода стоит отличная, весна в самом разгаре. Хоть сейчас и похолодало немного, говорят, это ненадолго. Уже к середине следующей недели будет больше двадцати. Так обещают синоптики.
- М-м… вроде того, - теряется Фрэнк, не собиравшийся вступать в какие-либо разговоры. Именно в этот момент рука Джерарда находит его пальцы и легонько сжимает. Резко повернув голову в его сторону, парень видит, как тот хитро улыбается в отражение окна.
- Когда я был в вашем возрасте, тоже на свидания каждый вечер бегал. И, порой, всё к разным девушкам, - негромко смеётся мужчина за рулём, выворачивая на Седьмую улицу. Ехать тут всего ничего, и можно было пройтись пешком, но Фрэнку отчего-то важно проехаться с Джерардом в машине. Почти идея-фикс. - Но сейчас Стелла уже не та красотка, хоть я и люблю её только больше с каждым годом. А мой внук собирается поступать в Университет в Чикаго в этом году.
- Это… здорово, - улыбается Фрэнк, чувствуя, как Уэй сильнее сжимает руку и придвигается чуть ближе.
- Почти приехали, парни, - объявляет водитель, заезжая на полупустую стоянку у входа в парк. - С вас десять долларов.
Фрэнк хочет сказать, что это дороговато за такую короткую поездку, но в итоге плюёт на всё и достаёт смятую бумажку из кармана джинсовой куртки, протягивая её водителю: - Спасибо.
- Хорошего вечера, - говорит мужчина, и парень размышляет, насколько заметно то, что они до сих пор держатся за руки, выбираясь из машины через одну дверь.
Машина уезжает, но двое мужчин уже идут по направлению к ажурной арке ворот входа в парк.
- Ох чёрт… я задумался, - негромко говорит Джерард, расцепляя их руки и убирая ладони в карманы куртки. Фрэнку становится грустно от этого жеста, и он в точности повторяет движение Уэя. На его ладони всё еще тепло и чуть влажно.
- Ничего, - усмехается он, будто всё в полном порядке.
- Я просто до сих пор не люблю ездить в машинах. И стараюсь как можно реже садиться в них. Только по крайней надобности.
Фрэнк удивлённо всматривается в носки своих кед, медленно вникая в суть слов мужчины.
- Будем считать, что сегодня была крайняя надобность? - спрашивает парень, заглядывая в лицо Джерарду и ища там признаки отрицательных эмоций.
- Сегодня было вполне сносно, - спокойно отвечает мужчина, и дальше они идут по длинной аллее молча, думая каждый о своём.
Они выныривают из своих мыслей только тогда, когда в просвете между деревьями начинает маячить калейдоскоп бликов на ряби гавани Окленд Мидл.
Летом здесь не протолкнуться до самого позднего времени, потому что надо быть полным идиотом, чтобы жить в Окленде и пропускать лучшее зрелище из всех возможных: когда солнце стыдливо падает в воды залива, уступая место сотням и сотням огней, что дублируют себя в глянцевой рябящей глади, и Сан-Франциско, этот чёртов город, опутанный проводами и мостами, словно женщина чуть за тридцать - нитями натурального жемчуга, принаряжается, открывая всем свою ночную, совсем другую - чуть развязную и манящую - красоту… Надо быть идиотом, чтобы пропустить это зрелище, живя в Окленде.
Или Джерардом Уэем, которому просто всё равно.
Было до сегодняшнего вечера.
- Невероятно, - выдыхает мужчина, проводя по волосам, да так и оставляя руку наверху, будто безвозвратно запутавшись в своей же шевелюре. - Почему я не знал об этом месте раньше?
- М-м? Может, потому, что безвылазно сидел в своём салоне? - предполагает Фрэнк, краем глаз рассматривая замершего Джерарда. Он сам, хоть и впечатляется этим видом каждый раз, всё же не впервые здесь. А увидеть вдохновенно пожирающего пейзаж глазами Джерарда на самом деле - большая редкость. Он очень волнителен и притягателен тогда, когда не пытается просверлить взглядом дыру в черепе. Когда расслаблен и безумно заинтересован чем-то так, как сейчас. Смотреть на Уэя в нынешний момент оказывается сплошным, неизмеримым удовольствием, и парень, перебарывая стеснение, смело разглядывает его, надеясь запомнить.
Ему исполнилось тридцать шесть месяц назад. Но Фрэнк едва ли может дать больше двадцати этому восторженному красноволосому мальчишке, впившемуся взглядом в невероятную картину ночного города, отражённую в водах залива.
Они стоят так в молчании довольно долго, пока Фрэнк не ощущает, что ветер усиливается, и накатывающие на песок волны шумят всё сильнее. Он трогает Джерарда за локоть, и тот вздрагивает, будто просыпаясь.
- Я просто хотел, чтобы ты увидел это хотя бы раз, - говорит он тихо, - а сейчас, может, пойдём, пока совсем не замёрзли?
И Джерард, не говоря ничего, кидая последний взгляд на Сан-Франциско, уверенно берёт Фрэнка за руку и позволяет вести себя к выходу из парка. На аллее им не встречается никого - должно быть, временное похолодание распугало всех любителей прекрасного. Но даже если бы им и встретился кто-нибудь по пути, Джерард не думает, что выпустил бы руку Фрэнка из-за этого.
****
- И что мы тут делаем? - интересуется мужчина в то время, как Фрэнк опасливо выглядывает из-за угла, стоя на первом этаже общежития. Дорога до кампуса была проделана отчасти пешком, отчасти - на рейсовом автобусе, что подошёл внезапно и очень вовремя, когда они уже совсем, было, отчаялись ждать.
- Мы идём ко мне, - негромко отвечает Фрэнк, - посмотришь, где я живу. В это время комендант обычно смотрит телевизор, чтобы поболеть за «Окленд Атлетикс», а перед этим всегда включает чайник в соседней комнате. У нас будет несколько секунд, чтобы пробраться незамеченными. Короче, будь готов идти очень быстро и ничего не спрашивай.
Спустя минуту этого напряжённого стояния и выглядывания из-за угла, Фрэнк вдруг резко дёргает мужчину за руку, и они довольно быстро проходят по коридору, толкая бёдрами незаблокированные прутья пропускной вертушки, тут же скрываясь на лестнице. И всё то недолгое время, что они поднимаются на второй этаж, Айеро нервно хихикает, представляя, как же это всё, что он творит, глупо выглядит. Интересно, что вообще думает Джерард? Кажется, они уже срослись ладонями, и это чувство окатывает теплом всё его тело.
- Комната под номером двадцать девять? - спрашивает мужчина, пока Фрэнк хлопает по всем своим карманам в поисках ключей.
- Да, прошу запомнить. Будет неловко, если ты перепутаешь и ввалишься к моему соседу, - паясничает Фрэнк, щёлкая замком.
- С чего ты решил, что я вообще буду к кому-нибудь вваливаться? - саркастично спрашивает Джерард, ожидая, когда парень откроет уже дверь. Но тот отчего-то не торопится.
- Это просто шутка, Джи, - Фрэнк улыбается, а потом продолжает: - Слушай… Подожди тут буквально минуту, хорошо? Никуда не уходи. Мне нужно кое-что сделать.
- Ты не боишься, что я исчезну? - серьёзно спрашивает Джерард, - Пока тебя не будет?
- Я бы не хотел этого, - в тон ему отвечает Фрэнк. - И поэтому прошу тебя - ни шага от этой двери, пожалуйста. Обещаю. Не больше минуты.
Они обмениваются молчаливыми взглядами, и парень исчезает в тёмной комнате, прикрывая за собой дверь.
Джерард облокачивается на стену рядом с двадцать девятой, просовывая руки в карманы кожаных штанов и скрещивая ноги, опирая весь вес на одно бедро. Он заинтересованно перебирает в голове различные варианты того, что Фрэнк может делать за закрытой дверью целую минуту без него.
Мимо проходит парень в майке и гавайских шортах. Его взгляд с любопытством скользит по фигуре Джерарда, и тот чувствует, что его буквально облапали. И хотя в этом нет особой пошлости, зато вдоволь хватает какого-то липкого интереса.
Дверь, наконец, открывается, и довольный Фрэнк с вздохом облегчения выглядывает из-за неё, встречаясь глазами с мужчиной.
- Я рад, что ты тут.
- Я тоже.
- Проходи, - Фрэнк выходит из комнаты и, вставая позади Джерарда, прикрывает ему глаза руками. - Вперёд, смелее, навстречу неизведанному! - подначивает он неуверенно шагающего мужчину, едва уберегая того от столкновения с краем двери.
- Знаешь, я уже сожалею, что никуда не делся, пока тебя не было, - говорит Джерард, и Фрэнк чувствует, как щёки мужчины под пальцами собираются в комочки, улыбаясь.
Закрыв дверь ногой, Фрэнк медленно убирает руки от глаз Уэя.
Они бы остались в полной темноте, если бы не огромная, нелепо выглядящая свеча, торчащая прямо из слегка перекошенного шоколадного торта.
- Это выглядит так, словно у тебя комплексы, Фрэнк, - ухмыляется Джерард, стараясь унять неожиданно появившийся тремор в руках.
- Я слишком поздно вспомнил об этом и…. пришлось вместо нормальных, кондитерских свечей попросить у соседа хозяйственную. Но мне так даже больше нравится. Внушительно. И… с днём рождения, Джи.
Джерард всё ещё не может ни пошевелиться, ни сказать хоть что-то. Он просто не ожидал ничего подобного. Максимум, о чём он думал, это секс в общежитии. Какие ещё могли быть объяснения у того, что Фрэнк так настойчиво тянет его в свою комнату после так называемого «свидания»? Он просто никак не может совладать с комком эмоций, так упёрто подступившим к горлу. Он растерян.
- Не молчи, пожалуйста, - негромко говорит Фрэнк, утыкаясь носом между его лопаток, обхватывая руками поперёк живота. - Между прочим, я целый день убил на этот торт. И я до сих пор сомневаюсь, насколько это съедобно.
Джерард издаёт странный звук, похожий на откашливание.
- Знаешь, когда я говорю, что не отмечаю, это значит лишь то, что я не отмечаю, - произносит он хрипловато. - Но раз ты убил на этот торт целый день, нужно попробовать его, так?
Мягко погладив Фрэнка по руке, Джерард выпутывается из объятий и подходит ближе к столу. Рядом с тортом, почти не попадая в тусклый круг света, обнаруживается бутылка вина, два бокала, тарелки и глубокая стеклянная чаша с чем-то, отдалённо напоминающим салат. Джерард улыбается себе под нос, взвешивая бутылку в руке и вчитываясь в этикетку.
- Я не люблю вино, - говорит мужчина, начиная ввинчивать штопор в нежную пробку.
- Я тоже, - пожимает плечами Фрэнк, - просто взял его из интереса. Обычно я пью пиво.
- А что за салат?
- Без понятия, - улыбается парень, раскладывая еду по двум тарелкам. - Называется «то, что было в холодильнике». Надеюсь, съедобно.
- Фрэнк… - вздыхает Джерард, разливая тягуче-красное вино по глубоким бокалам на ножках, - если послушать тебя, то можно сделать вывод, будто мы вряд ли доживём до завтра, если съедим хоть что-то с этого стола.
Парень негромко хихикает, наблюдая за слезами воска, стекающими по свече в самодельный бумажный воротничок.
- В вине я абсолютно уверен, - парирует он, поднимая свой бокал. - За тебя, Джерард. Честно, я очень рад сейчас, что согласился тогда помогать в твоём салоне. Я рад, что ты есть.
Они соединяют бокалы, и стекло нестройно звякает, разнося звук по небольшой комнате. Мужчина не улыбается, но его лицо выглядит расслабленным и спокойным. Он пьёт неторопливо. Размер бокалов таков, что в два подобных вытекает половина бутылки. Вино оказывается терпким, несладким, чуть вяжущим. Джерард отчего-то вспоминает вкус Фрэнка на своём языке, и это заставляет его улыбнуться. Свеча, единственный источник света, довольно тускла, и глазам приходится напрягаться, чтобы видеть достаточно. Например, то, как пляшут отблески в полуприкрытых глазах миндального цвета.
Салат можно назвать съедобным, а торт, уж до чего Джерард не в восторге от самой идеи поглощать пищу, дотягивает по его личной шкале до категории «чертовски вкусно». Чуть жестковатые коржи проложены бананом, а крем и вся глазурь сверху буквально тает во рту, оставляя стойкое шоколадное послевкусие.
- Ты весь перемазался, - говорит Фрэнк, поднося к лицу Джерарда пальцы и вытирая шоколадный развод у уголка губ. Наверное, он трёт чуть тщательнее и дольше, чем нужно, потому что мужчина замирает и глядит на него, не моргая, своими зеленоватыми, немного осоловевшими от вина и эмоций, глазами. И когда Фрэнк хочет убрать руку, вдруг ловит его запачканные пальцы губами.
И Фрэнк сглатывает и на секунду прикрывает глаза, чувствуя, как тёплый, влажный язык оборачивается вокруг его пальцев, как бесстыдно и неторопливо Джерард слизывает положенную ему долю шоколадного крема.
- О, чёрт, - на полувыдохе-полустоне произносит Фрэнк, придвигаясь ближе и, не теряя времени, заменяя пальцы своими же губами. Их шоколадные, с терпким привкусом вина, языки переплетаются, и этот совместный вкус Джерард может оценить как «божественно». Фрэнк настойчиво тянет его на себя до тех пор, пока не принуждает мужчину сесть себе на колени. Деревянный стул под ними опасно скрипит, заставляя Джерарда улыбаться в поцелуй. Он сидит на бёдрах Фрэнка, широко расставив ноги и прижимаясь к нему всем телом. Локти спокойно покоятся на плечах, потому что пальцы все до одного густо перемазаны в торте. Джерард, возбуждаясь всё сильнее, мечтает о том, как будет оставлять тёмно-коричневые разводы на теле Фрэнка, чтобы потом повторить их все, до единого, языком.
- Джи… - шепчет Фрэнк, отрываясь от мужчины. Он дышит слишком рвано, и Джерард знает лучше всех, что это означает. - Я… хочу заняться с тобой любовью. Здесь… - он прерывается, чтобы снова мазнуть языком по чуть припухшим губам. - Но моя кровать узкая, и нет никакой смазки… Я победитель по жизни…
- Любой крем подойдёт… - шепчет Джерард, увлекаясь торчащим прямо перед его носом ухом Фрэнка, вырывая своими нехитрыми действиями сдавленный стон парня.
- Я хочу взять тебя сегодня… - сипло говорит Фрэнк, пока язык Джерарда блуждает по ушной раковине, то и дело проталкиваясь чуть глубже, - Господи… Я хочу взять тебя на своей кровати, чтобы потом вспоминать об этом каждую ночь. Что ты был здесь со мной…
- Ты думаешь, я против? - Джерард чуть сильнее прогибается в спине, отчего его бёдра уходят вперёд, упираясь в живот Фрэнка эрекцией.
- Чёрт, - Фрэнк шепчет, отчаянно сжимая пальцы на коже штанов, сминая ягодицы Джерарда. - Но тебе придётся быть тихим. Тут стены картонные, а мои соседи жуткие ботаники…
- Ничего не могу обещать, - мужчина начинает расстёгивать пуговицы рубашки Фрэнка, совершенно не обращая внимания на то, что пачкает ткань. Он улыбается, когда перемазанные в шоколаде пальцы оставляют полосы на белой коже груди. - Ты знаешь, как я люблю, когда ты сверху. Думаю, твои ботаники переживут.
И Фрэнк рычит, рывком перемещая свою драгоценную ношу на такую близкую кровать. Она и правда узкая. Разместиться на ней можно, либо лежа кожа к коже на боку, либо друг на друге. И сейчас Джерард выбирает второй вариант, водя пальцами по груди Фрэнка, пока тот мягко, но очень ощутимо извивается под ним, ища трения. Джерард склоняется над бледной кожей, и волосы падают по бокам от его лица. Но это ненадолго - Фрэнк собирает их в пучок и держит своей рукой всё то время, как мужчина вылизывает его грудь - медленно, заставляя соски собираться в тугие бусины, и мурашки то и дело проступать там, где только что прошёлся язык. Джерард вылизывает его тщательно, упиваясь тем, как сладкий вкус шоколадного крема смешивается с чуть солоноватым вкусом пота. Это сводит мужчину с ума, заставляя закрывать глаза и нащупывать руками член Фрэнка через ткань джинсов.
Парень дожидается того момента, как Джерард стянет с него штаны и бельё, тут же подминая мужчину под себя. Его ключицы в вырезе красной кофты, словно распахнутые два крыла, - первое, за что ухватываются зубы Фрэнка, чуть прикрытые мягкой кромкой губ. Рука незряче скользит по теплоте кожи живота, задирая нижний край ткани выше сосков, и они, похожие на контуры островов, - это следующее, на чём Фрэнк задерживается до тех пор, пока Джерард не начинает скулить. Парню приходится положить левую руку на губы мужчине, чуть надавливая - но это почти ничего не меняет, кроме того, что Фрэнк ощущает себя в ещё более доминирующем положении.
Голодно расправляясь с ремнём и молнией на кожаных штанах, парень, наконец, добивается того, что их обнажённые ниже пояса тела ничто не разделяет. Он с наслаждением прижимается к Джерарду, протяжно стонущему в его пальцы, чувствуя, как рядом с его плотью пульсирует член мужчины, зажатый между их животами.
Их движения рваные и нестройные. Вне какого-либо ритма или темпа. Если бы кто-то видел их со стороны, он, возможно, посчитал бы эти неровные толчки глупыми.
Если бы не выгибающийся красноволосый мужчина снизу, протяжно и бесстыдно стонущий в руку, закрывающую его рот, после каждого подобного натиска.
- Тише, тише, Джи… - шепчет Фрэнк, ощущая, как тело мужчины под ним напрягается и звенит, словно натянутая до предела струна. Он не останавливается, хоть и действует сегодня слишком неторопливо. Он уверен, что это одна из главных причин того, что Джерард так реагирует. Фрэнк безумно хочет сорваться и трахать его на пределе своих сил, рискуя тем, что старенькая кровать под ними просто развалится. Но тогда всё закончится слишком быстро для обоих. А это определённо не то, чего ему хочется сегодня. - Тише, Джи, - шепчет он, повторяясь, словно эти слова крутятся в его голове, подобно заевшей граммофонной пластинке. Мужчина внизу не сдерживает проступающих в уголках глаз слёз и сам подаётся бёдрами каждый раз, как Фрэнк толкается, смешивая их пот и вонзаясь пальцами в плечи. - О, господи… - выдыхает парень, когда понимает, что больше не может сдерживаться, и набирает темп, делая короткие и сильные движения. Джерард срывает голос в тот момент, когда они оба, добравшись до предела, взрываются, расплёскиваясь своими телами по стенам и потолку, становясь невесомыми, несуществующими, совершенно эфемерными.
Они не замечают того, как свеча, переставленная в подсвечник, догорает и с шипением тухнет, погружая небольшую комнату в темноту.
Но это не мешает Фрэнку почувствовать, как Джерард, чуть напрягаясь, целует его в потный висок и, не переставая зарываться пальцами в короткие волосы на затылке, тихо шепчет:
- Спасибо…
_______________________________ *Buon compleanno (ит.) - с днём рождения
Примечания: мои дорогие, эта часть крайняя, я иду отдыхать и, после этого, писать другие истории.
а ещё обновлён АЛЬБОМ ФФ!!! Не проходите мимо, посмотрите на то самое чудо, что Фрэнк показал Джерарду.
Невероятный стиль написания. Это действительно чудо в моих глазах. Я всегда бесконечно рада видеть новые главы. И эти эмоции Джерарда, которые он пытается скрыть... Спасибо огромное.
Так люблю писать отзывы на духу, прям после прочтения главы, но увы, вчера вообще времени не было, а сейчас вот, как сказать, пишу отзыв с "проветренной" головой, эхх. Уже под ночь читала, и всё, что помню - вкусный тортик, салат, огни, парк, диван, общежитие, ботаны (хочу попробовать этот тортик, бож). В конце как-то не сразу заметила, что вот оно! У нас даже фото есть! Вот это вещь, её бы акварелью рисовать и рисовать! Представляешь, как будет легко ложится водяная краска на такое потрясное небо, как будут растекаться ласковой лужицей - радугой огоньки, устремляясь вниз и вниз, ммм. А, может, и маслом тоже неплохо. Тогда получится нечто импульсивное, густое, "вихревое" и бесконечное. Пусть Джи больше не будет шутить про изнасилование, у меня аж сердце замирает, ну чего он :С Ох, а эта глава как будто начало новой жизни. Вот тут и есть символика. У Джерарда день рождения (косвенный?), наступает нечто новое, а свечки символизируют уже необратимый процесс. Задуешь - и огонёк-то не вернётся. Всё. Примечательно же то, что именно в момент феерии и затухает огонёк. Не знаю, вот этот эпизод жуть как нравится, аааав. Подведена черта. Уже все фигуры на шахматной доске расставлены. Да! Как будто новая партия в шахматах. Только игра, наверное, с каждым разом сложнее, и возможностей сделать правильный ход - меньше. А хотя, тут как знать? Под конец разве не становится легче? Сама запуталась. Всё, теперь точно жду рождения малышки. Не выходит она у меня из головы в этот момент. Набирайся сил для новых свершений, дорогая, и отдыхай побольше! Спасибо за главу!
Deep, даже не знаю, что сказать, кроме огромного спасибо, и почему-то ржу ))))
The Rain, ох, милая-хорошая. Твои слова очень неожиданны и при этом очень теплы, я отчего-то улыбаюсь с ноткой грусти. Спасибо тебе огромное. А Джи - тот ещё цундере...)
Red and Blue, ты как всегда в точку, хоть и не по свежим следам :) Знаешь, я тоже чувствую дыхание новой жизни. Весна, почти лето, они уже так долго рядом друг с другом... И это невероятно, что они до сих пор не прошли слишком далеко - эта история именно то, где "дошли" и "постель" понятия вообще из разных планов, да. И то, что ты отметила прекрасный пейзаж, который рисовать и рисовать - да, он меня бескрайне вдохновил. Прекрасный вид. И последнее - ты бескрайне права, что ждёшь рождение малышки. Она, на самом деле, гвоздб программы и вообще то, ради чего и произошла и их встреча, и ради чего пишется эта история вообще :) Мурр! Огромное тебе спасибо, друг мой!!!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
