Как это началось? Когда это началось? Теперь я стараюсь не думать об этом, потому что слишком хорошо знаю и слишком хорошо помню, я мог бы написать книгу по истории, руководствуясь лишь своими воспоминаниями. Все происходило медленно, но вряд ли что-то возможно было остановить, человечество запустило бомбу медленного действия, которая непременно должна была взорваться. И она взорвалась... Но это не значит, что все закончилось, не означает, что жить стало легче. Нет, просто жизнь стала совсем другой, такой, что иногда хочется сдохнуть, и кто знает, сколько осталось ждать. Может быть, уже завтра мой труп будет валяться на одной из улиц, а если повезет, мой братец меня похоронит, если не повезет, останусь гнить и разлагаться на раскаленном асфальте. Противно, мерзко, но я видел и такое. Хотел бы я себе такую судьбу? А знаете, мне, наверное, плевать! Во всяком случае, я уже буду мертв, я не буду ничего чувствовать, слышать или видеть. Я буду свободен от этого бесконечного ужаса, сопровождаемого выстрелами, вонью и постоянными криками. Тогда зачем я живу? Я сам не понимаю, что мешает мне покончить со своей собственной жизнью... Иногда я представляю, как все возвращается на свои места, что все точно так же, как было раньше: люди опять спешат на работу, мамаши гуляют с детьми, люди приветливо здороваются друг с другом. Что если все это вернется совсем скоро, а я не успею этого увидеть, потому что в отчаянии пущу себе пулю в лоб? Я все еще надеюсь, что все будет как прежде, может быть, зря... Все равно я еще не готов умереть, даже не смотря на то, как противно в последнее время мне стало жить, как я устал. Я еще могу бороться, хотя правильней сказать, я еще могу выживать. Ведь бороться я не смогу, это не в моих силах бороться против миллионной армии придурков. Один ничего не может изменить, один слишком слаб для таких благородных миссий, один ничего не остановит. Но все же остаются какие-то шансы выжить, хотя бы как-то жить пока не надоест.
И все-таки... когда это началось? Кажется, это был сентябрь, хотя, возможно, я ошибаюсь где-то на месяц. Очередная революция, такие проходят по всему миру с некоторой периодичностью, вроде бы ничего особенного. Люди постоянно борются за какие-то свои права, но редко им удается чего-то добиться. В тот раз начиналось все, как обычно: митингующие ходили по улицам столицы, выкрикивали свои лозунги и все в этом роде. Честно говоря, я не помню, чего они тогда хотели. По-моему, сокращения рабочих часов, которые и так никогда не были слишком долгими. Конечно, правительство не собиралось соглашаться на такую провокацию, и поначалу просто игнорировало революцию, до тех пор, пока она не превратилась в их самый страшный ночной кошмар. Недовольных людей становилось все больше, и некоторых из них ничуть не волновало сокращение рабочих часов, они могли присоединиться к рядам революционеров без веской на то причины. Но с каждым днем бастующие прибавлялись, их развелось больше чем муравьев в самом огромном муравейнике, который только может существовать во всем этом гребанном мире, революция распространилась на всю страну, она затронула каждый штат. И люди перестали вести себя спокойно, то ли в них проснулся боевой дух, то ли им стало скучно жить, но на улицу выходить стало опасно. Эти на первый взгляд мирные людишки буквально превратились в голодных обезумевших зверей, крушащих все на своем пути. После них машины, стоящие у обочин, превращались в груду металла, дороги были усеяны битым стеклом, камнями, кирпичами и прочим мусором. Я не видел других городов, но новости показывали, что там было ничуть не лучше. Пятьдесят штатов и не один из них не жил в тот момент спокойной размеренной жизнью. И все это из-за сокращения рабочих часов? Нет, теперь у них была задача поважнее – убрать с поста действующего президента, который, по их мнению, слишком уж ограничил свободы граждан. Теперь даже президент не мог чувствовать себя в безопасности, он был в безвыходном положении: его хотело убить чуть ли не полстраны, среди которых были даже те, кто работал на систему безопасности. Все рушилось на его глазах, и все, что он мог – это усилить свою охрану, а так же сократить рабочие часы, которые никому уже были не нужны, потому что многие попросту перестали выходить на работу. Парламент стал идти на уступки народу во всех вопросах, они дали им все, чего они хотели, они своими руками лишили себя власти. Но что еще они могли? Расстрелять революционеров всей американской армией? И что тогда? Все скажут, что президент убил свой собственный народ. Хотя, наверное, стоило перестрелять их к чертовой матери! Стало еще хуже, потому что, получив все, что только можно было, получив все права, которые можно придумать, они хотели большего, они не хотели, чтоб им кто-то мешал. В общем, первым делом они убили президента, а потом и всех остальных, кто мог стоять у них на пути. Дальше, по логике вещей, они должны были бы выбрать своего лидера, который стал бы во главе государства, но и тут все произошло не так. Людей было слишком много, и они были слишком разными, каждый хотел своего, и тогда даже в их огромном племени наступила вражда. Что происходит сейчас? А что сейчас? Люди разделились на группы по каким-то признакам, какие-то из групп больше, какие-то меньше, и остались одиночки, те, кто не выбрал себе команду, сохраняет нейтралитет, если можно так сказать. Мы с братом остались вдвоем, не прибиваясь ни к одной из этих стай, зная, что в таком случае, кроме как от нас самих больше ни откуда защиты ждать не придется. Что это? Третья мировая война? Апокалипсис? Я не знаю, что это, но как, ни странно я привык к этому аду. Я привык слышать выстрелы, которые звучат круглосуточно, они уже не кажутся мне такими громкими, или я постепенно начинаю терять слух. Я привык видеть, как люди ненавидят друг друга, я привык видеть, как они убивают друг друга просто так, потому что кто-то не относится к той или иной группировке. Я привык жить, не зная смогу ли проснуться завтра.
- Майки, сколько там времени? – крикнул я своему брату, сидя перед телевизором и смотря какой-то триллер. Дело в том, что ничего другого я смотреть просто не могу, спутниковое телевиденье уже давно не работает, потому остается смотреть старенькие исцарапанные DVD-диски, которые есть в нашем доме. - Осталось полчаса, - ответил он, садясь рядом. Я грустно взглянул на него, на его измученное выражение лица, уставшие глаза. Раньше Майки был другим. Раньше все были другими, пока мир не начал сходить с ума. Я не знаю, что бы я делал без своего брата, я бы вообще не захотел жить, я бы не справился, я бы опустил руки, если бы его не было рядом. - Тогда я пошел собираться, сегодня ведь моя очередь, - я встал с дивана, направившись в свою комнату. У меня есть время, чтоб одеться и взять с собой самое нужное: рюкзак и пистолет, остальное не важно. Каждый день в городе с двух до четырех часов дня объявляется «тихий час» - время, когда никто не стреляет. Эти два часа люди вправе использовать на все, что угодно, на любые свои потребности. Чаще всего это время тратят на то, чтоб запастись продовольствиями. И никого не волнует, как далеко от твоего дома находится нужный тебе магазин – у тебя есть время от двух до четырех часов, а дальше остается только молиться и уповать на себя. Мы с Майки устраиваем подобные вылазки раз в неделю, в четверг. Мы придумали ходить по очереди: одну неделю он, другую я, чтоб все было справедливо. Хотя каждый раз во время «тихого часа» мне кажется, что это последний, а дальше и этот закон будет аннулирован, мирное время прекратится. Ведь изначально кто-то придумал это, кто-то согласовывал этот вопрос, тогда почему бы вдруг этим самым людям не нарушить правила? Я не могу быть уверенным, что в один прекрасный момент ничего такого не произойдет, но мне больше ничего не остается, кроме как надеяться, что все обойдется. - Пять минут, Джерард! – крикнул Майки, и я глубоко вздохнув, пошел в прохожую. Главное, ничего не забыть, но я проверил – вроде бы все при мне. Пистолет заряжен, рюкзак на плечах. Я готов идти, что бы не произошло со мной за пределами моего дома. - Можешь открывать дверь, - сказал я, глядя на своего младшего брата. Он волнительно смотрит на меня, не спуская глаз, и я знаю, что смотрю на него так же, когда уходит он. У меня больше никого не осталось кроме него, так же как и у него кроме меня. - Сейчас... Надень часы, - он открыл тумбочку, стоящую возле двери, где мы храним всякие мелочи, и достал оттуда старые наручные часы. Я не люблю носить их просто так, потому надеваю только перед выходом из дома. – Следи за временем, не задерживайся ни на минуту. Ты все знаешь, Джи. Просто будь осторожен, - сказал Майки, и мы вместе пошли в подвал. Через входную дверь мы не входим и не выходим – она прочно заколочена крепкими досками, так же как и все окна в доме. Мы привыкли выходить через железную дверь подвала, запертую на замок в обычное время. Когда дверь открывается в глаза бьет яркий солнечный свет, что бы не происходило на улицах солнце всегда светит одинаково. Я делаю шаг вперед, и слышу продолжительный сигнал, издаваемый через развешенные по улицам громкоговорители. Время пошло. - Береги себя, - сказал Майки, обняв меня. Каждый раз мы с ним прощаемся, как в последний раз, ведь всегда, когда кто-то из нас выходит на улицу, на самом деле он выходит на войну. Я отпустил его, хотя намного лучше оставаться в объятьях брата, чем в компании психов, ежедневно устраивающих перестрелки. Я улыбнулся и стал подниматься по лестнице, за моей спиной послышался скрип двери, и в следующий момент она уже опять закрыта и не ждет гостей.
Кто знал, что когда-то поход в магазин за продуктами станет такой каторгой? Люди уже выползают из своих убежищ, оглядываясь по сторонам с ужасом и усталостью в глазах. Сейчас их никто не должен тронуть, но они все равно испуганы, теперь все в постоянном страхе. На улицы выходят мужчины, женщины, даже дети, и всех заботит только то, как выжить, как прожить еще один день. Я ускоряю шаг и заворачиваю за угол, направляясь в сторону супермаркета, до которого добираться в среднем сорок минут. Интересно, что мы с Майки будем делать, когда там закончатся продукты, ведь совсем скоро так и будет? Пару ближайших магазинов и кафе уже настигла такая участь, их опустошили довольно быстро, когда такая ситуация в стране окончательно вошла в правило. Конечно, нам придется искать какой-то новый источник продовольствий, ведь вокруг еще должны быть какие-то места.
Я не замечаю, как перехожу на бег, уже даже не обращая внимания на еще не убранные, лежащие на дороге и обочинах трупы в лужах собственной крови. Наверное, рано или поздно я тоже так умру, захлебываясь кровью и барахтаясь в ней, как вынесенная штормом на берег рыба. Но надеюсь, что это произойдет не сегодня, сегодня я должен вернуться домой живым. Меня дома ждет брат, и до тех пор пока он будет меня ждать, я не могу погибнуть тут. Я продолжаю бежать среди сотни других людей, боясь остановиться хотя бы на секунду. У меня уже начинают болеть ноги, но мне плевать на эту боль, она не заставит меня прекратить бег. Это стало бы слишком ничтожной причиной для смерти – умереть из-за того, что у тебя заболели ноги... Нет, я так я никогда не умру. Если посмотреть вокруг, можно увидеть огромную тучу людей, беспросветно заполняющую дороги и тротуары, все, где вообще может пройти человек. На машинах никто не ездит во время «тихого часа» - либо ты задавишь кучу людей, а значит, нарушишь правила, либо ты застрянешь среди них, либо обезумевшие люди попросту превратят твою машину в хлам, угонять ее, или еще что-нибудь, если ты успеешь добраться до своего места назначения. Я продолжаю свой путь в этом параде смертников, в этой несносной толкучке, окруженный запахом пота, мертвечины и поднимающейся в воздух пыли. Кто-то умрет же на этом этапе, будет задавлен под ногами одержимого народа. Никто не смотрит под ноги, никто не смотрит по сторонам, все смотрят только вперед, никого не волнуют чужие жизни, они больше ничего не стоят. Все, что ценилось раньше, теперь превратилось в мусор, никто не считает скольких людей он убил, и вряд ли кто-то жалеет о сделанном. Все спасают свои жизни, только и всего, наше врожденное чувство сострадания притупилось чуть ли не до предела, и мы просто идем дальше по трупам, по чертовым трупам. И не важно, кто сейчас бездыханно валяется под нашими ногами, будь то новорожденный младенец, старик или молодая девушка, мы словно ошалевшие бежим по их телам, вдавливая их в горячий асфальт, ломая кости, превращая их в отбивную, кусок мяса, который порой даже невозможно опознать. Ужасно, когда единственное, что можешь увидеть перед смертью это подошвы чьих-то ботинок. Один неверный шаг, одна нелепая случайность, и я тоже могу оказаться на земле, там внизу, и вряд ли мне уже удастся встать. Я не должен упасть, в этом случае упасть значит умереть. А я не могу умереть, я пообещал себе, что не умру сегодня.
Я устал беспрерывно бежать, кажется, что воздух буквально режет горло и дыхательные пути, я чувствую металлический вкус крови во рту; ноги начинают подкашиваться, но я не прекращаю свой бег, осталось еще немного, вдали уже виднеется большое здание, окрашенное в красный цвет, и сегодня туда придет внушительное количество посетителей. Раньше этому супермаркету такая посещаемость принесла бы невероятную прибыл, но сейчас никто никому не платит, никому больше не нужны деньги. Разве люди никогда, хоть разок в своей жизни, не мечтали о том, чтоб все было бесплатно, чтоб ни за что не надо было платить? Что ж, такое время наступило, но знаете, я бы лучше платил вдвое больше, чем раньше, чем жить так, как живу сейчас. Когда я уже двигаюсь к входу супермаркета, то становится понятным, что вход тут теперь можно найти повсюду: пройти через выломанную дверь, перелезть через выбитые стекла, не важно как ты попадешь внутрь, важно просто как-то туда попасть.
Когда я оказываюсь в самом помещении, безопасней не становится, тут просто кишит людьми, которые гребут все подряд с полок, отключенных холодильников, подбирают то, что упало на пол. И среди такого хаоса невозможно вести себя адекватно, нужно действовать быстро, брать то, что видишь, и скорее сваливать отсюда. Я открываю свой рюкзак и одеваю его другой стороной, чтоб он был впереди меня, а действую я всегда одинаково – бегу по рядам и сгребаю все попадающееся под руку. Если кто-то забрал твою добычу до тебя, просто забудь о ней, ищи что-то новое, нет времени на дискуссии. А еще нет времени на то, чтоб что-то выбирать – это не выезд за покупками ко Дню благодарения! Брать нужно все, что видишь, будь то детское питание, консервированные овощи или мясо. Нужно брать все, что съедобно, вкусовым предпочтениям больше следовать нельзя. Я заполнял свой рюкзак до тех пор, пока там совсем не осталось места. Конечно, я мог бы брать с собой туристическую сумку, туда бы в любом случае поместилось больше, но обратный путь с ней становился бы вдвое опасней, чем с моим рюкзаком. Потому, лучше пусть будет меньше продуктов, но больше вероятность, что я выживу. Теперь надо выбираться отсюда, протискиваясь между орущими людьми. Они делают подобные вещи не впервые, но каждый раз одинаково сильно паникуют. У меня осталось чуть больше пятидесяти минут, чтоб добраться домой. Я надеюсь, что этого хватит, я думаю, что я смогу успеть.
И я выбегаю к одному из окон: везде люди, они лезут внутрь и вылезают из здания наружу. Я не уверен, что смогу вылезти невредимым, но другого выбора нет, надо рискнуть. Радует лишь, то, что не нужно никуда лезть, окна настолько огромные, что начинаются буквально от самого пола, все, что мне надо это переступить кусок стены, отделяющий меня от улицы. Я переставил одну ногу, потом вторую, теперь можно бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше. - Подайте кто-нибудь руку! Просто, блять, помогите мне встать! – среди прочего шума, криков и визга, я услышал мужской голос. Он прозвучал громко, практически ударил по ушам, наверное, потому этот человек находится совсем рядом, он за моей спиной. Я не раз слышал вокруг крики о помощи, но я всегда игнорировал их, чужих проблем сейчас не существует, главное спасти свою шкуру. Я ненавижу себя за то, что приходится быть такой сволочью, но так надо, иначе тут невозможно. Никогда нельзя оборачиваться к человеку, который умоляет о помощи, иначе тебе обязательно захочется его спасти. Так однажды говорил мне Майки, с тех пор я придерживаюсь таких принципов. Но я не знал, можно ли этому верить, действительно ли это так. Вместо того чтоб нестись сломя голову домой, я стал на месте, слушая крик, раздающийся из-за моей спины. Мне захотелось повернуться, я не понимаю почему, но я знаю, что должен повернуться. И я обернулся. Майки был прав – теперь я не смогу не помочь этому человеку. Этот парень, лежащий на земле и держащийся за ногу, устремил на меня свой взгляд, словно умоляя меня подойти к нему, не оставлять умирать здесь. Я прошел немного назад, и безмолвно подал парню руку, а он крепко ухватился за нее. - Черт! Черт! – взбешенно прорычал он. Это, видимо, было вместо спасибо, но я не осуждаю его, я сам не знаю, что сказал бы в такой ситуации. - Ты в порядке? – спросил я, глядя в большие светло-карие глаза парня. Глупый вопрос, как тут вообще что-то может быть в порядке? Парень поджал губы и что-то болезненно прошипел, зажмурив глаза. Он открыл их опять, и мне показалось, что он вот-вот заплачет, но он лишь закусил губу и сказал: - Нога... болит, - это звучало, как приговор. Смертный приговор. И правда, недалеко зайдешь с больной ногой, и этот парень все прекрасно осознает. Он понимает, что его ждет дальше. - Идти можешь? – спросил я. Мой голос звучал сухо и серьезно. Сейчас я принимаю решение, о котором, возможно, скоро пожалею. - Я... я не знаю, как-то смогу, - ответил он, и я тут же подхватил его, ведя с собой. Он положил свою руку мне на плечо, опершись на меня. Теперь мое движение замедлится вдвое, а то и втрое, но я должен был помочь этому парню, я не мог дать ему надежду, а потом оставить умирать.
- Я не просил вести меня, я просил поднять меня. Я – не твоя проблема, твое благородство нахрен никому не надо, и если ты сдохнешь из-за меня, это будет на твоей совести, - грубо сказал он. И он прав, он говорит чистую правду, но неужели он надеется, что теперь я смогу его бросить? Я буду тащить его, на своем плече, столько сколько смогу, но я не брошу его на полпути. - Заткнись и иди! Нужно бежать, иначе не успеем, ты можешь двигаться немного быстрее? – спросил я, и парень кивнул. Все хотят жить, никто не хочет умирать. Все, кто хотел, уже давно пристрелили себя или повеселись тогда, когда все только начиналось. Этот парень хочет жить, хотя из гордости хочет отказаться от моей помощи.
- Сколько до твоего дома? – вдруг опять отозвался он. - Еще минут двадцать, я думаю, - ответил я. Но есть ли у нас эти чертовы двадцать минут? «Следи за временем...» Я посмотрел на свои наручные часы, и сердце на секунду остановилось, я понял, что это конец. Мы не успеем, даже, если я теперь побегу один, я просто физически не смогу успеть. - Но у нас есть только семь минут, - мой голос почему-то прозвучал спокойно, хотя причин для спокойствия у меня нет. Парень повернул на меня голову и кивнул. Странно. Но самое странное то, что в довершение ко всему он еще и улыбнулся. Мы скоро умрем, а он еще может улыбаться, для этого нужно окончательно рехнуться. - Надеюсь, у тебя есть пистолет, - после этих слов мои глаза расширились, а сердце я и вовсе уже готов выплюнуть. Он еще и обирается стрелять? Все-таки он совсем не хочет умирать... Вот только справимся ли мы вдвоем? - Так у тебя есть оружие? – повторил парень. - Есть, - коротко ответил я, стараясь не думать в какое дерьмо я вляпался. Я не представляю себе, что мы будем делать, ведь я никогда раньше не выходил на улицу вне «тихого часа», я не представляю себе, как я это переживу, и переживу ли вообще. Да, хорошо, что у меня есть пистолет, но есть одно но. Я никогда не стрелял из него, я никого не убивал. Не смотря на то, что вокруг самая настоящая война, за все время я не убил ни одного человека. Ни одного.
Не зря я весь день выслушывала похвалы этому фику. Это ведь великолепно! Действительно заинтриговало. И стиль мне ваш однозначно нравится. КРОВЬ,КИШКИ,СПЕЦНАЗ
St_Sebastian, спасибо. а теперь главное не облажаться, и я буду стараться, чтоб дальше было не менее интересно
Louise, экшен - это круто) ну, на любителя, конечно... но не суть, в общем спасибо, я буду стараться, и я надеюсь, что у меня все получится и первая глава будет не единственной, которая вас порадовала
jane_toro, ого, его еще и хвалили я прям польщена) и я прям...спасибо)) ахаха кровь, кишки, спецназ... хотела написать в графу "от автора". тут прям так и просится это крылатое выражение
Название крутое, вот. Первое, что привлекло, помимо одного имени в авторах) Мне давно хотелось почитать что-нибудь ещё твоего, помимо "Калифорнии", но за давно начатые фики я как-то сейчас не особо хватаюсь. Поэтому прочтение твоего нового фика удовлетворило все потребности
Честно, я была рада читать твой авторский язык снова, здесь. С ним всё просто, естественно, где нужно - с умом и остротой, либо же авторскими вставками, размышлениями (это в "Калифорнии"). А в этом фике POV Джерарда протёк мимо меня, как река, то есть не было такого в его речи, обо что можно было споткнуться. Будто он провозгласил целую главу на одном дыхании, как монолог. И потом, я заметила, всё, что ты пишешь, все твои взгляды на вещи и их оценка - кристально правдиво. Вне зависимости от ситуации, у меня всегда возникает желание согласиться с авторскими сентенциями, и только так. Не помню момента жёстких противоречий. Именно поэтому ты и выделяешься лично для меня на фоне других авторов. И пишешь полнокровно, увлекательно. Когда читаешь, не возникает ощущения нервозности какой-то, чтения через силу, чтения "чего-то чересчур неподъёмного". Даже когда ты пишешь о таких вещах, как тотальная революция и сплошная мясорубка, нет никаких лишних ощущений, кроме спокойного осознания всего, что происходит. Скорее всего, ты сама так относишься к написанному, и это настроение передаётся читателю. А ещё, кроме того, что правдиво - правдоподобно в придачу. Пусть нынешний текст, к примеру, не блещет избыточным детализированием всего, но это и не нужно. Вместо него есть достаточно разумное описание событий и устойчивая позиция. Даже, вот, и в моментах неустойчивости в стране.
И я заметила, что тебе нравится тема о государствах, политике...:)
А впрочем, жду продолжения истории, развития сюжета с этим "побитым" парнем, Джерардом, Майки, всеми, кто должен быть в фике. Думаю, он о многом нам расскажет в последствии. Продолжай в том же духе. Интересно.
Hagalaz, вот видишь, как все удачно получилось. я прям как знала, что нужно еще что-нибудь написать) тут мне особенно отвечать-то и нечего, но это очень интересно узнать, как другие люди воспринимают твою работу. ой, да какие мне только темы не нравятся) но как-то так получается, что уже второй фик с политическим подтекстом. на самом деле интересная тема, есть где разгуляться. постараюсь никого не разочаровать теперь) спасибо большое.
спасибо-спасибо я вообще тащусь от картин этой художницы)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
ооо чёрт, это просто прекрасно! мне все безумно понравилось. 
ну с чего бы мне сердиться?
стараемся, стараемся... 