енпредыдущая  http://notforsale.do.am/blog/sex_drugs_and_rock_n_roll_4_1_5/2012-03-16-4108
первая http://notforsale.do.am/blog/sex_drugs_and_rock_n_roll_1_5/2012-02-16-3932

Когда я проснулся, закат уже успел размазаться по тщательно синеющему по направлению от горизонта небу. Когда над моим домом уже ночь, у тех, кто ближе к краю неба, еще вечер. Цветовая растяжка от иссиня-черного к красно-оранжевому через голубой, каким-то образом минуя белый. Джерард бы оценил. Точно-точно, оценил бы.

Я однозначно чувствовал себя лучше. Не то чтобы совсем бодрячком, но не все так плохо. По крайней мере, боль не простреливала меня при каждом неосторожном движении, всего лишь слабо колыхаясь где-то в районе легких.

Я курил, глядя в окно на закат, пока  тот не превратился в тоненькую светлую полоску с последними алыми сполохами в глубоком темном небе. Потом исчезли и эти последние признаки наличия в наших жизнях дня.

Я последний раз выдохнул дым, четкой серой струйкой образовавшийся в воздухе за окном, и выбросил окурок.  Голова немного кружилась, но я забил на такие очевидные мелочи.  Я пошел к Майки, без стука приоткрыв дверь и скользнув в комнату. Он сидел там, где сидел всегда, уставившись в открытое настежь по причине июля окно.

Прикосновение к плечу – ноль реакции.

Поцелуй в щеку – ноль реакции.

Я как раз мысленно проклинал его упертость, когда вцепился зубами в мочку уха. Ноль реакции.

Начинаю беситься, выцеловывая его шею за ухом, проводя мокрые дорожки языком. Он чуть заметно вздрагивает и напрягается, ну что ж, хоть что-то.

Трусь носом у основания его шеи, щекоча кожу горячим дыханием. Ты у меня, солнышко, за все сейчас получишь. 

Он только что принял душ, его кожа пахнет каким-то особо сладким гелем, так приятно и вкусно, кончики волос еще не до конца просохли.  Я прикусываю кожу на одной из его выпирающих ключиц, оттягивая ее зубами, и тут он, наконец, шумно выдыхает. Неужели.

Я накрываю его губы своими, чуть покусывая, надавливаю на них языком, заставляя, принуждая раскрыться и отвечать. Ну же, Майки, давай, активизируйся. Ему не хватает воздуха, и он чуть приоткрывает губы в надежде его получить, и я праздную победу. Через секунду мой язык уже исследует его прекрасный сладкий рот, получая взамен ну очень слабенькую, но все же отдачу. Аллилуйя. У кое-кого проснулась совесть. Я сажусь к нему на колени, помещая свои по обе стороны от его бедер, - Уэй худенький, а кресло большое – и улыбаюсь, чувствуя его руки, опустившиеся на мою задницу.

Нарочно начинаю постанывать и плавно двигать бедрами навстречу его промежности, не прерывая поцелуя, а только углубляя его, зарывшись пальцами в волосы Майка. Его тело реагирует однозначно, я чувствую его возбужденный член напротив своего даже через два слоя плотной джинсовой ткани. Так, Фрэнк, напомни-ка мне, зачем мы это делаем и почему мы не сделали это раньше? Черт, чувствую себя гребанным Горлумом. Разговоры с самим собой – не лучший выход.

Обнимаю его за плечи, прижимаясь еще ближе, целую еще яростнее, еще глубже.

Я делаю это, потому что я устал и хочу нормальной жизни и нормального секса. Так? Так.

Я не сделал этого раньше, потому что имел хоть какое-то уважение к его братским чувствам. Так? Неа. Фрэнк, ты нагло врешь сам себе.

Ты не сделал этого, потому что тебе было, мягко говоря, не до того.
Ну и ладно.

Я отрываюсь от его губ, и он обессилено откидывается на спинку кресла, как будто окончательно вымотан уже просто поцелуем. Несмотря на заметное возбуждение, его взгляд снова погасает, заволакиваясь мутной пеленой. Как будто Уэй и не здесь вовсе.
Ну неет, Майки, не надо, давай, держись.

Я сползаю по его ногам вниз, и он даже не пытается удержать меня, просто сидит и дышит тяжело, не смотрит на меня даже, и все в нем просто вопит о том, чтобы я оставил его в покое и не мешал пребывать в меланхолии.

Становлюсь перед креслом на колени и раздвигаю его ноги шире, располагаясь между ними. В нормальной прошлой жизни я редко баловал его минетом, намного больше люблю, когда отсасывают мне. Но сегодня же особый случай, правда? Поэтому я медленно и осторожно подбираюсь руками к его домашним джинсам без ремня и верхней пуговицы, разношенным настолько, что они, когда-то узкие, без труда сползают с него даже с застегнутой молнией. Я кладу руки ему на бедра и подвигаю ближе к краю кресла, заставляя его полулежать, что, наверное, не совсем удобно, но это дает больше шансов на то, что он очнется, когда затечет спина.

Я все же расстегиваю его джинсы и полностью стягиваю их, в который раз отмечая охрененные ноги. Мне бы такие, вот честно. Майки никак не реагирует на  откровенную провокацию, и я снова начинаю беситься от его отсутствующего вида, за что впиваюсь в его бедра коротко стрижеными ногтями. Будет знать. Уэй недовольно дергается и хмыкает, хотя все так же находится в полуживом состоянии, а я, между делом, стаскиваю с него боксеры и откидываю куда-то в сторону, чтобы джинсам не было одиноко. Я сам все еще полностью одет, хотя от вида полуобнаженного Майка мне уже довольно-таки тесно в штанах. Футболка Уэя отправляется в ту же кучу, он хотя бы поднял руки, помогая мне ее снять, спасибо большое.
Я снова хватаю его за бедра, крепко прижимая их к креслу, и первый раз провожу языком по всей длине его члена, и он прикусывает губу, все так же не смотря на меня, схватившись за подлокотники кресла так, что пальцы побелели. Мой язык проходится по его члену еще и еще, пока не достигает головки. Я беру его, насколько могу, и Уэй протяжно стонет, а я улыбаюсь, начиная мерные движения головой.
Майки что-то бормочет,  я слышу его тяжелые вздохи, почти до конца выпустив член изо рта, посасывая головку, лаская ее языком. Смотрите, кто заговорил. Моя теория целебного секса пока что очень даже работает.
Я думаю о том, какой я молодец, когда чувствую тяжелую руку Уэя на своем затылке,  и от внезапности такого рода прикосновений слегка подцепляю чувствительную тонкую кожу зубами. В ответ на это Майк только сильнее надавливает мне на голову, заставляя взять глубже, еще глубже… Он полностью входит в мой рот, перекрывая доступ кислороду, такой большой… Я прикрываю глаза и расслабляю горло, позволяя ему трахать себя, поощряя каждую его инициативу, потому что именно этого я и ждал, к этому и стремился, а он, кажется, вошел во вкус, вбиваясь мне в горло совсем уж в бешеном ритме. Не помогают даже мои руки на его бедрах, хотя я царапаю их, пытаясь сдержать напор. Пальцы Майки больно дергают меня за волосы, и я уж точно лишился нескольких прядей, но кто бы знал, насколько мне на это наплевать…

И когда он через пару толчков глубоко кончает мне в горло, выгнувшись в кресле и застонав, я глотаю обжигающую жидкость, а он притягивает меня к себе и целует, слизывая с подбородка оставшиеся капли.

Теперь я вижу перед собой своего привычного Майки, желанного и развратного, в глазах которого горят похоть и все никак не спадающее возбуждение.
Я быстро раздеваюсь, стаскивая с себя разом обе толстовки и футболку, в который раз удивляясь собственной мерзлячности. Надо что-то с этим делать, дорогой мой. Равно как и завязывать с односторонними диалогами.

Мои джинсы и боксеры летят в общую кучу шмоток на полу, и я подхожу, поднимая Майки с кресла и разворачивая спиной к себе. Он становится коленями на сидение и опирается на спинку кресла руками, чуть нагибаясь. Не самая удобная/красивая поза, вернее, совсем не, но мы единогласно решаем на это забить, равно как и на смазку, так как либо у меня галлюцинации, либо в его бормотании я слышу намеки на «давай уже, Фрэнк». И я даю, притягивая его за бедра на себя, резко вхожу и мы оба одновременно вскрикиваем от боли. Я поглаживаю его по спине, размеренно и аккуратно двигаясь, урча от непередаваемого ощущения нахождения внутри него и стараясь не обращать внимания на спазмы, решившие простреливать мой позвоночник.

Уэй умоляет двигаться быстрее, и я это делаю, превозмогая все, что только можно и используя все ресурсы предложенной мне Создателем силы воли. Резче и сильнее, как просит Майки, и что он хочет, то и получает, а мне остается только сильнее сжимать зубы, чувствуя, как он прогибается и вздрагивает подо мной, когда я касаюсь его простаты.  И, видимо, во мне еще остались какие-то силы, потому что я тянусь к его уху и нашептываю о том, что он самый лучший, самый распрекрасный и замечательный и что лучше его нет на земле человека, обхватывая рукой его член, заставляя его стонать еще чуточку громче. И я чувствую, что он улыбается и закусывает свои губы, губы самого лучшего человека на свете…

И я выгибаюсь и кончаю в него, понимая, что на боль мне уже, в принципе, поебать, для боли в сознании не осталось места, а он во второй раз кончает через минуту,  заваливаясь на кресло и утягивая меня за собой.

И мы долго пытаемся отдышаться, и я уже начинаю задремывать от колыбельной боли, которая обволакивает меня и утягивает вниз не хуже Майки, притянувшего меня к себе, как любимую игрушку.
И уже на грани реальности и сна я слышу его голос и понимаю, насколько сильно я по этим странным многозначным и ленивым интонациям скучал:
- Фрэнк… Ты знаешь… Мне кажется, я люблю тебя…

следующая:  http://notforsale.do.am/blog/sex_drugs_and_rock_n_roll_5_5_ehpilog/2012-03-21-4132