Дом Джерарда – самое обычное кирпичное строение с одинаковыми двойными окнами, квадратными балконами и двумя симметрично-пересекающимися пожарными лестницами. Конструкция не блещет оригинальностью, но на фоне неряшливых полуразрушенных зданий этой дыры дом напоминает особняк.

Фрэнк задерживается на противоположной стороне улицы на несколько минут, наполовину скрытый за киоском с хот-догами. Он останавливает свой взгляд на окне верхнего этажа, где живет Джерард, если верить его словам. Включен свет, висят белые занавески, и за стеклом виднеется комнатное растение в горшке. Место выглядит привлекательным – во всяком случае, на расстоянии.

Фрэнк еще немного переминается в тени с ноги на ногу, раздумывая, стоит ли закурить только ради того, чтобы потянуть время, но понимает, что эти несколько минут ничего не смогут изменить. В конечном счете он прячет руки в карманы и неохотно переходит улицу.

Маленький вестибюль представляет собой свидетельство о другой, более изысканной культуре города, где не разрушают стены с бесполезными граффити, а утром под вашим почтовым ящиком вас не ожидает свернувшийся калачиком спящий бродяга. Дешевые, но цивилизованные стандарты намекают на определенный вид общества, где каждый отчаянно улыбается – неважно почему. Фрэнк смотрит на исправно работающий лифт и на растущую рядом с ним пальму перед тем, как потащиться вверх по лестнице.

Когда он идет по верхнему этажу, он слышит детский смех, звуки видеоигр, а также чувствует запах острого карри. Все это доносится из разных источников, и он понимает, что за каждой дверью, мимо которой он проходит, есть жизнь. Фрэнку приходится остановиться на мгновение, чтобы попытаться разобраться в этих приглушенных звуках вокруг себя. Вместо вопящих пьяниц и их визжащих подружек он слышит обрывки культурных разговоров и чью-то игру на гитаре. Это буквально как шаг в другой мир, и он не знает, комфортно ли он себя чувствует. Нет ничего ужаснее для аутсайдера, чем неизвестная и организованная толпа. Опасности, скрывающиеся в этой дыре ужасны, но, по крайней мере, он неплохо разбирается в них.

Он проходит половину коридора, когда дверь открывается и показывается взъерошенная голова Джерарда. Его лицо светится, и он машет, словно пытаясь привлечь внимание Фрэнка, который уже его заметил. То, как он улыбается, делает его изумительным, словно он улыбается так всем подряд, неважно, будь то обычный посетитель, сосед, родители или гребаные свидетели Иеговы.

- Мне показалось, что я видел, что ты стоишь на улице! – Джерард жестом приглашает его войти внутрь перед тем,  как, не удержавшись, начинает бессвязно и быстро говорить, не позволяя ему вставить и слово. – Конечно, какое-то время ты добирался сюда. Ты поднимался по лестницы? Ты не заметил лифт? Или, может, он сломался? Мне жаль, он ломается время от времени. В любом случае, я хотел бы пригласить тебя выпить что-нибудь перед тем, как мы пойдем, знаешь, еще слишком рано для прогулок и… Оу, позволь мне взять это.

Фрэнк едва стащил куртку с плеч перед тем, как он отобрал ее у него и повесил между дорогим пальто и кожаной курткой. И его старая джинсовая куртка напоминает им двоим, как сильно они отличаются друг от друга. А черная рубашка Джерарда и идеально сидящие джинсы так явно контрастируют с поношенной несочетающейся одеждой Фрэнка. Даже образ Правильного Гражданина Джерарда разительно отличается от существования Фрэнка, которого наверняка считают потерянным для общества преступником. Это была бы невероятная ирония, если бы они оба не были фриками. Но, если подумать об этом, то это двойная ирония.

Он молчаливо плетется за Джерардом и невольно сравнивает обстановку со своей обшарпанной дырой, в которой он живет. Да, определенно интерьер не соответствует тому, что он ожидал. Не то чтобы он имел четкое представление об условиях жизни Джерарда, но, в конце концов, он являлся успешным архитектором. Создание схем зданий и конструкций на городской карте сильно отличается от проектирования гостиной, и такое масштабное, футуристическое мышление не всегда легко совмещать с личной жизнью. Фрэнк думает, что в квартире Джерарда будет бардак и грязная посуда, но, чем глубже он проходит, тем сильнее понимает, как был неправ.

Он встретился с элементами минимализма, которым Джерард явно отдавал предпочтение, смешанными с простыми декорациями холостяцкого мышления. Стены были окрашены разными сочетаниями различных темных оттенков, которые, кажется, покрывают все пространство. Кухня объединена с гостиной, и от этого квартира кажется более свободной, чем является на самом деле. Все, от узких барных стульев до телевизионной установки, выглядит практично и экономит место. Фрэнк уверен, что сюда без проблем можно было вместить огромный рояль – никто не заметил бы разницы.

Молчание резко обрывается звонком мобильника. Джерард с тяжелым вздохом лезет в карман и хмуро разглядывает дисплей.

- Ладно, мне действительно нужно ответить. Просто… эмм… - он указывает жестом в сторону комнаты. – Чувствуй себя, как дома!

Он исчезает в другой комнате, которая, скорее всего, является его кабинетом, и Фрэнк тихо колеблется некоторое время, рассеянно подслушивая краем уха. Это разговор по работе; он ловит несколько бессмысленных слов и фраз перед тем, как теряется в архитектурном жаргоне и закатывает глаза.

Он засовывает руки в карманы и оглядывается. Незнакомый запах чужого дома постепенно становится привычным; это странная смесь запахов дерева, бумаги, пропитанной чернилами, и непонятной сладости, а когда он приближается к кухне, в эту смесь вплетается запах горячего ужина. Это кажется приятным и уютным, потому что он привык к застоявшейся вони сигарет и мусора.

Фрэнк бродит по гостиной, замечая несколько выставленных фотографий и несколько неизвестных произведений искусства прежде, чем окончательно  остановиться перед большой книжной полкой. Она встроена ровно в стену, а на ней стоит множество самых разных книг, большинство из которых имеют слова «архитектура» или «рисунок» в своем названии. Нижние полки заняты хорошими фильмами, среди которых Фрэнк замечает неизвестные ему фильмы ужасов, полную коллекцию Звездных Войн, все знакомые ему произведения Тима Бертона, и несколько тяжелых папок, которые сразу привлекают его внимание. Он наклоняется и всматривается в подписанные от руки ярлычки, быстро соображая, что это, скорее всего, выпуски комиксов. Он берет одну папку наугад и листает пластиковые файлы; он находит Моррисона, Геймана и Ли, а также множество имен, о которых он никогда даже не слышал.

Как у него все организовано, думает он, весело фыркая. Самый настоящий гребаный задрот.

Голос Джерард по-прежнему звучит приглушенным шумом на заднем плане, и Фрэнк подходит к фотографиям на другой стороне комнаты. На большинстве из них, кажется, изображена семья Джерарда, а также несколько зданий, в разработке которых, вероятно, он принимал участие. Тем не менее, нет никаких фотографий с путешествий или романтических свиданий. И уж точно нет портретов Чарли из той забегаловки – как и любой другой девушки.

Единственная фотография, которую Фрэнк находит интересной, изображает Джерарда с младенцем на руках. Ребенок (явно новорожденный), завернутый в голубое одеяло, безмятежно спит, а сам Джерард напоминает оленя, насмерть перепуганного светом фар. Он наклоняется ближе, когда дверная ручка поворачивается и из своего кабинета появляется Джерард.

- Мне так жаль, - произносит он, выглядя раздраженным. – Я думал, работа была завершена до выходных, но, видимо, я был неправ .

Фрэнк указывает на фотографию.

- Ты держишь его в ящике под кроватью?

Джерард недоуменно хмурится, пытаясь понять вопрос. Затем с тихим смешком убирает телефон и подходит к нему.

- А, это. Этот маленький чувак – мой племянник.

- Ты выглядишь чертовски запуганным.

- Да, конечно… Попробуй стать мной и подержать ребенка. – Голос Джерарда опускается до виноватого бормотания, и улыбка сползает с лица. – Мне еще несколько недель снились кошмары, я представлял, как случайно ее убиваю. – Он колеблется, и в глазах мимолетно отражается печаль. – Думаю, я видел ее всего три раза после ее рождения. Уверен, что хочу остаться тем далеким дядей, который присылает подарки по почте, но не беспокоит лично. У меня действительно нет выбора.

На несколько секунд он погружается в задумчивое молчание. Затем направляется на кухню и подходит к холодильнику.

- Хочешь выпить?

Фрэнк тихо отвечает «Нет, спасибо» и подходит к стене, чтобы осмотреть поближе произведения искусства.

- У меня есть вино. – За стеной раздается приглушенный звон бутылок. – Или пиво. Что ты предпочитаешь?

- Я ничего не хочу.

- Ты уверен? – Джерард появляется из кухни, держа в руках бутылку красного вина и бутылку пива, как бы желая показать ему, от чего тот отказывается.

Фрэнк тихо вздыхает:

- На меня это никак не действует. Поэтому я не вижу в этом смысла.

Проходит пара секунд, прежде чем до Джерарда доходит, что только что сказал Фрэнк.

- Серьезно? – смотрит он на него  с искренним удивлением. –  С этим тоже связана регенерация?

- Да. В значительной степени.

- Черт.

Судя по тому, как быстро распространяется румянец по его щекам, становится понятно, что в его планы входило немного выпить перед прогулкой, чтобы успокоить нервы и снять напряжение. Он медленно кивает и ставит бутылки на стойку, выглядя потерянным, затем передумывает и берет пиво.

- Надеюсь, ты не возражаешь, если я… - Он завершает предложение неловким жестом, указывая на бутылку в своей руке.

Фрэнк только качает головой, подбадривая – в конце концов, это его пиво. В глубине души он считает, что это, наверное, хорошо, что один из них остается трезвым.

***

Джерард выбрал один из наиболее популярных клубов в городе, который достаточно модный, но не недоступный. Можно подкупить любого вышибалу, если у тебя есть достаточная сумма денег. А пакетик хорошего кокса приравнивается к VIP-пропуску. Если ты достаточно тощий, чтобы воспользоваться лазейками – ты можешь хорошо провести время.

Пока они стоят в очереди, Фрэнк замечает нечто знакомое в неоновой вывеске, которая мигает над их головами, и вскоре понимает, что он точно был здесь раньше. Он ничего не говорит об этом, потому что, во-первых, Джерарду, похоже, нравится поддерживать уже ставший привычным односторонний разговор, а во-вторых, рассказ Фрэнка пойдет о том, как он отсосал незнакомому парню в одной из туалетных кабинок, чтобы получить немного денег. Не нужно добавлять неловкости.

Джерард осторожно продвигается сквозь шумную толпу и предлагает купить им напитки, но натыкается на раздраженный взгляд Фрэнка. Он берет себе одну бутылку пива и небрежно кивает в сторону полупустого зала. Квадратные сиденья и серо-фиолетовые подушки на них, которые, очевидно, должны придать мягкости виду футуристического минимализма.

Как только они усаживаются, Джерард наклоняется к нему, чтобы тот услышал его сквозь музыку:

- Это смешно, - начинает он с кривой улыбкой, - но я ничего о тебе не знаю.

Фрэнк упирается локтями в колени и кладет подбородок на ладони, затем пожимает плечами.

- Нечего рассказывать.

- Хорошо… Кто-то знает о твоих способностях? Твои родные?

- Да, они знают. – Он коротко усмехается, но смешок больше напоминает горькую усмешку. – Именно поэтому они присылают мне деньги.

Джерард хмурится и убирает от губ бутылку пива.

- Что ты имеешь в виду?

Фрэнк останавливает свой взгляд на танцполе, от которого отражаются постоянно меняющиеся  лазеры.

- Я выпал из окна своей спальни, когда мне было восемь. Да, это не тот трюк, который показывают на домашних вечеринках, но, да, я заработал перелом шеи и открытый перелом, когда свалился на забор. На мне не было ни одной царапины, когда мы добрались до больницы, и это было… странно. Просто много крови, и родители должны были это объяснить. – Он снова пожимает  плечами. – С того дня я их бесил. Когда я подрос, они стали платить мне, чтобы я не приближался к ним.

На секунду Фрэнк ловит себя на том, что хочет, чтобы сказанное было ложью. Он никогда никому не рассказывал о себе, но теперь, произнеся все это вслух, он понял, что все это действительно плохо. Он вполне уверен, что его отношения с родителями были идеальными – до падения в сад из окна. После этого они разделились, ограничиваясь ежемесячным обменом денег за свободу.

- Ничего себе… Фрэнк, мне так жаль. – Джерард бросает на него взгляд, полный сочувствия. – Думаю… Думаю, они напуганы. Или расстроены, может быть.

- Все равно. – Фрэнк с угрюмым видом откидывается на фиолетовую подушку и начинает рассеянно теребить нитку в футболке. – В любом случае, блять, я не переношу свою родню.

***

Социальные ритуалы повторяются в клубе так же, как всегда: изо дня в день, из года в год; бар кишит стервятниками, которые время от времени перемещаются на танцпол. Слушая неустанную болтовню Джерарда, который допивал вторую бутылку пива, Фрэнк думает, что совсем скоро они обзаведутся компанией – это лишь вопрос времени. Действительно, совсем скоро к их столику уверенно направляется молодая девушка-стервятник.

- Хэй, мальчики!

Она улыбается им, словно дружит с ними в течение многих лет и сразу же садится рядом с Джерардом, который, очевидно, все это время был объектом взмахов ее накладных ресниц. Она неуклюже усаживает на подушки свое гребаное длинное тело и представляется – громко и неприятно; Фрэнк не утруждает себя запоминанием ее имени. Светская беседа, которую она начинает, бессмысленна и невежественна, девушка сопровождает разговор легкими прикосновениями, которые только подогревают легкое опьянение Джерарда, и он теряется. Фрэнк хмуро смотрит на ее короткое платье и аляповатый китайский иероглиф, вытатуированный на ее лодыжке, и чувствует легкую обиду от того, что внезапно стал таким невидимым. В конце концов, он бормочет под нос оправдание, которое полностью игнорируется, и пересекает танцпол.

Он заходит в туалет, хотя не чувствует никакой нужды. Это прямоугольная комната, выдержанная в синих тонах. Блестят все поверхности, в воздухе витает запах сильного дезинфицирующего средства, застоявшейся мочи и дешевого шампанского. Это не вызывает отвращения, если ты не трезв.

Фрэнк подходит из обшарпанных кабинок, стены которых покрыты выцарапанными признаниями и телефонами. Это напоминает ему о том парне, которому он отсосал – тот назвал себя Парисом. Он был довольно молод и красив, просто очередной испорченный богатый ребенок с липкими руками и забитыми кокаином ноздрями. Но самое смешное заключалось в том, что он утверждал, что он не гей, даже когда его член бился о заднюю стенку горла Фрэнка, а сам он кончил на его губы. Достаточно честно. Он бы поверил, если парня не звали Джоном в настоящей жизни.

Он отворачивается от кабинки и поворачивается к зеркалу, чтобы посмотреть на синий конкур своего отражения. Его жизнь непредсказуема, а люди в какой-то степени идиоты, будь то Джерард и Как-Его-Там. Или он сам. Да, он идиот. Иначе что он тут делает? Чем он думал – или не думал, - когда соглашался на эту «прогулку»? Это бессмысленно и смешно, и это определенно ничего не меняет. Фрэнк и дальше будет самим собой, и мир не собирается меняться – вне зависимости от того, будет в его жизни Джерард или нет.

Первое, что он замечает, выйдя из уборной – это то, что Джерард сумел привлечь внимание небольшой женской компании. Само по себе это не удивительно, ведь он довольно симпатичен и слишком пьян, чтобы видеть их лица и придираться.

Ты гребаный, блять, идиот, думает Фрэнк с тяжелым вздохом.

Джерард сидит на краю дивана, его руки сжимают его бедра – видимо, он пытается сохранить свою сдержанность. Но Фрэнк понимает, что это вопрос времени – совсем скоро он поддастся влиянию, и в итоге все получат этакий несчастный ужасный случай. Он собирался уйти, но теперь очевидно, что он просто не может этого сделать. Если Джерард окажется в постели с одной из этих дешевых девчонок, он глубоко пожалеет об этом утром. И не потому что они уродливы, а потому что он рискует проснуться в кровавом месиве, которое сам же и устроит. Такова цена за одну ночь в алкогольном опьянении

Фрэнк фыркает и пробирается сквозь зал.

- Окей, Казанова. – Он тянет за руку Джерарда и тащит его к выходу. – Думаю, нам пора идти.

- Но я разговариваю с этими милыми… эмм… - Джерард машет рукой в воздухе, пытаясь подобрать слово, чтобы описать свою компанию.

- Поговоришь с ними позже, - невозмутимо произносит Фрэнк, решительно игнорируя обиженные взгляды девушек, направленные на него. – Давай же.

Джерард находится в том состоянии, когда не понимает, что пьян, пока не встает на ноги. Но он идет достаточно ровно и не сопротивляется Фрэнку, который подталкивает его к выходу. Он снова становится тихим и скромным, и Фрэнк надеется, что это его задумчивое молчание не означает нечто страшное. Пока они идут по улице, Джерард продолжает неуклюже цепляться за Фрэнка, который все сильнее раздражается, ругается и требует не делать этого. Проходит еще несколько нервных минут - затем Джерард держится уверенней; прохладный свежий воздух помогает ему немного протрезветь.

- Здесь короткий путь, - говорит Фрэнк через некоторое время и сворачивает в сторону переулка.

Сознание Джерарда не успевает за внезапной сменой направления, вместо того, чтобы последовать за Фрэнком, он спотыкается и врезается в него. Из него вырывается пронзительный смех, который больше похож на хихиканье, затем Фрэнк толкает его – достаточно злобно.

- Блять, ты можешь себя контролировать? – рычит Фрэнк, замирая, пока вывихнутое плечо ползет на свое место. Удар был не особо сильным, но полупьяный Джерард, видимо, похож на дикого мамонта, который пытается пройти через самый маленький в мире магазин фарфоровой посуды.

- Боже, мне так жаль. – Его немного покачивает, и он протягивает руку, чтобы примирительно сжать плечо Фрэнка; затем он передумывает, кажется, понимая, что это за собой повлечет. – Мне очень жаль, - повторяет он, глядя на него. – Я… я просто пьян.

- Блять, да неужели, Супермэн! – угрюмо бормочет Фрэнк и потирает сросшееся плечо. – Тебе чертовски повезло, что ты со мной, иначе тебе бы пришлось прямо сейчас вызывать «скорую».

Они продолжают стоять в темноте. Джерард смотрит на него немигающим взглядом, шевеля губами, будто хочет что-то сказать, но не произносит ни слова. В конце концов, Фрэнк вздыхает и быстро идет дальше по переулку, но проходит совсем немного, прежде чем Джерард просит его остановиться.

- Что с тобой? – Фрэнк быстро оглядывается через плечо, приподняв брови. – Ты внезапно испугался темноты?

Джерард нервно заламывает руки и оглядывается, видимо, споря с самим собой, затем, наконец, идет за ним. Фрэнк качает головой и собирается отвернуться, когда Джерард останавливается и безмолвно прижимается губами к его губам.

Это липкий, мокрый поцелуй, который приходится не на губы Фрэнка, а смазывается на щеку. Нет никаких протестов и нет сопротивления, поэтому Джерард смелеет и снова ищет его губы. Фрэнк чувствует, как его руки поднимаются до его плеч, а поцелуй становится настойчивей. Это продолжается до тех пор, пока его руки не сжимаются еще сильнее, затем он резко отстраняется.

- Я… я не могу сделать это с тобой, - произносит он, затаив дыхание. – В конечном счете, я убью тебя, если я… - Он обрывает предложение, и, тяжело дыша, делает шаг назад.

Фрэнк с трудом различает лицо Джерарда в темноте, но может сказать, что он выглядит крайне взволновано, будто его незаконченное предложение сильно напугало его. Он выглядит так, будто только что озвучил свои сокровенные мысли – нечто, что должно было быть скрыто, но каким-то образом освободилось и вылилось наружу. Он смотрит на него из тени, а его карие глаза широко раскрыты.

Франк почти не видно лица Джерарда в темноте, но он может сказать, что его рот расстались и что он смотрит крайне взволнован, как будто его предыдущего полуфабрикаты предложение поразило его. Похоже, он просто дал звуковой слова личное мысли, то, что должно было оставаться скрытым, но снял ум и вылилось в открытую в любом случае. Он держит смотрела на него сквозь тени, его карие глаза на его лице.

- Хм, ладно… - начинает Фрэнк, не до конца уверенный, что он должен вообще что-либо говорить. – Ты, кажется, забыл, что меня невозможно убить.

- Правильно, - тупо говорит Джерард, как будто на самом деле забыл об этом. Он хмурится, и от этого выглядит более сконфуженным. – Я просто думал… - начинает он медленно. – Я имею в виду, ты хочешь… Ты знаешь… Ты не возражаешь, если мы… или я…?

Он, кажется, разучился составлять полноценные предложения, но Фрэнк точно знает, что он хочет сказать. И дело не в грязном переулке, в котором они стоят, не в неуклюжих предложениях, не в состоянии Джерарда, и даже не в самом Джерарде, но Фрэнк сомневается, что это все имеет хоть какой-то смысл. Скорее всего, это совершенно бессмысленно. В то же время Джерард раскрепощен, и, следовательно, он настолько ошеломлен, что не знает, что делать. Он выглядит потерянно и отчаянно, и Фрэнку приходится признать, что он чувствует легкую жалость. Должно быть, это ужасно – сдерживаться себя во всем, что ты делаешь. Парень вряд ли может даже поесть, не разрушив что-то.

- Ты хочешь меня трахнуть, - прямо заявляет Фрэнк, изложив просьбу Джерарда, которую тот не мог озвучить. – Это то, что ты хочешь, так? - Он задумчиво закусывает губу, думая, как все это смешно на самом деле, и, не дожидаясь ответа, начинает расстегивать джинсы. – Думаю, у тебя больше не будет более удобного случая, - добавляет он, входя в тень.

По-прежнему будучи пьяным, Джерард еще витает в неопределенном состоянии, и уходит целая секунда, чтобы понять сказанное:

- Ты имеешь в виду…?

- Господи Иисусе, какой ты тугодум! – закатывает Фрэнк глаза и вяло взмахивает руками. – Я даю тебе полное разрешение, идиот. Трахни меня.

Рот Джерарда приоткрывается, на его лице отражается чистое удивление и нерешительное предвкушение. Он снова оглядывает пустые окрестности, затем хватает его за плечо и разворачивает. В третий или четвертый раз за этот вечер Фрэнк слышит, как рвутся сухожилия в его плече и как хрустят кости. Он толкает его в сторону покрытой трещинами кирпичной стены, неуклюже звеня пряжкой ремня.

Фрэнк смотрит в непроглядную темноту, пока руки Джерарда не оказываются на его талии и не тянут вниз его джинсы. Он действует неторопливо, оттягивая время, которое и без того тянется чертовски долго. Наконец он оглядывается через плечо и успевает заметить, что Джерард держит во рту два пальца, одновременно отчаянно что-то ища в своих карманах – Фрэнк может только предположить, что он ищет презерватив. Член парня буквально рвется через ширинку, но он ищет презерватив, который вряд ли вообще у него есть. Что за херня?

- Ты, блять, сейчас решил надо мной поиздеваться?

Джерард поднимает голову, по-прежнему сжимая губами пальцы и сжимая другой рукой свой левый карман. Его лицо невероятно озадачено, и он выглядит так, будто его только что вырвали прямо со съемок какого-то тупого фильма про старшую школу, где его персонаж является лучшим другом дерзкого главного героя, с которым он впервые собирается заняться сексом.

- Ты собираешься меня подготовить? Серьезно? –фыркает Фрэнк, взмахивая руками. – Если твой член сумеет меня окончательно убить, то нет смысла осторожничать, не так ли?

Темная фигура замирает только на мгновение, наблюдая, как Фрэнк сверлит его раздраженным взглядом. Затем он быстро кивает и переводит внимание на свой член, бормоча «ох, ты прав, ты прав», забывая про свое привычное «конечно». Он дергает свою ширинку и смешно шевелит бедрами, чтобы спустить джинсы до колен. С его губ срывается трепетный вздох, и через мгновение он сжимает пальцами свою плоть, и Фрэнк украдкой бросает на него взгляд, разглядывая его лицо в тени.

Он отворачивается, когда мягкие руки Джерарда перемещаются на его бедра и обвивают его талию. Они пробираются под его рубашку и скользят по его груди и животу с невероятной мягкостью, а затем проникают под его боксеры. Фрэнк молча думает, что это самая необычная прелюдия в его жизни, и может только догадываться, во что она может превратиться. Он видел, как силен Джерард, но предполагает, что все меняется, когда в его голову ударяет страсть. Секс всегда изменяет положение вещей, щелкая невидимым рубильникам в мозгах людей, что переворачивает все понятия. На самом деле он и не догадывается, насколько парень силен на самом деле или почему он вообще согласился.

Рот и кончик носа Джерарда появляются рядом с его ухом, его дыхание горячее и сбитое, и он вдавливается в его спину всем своим телом. Фрэнк опускает взгляд на свою обнаженную промежность и замечает, что его член оживился. Он упирается в его живот, словно ждет, чтобы его подрочили. Он подавляет вздох; тело реагирует так, как и должно реагировать, но мозг словно не замечает этого.

Руки Джерарда возвращаются на его бедра, его теплое дыхание исчезает, и он отстраняется от уха Фрэнка. Затем он медленно проникает в него с тихим стоном. Джерард входит до конца, и Фрэнк молчит, изучая собственное тело на наличие признаков удовольствия. Но ничего не чувствует, кроме холодных кирпичей у щеки и задыхающегося парня за собой. И они до сих пор в плену грязного темного переулка, а его наполняет смутное ощущение пустоты.

Фрэнк упирается лбом в шероховатую стены и снова смотрит вниз, на промежность. Кажется, уже скоро он готов кончить, но не может сказать наверняка, потому что не чувствует его. Его собственный член просто дразнит его.

Великолепно, думает он, чувствуя, как в животе все нервно дергается от небольшого разочарования. Он бьется об заклад, что страдающие параличом нижних конечностей получают больше удовольствия, чем он.

- И это все? – Слова слетают с его губ прежде, чем он успевает их обдумать. Джерард резко останавливается.

- Я… я еще ничего не сделал, - произносит он, будто защищаясь. Его руки нерешительно отстраняются от бедер Фрэнка. – Ты всегда такой нетерпеливый?

- А ты всегда такой чувственный? – парирует он и оглядывается через плечо.

- Ты знаешь, что да, - бормочет Джерард, и на секунду он на самом деле выглядит задетым за живое.

Фрэнк на мгновение закрывает глаза, понимая, что слишком поздно, что он мог сказать что-то более тактичное этому дружелюбному приятелю Халку.

- Слушай, если ты боишься причинить мне боль, но знай, что мне не будет больно. Ты просто не сможешь этого сделать, - добавляет он, надеясь, что говорит обнадеживающим тоном. – Нет никаких причин сдерживаться.

- Хорошо. – Джерард едва дышит, и, поколебавшись секунду, он сжимает ладонями снова его бедра. – Хорошо. Спасибо. Я… эээ… я запомню. – Он снова делает паузу. – Я продолжу.

- Давай уже, Ромео, - бормочет Фрэнк, стараясь проглотить сарказм.

Джерард снова начинает делать поступательные движения бедрами - неуверенно и нерешительно, будто совершенно не способен перестроиться на другой ритм, который будет ему приятней. Фрэнк уверен, что ему придется его остановить, если он будет продолжать в таком духе – это пустая трата времени. Еще через пару секунд неуверенных толчков он останавливается, сжимая его бедра более твердо. Что-то вроде обнадеживающего «окей» срывается с его губ и растворяется в темноте, словно призрак.

Фрэнк немного успокаивается и слегка наклоняет голову, когда Джерард наконец ловит устойчивый ритм. Он слышит, с каким свистом он втягивает в себя воздух, и как дыхание застревает в его горле, и через несколько мгновений Фрэнк различает звук шлепков плоти о плоть. Джерард становится смелее, судя по тому, что он сильнее сжимает руки и громко стонет. Фрэнк зажмуривается, желая, чтобы он мог на самом деле почувствовать то, что чувствует его друг. Это действительно грубый секс, и он действительно хочет получить свою долю наслаждения хотя бы в этот раз.

Из горла Джерарда вырывается слабый гортанный стон, больше похожий на смесь хныканья или вздоха, а Фрэнк широко распахивает глаза, ощущая внезапный сильный толчок. Этот жесткий толчок вырывает из него мягкий вздох и он припадает к стене; его член оказывается в ловушке между его телом и кирпичной стеной. Пальцы Джерарда вжимаются в его бедра, и между толчками Фрэнк может четко расслышать, как сухожилия и кости трещат под кожей. Если бы его тело не реагировало так быстро, он был бы давно уже разорван на куски. Такое чувство, что он едва держится.

Не удивительно, что Джерард постоянно сдерживается. Упаси его Бог не сдержаться.

Джерард запускает одну руку в волосы Фрэнка, крепко сжимая корни его челки и оттягивая голову назад. Его дыхание обжигает его ухо, мягкие губы задевают мочку, затем открытый рот спускается вниз по шее. В следующий миг Фрэнк снова сотрясается от толчка, и его грудь впечатывается в стену; пара костей в его грудной клетке ломается: громко и полностью, словно это не кости, а пара сухих веток. На его рубашке появляются маленькие влажные пятна теплой крови, которая проявились сквозь кожу до того, как затянулись раны.

Ему кажется, что он стоит на краю: вот-вот его разорвут на части; и в этот момент его мозг внезапно осознает невероятное: между моментами острой боли и обратными движениями есть нечто. Нечто, что заставляет его изгибаться дугой и хватать ртом воздух. Это нечто, чего он инстинктивно хотел все это время. И, чем сильнее Джерард трахает его, тем больше он это ощущает.

Фрэнк закрывает глаза, и его пальцы сжимают член. Стон вырывается из его горла и, не осознавая этого в полной мере, он активно подается назад бедрами, чтобы сильнее почувствовать каждый толчок. Несколько непонятных слов срывается с губ Джерарда; он выходит из него и входит снова – гораздо сильнее, и Фрэнк мог бы поклясться, что слышит, как что-то трещит в гребаном позвоночнике. Он прижат к стене, и его сотрясает от постоянных толчков, а сам он не может вымолвить и слова, потому что дыхание застревает в его горле. В низу живота появляется сильное давление, опускаясь все ниже и останавливаясь на его члене, и Фрэнк не может больше это терпеть.

Он плотно сжимает член кулаком, и не может вспомнить, чувствовал ли он когда-нибудь такое раньше. Ритм сбивается, и Фрэнк издает отчаянное хныканье, которое не ускользает от внимания Джерарда. Он замедляется, и его губы снова касаются уха Фрэнка.

- Фрэнк, - шепчет он сдавленно, пытаясь восстановить неровное дыхание. – Давай же, Фрэнк…

Рука Джерарда скользит по его талии и ложится на отчаянно сжатую руку Фрэнка. Он аккуратно сжимает ее, и они двигаются в одном ритме с толчками.

- Если ты оторвешь мне член, я убью тебя, - шипит сквозь зубы Фрэнк, когда чувствует палец Джерарда на головке. – Клянусь Бо-о-о, черт!

Остальная часть его яростного предупреждения тонет в проклятиях, когда он кончает, изливаясь на руку Джерарда и свою собственную.

Обычно Фрэнк никогда не обращает внимание на оргазм. Он приходит всегда, но, если говорить честно, это просто реакция его тела, простой ответ на что-то другое. С таким же успехом он мог просто чихнуть. Но прямо сейчас, когда его влажные волосы прилипают ко лбу, а рубашка насквозь мокрая от пота, Фрэнк понимает, что это был самый невероятный оргазм за всю его жизнь. И это в определенной степени выносит его мозги.

Его до сих пор трясет после оргазма, когда Джерард полностью останавливается; затем следуют жесткие, решительные толчки, которые просто впечатывают Фрэнка в стену. Секундой позже он кончает, бессвязно ругаясь сквозь зубы, и так крепко сжимает талию Фрэнка, что у того слегка кружится голова.

Какое-то время их тяжелое дыхание - единственный звук, который нарушает тишину темного переулка. Фрэнк опирается лбом в грязные кирпичи перед ним, и вдруг слышит десятки других звуков, которые раньше его сознание не замечало. Ему кажется, что он слышит все это в первый раз: полицейские сирены, громкая музыка в нескольких кварталах отсюда, шум проезжающих мимо переулка машин. Словно пузырь лопнул, открывая для него остальной мир, скрытый ранее за тонкой преградой.

Джерард выходит из него, его руки соскальзывают с талии Фрэнка, раздается лязг пряжки ремня. Давление на его спину исчезает, позволяя холодному ночному воздуху пролезть через его куртку к влажной рубашке. Фрэнк натягивает джинсы, когда Джерард делает резкий вздох.

- Ох, дерьмо, - выдыхает он с легким ужасом в голосе. – Дерьмо!

Сначала Фрэнк думает, что Джерард увидел какого-то бездомного ублюдка, который теперь пялится на его голую задницу, но когда он поворачивается, то видит только испуганный взгляд Джерарда. Он следит за его взглядом и смотрит на себя – только потом он понимает, что встревожило Джерарда. Его одежда покрыта пятнами крови, которая теперь криво скользит вниз по его бедрам.

Джерард поднимает руки, и его глаза расширяются, когда он разглядывает в слабом свете пятна крови на своих ладонях и кончиках пальцев.

- О Боже, - бормочет он дрожащими губами. – Фрэнк, я…

Gerard puts his hands up and his eyes widen when the dull shadows reveals the slight stains on his palms and fingertips. "Oh God,” he stammers, his lip quivering. "Frank, I –”

- Хэй, расслабься, - прерывает его Фрэнк и торопливо натягивает джинсы. – Все не так плохо, как это выглядит, все в порядке. Не заморачивайся. – Он поднимает рубашку, показывая ему, что на нем нет ни одной царапинки, несмотря ни на что. – Посмотри – я в полном порядке. Я быстро восстаналиваюсь.

- Черт подери, ты истекаешь кро…

 - Нет, серьезно. Я в порядке, - упрямо отрезает Фрэнк. – Клянусь. – Он смотрит на Джерарда, замечая его алые щеки и бледные губы - Будет лучше, если ты переночуешь у меня, - говорит Фрэнк. – Ты до сих пор чертовски пьян и, возможно…

- Нет, я в порядке, - быстро произносит Джерард и качает головой. Темные волосы безвольно спадают на его лицо. – Я… эээ… я протрезвел. Я в порядке, - настаивает он, хотя выглядит немного растерянным.

- Ты уверен?

- Да, - коротко кивает он. – Я… Спасибо, за… за вечер.

Фрэнк не может придумать адекватный ответ. Джерард разворачивается к нему спиной на сто восемьдесят градусов и идет прочь по узкому переулку. Он может только молча наблюдать за его тенью. Совсем скоро он исчезает за пределами света уличных фонарей.