Если закрыть глаза и прислушаться, можно увидеть мир через звуки. Теплый, зеленый шелест листьев, бледно-желтое небо, пронизанное насквозь ослепительно беззвучными облаками и искристыми белыми лучами розового солнца. Тихий, радостный, ярко-оранжевого цвета детский смех, темно-синие голоса взрослых, звонко-голубой звук удара мяча о серый асфальт. Хочется протянуть руку и потрогать это всё, каждый цвет, который эхом проносится в сознании и заполняет тело маленькими искрами счастья.
Почему счастье? Я не знаю. Никогда не знал. Просто чувствовал, не задумываясь о том, откуда и почему это во мне берется.
Распахнув глаза, я уставился на белый лист своего нового блокнота для рисования. Рука сама начала скользить по бумаге, оставляя серым, зажатым в пальцах карандашом уверенные четкие линии. Я рисовал серым, всегда серым, не берясь за краски и не давая своим рисунками цветов. Она всё равно не были бы такими, какими я их слышал и чувствовал. Я оставлял рисунки бесцветными, чтобы потом, пересматривая их, оживлять их цвета только в своем воображении. Они должны были быть только моими. Никто другой не понял бы ярко-красного цвета моего счастья или абсолютно бесцветной боли, которая оставалась почти нетронутым листом в блокноте. Я рисую на таких листах только рамки – запираю боль в клетку на бумаге. Так проще.
Да, проще. Я люблю простоту. Мне проще продолжать быть незаметным, чем пытаться привлечь к себе внимание зачастую абсолютно бесполезных для меня людей. Мне проще прятаться в музыке и рисунках, чем пытаться открыть себя кому-то. Мне проще быть одиноким, чем уничтожать себя любовью или дружбой, которые всегда заканчиваются предательством и растоптанной душой.
Я не верю людям. Наверное, я ещё слишком молод, чтобы судить о людях в общем, но, знаете ли, дети и подростки всегда видят и чувствуют четче и острее взрослых. Они понимают всё гораздо лучше. Взрослые, в большинстве своем, твердят себе и своим детям, что нельзя судить о жизни, не вкусив её. Интересно, с чего они взяли, что подростки не вкусили жизни? Да и вообще, если посмотреть с другой стороны, разве взгляд постороннего не оказывается самым верным?
Я не хочу взрослеть. Не хочу становиться одним из тех, кто твердит, что жизнь слишком сложна, чтобы в ней было место слову «просто». Я хочу, чтобы возможность слышать и ощущать мир была со мной всегда.
- Эй! Извини, привет, я Фрэнк Айеро.
Я вздрогнул и, едва не выронив карандаш из пальцев от внезапного возгласа, поднял взгляд.
Передо мной стоял мальчишка года на три младше меня. Чуть полноватый, он был одет в просторные джинсы и рубашку и, внимательно глядя на меня, широко улыбался. Улыбка отражалась в больших орехового цвета глазах и не давала мальчику стоять на месте: он переступал с одной ноги на другую не от стеснения, а от жажды выпустить наконец свою энергию в движение или смех.
Заметив, что я явно пребываю в замешательстве и задумчивости, Фрэнк добавил:
- А тебя как зовут?
Я рассеяно моргнул, мысленно прокручивая варианты того, почему он го мне подошел. Затем, заикнувшись, все же ответил:
- Дже… Джерард Уэй.
Фрэнк, кажется, чуть ли в ладоши не захлопал от удовольствия. Выпалив «спасибо», он счастливо рассмеялся и убежал, вскоре скрывшись из моего поля зрения.
Ореховые. Мягко-карего цвета. Такими были его счастливые глаза.
Это не то, что я смогу быстро забыть. Новый цвет счастья.
Глава 1
|
