Линдси говорила. Говорила, говорила и говорила. Но я не был против, наоборот, мне нравилась в ней эта черта: говорить, но не надоедать. Она просто высказывала мне всё, что произошло с ней за те две недели, пока мы не виделись, а я должен был стоять рядом, не стараясь уловить смысла её слов. Это действительно не задевало её, она сама как-то призналась, что ей просто нужно высказаться, не важно, слушают её или нет. Довольно странная черта её характера, но я привык. К тому же, сейчас мне даже было интересно то, что она рассказывала, потому что после болезни, как всегда, у меня обострился интерес к жизни. Было девять часов утра, день недели – понедельник, и, как и следовало ожидать, покупателей в книжном магазине не наблюдалось. Поэтому у Линдси было полно времени, чтобы рассказать мне про своего друга-француза Франсуа, который уже несколько лет был в неё влюблен. Уж не знаю, как им удавалось продолжать сохранять дружбу в такой обстановке, но, тем не менее, они довольно долго хорошо общались. Линдси была такой же, как и всегда, Франсуа вел себя обычно, но, видимо, в итоге он просто не выдержал и стал чаще напоминать Лин о своих чувствах. Ничем хорошим для него это не закончилось – Линдси его практически возненавидела. - Он приятный, пока не начинает нести всю эту чушь о том, что лучше меня в мире никого нет, - она трясла головой и продолжала признаваться, что ей неприятно это все. Вчера он позвонил ей снова, после того, как они не общались больше месяца. Я уже хотел было открыть рот, чтобы возмутиться по поводу его настойчивости, но тут же понял, что лучше мне просто промолчать. Я никогда не встречался с Франсуа лично, ничего не знаю о нем, кроме того, что рассказывала Линдси. Она, знающая его несколько лет, имеет полное право осуждать его, а я? С какой стати? Каково было бы мне, если бы я узнал, что кто-то, кто никогда со мной не общался, взялся меня критиковать? Опять та же ошибка, что и в том разговоре с Фрэнком. Я, должно быть, сильно задел его своей глупостью. Я пытался позвонить ему (номер, почему-то тайком, взял на телефоне у Майки), но он не взял трубку. Вероятно, в этом был виноват незнакомый номер, высветившийся на его экране, но, хоть я и понимал это, мне не становилось менее паршиво. Черт, люди. Сколько нужно времени, чтобы привыкнуть ко всему, что связано с одним человеком, узнать его привычки и слабые стороны, узнать то, что он открывает одним, но не хочет рассказывать другим? Сколько нужно времени, чтобы человек начал доверять тебе настолько, чтобы показать всего себя, а не ту часть, что видна всем? Как узнать, стоит ли этот человек того, чтобы тратить на него свое время? Люди не открываются просто так, они всю жизнь создают панцирь, под которым можно прятаться ото всего и ото всех. Но что делать, если ты только пытаешься выползти из своей раковины, но натыкаешься на одни стены? Строить свой панцирь? А если я не хочу? Но… Разве я уже не начал? Или он всегда у меня был, просто я предпочитал думать, что это не так? - Джерард, мне пора, - Линдси легонько толкнула меня в бок, отчего я пришел в себя. - А, да… Пока. Заходи, если получится, - улыбнувшись, я выпрямился. Но, судя по всему, Линдси ещё не совсем готова была уйти. Она стояла у двери, задумчиво рассматривая меня. В её поведении я не видел смущения, как обычно делают девушки в кино, она даже не была взволнована, но почему-то я чувствовал, что ей немного неловко от того, что она говорит это, хотя голос её звучал как всегда беззаботно. - Слушай, у тебя ведь никого нет. - У меня есть Майки, - автоматически ответил я, мысленно все ещё пытаясь полностью осмыслить её слова. – И ты, - спустя пару секунд я смог дополнить свой ответ. В конце концов, Линдси была единственным человеком, которого я мог назвать своим другом. - Ты идиот, - она закатила глаза, вернувшись от двери снова ко мне. – Майки твой брат, а я… Да ни в какой вселенной у нас с тобой не может быть ничего, кроме дружбы, хотя, должна признать, в первое время я всерьез хотела, чтобы ты пригласил меня куда-нибудь. Но это ты, я привыкла к твоему характеру и к нашей дружбе и большего не хочу. Я имею в виду, что у тебя никогда не было девушки, - она замолчала почти на минуту и только потом добавила: - Или парня. Это ввело меня в ступор. Я привык к таким разговорам с Майки, привык к таким разговорам даже с самим собой, но никак не с кем-то другим. Неужели это так важно, чтобы ты встречался с кем-то? - У меня никого нет, потому что я… Потому что мне никто не… Не хочу. Ох, ей что, обязательно так понимающе и самодовольно улыбаться? - Подумай об этом получше, ладно? Я пойду, пока. И, пока я думал, как бы ей ответить, Лин махнула рукой и вышла. Это не совсем правильно и нормально – когда каждый твой более или менее близкий человек (даже если их всего два) хотя бы раз заводил с тобой разговор об отношениях. Какое им дело до того, встречаюсь я с кем-то или нет? Впрочем, мой праведный гнев быстро угас. Что Майки, что Линдси – оба правы. Ненормально то, что мне двадцать семь лет, а я не только ни в кого не влюблен в данный момент, но и вообще никогда ни с кем не имел ничего похожего на отношения. Это не вгоняет меня в депрессию и даже не портит слишком часто настроение, но все же иногда я чувствую себя немного неловко из-за того, что являюсь девственником во всех смыслах. Собственная рука не в счет, если говорить о физической части. Фыркнув, я провел ладонями по лицу, прогоняя абсолютно лишние сейчас мысли. Я в конце концов на работе. К тому же, пока меня не было, пришла новая партия книг, среди которых было несколько новинок от довольно популярных авторов. Я не обязан прочитывать их все полностью, но должен иметь общее представление о каждой книге, продаваемой в магазине. Поэтому весь понедельник и часть вторника у меня уйдет на разбор новых книг: часть из них – те, которые меня заинтересовали – я прочту, содержание остальных нужно просмотреть в интернете. Работа продавца в книжном магазине – в хорошем книжном магазине – не так проста, как может показаться на первый взгляд. И мне нравится то, что наш магазин такой небольшой, но очень уютный и довольно популярный среди любящих хорошую атмосферу людей. У нас есть несколько десятков регулярных клиентов, которые покупают книги только в нашем магазине, и ещё много тех, кто заходит сюда раз в пару месяцев, в полгода, в год или вообще были только один раз… Суть в том, что небольшой размер магазине не означает небольших размеров дохода, который он приносит владельцу, а владелец – нам, продавцам. Сходив в небольшую комнату для персонала, где оставались всегда все наши личные вещи, я сделал себе кофе и взял ноутбук. Рабочее время не стоит тратить впустую. *** Вероятность того, что вы в своей жизни попадете в такую ситуацию, которые обычно случаются только в фильмах, равна практически нулю. И практически никто не является исключением. Так что все мои надежды на то, что Фрэнк вдруг чудесным образом однажды появится в магазине, были крайне глупы. Как и сам тот факт, что подобные мысли были в моей голове. Не могу сказать, что я считал это (такие мысли) совсем уж ненормальным, но даже для меня это было немного слишком. Думать о хоть и довольно неприятном, но всё же небольшом инциденте две недели подряд было слишком даже для меня. Даже для моей зацикленности. Отработав две своих недели, в очередной понедельник я ждал от Линдси возобновления того разговора об отношениях, но, кажется, она сама же забыла обо всём этом. Я определенно слишком зацикленный на вещах и разговорах. Это было две недели назад, с чего бы Лин возобновлять тему. Всё повторялось по тому же кругу: по пути домой я зашел в тот же, что и месяц назад парк, не провел там и пары часов, вернулся домой и провел конец дня у телевизора, после чего непривычно рано лег спать; у Майки неделя ночных смен. День бежит за днем, что-то происходит, что-то меняется, меняешься в чем-то ты сам и кто-то возле тебя, а оглядываешься назад – и пусто, ничего не случилось, день, неделя, месяц прошли, как будто их не было, остается только будущее. Из прошлого – только яркие вспышки чего-то особенно важного, а остальное – обычные дни, прожитые одинаково, нацеленные только на то, чтобы привести тебя к тому самому яркому, что ты будешь помнить потом. Это странно: живешь два-три десятилетия, а помнишь только два-три десятка дней. Можешь вести дневник, но, когда будешь перечитывать потом, невольно будешь листать ближе к какому-то памятному дню, чтобы снова пережить его. Кому захочется переживать снова дни, в которых не было ничего особенного? Иногда единственное, что может избавить от слишком долго живущих в голове мыслей – это странные сны. Особенно хорошо справляются с этим несколько снов, увиденных за одну ночь. Мутные образы незнакомых людей, кричащих друг на друга и убегающих, влекущих меня за собой и умирающих прямо на моих глазах. Влажно-теплые брызги крови из-под ног впереди бегущих попадают на мое лицо, и нечем дышать, я задыхаюсь; делаю вдох – и не могу закричать, барахтаюсь, как немой в песке, захлебываясь отсутствием воздуха… - Эй, ты в порядке? Круг замкнулся. Понедельник, дневная смена Майки, я в его кабинете и Фрэнк, который не выглядит обиженным или хотя бы помнящим то, что я ему сказал. Когда успели пройти эти три недели? Может, я уснул после его ухода тогда и проснулся только сейчас? Куда делось время? Образы из неприятного сна по-прежнему крутились в голове и будто отражались на внутренней стороне века, когда я моргал. Фрэнк протягивал мне кофе, выжидающе и с интересом разглядывая меня. - Да, просто не выспался, - я протянул руку за стаканчиком, успевая почувствовать нагретые им пальцы Фрэнка. – Спасибо. - Плохие сны? – Айеро сел за стол Боба, который сегодня отсутствовал. - Без Крюггера, - пробормотал я в ответ, делая глоток приятной на вкус и обжигающей язык жидкости. Фрэнк на мой ответ улыбнулся. - Значит, не так уж всё и плохо. Майки, кстати, на вскрытии. Я кивнул и ничего не ответил. Мне известно было, где Майки, но не хотелось нагло об этом заявлять. Хотелось, чтобы Фрэнк, наконец, снова стал таким же разговорчивым, как и в нашу первую встречу, и заполнил бы это повисшее в воздухе и пахнущее прохладой молчание. Но он почему-то молчал, так же неторопливо, как я, потягивая кофе. Где-то совсем рядом, за стеной, мой брат разделывал очередную человеческую тушу, но от осознания этого кофе не становился противным на вкус, а в животе не пустело от приступа тошноты. Чтобы пить кофе в морге, нужно заранее быть уверенным, что тебя не вырвет, даже если ты сделаешь пару глотков этого невероятного напитка над чьей-нибудь вскрытой грудной клеткой. Это не превращает человека в бездушную машину, а всего лишь делает его хладнокровным и уравновешенным в любой непредвиденной и даже очень кровавой ситуации вроде аварии или перелома, или пожара, или чего-либо подобного. - Ты работаешь с Линдси, да? Я не поперхнулся кофе и вообще сохранил вполне спокойный внешний вид, хотя на самом деле был немало удивлен его вопросом. - Откуда ты знаешь? Фрэнк просиял улыбкой – широкой и ребяческой, отчего я снова вспомнил, что уже где-то видел его раньше, - и ещё хлебнул кофе, облизнувшись. - Она моя сестра. - Сестра? – не выдержав, я вскинул брови, всем телом повернувшись к Фрэнку. – Но её фамилия… - Разные отцы, - парень пожал плечами, отправляя в мусорную корзину в паре метров от себя пустой стаканчик из-под кофе. – Я приезжал вместе с ней в магазин неделю назад, но ты был слишком задумчив, чтобы заметить, как я проезжаю прямо мимо тебя. Ты всегда такой? - Какой? - Весь в себе. Помнишь, как меня чуть ли не сбила машина? Так вот моя отрешенность в тот момент просто ничто в сравнении с тем, какой у тебя отстраненный вид. Удивляюсь, как это ты не сталкиваешься со всеми прохожими, которые встречаются тебе. Не слишком ли прямолинейно? Черт, он же меня почти не знает. Но… Ведь я и не могу сказать, что его откровенность меня раздражает или отталкивает. Это в какой-то степени приятно, когда тебе вот так прямо говорят о впечатлении, которое ты произвел. Улыбнувшись, я тоже кинул свой стаканчик в мусорку. - Я не обращаю внимания на прохожих, они сами меня обходят. - Удобно. Молчание как-то незаметно, но приятно перестало быть навязчивым и мешающим. Фрэнк стал копаться в бумагах на столе, изредка сминая некоторые из них и бросая в корзину, не всегда попадая, но не обращая на это внимания. По мере того, как шли минуты, хаос бумаг начал приходить в подобие упорядоченности: мусорная корзина наполнялась, часть листов отправлялись в ящики стола, часть отправлялись через меня на рабочее место Майки, остальные выстраивались ровными стопками на темно-матовой столешнице. - Ты немного педантичный? – мне хотелось, чтобы это звучало, как утверждение, но не получилось. Голос и внутренняя неуверенность подвели. Фрэнк немного рассеяно пожал плечами, что-то вписывая в уже довольно пухлый и потрепанный ежедневник с абстракцией на обложке. - Не слишком. Просто люблю порядок на рабочем месте. - Рабочем месте? Разве это уже твой стол? - Да. Боб переехал, и мне досталась его должность, хотя я ещё даже не закончил университет. Повезло. Боб переехал? И когда он решил это сделать? Когда уехал? Почему не сказал мне? Почему Майки мне ничего не рассказывал? Конечно, у него не было на разговоры слишком много времени, потому что всё, что он делал дома – это ел, спал, снова ел, принимал душ и уходил опять на работу. Но всё же мог бы сообщить про Брайара, он же все-таки оин из немногих моих знакомых! Видимо, моё возмущение было написано у меня на лице, потому что Фрэнк мягко улыбнулся. - Не злись на Майки. Он всю прошлую неделю проработал один, наверное, настолько уставал, что даже такая важная новость вылетела у него из головы. Спокойный голос звучал на удивление умиротворяющее, и моя обида тут же сошла на нет. Айеро прав. Не стоит злиться на брата. Он работает очень много и, каким бы хладнокровным он ни был, он не робот. Выдохнув, я немного неуверенно улыбнулся Фрэнку. Фрэнк довольно улыбнулся с ответ и, поднявшись из-за стола, направился к тянувшимся вдоль стен стеллажам с архивными записями и документами. Скромный кабинет патологоанатомов ждут если не большие изменения, то чистота и порядок – точно. Без педантичности тут не обойдется. *** Мне совсем не хотелось уходить. Майки сегодня отправился домой пораньше, а я сказал, что посижу здесь ещё – и просидел почти до полуночи, наблюдая за Фрэнком, который был слишком увлечен наведением порядка в стеллажах, чтобы раздражаться из-за моей чрезмерной внимательности к его действиям. Мы изредка перебрасывались парой-тройкой фраз, около девяти я сходил в расположенную рядом с больницей забегаловку - за ужином. Всё было так спокойно и обычно, как будто я всю жизнь только этим и занимался – проводил целый день в обществе малознакомых людей. Да, я всё ещё практически не знаю Фрэнка, несмотря на то, что мне известна практически вся его биография, его страсти и хобби, его взгляды на многие вещи, которые меня интересуют и волнуют, но я всё ещё не видел его полностью. Это как когда знаешь, что трилогия – это три книги, а вышла пока что только одна. Она очень интересна, она нравится тебе и затягивает тебя, но известно, что будет продолжение, и ты ждешь этого продолжения каждый день. В нашем случае, продолжения не было. Фрэнк показал мне первую сотню страниц и захлопнул фолиант, предоставив мне любоваться обложкой и переваривать то, что я прочел. Мне чертовски повезло с этим парнем: я давным-давно ни с кем не знакомился, а тут – такой экземпляр. Достойный того, чтобы ждать продолжения очень долго. Мне хотелось бы, чтобы мы стали друзьями. У меня никогда не было того, кого бы я действительно мог назвать другом. - Кажется, всё, - донеслось от стеллажей. Наверное, я немного задремал, потому что голос Фрэнка донесся до меня издалека. Голову поднимать не хотелось, но пришлось. Свет тут же заставил меня часто моргать и потирать пальцы глазами. - Сколько времени? - Половина первого, - Айеро широко зевнул и тряхнул головой. – А ещё домой добираться. - Ты далеко живешь? – немного сдавленным голосом спросил я, отвлекшись на потягивание. Самому мне идти до дома не слишком долго, но спать хотелось так сильно, что я готов был упасть обратно на стул и снова уснуть. - Довольно далеко, - Фрэнк снова зевнул и снял свой рабочий халат. Движения его были медленными и ленивыми. Наверняка он хочет спать в несколько раз сильнее меня, а до дома ему, судя по всего, ещё не меньше часа езды или, ещё хуже, ходьбы. Хорошо, если будет дома к двум. А завтра рано просыпаться на работу. Не думаю, что диван в гостиной, стены в гостиной, крыша или Майки развалятся от того, что Фрэнк одну ночь пробудет у нас. - До меня идти двадцать минут, - как бы невзначай заметил я, наблюдая за реакцией парня. Как и следовало ожидать, он быстро сообразил, к чему я клоню, и был вовсе не против. - Чертовски хочу спать, - он тряхнул головой, проходя мимо меня. – Надеюсь, продержусь эти двадцать минут, а не усну где-нибудь на тротуаре. Дождавшись, пока я выйду из кабинета, Фрэнк закрыл его, сунул ключ в карман и двинулся вперед по коридору к лестнице. Он, как и я, не был любителем лифта, к тому же, какой смысл подниматься на лифте один этаж? Больница была практически пустой. На вахте чуть дальше по коридору от входных дверей сидела дежурная медсестра, в одном из кабинетов чуть дальше горел свет – на темный пол падала полоска приглушенного света из-под закрытой двери. Было очень тихо, и шаги наших двух пар ног были непривычно гулкими. Фрэнк, и без того невысокий, шел ссутулившись, опустив голову вниз. Несмотря на наступающее лето и довольно высокую температуру днем, ночью всё ещё было прохладно. Не без зависти я подумал про то, что у Айеро есть куртка. Сам я мог похвастаться только не слишком теплой футболкой и поднявшимися дыбом от холода волосками на руках. - Кстати, - до меня только сейчас дошло, что Фрэнк идет рядом со мной пешком, а ещё днем рассказывал о том, что в больницу на чем-то приезжает. – Где твоя машина? Со стороны Айеро донеслось невнятное бормотание, потому что он пытался закурить. Несильного ветра хватало на то, чтобы раз за разом сдувать огонек с зажигалки, и Фрэнк чертыхнулся. Наконец у него получилось затянуться, и он ответил. - А у меня нет машины, я езжу на велосипеде. Оставил его на стоянке возле больницы. Кому понадобится красть эту развалину? Он неопределенно хмыкнул, и кончик сигареты на несколько секунд вспыхнул сильнее при очередной затяжке. Это отчасти приободрило его: в свете частых фонарей я видел, как он немного выпрямился с явно написанным на лице наслаждением продолжая курить. Обняв себя руками в тщетной попытке согреться, я уставился себе под ноги. Снова было неловко из-за молчания. Там, в кабинете, это не мешало, потому что Фрэнк был занят, и разговор бы его только отвлекал. Теперь же я чувствовал себя виноватыv из-за того, что не могу ни о чем спросить или что-то рассказать. Конечно, время не совсем располагало к беседе, но к молчанию – ещё меньше. Айеро, несмотря на сонливость, шел довольно быстро. Нет, на самом деле, он шел очень быстро, и мне постоянно приходилось его догонять. Это ещё сильнее заставляло меня испытывать неловкость и даже раздражение, похожее на глупую детскую обиду. Потому, что у меня появились абсолютно дурацкие мысли о том, что я, в конце концов, старше, пусть он идет помедленнее. Боже, какой идиотизм. Тихо фыркнув, я снова ускорил шаг, чтобы поравняться с Фрэнком. Он уже покончил с сигаретой и теперь шел с закрытыми глазами, подняв голову вверх, и можно было разглядеть, как расширяются его ноздри от глубоких вдохов. Руки глубоко спрятаны в карманы куртки, но плечи распрямлены. За ним интересно наблюдать. Как и за любым человеком, который вам нравится. Снова фыркнув, немного неуверенно на этот раз, я перевел взгляд обратно на дорогу. Нравится. Да, Он мне нравится, только не в том смысле, которое обычно люди вкладывают в это слово. В нем всегда видят какой-то интимный подтекст, хотя, на мой взгляд, в большей части случаев никакого подтекста нет. Мне нравится, как человек, мой брат, Линдси, мои приятели, но это же не делает меня ненормальным или геем. Эти люди мне интересны, я люблю проводить с ними время, мне нравится узнавать их и изучать, узнавая о них что-то, что мне ещё неизвестно. Это и есть для меня «нравится», и это, черт возьми, нормально. Наверное, Фрэнк в тот момент тоже думал об этом, причем мысли его, судя по всему, полностью сошлись с моими – что, согласитесь, удивительно, - потому что в следующую минуту он заговорил. - Ты мне нравишься Джерард. Мне понадобилось немало усилий, чтобы заставить себя не просто идти дальше, но и даже не повернуться к нему. Это ведь абсолютно нормально то, что он сейчас сказал. Во всяком случае, это звучало бы нормально, если бы было произнесено мной, с тем смыслом, который я этому придаю. Но я же понятия не имею, что хотел сказать Фрэнк! Не представляю, какое значение для него имеет это «нравишься», как мне стоит это воспринять и что ответить. - Ты мне тоже, - осторожно ответил я, изо всех сил надеясь на то, что ничего ужасного в этом нет. Я не гомофоб, но и не гей, поэтому, если уж окажется, что Айеро далеко не натурал, то потом придется отвечать перед ним за свои слова, или… Или что? Черт, в жизни не попадал в такую идиотскую ситуацию и уж тем более не имел в голове более бредовых мыслей. Что за каша? Может, я паникую? Или я смущен? Спросить у Фрэнка, что он имел в виду? Или тогда я буду выглядеть ещё большим идиотом? Но, пока я думал о том, что же теперь делать и говорить, Айеро продолжал молчать, и я решил, что, пожалуй, не стоит продолжать разговор. Вероятно, он не имел в виду ничего такого, что должно было вызвать у меня панику, поэтому нужно просто успокоиться. К тому же, мы уже возле моего дома. Все в той же тишине, которая нарушалась только отдаленным гулом с автомобильного шоссе в паре километров отсюда, я открыл дом и пропустил Фрэнка внутрь. Уже в гостиной, когда мы оба пытались проморгаться из-за слишком яркого после уличной темноты света, мне пришлось нарушить молчание. - Тебе принести плед, или ты будешь спать в одежде? – шепотом, чтобы не разбудить брата, спросил я, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на лицо Фэнка. - В одежде, но всё равно неси плед, - так же шепотом ответил Айеро. Меня не было в гостиной от силы секунд тридцать, тем не менее, Фрэнк уже успел, видимо, почувствовать себя вполне уютно на новом месте, потому что, когда я вернулся, свет уже был отключен. Было настолько темно, что я понятия не имел, где находится Айеро. Но не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что он уже лежит на диване, уткнувшись носом в небольшую подушку. Подсвечивая себе телефоном, я укрыл уже почти уснувшего парня пледом и уже собрался уходить в свою комнату, как пальцы Фрэнка мягко сжали запястье руки, в которой я держал телефон. В неярком белом свете было видно, как Фрэнк, перевернувшись на спину, открыл глаза и взглянул на меня. Я даже не смог попытаться освободить руку – его показавшиеся черными глаза немного напугали, хоть мне и не хотелось признаваться этом самому себе, парализовали меня. Пальцы, сжимавшие моё запястье, были такими же теплыми, как и тогда днем, когда я отдавал Айеро кофе. - Спасибо, - тем же шепотом произнес Фрэнк и мягко улыбнулся, ещё пару секунд удерживая мою руку, а потом отпуская. Подсветка на телефоне тут же погасла, как будто работала от тепла его пальцев. Изо всех сил стараясь не думать о том, что сейчас произошло, я медленно попятился в сторону своей комнаты, едва не споткнувшись в дверях гостиной. На моё счастье, было слишком темно, чтобы я мог и дальше видеть лицо Фрэнка, а Фрэнк – моё. *** Ничто так не размножает мысли в геометрической прогрессии, как проведенная без сна ночь и воистину лошадиная доза кофе рано утром. Майки ещё даже не проснулся, да и в гостиной не было никакого движения, а я уже сидел на кухне, наполненной мутно-серым утренним светом, и пил очередную чашку бодрящего напитка. Горячая жидкость уже даже не обжигала язык, и я практически не чувствовал её вкуса, просто знал, что эту чашку мне тоже обязательно нужно допить. В противном случае, весь день я буду ещё более сомнамбуличным, чем есть сейчас. В чем смысл? Спать, просыпаться, идти куда-то, что-то делать, получать за это деньги, тратить их, есть, заниматься сексом, заводить друзей и любить? Для чего это всё? Кому от этого польза? Зачем семь гребаных миллиардов людей ходят по черт знает откуда взявшейся планете и – только и делают, что убивают её? Для того, чтобы Богу было весело? Потому что он так захотел? А вдруг его нет? Какой вариант следующий? Человек – центр вселенной? Отвратительный, надо признать, да и какой же из человека может выйти центр? Только если черная дыра – бессмысленная и пустая, принимающая все, но ничего не отдающая. Люди взаимодействуют друг с другом, чувствуют что-то, а – для чего? Чтобы на завтрашний день плакать из-за того, что вчера заставляло улыбаться? В чем смысл? Нужен ли человек кому-либо? Богу, другому человеку, инопланетянам или измученной планете, на которую он бессовестно плюет, забывая, что это на ней он вырос? Не думаю. С кем бы ни был связан человек на протяжении жизни, в конечном счете, он нужен только самому себе. Ему требуются другие люди, что бы он сам почувствовал себя личностью, и наоборот – он нужен кому-нибудь в тех же целях. Разве может быть такое, чтобы кто-то нуждался в ком-то бескорыстно? Нет, конечно нет. Уже сами понятия «нуждаться» и «бескорыстно» - несовместимы. Может, я так рассуждаю только потому, что не разбираюсь во всем этом? Или потому, что слишком пессимист? Ведь мне нужна мама, но я просто люблю её, и мне не требуется, чтобы она хоть что-то делала, я рад просто тому, что могу видеть её иногда – это делает меня немного более счастливым. Если этого у меня больше не будет – как будто не станет части меня. Это очень сложно. С одной стороны – всё ясно, но начинаешь вспоминать всё, что есть с другой стороны – и легко запутаться. Жизнь такая огромная, что любой человек, даже самый умный, не больше, чем одноклеточная амеба. Люди вряд ли когда-нибудь на самом деле поймут, зачем же они все-таки существуют. Конечно, есть немало тех, кто давным-давно определился с этим, но разве это – истина? Не может быть столько истин. А может, в том и весь смысл? У каждого своя истина, и каждому достанется то, во что он верил? От кофе на языке появился горький вкус. Заглянув в пустую чашку, я выдохнул и поднялся на ноги, чтобы вымыть её. Человек такой маленький, но ведь больше него – никого нет. - Доброе утро. Голос Фрэнка был хриплым и тихим после сна. Оборачиваться не хотелось – не хочу видеть, как он разглядывает меня. Или – не разглядывает. В обоих случаях смотреть на него не хочется. Я не спал из-за него всю ночь, и до сих пор не совсем ушло ощущение, что у меня сейчас отвалится рука – как будто его пальцы все ещё крепко сжимают моё запястье. Он не сделал этого больно, но я не привык к тому, чтобы со мной вообще делали что-то подобное. И было в этом что-то неправильное. - Кофе ещё есть, или ты выпил его весь? – Фрэнк зевнул и задал вопрос уже более бодрым тоном. Увлеченно продолжая мыть уже и без того чистую чашку, я пробормотал положительный ответ. Айеро сел за стол и снова зевнул, а я всё продолжал тереть чашку, думая о том, что вряд ли у меня хватит решимости повернуться сейчас к нему лицом, а ведь для того, чтобы уйти с кухни, именно это и нужно сделать. - Я не укушу, - в голосе Фрэнка явно читалась ирония, но я предпочел пропустить это мимо ушей. Видимо, он догадался о том, что мне неловко. Как будто это написано крупными буквами у меня на спине. - Кажется, ты чувствуешь себя неловко из-за того небольшого момента ночью. Боже, у меня что, в спине экран, транслирующий все мои мысли? Или то, о чем он догадался, очевидно и без того? - Извини, я не хотел делать ничего внезапного или… ммм… ничего, в общем. Не хотел тебя смутить. Фрэнк кашлянул, и я, наконец, почувствовал, что могу отключить воду. Наверное, всё не так плохо, как мне казалось. Он просто сказал мне спасибо, и в этом не было никакого подтекста, а то, что его пальцы слишком теплые – я сам придумал. Поставив чашку на тумбу возле рукомойника и выдохнув, я все-таки повернулся – и тут же наткнулся на внимательный и почему-то раздраженный взгляд Фрэнка. И снова – то же самое парализующее чувство, как будто я снова не могу освободить свою руку. Только теперь куда светлее, чем было ночью, и очень хорошо видно, как ожесточились черты лица Айеро. Я сделал что-то не то? Может, не стоило так долго не обращать на него внимания сейчас? Или он так зол из-за чего-то другого? Но прошло, наверное, не больше минуты, и выражение его лица смягчилось, а я почувствовал, что снова могу выдохнуть. Что он, черт возьми, делает? Хотя, нет, при чем тут он. Почему я так реагирую? Пока мысли судорожно сменяли одна другую, Фрэнк поднялся на ноги. Кажется, сейчас он уйдет, может, я должен что-то сказать или сделать, а может ничего не сделать, ведь тогда буду чувствовать себя ещё глупее, и что это за выражение у него на лице снова, он же не раздражен, я ни черта не понимаю. Почему люди такие сложные? А я? Интересно, я выгляжу таким же непонятным со стороны? Или, может, я выгляжу как полный идиот из-за того, что молчу почти всегда? - Джерард, - несколько отрешенно я наблюдал за тем, как Фрэнк нахмурился: его ровные, будто старательно выщипанные брови, сдвинулись. – Мне нужно кое-что сделать. Ты не против? Он выжидающе замолчал. Интересно, как я могу сказать, против ли я или нет, если не знаю, про что он говорит. Но прежде, чем я озвучил свои мысли, одновременно произошло несколько слишком неожиданных вещей, чтобы я мог быстро на них отреагировать и сделать хоть что-то. Я вообще потерял способность не только двигаться, но и анализировать происходящее начиная с того момента, как Фрэнк сделал шаг ко мне и, как я успел заметить, плотно зажмурился. Наверное, я был бы куда меньше ошарашен, если бы Фрэнк закричал на меня, ударил или, скажем, расплакался. Но он всего лишь поцеловал меня. Или даже не поцеловал, а прижался своими губами к моим. Он был настолько близко, что я видел его длинные ресницы, чувствовал, как он переступил с одной ноги на другую, но я не мог воспринимать это всё как его часть. Просто видел это всё. И слышал. Слышал приближающиеся шаги в коридоре. Я был слишком шокирован, чтобы догадаться, чьи это шаги, но всё слишком быстро встало на свои места, когда шаги замерли. - Какого… какого черта вы делаете???
Охх, интрига разрастается! Спасибо за такую вкусность, мне тоже интересно, какого черта они делают? :-) :-) :-) С нетерпением жду продолжения! Спасибо автору огромное!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
