Классическое начало недоброго утра. Джерарда разбудил звонок телефона, и встревоженный голос его матери на том конце провода сообщил, что его младший брат Майк уже второй день не появляется ни в школе, ни дома. А еще она спросила, не у него ли он случайно, уж слишком часто младший вспоминал его, и жаловался, что скучает.
"Он скучает. Он скучает! О, Боже! Даже от матери он уже не может скрывать свои чувства. - Мысли Джерарда метались в голове, словно бросались из одной крайности в другую. Он цеплялся то за одну, то за другую, но самой яркой, словно прошитой красной нитью, была мысль о том, что его любимый брат по нему скучает. - Майки, мы запутались в наших чувствах, отнюдь не братских... Почему, Майк, почему?! Почему это случилось с нами? Я честно пытался забыть. Я сбежал! Да, я просто нашел предлог, и сбежал. Посчитал, что так будет лучше для нас обоих. Но я снова просчитался. Я так и не смог забыть тебя..."
- Джерард, ты меня слышишь?
Оказывается, он так и замер с телефоном у уха, так и не оторвав голову от подушки, а женский голос всё что-то говорил и говорил ему, а он молчал. Но пришлось нарушить молчание, поскольку он услышал всхлип - его мать нуждалась в его поддержке; ещё он знал, что отец, наверняка, уже раздул из мухи слона и в их доме разразился жуткий скандал. Младший сын был его единственной надеждой на счастливую старость. На старшего он давно не надеялся, считая его сумасбродным, безответственным, и с ветром в голове.
- Всё будет хорошо, мама. Если он объявится, я сам его выпорю.
Джерард расплылся в глупой улыбке, представив такую картину. Он почувствовал, что мать улыбнулась тоже. Её голос стал спокойнее, в нем явно слышалась улыбка, если так можно, конечно, сказать.
Завершив разговор, он продолжил лежать в кровати, обнимая одной рукой подушку. Вторая, по-прежнему, сжимала телефон, только лежала теперь поверх одеяла. Он посмотрел на окно и поёжился. За ним проплывали серые тучи, гонимые ветром. И он сравнил себя с одной из них, той что представляла собой бесформенную рваную субстанцию с дырой посередине.
"Моя душа такая же рваная, и так же не найдет себе приюта", - с тоской подумал он.
Потом вздохнул, и произнес вслух: - Майки, за что нам выпало всё это? И почему я так и не смог освободить свое сердце и мысли от тебя?
"А ты. Ты так же скучаешь по мне. И не находишь приюта для своей мятежной души. Ты всегда был упрямым и любил лезть на рожон, плыть против течения, ломать систему. - Он улыбнулся. - Почему только отец всегда видел в тебе только твою лучшую сторону, даже не подозревая, на какие отчаянные и безумные поступки ты способен, какие смелые шаги ты можешь сделать".
Его веки опустились и сознание погрузилось в пропасть между явью и сном. Перед глазами всплыл любимый образ, он четко увидел его глаза, улыбку, губы... Вспомнил первый поцелуй, который ему подарили эти губы. Ощутил их вкус на своем языке. Он напоминал ему кофе и молоко, молоко и кофе. Джерард провалился в сон.
Нежные объятия со спины, поцелуй в мочку уха, сбитое дыхание.
Эта привычная схема прочно закрепилась в его сознании. Каждый раз, засыпая, он снова ощущал присутствие брата, его близость, и тепло, разливающееся по спине и плечам.
Таким отчаянным поступком Майка когда-то и была разрушена грань, которая как-то сдерживала их обоих, была стерта запретная черта, которую нельзя было переступать. И пусть, после того, как младший брат впервые так нескромно улегся в кровать старшего, больше ничего не произошло. В физическом плане. Он всего-то и сделал, что отказался покинуть столь желанное тепло.
Но что произошло внутри... Этого просто так не выжечь из сердца, из памяти, из души, наконец. Джерард понял, что его жизнь больше не будет такой, какой была до того мгновения. Он словно обрел частичку того целого, недостающее. Вторую половину своего Я. И ему стало страшно.
Он промучился угрызениями совести всю ночь, не смыкая глаз. А младший брат мирно спал у его плеча, лишенный предрассудков и не заботящийся о том, что скажут другие. Он просто не думал об этом. Он влюбился. Впервые, и самозабвенно.
И пусть причиной его бессонницы и сердечных мук стал его собственный брат. В его сознании он был идеалом, лишенным изъянов и недостатков. Это не было той банальной детской влюбленностью, когда находишь себе героя, которому стремишься подражать, на которого хочешь быть похожим. Нет.
Тринадцатилетний подросток был просто уверен, что это его судьба. Он растворялся в своем любимом семнадцатилетнем брате, как растворяется в стакане воды случайно оброненная капля краски. Он видел красный. Вода становилась красной, и обретала жизнь. Так ему казалось.
Без Джерарда Майкл чувствовал себя пустой бесцветной оболочкой, которая обретала красный оттенок, когда его любимый был рядом. Красный - цвет жизни. Цвет крови, гонящей жизнь по венам. А сейчас, когда его не было рядом, это движение прекратилось. Жизнь остановилась. Всё потеряло смысл и утратило своё значение.
Утром брат проснулся и застал Джерарда изучающим его черты лица. Тот всё удивлялся, почему они такие разные и почти не похожи на братьев. Лишь еле уловимые сходства всё еще указывали на их кровное родство. А еще он понял, что любит. Любит не за что-то, а вопреки всему, просто за то, что ОН есть. Будет. Он всегда будет рядом. Так он сам сказал.
И Джерард поверил ему. И доверился. Теперь он смотрел на него совсем по-другому. Словно за одну ночь младший братишка превратился в совершенно другого человека, стал старше, даже старше, чем он сам. Это уже не был тот "мелкий", которому традиционно хотелось отвесить подзатыльник за мелкие пакости или случайные подставы, накричать на него и затеять с ним бессмысленный спор. В нем словно всё волшебным образом изменилось. Только он не мог понять, что именно.
- Доброе утро... любимый, - слегка замявшись произнес Майк.
- Доброе, братишка.
Джерард удивился тому, как зазвучал сейчас его собственный голос. С хрипотцой и с какими-то странными обертонами, словно это была примесь условных сигналов, уловимых лишь тем, кому они предназначены.
- Всего лишь братишка?
"Майки, ты флиртуешь?" - словно отпечаталось в глазах Джерарда. Брат улыбнулся ему, и сердце сжалось.
- Любимый...
Больше он ничего не смог сказать. Он лишь запомнил его приоткрытые губы, которые приблизились к его непроизвольно открывшемуся от удивления рту. Поцелуй, сначала легкий, словно спрашивающий разрешения, потом влажный и глубокий.
"Где он этому научился, черт возьми!" - в душе старшего началась паника. Ему это нравилось. Очень.
"Что я творю?! Ответьте мне кто-нибудь, немедленно!" - младший тоже не был спокоен, как это казалось со стороны. Он был взволнован не меньше старшего, потому что ожидал какой угодно реакции с его стороны.
"Только не останавливайся!" - молил первый.
"Только не отталкивай!" - мысленно умолял второй.
Они даже мыслили в одном направлении, словно зеркало, отображая мысли друг друга. У них даже одна группа крови, и резус-фактор. Правда, гороскопы их не сошлись, но они оба не верили в эти бредни. Они просто знали, что родились под одной звездой. Под счастливой. Они стали счастьем друг друга. И поклялись, что никто никогда ни о чем не узнает.
Голос Джерарда изменился еще больше, изливая шелк и бархат, ласкающие слух Майка. Его утонченный от природы слух (или обостренный по причине его слабого зрения) моментально улавливал любые изменения в нем, в этом самом родном голосе.
- Кто научил тебя так целоваться? - Джерард не смог удержаться от такого вопроса.
Майкл засмеялся. Коснулся любимых губ снова. Потом шепнул: - Никто. Ты - первый, кого я поцеловал. Поцелуй меня, и ты будешь первым, кто поцеловал меня.
- Не верю!
Джерард обхватил ладонями лицо своего брата. Его большие пальцы то приближались к этим улыбающимся губам, то удалялись. Но только он не решался прикоснуться к ним.
- Да мне пофигу, Джи! - усмехнулся младший. - Я люблю тебя. - Его голос вдруг стал грустным, а взгляд серьезным. - И мне даже пофиг, если ты не...
- Тсс... - Пальцы Джерарда всё-таки легли на губы брата, крест накрест, словно запрет произносить хоть слово. - Никогда. Слышишь? Никогда не смей говорить, что я не люблю тебя. Я всегда любил тебя, потому что ты - мой брат, черт бы тебя побрал! Только ты всегда был для меня безгрешным ангелом, а теперь... Да ты просто демон-искуситель какой-то!
Губы под его пальцами медленно расплылись в улыбке, а глаза, смотрящие на него в упор, хитро сощурились.
- Он ещё и улыбается! - Джерард покачал головой. - Что ты делаешь со мной, мелочь...
- Эй! - Майк оттолкнул его руки. - Не смей обзывать меня мел...
Джерард и вовсе заткнул его рот, приложив к ней всю свою ладонь. - Не смей перебивать старших, - шутя произнес он. - И не смей больше соблазнять меня, ясно?
Майкл кивнул, при этом не прекращая улыбаться и всё так же щурить глаза. "Не дождешься!" - подумал он.
"Ну... Я должен был сказать это. Так, для приличия, на правах старшего", - думал Джерард. И ему, конечно же, больше всего на свете хотелось, чтобы его ослушались. А он знал, что так и будет.
Так и было. Весь последний свой учебный год в школе Джерард не знал, что такое душевный покой. Братишка донимал его даже во время уроков, присылая СМС откровенного содержания, с описанием того, что он сотворил бы сейчас с Джерардом. Получатель посланий даже краснел порой, читая их. Благо, телефон всегда был в беззвучном режиме.
На переменах они непременно встречались, и даже ходили в обнимку. Никто и не подозревал, что они не просто братья, а любовники. Такое просто никому не могло прийти в голову.
"Уэи - не разлей вода!" - называли их шутя, и не знали, что так и было. Казалось, никакая сила не способна разлучить их. Днем они были приличными учениками, а после школы, по приходу домой, пока не было родителей, набрасывались друг на друга с поцелуями прямо на пороге квартиры, и душили друг друга в объятиях.
Даже не пообедав, они быстро бежали в свою комнату и запирали дверь на задвижку. Так, на всякий случай. Уж очень они не хотели быть застигнутыми врасплох вернувшимися случайно раньше времени родителями. Падали на кровать и целовались. Целовались до безумия, но стараясь не увлекаться и не оставлять следов своей страсти в виде распухших и обкусанных губ.
Насытившись друг другом, они приводили себя в порядок, и, тихо отодвинув задвижку, садились делать уроки. Потом приходили родители. Удивлялись их мирному сосуществованию и прилежно выполняемыми заданиями. Братья лишь тайком переглядывались и улыбались. Потом был семейный ужин за одним столом. Вечерняя совместная прогулка перед сном. Это была полная идиллия. Так казалось со стороны.
Ночью братья запирались в своей комнате и ложились в одну, сдвигаемую на ночь из двух, кровать. Куски войлока, приклеенные к ножкам их кроватей, дабы не царапать пол, словно способствовали этим перестановкам. А еще, отдельный санузел, пристроенный, как по заказу, в их комнате, тоже был своеобразным подспорьем, помогающим скрывать их главную в жизни тайну.
До секса, как такового, долгое время так и не доходило. Они были юны и неопытны, да им это было и не нужно. Они дарили друг другу тепло своих тел, клялись в верности, согревая этим души друг друга, и просто дышали, жили, друг другом. И целовались. Долго и нежно.
Потом Джерард окончил школу и пошел учиться в колледж, - он мечтал стать ландшафтным дизайнером, за что получил неодобрение отца, видевшего того не больше ни меньше доктором исторических наук, как и он сам, - а Майклу после уроков в школе ничего не оставалось, как только ждать любимого брата с занятий, которые порой затягивались до самого вечера, если приходилось выезжать на объекты.
Были и сцены ревности, правда под покровом ночи, почти не слышно, и затянувшиеся после них ссоры. Ревновал, по большей части, младший. Оно и понятно. Мало ли где пропадал его брат так долго, и учебные ли это были занятия. Он всегда возвращался воодушевленным и отдохнувшим, поскольку чаще всего объекты для практических работ располагались за городом.
Тут и возникали в душе Майка сомнения, а в мозгу - подозрения и непристойные мысли. Непристойные. Именно так. У него не должно было возникать всего этого. Джерард хранил ему верность, при этом, конечно, требуя того же и от него. Он просто не замечал больше никого вокруг. Все его мысли были о брате. И чувства - только к нему.
А потом в его сознание закралось что-то, что стало ему мешать. Он вдруг понял, что такие запретные отношения ни к чему в итоге не приведут. Рано или поздно всё тайное станет явным, а мир никогда не поймет, и даже, не простит их. С другой стороны, он, конечно, понимал, что кровосмешения, в общем-то, никогда и не произойдет, природа хотя бы в этом была на их стороне, но над ним, словно гильотина, нависло это горькое слово "табу".
Он был безмерно счастлив, и в то же время, бесконечно несчастным. Он не делился этими мыслями с братом, продолжая дарить ему любовь и ласку. Он просто сбежал от него, ухватившись за первую подвернувшуюся возможность. За достижения и успехи на учебном поприще Джерард был удостоен чести поступить в престижный университет без экзаменов, при этом ему не пришлось оплачивать обучение. Ему готовы были заплатить, лишь бы он у них учился.
Этого, конечно же, не произошло, но стипендии, выплачиваемой ему вполне могло хватить для безбедного существования. Только ему этого было мало. По вечерам он подрабатывал в баре то официантом, то уборщиком. Он не гнушался никакой работой. К тому же там он неплохо зарабатывал, даже смог снять себе приличное жилье.
Майкл сразу всё понял. Теперь он уже был учеником выпускного класса, и всё понимал с полуслова. Тем более, что, как ему казалось, он изучил Джерарда досконально. Тот многое скрывал, но это не ускользало от Майка. Его слух улавливал новые интонации в голосе любимого. Потом тот попросту исчез, не попрощавшись. Даже не поздравил с началом учебного года, хотя раньше устраивал праздник по этому поводу.
В тоске по любимому Майкл провел два месяца. Потом не выдержал, и сбежал за ним следом, предварительно ненавязчиво разузнав от матери всё о месте его новой жизни. Жизни без него. Он даже специально заработал на эту поездку, выполняя домашние задания особо тупым одноклассникам, которые при этом мечтали выпуститься из школы с одними высшими баллами. Его ненавидели за это, но платили исправно, а он и рад был помочь.
И вот он стоит на входе в дом любимого, но упрямый и дотошный консьерж его не пропускает, не убедившись предварительно, что мистер Уэй-старший его, вообще, ждет.
Звонок внутридомового стационарного телефона заставил Джерарда вскочить с кровати, а известие о том, что внизу его ожидает Уэй-младший, и вовсе привело к тому, что он начал метаться по комнате, как ошпаренный.
Он не мог понять, что чувствует. То ли он рад этому, то ли не рад. Этот визит "из прошлого" застал его врасплох. Не ожидал он этого, совсем не ожидал. А еще, его загрызли муки совести. Он успел вычеркнуть это прошлое из свего настоящего.
- Пропустите его! - крикнул он в трубку.
Он не был готов спуститься вниз и встретить брата лично. Единственное, на что его хватило, - открыть входную дверь. Он сидел на тумбочке, ожидая, когда Майки поднимется. Тот ворвался, как вихрь, захлопнул дверь, после чего сразу набросился на брата, еле сдерживая порывы ударить того наотмашь.
- Почему ты сбежал от меня?! - задал он вопрос в лоб. Он тряхнул Джерарда за плечи, желая увидеть его глаза, которые тот не хотел поднимать, продолжая смотреть в пол. - Не молчи, черт возьми! Отвечай! Еще скажи, что это не так.
- Всё так, Майки. Я не стану отпираться.
Джерард обреченно поднял на него взгляд, полный горечи и отчаяния.
- Что же случилось, Джерард? За что ты так со мной?
Руки парня, сжимавшие хрупкие плечи любимого, нервно дрожали, впрочем, как и его напряженный голос.
- Наши отношения были обречены с самого начала, и когда-нибудь должны были закончиться.
Голос второго парня стал глухим и еле слышным, взгляд потухшим, а тело словно осунулось и его скрутила невыносимая боль. Боль читалась и на его лице, на которое все же опустилась тяжелая рука первого. Удар пришелся по щеке, а кровь отчего-то хлынула из носа.
Майкл испугался и упал перед братом на колени.
- Прости меня. Прости, - шептал он уткнувшись в его колени.
Классически внезапно открывшаяся входная дверь. Так закончилось недоброе утро.
От отчаянья до решимости
- Что случилось, Джерард? - спросила девушка, застывшая в проеме двери. Вид крови на лице соседа испугал ее, а припавший к его ногам парень и вовсе обескуражил. "Это то, что я думаю? - спрашивала она себя. - О, нет! Всё намного серьёзнее, как я посмотрю. Это его парень? Я могла бы догадаться, дура наивная."
- Это родной брат меня так горячо поприветствовал, - усмехнулся Джерард. - Круто, правда? Он поднял на соседку насмешливый взгляд.
- Кто это, черт возьми?! - прокричал Майк, пристально рассматривая его лицо.
Сердце парня дрогнуло, когда он увидел тоненькую полоску крови, стекающую по губам брата, а тот словно и не чувствовал ни боли, ни вкуса алой жидкости во рту, в который она тоже попала. Он даже улыбался как-то блаженно, пьяной улыбкой, словно запах крови его опьянил.
"Что я натворил? За что? Почему не сдержался? Я всегда был готов убить любого, кто прикоснется к нему, а сам... Как только руки не отсохли", - корил себя Майк за свою несдержанность.
- Познакомься, Лейла, - Джерард запустил пальцы в черные волосы сидящего у его ног парня. Бледная кожа его руки резко контрастировала с оттенком этих волос. Он только сейчас заметил, что брат перекрасил их в жгуче-черный, как и мечтал всегда, завидуя природному черному в волосах старшего, тогда как ему самому достался лишь темно-русый. - Это мой брат, Майкл Джеймс Уэй. Майк, а это моя соседка Лейла, в будущем... - он замялся, потом с какой-то горечью, даже можно сказать, желчью в голосе, добавил: - ... миссис Уэй.
- Приятно познакомиться, Лейла, - равнодушно произнес Майк, поднявшись на ноги. Он даже не взглянул на брата. - Ну... не буду вам мешать, - добавил он, проходя мимо девушки к выходу.
Джерард удивленно, отчасти - испуганно, посмотрел ему в след. Тот даже не обернулся, уходя. Не попрощался. Дверь за ним закрылась, и сердце Джерарда оборвалось.
Только внешне Майк был спокоен, даже, можно сказать, хладнокровен. Внутри его разрывало в клочья от невыносимой боли и тоски. "Быстро он нашел мне замену! Вот уж не ожидал, - думал он. - Зачем я, вообще, к нему рванул? На что надеялся? Он ведь даже не попрощался, когда... сбежал от меня."
В несколько секунд преодолев оставшуюся часть лестничных пролетов, он оказался у открытой двери, ведущей на крышу небоскреба. Выбежав на нее, и пробежав по ней несколько метров, он резко остановился и замер, вглядываясь вдаль. Мир вокруг завораживал своими красками, а его собственный - окрасился в серый.
"Как всё просто, черт возьми! Я могу умереть здесь сейчас, а этот гребанный мир будет всё так же стоять. Что ему до чьей-то глупой маленькой трагедии? Рано или поздно это должно было случиться. Всё это изначально было неправильно, но я пошел против правил, рискнул. Риск оправдался, и тут я утратил бдительность, ослеп. За завесой счастья скрывалась горькая правда, но я не хотел смотреть ей в глаза."
Он заломил руки, опустившись на колени. Потом закусил кожу на руке и сжал ее зубами, чтобы не закричать, чтобы не разрыдаться в голос. Он никогда не плакал, а сейчас слезы сами невольно сбегали по его щекам и падали вниз. Он ударил кулаком по бетонной плите, думая, что это поможет ему заглушить боль сердца. Не помогло.
Он лег на спину и уставился в голубое небо, обрамленное легкими белоснежными облаками. Они проплывали по небу, а его взгляд оставался неподвижным. Теплый ветерок играл в его волосах, целовал лицо и руки, но внутри него был поистине штормовой и порывистый ветер. Этот легкий бриз только раздражал его. Ему хотелось бури, сметающей всё на своем пути. Но природа была против него, поэтому его желанию не суждено было сбыться.
Природа, вообще, была враждебна к нему, иначе зачем она сыграла с ним такую злую шутку, предопределив еще с рождения неправильное направление мыслей, чувств, заложив в его сущность искаженное восприятие мира, и ссудив одну единственную привязанность.
"Когда наш корабль дал течь? В какой момент наступило это пресловутое начало конца? Почему я упустил его, проглядел? А не лучше ли было обречь себя на одиночество, оставив свои чувства при себе, не раскрываясь перед ним, любя тайно и страдая молча? Этот путь, устланный радостью и счастьем, всё равно, неминуемо, привел к нему же, к горькому и ненавистному одиночеству.
Кем я буду в этом мире без него, единственного? Тонкой былинкой на ветру, которую сломает первый ураган? Только в нем была моя жизнь. Только он придавал мне уверенности и сил, чтобы идти по этой жизни, ничего не боясь, ни перед чем останавливаясь, и никогда не сдаваясь. А теперь? Зачем, вообще, идти куда-то, к чему стремиться, зная, что он будет счастлив с другой, а я - нет?
Забери меня к себе..."
Он резко вскочил на ноги и двинулся к краю крыши.
"А что, если закончить все страдания в один миг? Всего один шаг за край..."
Он взобрался на бетонный парапет. Его взгляд наткнулся на баннер растянутый по высоте соседнего небоскреба. Всего лишь агитационный щит организации "Мы против наркотиков". Всего одно слово крупными буквами: "Живи!"
Парень замер в оцепенении. "Действительно... Вот я олух! С чего это вдруг я должен умирать? - Майк усмехнулся вслух. - Не слишком ли быстро я сдался? Нюня! Расклеился, разнылся... Тьфу! Аж самому тошно. А ты, мистер Уэй... старший, не дождешься! Я так просто тебя не отдам. Не на того нарвался. Я знаю, ты сейчас мучаешься. Помучься еще немного. А я подумаю, нужно ли к тебе возвращаться, предатель!"
Он двинулся вдоль парапета, по направлению к пожарной лестнице. Шаг за шагом, осторожно, он начал спускаться вниз. Пролет за пролетом. Чем ближе к земле он становился, тем больше к небу воспаряла его душа. Он чувствовал, скорее, даже знал, что Джерард... зовет его обратно, к себе.
Так оно и было. В тот момент, когда он начал нисхождение, в квартире Джерарда неминуемая ссора парня с соседкой достигла своего апогея.
Меня нет без тебя
- Что же ты за бесчувственная скотина, Джерард?! - выпалила девушка, как только шаги за дверью отдалились и стихли. - Мало того... Ты еще и извращенец!
- С чего ты взяла? - стараясь не выдавать своих эмоций, равнодушно спросил Джерард.
- Ты за дуру меня держишь, да? Ты думаешь, я ни о чем не догадалась? До чего ты довел собственного брата?! Он у тебя в ногах валяется, а ты так просто решил, мною, покрыть свои грехи, да? Растлитель малолетних...
- Это в прошлом.
Джерард понял, что отпираться бессмысленно, - девушка их обоих сразу раскусила.
- В прошлом? Не думаю!
- Но... Я, действительно, хотел всё исправить... - "Кому ты теперь врёшь, Джи? Тебе не оправдаться!" - Хотел начать нормальную жизнь.
- Отмыться захотелось, да? Не выйдет, Джерард. Тебе никогда не отмыться от этого. Как же это мерзко!
Лейла сделала шаг к двери, парень преградил ей дорогу.
- Не уходи, прошу.
Он потянулся к ней руками. Она оттолкнула их.
- Уйди с дороги! Я знать тебя больше не желаю. Начинай свою новую жизнь с кем-нибудь другим.
Она отодвинула его от двери резким движением.
- Лейла! - Джерард снова попытался ее удержать.
- Пусти! Я догадывалась, что у тебя кто-то есть, но не думала, что у тебя роман с собственным братом. Хорошо, что я не успела зайти с тобой слишком далеко. Прощай. И... Не смей даже приближаться ко мне.
Дверь снова захлопнулась. Джерард снова остался один.
Он начал набирать номер Майка. Тот был недоступен. Естественно. Ведь парень утопил свой телефон в канаве, ещё тогда, когда Джерард в очередной раз сбросил его звонок. Тогда он ещё пытался до него достучаться, прорваться к нему на связь. Потом попросту решил лично переговорить с ним, заглянуть в глаза.
Джерард сполз по двери вниз, потом уткнулся в нее лбом.
- Прости меня, Майки... И... Вернись.
"Я знаю, что ты вернешься. Ты ведь всегда возвращался. В мои объятия. К моим губам. В наш тайный мир на двоих. Зачем было нужно впускать в него кого-то другого? К чему эти нелепые попытки переделать себя, стать "нормальным", тем самым изменить самому себе? Изменить тебе. Обрести новую жизнь, в которой больше не будет тебя, твоей улыбки, твоего смеха, голоса, тепла... Жизнь, в которой больше ничего не будет, потому что в ней не будет нас.
Обманывая себя, я причинил боль совершенно невинному человеку. Она не обязана покрывать мои грехи. Она была права, я никогда не отмоюсь от этого. И нужно ли? Я вновь и вновь буду ловить себя на том, что безнадежно грязну в этом грехе, но я буду безмерно счастлив, ступая по этому запретному пути. Я не хочу вдаваться во всё это, не хочу думать о чем-либо. Я ничего не хочу, если тебя нет рядом.
Я буду медленно умирать день за днем, чувствуя, как жизнь ускользает из меня, капля за каплей. Я буду распадаться на частицы, которые просто невозможно будет собрать вместе. Я буду выцветать, теряя свои краски, пока, наконец, не стану совершенно прозрачным, - это будет означать, что меня больше нет. Меня нет без тебя.
Тебя нет без меня. Мы - две половинки одного целого, или это просто сердце, расколотое пополам? Да, мы - то самое сердце, что раскололось пополам, и его острые грани, соприкасаясь, больно ранят, потому что эти половинки не должны разъединяться. Только вместе мы представляем собой что-то, врозь мы - ничто. Пустые оболочки, без имен, без лица, без души.
Ты вернешься..."
Сладкий мальчик
Бесцельно промотавшись по городу несколько часов, Майк забрел в какое-то кафе. Прямой наводкой он направился к стойке бара и уселся на высокий стул. Бармена не было на месте, да и вообще, в полуденное время в кафе и посетителей почти не было. Помещение было безлюдно, в нем было тихо, чему Майк был даже рад, - в тот момент ему хотелось побыть одному.
Миловидная официантка подошла к нему и улыбнулась. - Что желаете? - спросила она.
- Водки и икры, - насмешливо произнес парень, глянув на нее через плечо. - И побыстрее, если можно.
Девушка тихо засмеялась, потом сказала: - Побыстрее, значит, года через два, да?
- Что, я так плохо выгляжу, да? А мне ведь только семнадцать...
- Ну, что ты! Ты выглядишь отлично. Но, правда, старше своих лет. - Девушка лучезарно улыбнулась. - Так, что тебе принести?
- Раз водки нельзя, тогда апельсинового, а лучше - грейпфрутового сока. Слишком всё паршиво...
- Всё будет хорошо, - мимоходом бросила девушка, и удалилась выполнять заказ.
"Хм... Будет ли всё хорошо, это большой вопрос, - думал он. - Я что-то в этом не уверен. ОН будет с этой сучкой! Он и сейчас с ней..."
- А ну, не киснем, - услышал он голос прямо перед собой. Девушка-официантка подошла к нему со стороны бара. Поставила перед ним стакан с апельсиновым соком и блюдце с парой пончиков. - Подкрепись, тебе не помешает. А то глаза такие, голодные-преголодные.
- Спасибо. Я и впрямь голоден, как стая волков.
- Приятного аппетита.
Девушка снова ушла. Он остался один. Наслаждался своей скромной трапезой. Его уединение с самим собой и своими мыслями длилось недолго. Вскоре, неподалеку от него, пристроилась соседка, соседство с которой было очень неприятно для него, а главное - неожиданно. Это была его соперница, Лейла.
- Похоже, сегодня день "Уэй-проклятия", - фыркнула девушка, заметив его. - Нигде нет покоя...
- А что так недружелюбно, миссис Уэй? - съязвил Майк. - Чем тебе наша фамилия не угодила?
- Хах! Он ещё и стебётся!
- Ты же "в будущем миссис Уэй", - копировал он интонацию своего брата, - разве не так?
- Если бы... Если бы ты не явился, как черт из табакерки...
- Ну, накажи меня, - усмехнулся парень. - Жени на себе. Чем я хуже старшего Уэя? И главное - фамилия такая же...
- Да пошел ты, Майкл! Пфф. Как у такого замечательного человека может быть такой несносный мерзкий брат?
Лейла одарила его презрительным взглядом.
- В семье не без урода, - иронизировал Уэй-младший. - Если мой брат такой замечательный, какого хрена ты тут со мной ошиваешься? Не удовлетворяет?
- Точно - урод! Это ты правильно подметил. Только непонятно, что Джерард нашёл в своем жалком подобии? Что он нашёл в тебе, а? Отвечай, сукин ты сын!
Девушка схватила его за грудки.
- Успокойся! - Майкл обхватил её и резко прижал к себе. Она оказалась между его разведенных в стороны коленей и, к тому же, прижатой к его паху. - Может, хочешь узнать "что"?
Парень усмехнулся, а девушка вспыхнула от злости на него. Но потом она "излила яды" похлеще:
- А что? Давай попробуем. Может, ты попробуешь женской плоти на вкус и... отвалишь уже от Джерарда...
- Не дождешься, цыпа! - Майкл буквально шипел ей на ухо. - Он всегда был единственным. Таким и останется. И никакая сучка его у меня не отнимет, ясно?
- Ой, напугал! Боюсь, - язвила девушка. - Не буду даже пытаться. Уж слишком он на тебе помешан. Я могла бы догадаться... Не спроста он все уши прожужжал своим братиком.
Майкл разинул рот от удивления. Его хватка ослабла. Девушка отстранилась, продолжая бросать слова ему в лицо:
- Он любит тебя, урод! Даже изменить тебе не мог, бедный. Всё байками кормил, да разговорами по душам. Но я не жалею. Он прекрасен, в отличие от тебя. Иди, наслаждайся вкусом победы, счастливчик! Как же я тебя ненавижу!
Лейла уже вышла из кафе, а Майк всё не мог отойти от того разговора с ней. Слишком горькую пилюлю она ему скормила. Он вдруг почувствовал себя виноватым. Чувство вины съедало его изнутри.
"Что я натворил? Я же сломал жизнь им обоим... - он занялся было самоедством, но в следующее мгновение начал искать оправдания самому себе. - Но... Чем я заслужил эту боль? Почему я должен отказываться от своего счастья? Я ведь люблю его больше, чем саму жизнь..."
Впрочем, и этим мыслям не суждено было витать в его голове. Их бесцеремонно прервал пошлый окрик около его уха: - О, какой сладкий мальчик, и один. Подстилка собственного брата... Повезло этому Уэю, мать его...
- Не свалить бы тебе, а?
- А не заткнуться ли тебе, а? - передразнил его незнакомый тип, наблюдавший "интересную" для него сцену поодаль от них, а теперь, когда девушка ушла, он не смог упустить возможность поглумиться над братом отвергнувшего его старшего. - А ты даже слаще, чем твой ангелочек-брат. Интересно, он хорошо сосет?
Майк, что называется, уронил челюсть на пол от такой бесцеремонности. - Слушай, ты! - С его губ слетел нервный смешок. - Какого ты до меня...
- Не перебивай, когда с тобой старшие разговаривают!
Незнакомец прижал его грудью к стойке бара. На шум выбежала официантка.
- Эй, ты, недоразумение заведения, - встряла она. - Ты мне так всех клиентов распугаешь. А ну, проваливай.
- А ты бы лучше вообще не лезла, Мегги, - насмешливо произнес зачинщик беспорядка. - А то я тебя быстро с работы вышвырну.
- Ты? Не смеши меня. Твой папочка полномочий тебе не передал, насколько мне известно...
- Не лезь не в своё дело, женщина!
- Не очень-то вежливо по отношению к даме, - усмехнулся Майк, которого всё еще прижимал к стойке бара рослый верзила.
- О, прости, принцесса! - иронизировал тот. - Я сделал тебе больно? Впредь этого не повториться. Я буду ласковым и нежным.
- Не со мной, и не в этой жизни, - столь же едко отозвался Майк.
- Кайл! Уму непостижимо! - всплеснула руками официантка. - Видел бы тебя отец...
- Всё нормально, - прервал ее Майк. - У этого упыря со мной личные счёты. Правда, я не знаю, когда я успел наступить ему на мозоль.
Он протянул ей купюру, которую извлек из нагрудного кармана.
- Сдачи не надо, - сказал он, глядя, почему-то, на верзилу перед собой. - Спасибо за всё.
- Уже уходишь, сладкий мальчик мой? - жеманничал Кайл. - Так скоро?
- Никакой я не сладкий! И уж, тем более, не твой, - огрызнулся Майк.
В кафе зашли новые посетители, и задира тут же отпрянул от него. Нацепив дежурную улыбку, он поприветствовал их.
- Тьфу! Химера, - произнес вполголоса Майк и, сойдя с места, направился к выходу.
Выдержав "паузу", Кайл двинулся за ним следом. Настигнув его в переулке, он резко припечатал свою жертву к шершавой стене.
- Не дергайся, сосунок! А то личико подпорчу.
- А обещал быть ласковым и нежным, - источал яд Уэй-младший. - Что, так прямо сразу? Может, сначала хотя бы поговорим?
- Нет! - отрезал напавший на него. - Сначала я тебя трахну, а потом ты отвалишь от парня моей сестрёнки, ясно?
- Какой ты самоуверенный, - насмехался хрупкий юноша, припечатанный к стене так, что его лицо едва не касалось ее шершавой, местами - колючей, поверхности. - С чего ты взял, что я отвалю?
- Потому что я так сказал.
- Мало ли что ты сказал. Мне сугубо фиолетово, что там вещает твой поганый вонючий рот.
- Не ломайся, сладенький, - елейным голоском говорил верзила ему на ухо. - Ты ещё не знаешь, на что способен мой ласковый язычок.
- Меня сейчас стошнит, - не унимал своей язвительности Майк. - Валил бы ты лучше, по холодку.
- А то что? - Руки Кайла стали блуждать по столь желанному в тот миг телу.
- А то заболеешь, сотрясением мозга и сломанной челюстью.
- Ха ха. Я так давно не смеялся. Ты такой милый. И такой податливый. Не то что твой вечно ерепенящийся братец. Ты его или он тебя?
- А я жду, когда ты потеряешь бдительность, - насмехался юноша, глядя в лицо противника, которое находилось всего лишь в нескольких сантиметрах от его.
"А вот про брата ты мне зря сказал! - вспыхнул он мысленно. - Как ты посмел распускать свои поганые руки... Как... ты лапал мою... жизнь?"
Перед его глазами явственно предстал образ улыбающегося ему Джерарда. Он мотнул головой, словно прогоняя это наваждение. Всю его сущность захватила ярость, разрастаясь в нем с каждой секундой.
- Да я уже потерял терпение, радость моя.
Это была последняя ухмылка несостоявшегося насильника. Его несостоявшаяся жертва свалила его с ног одним ударом, искренне удивляясь, откуда в нем взялось столько сил.
- А я тебя предупреждал, гнида! - сквозь зубы процедил он. - Еще раз прикоснешься к моему брату, я придушу тебя голыми руками.
- Тебе не жить, Майки! А если еще раз приблизишься к парню моей сестры...
- Пф, именно это я и собираюсь сделать.
- Жди меня в гости тогда, сука! Прикончу тебя когда будешь стонать под этим строптивым.
- Зачем ждать? Давай прямо здесь, если сможешь встать, конечно. Ну? Не можешь? Продолжай стонать тут от боли, нюня.
Ему даже стало как-то жалко парня, лежащего на асфальте. Уж слишком жалким он выглядел - отвергнутый, униженный, с разбитой губой и поврежденной при падении коленкой, за которую он схватился обеими руками, словно это могло ослабить эту дикую боль.
- Я до тебя еще доберусь, Уэй!
- До свидания, сладкий мой, - передразнил еще недавно звучавшую интонацию горе-соблазнителя Майк.
Он зашагал прочь, полный решимости вернуться в дом Джерарда. И вернуть его себе любой ценой.
Нерушимые оковы
- Мистера Уэя нет дома, но он просил передать вам запасные ключи.
- Зовите его Джерард. Он не такой уж и старый.
Майк улыбнулся, забирая ключи из рук консьержа.
- Я на работе, мистер Уэй...
- Майк, - поправил тот. - И, всё равно, ему будет приятно. Ему так подходит это имя. - "Самое сладкое слово на свете. Чёрт! Я становлюсь излишне сентиментальным, - подумал он, поспешив скрыться из вида пытливого служащего. - Он ждет меня! Ждет. Ждал."
Его глаза светились счастьем, а он не любил излишней откровенности в проявлении чувств. Тем более, счастья. Он всё время боялся сглазить самого себя.
Он отпер дверь и вошел в квартиру. Ему в нос ударил такой знакомый и родной запах. Его запах. Он почувствовал себя так, будто снова пришел к себе домой.
Заперев замок с внутренней стороны, он спрятал ключи в свой карман. "Пусть думает, что я не пришел. А к тому времени, когда он вернется, я думаю, и смена на посту будет. А впрочем, не важно. Я, в любом случае, не успокоюсь, пока он не скажет, что останется со мной. - Он усмехнулся. - Как же всё это нелепо и странно - влюбится в собственного брата."
Тут он нахмурился, вспомнив недавний инцидент с братом соседки. "Пусть только попробует ещё раз... - Его мысль, не самая светлая, сменилась ещё более мрачной, заставившей его вздрогнуть: - Она ведь никуда не денется отсюда! Она так и будет мелькать перед его глазами, а пока меня не будет, попытается вновь... Нет! Так дело не пойдет. Я должен научиться доверять ему. Сколько раз я мучил его приступами необоснованной ревности. Я не должен был так себя вести."
Парень прошёл на кухню, осматриваясь по сторонам. Обстановка была, по его мнению, весьма скромной. Потом он вспомнил, что Джерард всегда тяготился бестолковыми излишествами. Ему всегда была присуща практичность, можно даже сказать, он был приверженцем минимализма, и еще, он не был привередлив, и отличался скромностью. Хотя, в целом, район и дом, к котором он жил, трудно было назвать скромным запросом.
Майки заглянул в холодильник и воскликнул: - Ну просто минимализм во всем! Ты когда-нибудь ешь, Джи? В твоем холодильнике мышь повесилась. Мда...
"Ну и ладно, я и так не голоден. А вот спать хочется прямо невыносимо." С этими мыслями он отправился на поиски спальни. Она оказалась в глубине квартиры, после небольшого коридора, ведущего к ней.
- Вот и прекрасно, - рассуждал он вслух. - Здесь меня ты нескоро обнаружишь. А я здесь, Джерард. И никуда тебе от меня не скрыться. Так и знай.
Он скинул с себя одежду и нырнул под покрывало. Его сердце сладко защемило от мысли о том, что он лежит в постели, в которой спал ОН, его самый родной человек. Он зарылся лицом в подушки, которые ещё хранили, как ему казалось, его тепло, и вдыхал его запах.
Поначалу сон медленно забирал его в свои объятия, но потом в мысли стали врываться обрывки воспоминаний, перед глазами возникали картинки из прошлого. Тут его сознание взорвалось от яркой вспышки - он вспомнил свою первую ночь в постели своего брата.
Нежные объятия со спины, поцелуй в мочку уха, сбитое дыхание.
Это было потом, после того, как он решился. А до этого - долгие дни мучений и душевных терзаний, муки совести и колебания "за" и "против".
"А что, если он попросту пошлет меня куда подальше? Обернуть всё в шутку? Пожалуй. А если не пошлет? Поймет? Он же всегда понимал меня, по крайней мере, всегда уважал моё мнение и проявлял сочувствие, переживал."
Такие, или похожие, мысли вертелись в его голове постоянно, после того, как он понял, что чувствует к брату нечто большее, нежели братские чувства. Для него навязчивой идеей стало поцеловать Джерарда в его манящие губы, который тот, будто нарочно, то и дело облизывал. Он закрывал глаза и представлял этот язычок в своем рту, даже, казалось, ощущал его. Сердце заходилось в бешеном ритме, руки охватывала нервная дрожь.
В тот вечер было довольно прохладно. Майка немного знобило, или уж то была пресловутая нервная дрожь, он и сам не мог понять. В лунном свете, пробившемся сквозь щель в занавеске, он четко видел силуэт своего брата. Тот лежал к нему спиной. Майк точно знал, что Джерард не спит. Он понял это по тяжелым вздохам, которые тот заглушал, задерживая дыхание и выпуская воздух из легких как можно тише.
"Я больше так не могу! Сейчас или никогда!" - подумал младший, поднялся с постели и, неслышно ступая, подошел к кровати старшего.
Сердце, казалось, замерло. А дыхание, наоборот, стало сбившимся и каким-то рваным. Всё дальнейшее происходило словно во сне - отвернутый край одеяла, опустившееся рядом тело, утратившее часть ощущений. Только губы почувствовали чуть прохладную мочку уха, а обнявшая брата рука чувствовала его участившееся сердцебиение.
- Майк? С тобой всё в порядке? - недоуменно спросил Джерард.
- Нет. Не в порядке. Мне холодно.
- Хех. Очень интересно. Возьми ещё одно одеяло в шкафу.
- Ничто не заменит обычного человеческого тепла, - привел свой неоспоримый довод младший.
- Чудной ты, Майки, - усмехнулся Джерард. - Сам весь пылает, и холодно ему вдруг.
- Ну всё, заткнись и спи. А то сейчас начнешь разводить дискуссии. Не бойся, я тебя не съем, ну, разве что покусаю.
- Хм. Наглость - второе счастье. Ладно уж, лежи, но будешь стаскивать с меня одеяло, я тебя на пол столкну.
- Ну что ты, - Майк улыбался. - Я, наоборот, буду следить, чтобы оно от тебя не убежало.
Он мысленно ликовал. Первый, пусть и незначительный, шаг сделан. Пусть пока неизвестно, что уготовит следующая ночь, или даже день, но сегодняшней ночью он уснет в раю.
Возбужденное от волнения дыхание стало реже и тише. Сон захватил его в нежные и теплые объятия. Сквозь сон он чувствовал дыхание брата на своей коже и теплую руку, обнявшую его.
Просто, ты самый родной.
Дыхание на коже, теплая рука, обнимающая его.
Майк не сразу осознал, что это не часть сна, и не нахлынувшее от воспоминаний наваждение. Он махнул рукой, чтобы прогнать, или, наоборот, ухватиться за него, и наткнулся ею на что-то теплое.
Он сразу же открыл глаза и встретился взглядом с Джерардом. Тот уже давно обнаружил его спящим в своей постели, а теперь просто любовался им, его подрагивающими во сне ресницами, эмоциями, которые мелькали на его лице. Ему было интересно, что же снится брату в этот момент.
- Привет. Что тебе снилось, чертенок? - улыбаясь, спросил он.
- Джи? - спросонья спросил Майк, и лишь потом осознал нелепость своего вопроса.
- Нет, я тебе только снюсь. Я - твой сон, Майки.
- Не снишься, - прошептал тот, обняв брата за шею и приблизившись к его лицу своим. Глаза невольно закрылись, а губы стали искать другие, расплывшиеся сейчас в улыбке. Потом они шепнули:
- Ты такой красивый, когда спишь.
- А ты, вообще, красивый, и что? Не болтай, а то я тебя укушу.
- Кусай. Закусай всего.
- Почему ты такой непослушный, а? Я же сказал, не болтать! Ты мне спать мешаешь.
Майк запрокинул брата на спину и навалился на него сверху. Губы отыскали любимый рот и заткнули его поцелуем. Ему показалось, что все поплыло - и кровать, на которой они лежали, и пол, на котором она стояла, и его сознание, отказывающееся верить в то, что всё это происходит с ним, происходит на самом деле, а не в очередном сне, который таял и уносил с собой любимый образ.
А Джерард, под весом желанного тела, лишь наслаждался долгожданным поцелуем, о котором грезил ночами, о котором не мог забыть в течение дня, который просто жаждал получить от своего ласкового и трепетного любовника.
Его напряженная плоть в тесных джинсах тоже предательски выдавала жажду иного рода, а по сути - она жаждала тех же поцелуев и скольжения по ней влажных губ и языка. Эта картинка так явственно представилась ему, что он невольно застонал в губы, всё еще целующие его. Брат, почувствовав "неладное" своим бедром, будто нарочно ерзал им по выступающему бугорку.
Нежный чувственный поцелуй прервался. С одних губ слетела легкая усмешка, другие буквально выдохнули:
- Что ты делаешь, Майк?
- Свожу тебя с ума, скромняжка. Неужели не понятно? Мне так нравится твой румянец на щеках.
- А к тебе, как я посмотрю, слово скромность даже не вяжется.
- Наглость берет города, - немного пафосно изрек Майк, потом добавил, с лукавой улыбкой на лице: - и старших братьев.
- Это ты сейчас к тому, что собираешься взять меня? - спросил Джерард.
- Нет. Дать... тебе незабываемые минуты в глубине моего влажного рта.
- Почему ты такой нескромный? - старший слегка смутился под пристальным взглядом в его глаза младшего.
- Потому что ты - мой, а то, что моё, можно брать без спроса, и без согласия.
- Даже так? - удивленно воскликнул Джерард.
- Да, так! Если ты ещё не понял, я никому не собираюсь тебя отдавать. И ни с кем не намерен делить! Ясно?
Майк вдруг вспыхнул от проснувшейся в нем ревности.
- С каких это пор младшие братья помыкают старшими? - шутя поинтересовался старший.
- С тех самых... - Майк неопределенно махнул рукой. - И вообще, я не понял, почему это ты в одежде тут лежишь? Тут дресс-код. Ты бы еще куртку и ботинки напялил.
- Как знал! - Джерард поднялся на кровати и сел. - Пойду одену.
- Да ладно, сойдет и так.
Майк обнял его со спины, и начал расстегивать ему рубашку, на которой вместо пуговиц были кнопки. Медленно, одну за другой. В распахивающийся вырез проникала его рука, пальцы нежно касались гладкой кожи, под ладонью билось сердце, отбивая свой быстрый ритм.
- Майк, - тихо позвал Джерард, и сглотнул образовавшийся в горле ком.
- Тсс. Ничего не говори. Я так соскучился, что просто схожу с ума.
Рубашка сползла с плеч, обнажая нетронутую загаром кожу под ней. Руки младшего теперь скользили вниз по рукам брата. Губами он прильнул к его макушке, вдыхая аромат волос. Чувствуя себя уверенно, он даже не осознавал, что Джерард, напротив, скован и, отчасти, зажат, словно впал в ступор.
Так не вовремя в его сознание впивались уколы стыда, а в душу закрались муки совести. Он снова сдается, снова не может оттолкнуть, хоть и знает, что всё это неправильно, противоестественно. Ему снова так необходимо оправдание, нужно, чтобы кто-то развеял его сомнения.
Но никого, кроме брата, рядом, а тот так увлечен им, так погружен в сладкую негу, что не замечает ничего вокруг. Ему так мало нужно для счастья - просто ощущать своим телом родное тепло. Джерарду ничего не стоит дать это ему, но потом он снова будет поедать самого себя упреками, его будут съедать сомнения.
- Майки, нам нужно поговорить, - с трудом произносит он. Сердце тут же забилось где-то в горле, грудь зашлась в тяжелом дыхании.
- Да, нужно. Согласен, - произносит тот около его уха, потом легонько касается губами мочки, той самой, как в тот первый миг вдвоем. - Прости меня за то, что ударил тебя сегодня утром. Прости, молю. Я не сдержался. До крови... Как я мог?
- Кровь пошла носом от поднявшегося давления. А вообще, знаешь, посильнее надо было приложиться...
- Что ты такое несешь, Джи? Как можно?
- Не можно, а нужно. Может, хоть тогда бы выбило всю дурь из этой бестолковки.
- Не говори так. Ты у меня очень умный и талантливый.
- Вот именно, что у тебя. Так не должно быть, Майки. Не должно. Нас не должно быть друг у друга.
- Кто тебе такое сказал? Что-то мне не нравится ход твоих мыслей. К чему ты, вообще, клонишь?
- Неужели ты не понимаешь? Какое будущее нас ждет?
- Прекрасное! - воскликнул Майк. Он уже был на грани истерики, потому как понимал, Джерард всё-таки завел тот разговор, которого он всегда подсознательно боялся. - Я закончу школу и перееду к тебе. Не сюда, конечно. Мы должны найти другое место для нас.
- Майк! - настрой младшего невольно передался и ему. - А дальше-то, дальше что? Молодость быстро пройдет, потом - одинокая старость, да?
- Почему это одинокая? У нас... будем мы с тобой.
- И всё? Ни детей, ни внуков?
- Джи, ты рассуждаешь, как старикашка, которому в этой жизни больше ничего не светит. Мне кажется, о детях пока вообще рано думать, не находишь?
- Об этом надо задумываться...
- Успокойся. Будут у нас дети. Твои. - Он улыбнулся. - Как-то себя в роли отца я с трудом представляю. А вот малыша похожего на тебя я бы с радостью понянчил.
- И как ты себе это представляешь?
- Всё очень просто, Джи. Найдем суррогатную мать, которая выносит твоё прелестное дитя...
- А ты, я смотрю, уже все спланировал? И решил за нас обоих?
- Да, - с важным видом произнес младший. - Кто-то, главный, - тут он усмехнулся, - должен заниматься планированием и принимать решения.
- И давно ты себе это всё напланировал? М?
- Дай вспомнить. - Он почесал в затылке, словно и впрямь вспоминал. Он-то ведь давно знал ответ на этот вопрос. - Тогда мне было тринадцать лет, сейчас мне семнадцать, следовательно, уже...
- Майк! Наглая ты морда, ты правда так думал в свои гребанные тринадцать лет?
- Ну, да. А что? Тебя это смущает?
- Скорее, вызывает недоумение. Так ты...
- Да. Да. И еще раз, - да, - прервал его Майк. - Прежде чем сделать что-то, нужно подумать о последствиях. А я подумал. Очень хорошо подумал. Ясно? - Он отстранился от брата и отполз на кровати к подушкам. Натянув на себя покрывало он добавил, обиженно: - А если ты ищешь повод расстаться, так и скажи! Давай! Скажи мне, чтоб я убирался вон! Убей меня одним словом.
- Майк!
- Что, "Майк"?! Давай, говори! Я внимательно тебя слушаю. - Парень отвел глаза в сторону и до боли закусил губу, приготовившись принять удар, а приняв его, он решил во что бы то ни стало не выдавать своих чувств, и уж, тем более, - постараться не разрыдаться.
- Нет.
- Что "нет"? - он повернулся в сторону брата и заглянул ему в глаза, смотревшие на него с нежностью. Где-то в глубине их можно было прочесть легкое чувство вины. Этот разговор был неприятен, но он был нужен ему. Ему нужно было подтверждение правильности его поступков, в которых он всё ещё сомневался.
- Не скажу ничего. Просто мне было нужно...
- Знаю. Тебе необходима поддержка, как воздух, а я снова об этом забыл, да?
Джерард удивленно уставился на брата.
- Что, не так? Ещё я забыл тебе сказать, что ты очень красивый. Но не это привлекает меня в тебе. Просто, ты самый родной.
navia tedeska, ну, и я, в свою очередь, тоже хочу поблагодарить за поддержку и веру в мои силы. они, братья, меня теперь не отпускают, думаю о них постоянно. всё дело во времени, которого, как всегда, не хватает... а сюжет он продолжается в моей голове.
