Простое счастье - 30 Октября 2013 - World of MCR Fanfiction

Даже не помню, когда и зачем я начал сюда приходить… Не помню точное число – зато помню тот день.

Кажется, тогда я ещё учился в колледже: проводил там большую часть своего дня – а потом брёл домой, кварталов так за пять, пешком – денег едва ли хватало на оплату крохотной комнатки в доме на окраине, не говоря уже о транспорте.
Была в том райончике роща с прудом – там постоянно были люди; кто-то купался летом, другие же просто сидели и болтали ни о чём.
Уж не знаю, почему меня тогда так потянуло пройти именно там, а не по своей обычной дороге.

Солнце уже садилось – от деревьев на остывающую землю ложились длинные кривые тени, жёлтые листья на траве казались совсем огненными, яркими, а пыль вспыхивала перед глазами золотыми искрами, попадая под косые солнечные лучи. Я засмотрелся на эту красоту – всегда любил осень, вечер и закаты – и сам не заметил, как уселся под почти голым дубом и зачем-то достал скетчбук.
Людей вокруг было много – просто сегодня погода вдалась хорошая: влюблённые парочки, старики и матери с детьми вышли насладиться остатками солнца.

Среди пёстрых плащей, шарфов и курток я сразу выхватил взглядом неприметную серую ветровку: в ней был ребёнок лет шести – он почти ползал по опавшим листьям, играясь с коричневым щенком, неуклюжим и лопоухим. Мальчик улыбался и звал собаку по имени – я точно его слов не слышал, потому что нас разделяло метров десять, и ветер шумел ветками угрюмых деревьев – но та откликалась, прекращая гоняться за листвой и вразвалочку подбегая к хозяину.

Я вглядывался в их движения, а они подходили всё ближе – я видел больше деталей, белое пятно на ухе щенка и полосатый шарф мальчика, выбившийся из-под ветровки и сползший почти до самой земли. Ветер трепал каштановые волосы ребёнка – у того уже раскраснелись щёки от холода, но он всё не уходил. И как его родители выпустили в такой тонкой куртейке, без шапки – неужели не боятся, что он разболеется?

И вдруг он повернул голову и посмотрел прямо на меня. Глаза у него были большие, карие – на солнце казались медово-ореховыми; красивые и глубокие – светящиеся каким-то вечным детским любопытством и озорством. Он глядел на меня, отчего-то хмурясь и морща маленький носик – а потом совершенно беспричинно улыбнулся мне, крепко зажмурившись и усевшись на корточки. Снова к нему подбежал щенок – а мне стало как-то неловко и я поспешил уйти – до дома ещё далеко, по темноте бы идти не хотелось. Отговорки..?

Запомнился мне чем-то этот ребёнок; именно этот, ни один другой, хотя там были ещё дети. Наверное, своим взглядом – пристальным, умным но и совсем-совсем детским одновременно.
И на следующий день я снова пошёл дорогой возле пруда – и снова увидел мальчика в серой ветровке, выгуливающего щенка. Мне опять захотелось понаблюдать за ними, опять я не мог оторвать от них глаз: как мало ребёнку нужно для счастья – с собакой поиграть… Правда, мальчишка им весь лучился – улыбка с его губ не сходила, а глаза озорно блестели.

Мне отчего-то захотелось нарисовать его простое счастье – нарисовать, как совсем ещё детские ладошки гладят пушистую шерсть щенка, как мальчишка щурится на уже не греющее солнце и неуклюже подтягивает повыше упорно сползающий полосатый шарф.
Там, под тем же облетевшим дубом, я набросал в старом скетчбуке две их фигуры – щенка и его маленького хозяина – а по приходу домой дорисовал детали по памяти, думая, как же я всё-таки хочу иметь семью и такое же смеющееся чудо, как этот мальчик в серой ветровке.

И так у меня появилась странная привычка – приходить к пруду, садиться под дубом и рисовать людей вокруг – и особенно его, этого смешливого ребёнка, вечерами приходящего туда выгуливать щенка. Времени у меня было не так-то и много, на самом деле, чтобы позволять себе ходить более длинным путём возле пруда – поэтому я бывал там, может, раз в неделю или как-то так.

Это место меня умиротворяло – после очередной недели, переполненной делами, шелест опавших листьев и плеск воды действовали получше любого успокоительного.
Зимой пруд замерзал и люди приходили туда кататься на коньках – я же просто стоял, прислонившись спиной к дереву, и наблюдал. Листья скрылись под снегом – теперь он поскрипывал под ногами и искрился на иногда выглядывающем из-за туч солнце.

А ребёнок всё так же прибегал туда – и по-прежнему со щенком, который значительно подрос и теперь был ему по пояс. Я стал приходить туда реже – но не потому, что мне надоело… просто действительно мало времени.

Надо мной можно посмеяться – но я появлялся там уже не первый и не второй год. Я закончил колледж, устроился на работу, снял себе приличную квартиру вместо той крошечной комнатки на окраине – и всё равно старался выкроить часок, чтобы приехать и отгородиться от вечной суеты города.

А мальчишка… Он практически рос у меня на глазах.
Одним днём он пришёл в форменном тёмно-синем пиджаке с нашивкой школьного герба – и всё так же со щенком, который вымахал и стал здоровенной собакой.
Время шло, и детские черты лица исчезали, уступая место более чётким, взрослым. Он стал меньше улыбаться, больше не валялся на земле с псом – он рос и детская беззаботность уходила из его жизни.

Я стал встречаться с Лин – девушкой, с которой мы когда-то учились вместе, но совершенно не ладили. Сейчас она изменилась – или изменился я сам, а она осталась прежней… Не важно – она мне просто нравится, и этого достаточно.
Лин долго тянула со свадьбой. Она говорила «я подумаю», капризничала, соглашалась и снова что-то становилось не так – но мы всё-таки поженились, и я об этом ничуть не жалею.

Сейчас мне уже под сорок, но у нас до сих пор нет детей. Сначала она не хотела заводить ребёнка – годами отказывалась и даже закатывала истерики, а потом всё-таки призналась, что просто не может иметь детей. Я очень, очень хотел своё маленькое чудо в семье – для меня её слова стали шоком… Но я люблю Лин и из-за того, что она бесплодна, любить её меньше не стану.

Мальчишка, когда-то совсем ребёнком игравший со щенком у пруда, окончил школу и исчез. Просто как-то раз я пришёл и не застал его там. Клянусь – такое было впервые… Но он не пришёл ни через месяц, ни через год. Повторюсь – мне уже почти сорок, у меня нет и не будет детей, и этого когда-то солнечного мальчишку я не видел уже… Наверное, не меньше четырёх лет. И я всё ещё прихожу к пруду, потому что эта привычка намертво въелась в мою жизнь.

Почти целиком один из моих скетчбуков заполнен рисунками этого ребёнка и его щенка. Да, оба они уже давным-давно выросли, но я просто не могу звать их иначе – в моей памяти они всегда останутся маленькими, как в тот день, когда я впервые пришёл к пруду.

Я всё понимаю – он окончил школу и поступил в университет – может быть, в другом городе, а может быть и здесь, просто больше у него нет времени на прогулки с собакой… или собака и вовсе уже умерла – её век не так длинен, как человеческий.

Сейчас я часто задаюсь вопросом – почему я наблюдал именно за этим человеком, смотрел, как рос именно он, почему я вообще в тот день пришёл и взгляд зацепился именно за него?
Наверное, я никогда не смогу на это ответить.

А сегодня я снова иду к пруду на своё старое место, снова со мной скетчбук – не знаю, зачем, ведь я уже давным-давно не рисую.
Усаживаюсь под дубом – снова осень, но уже не такая яркая, как раньше… Или просто я больше не вижу её красоты, старею, пропитываюсь суетой жизни?
И вдруг я замечаю фигуру у самого пруда – она склонилась над водой, словно что-то разглядывая. Руки прижаты к груди – я их не вижу, потому что человек стоит ко мне почти спиной, пусть и довольно близко.
Есть в нём что-то знакомое…

Он выпрямляется и отворачивается от воды. Теперь я вижу – на руках у него сидит совсем крохотный щенок, тыкается в его ладони и, кажется, пищит. Нас разделяет буквально пара метров – мимо проходит женщина с коляской, на секунду закрывая мне обзор – а я вдруг осознаю, кого же он мне так сильно напоминает.

Сердце отчего-то вздрагивает и сжимается – ностальгия, наверное… Это же тот самый ребёнок в серой ветровке и постоянно сползающем полосатом шарфе. Только сейчас он совсем другой: незастёгнутая тёмно-зелёная, почти болотного цвета мешковатая куртка, короткие волосы и… татуировки. Много, много разных рисунков, которых я никогда на нём не видел раньше – скорпион на шее, какой-то узор чуть ниже ключиц, выглядывающий из-под футболки, цветная рука – щенок трётся мордочкой о рукав куртки, задирая его выше запястья.

Совсем вырос. Совсем не узнать.

Но что-то, всё же, осталось прежним – таким же, как в детстве… Его ореховые глаза – в них всё ещё есть тот озорной и любопытный огонёк, пусть он и еле теплится под грузом навалившихся во взрослой жизни обязанностей и забот.
Мне снова неловко от того, как он смотрит на меня – словно я опять ребёнок, разбивший мамину любимую вазу.
Я едва борюсь с желанием вскочить и убежать, спрятаться от его взгляда, но тут слышу женский голос, зовущий кого-то по имени – а он оборачивается к девушке, бегущей навстречу по небольшому склону, усыпанному опавшими листьями.

– Фрэнк! Фрэнк, пойдём, близняшкам холодно! – восклицает она, останавливаясь возле него. Значит, Фрэнк… Всё это время я даже его имени не знал.
– Иду, уже иду, – он приобнимает девушку и целует её в щёку.
Я поворачиваю голову в другую сторону – выглядываю за дерево и вижу там двух девочек в лиловых плащиках. Значит, уже отец…

Помните, я удивлялся тому, как мало этому мальчишке в детстве надо было для счастья?
Сейчас я удивляюсь сам себе, потому что просто от осознания того, что всё с этим выросшим ребёнком хорошо, я чувствую себя действительно счастливым. Я просто за него рад – и сейчас мне, кажется, ничего больше и не надо.

Научитесь радоваться чужому счастью – и мир сразу покажется лучше.