- Да пошла ты нахуй! – бросаю телефон на столик, тяжело вздохнув. - Фрэнк! – слышу я тихий оклик через минуту. Я не могу сейчас обернуться. Непроизвольно глаза заволокло тонкой пеленой слез, и чтобы не дать им выкатиться, я зажмурился. Сначала мне нужно успокоиться. И почему я так реагирую? Неужели у меня внутри еще живет какое-то чувство к ней? А быть может это все просто от обиды за самого себя? От того, что все так несправедливо в этом мире? От осознания того, что это уже точно конец? Ну что ж, все может быть. Хотя, я давно должен был высказать ей все, что думаю. - Фрэнк, - голос звучит уже ближе, хотя я не слышал, как он подошел,- все нормально. Успокойся. Теперь все будет хорошо,- теплая ладонь Джерарда легла на мое плечо, легко его сжимая. Так захотелось просто обнять его покрепче, спрятать лицо на груди и просто поплакать, не скрываясь. Просто выложить ему все, что тревожит, все, что давит на меня, все, что вспомнится. Джерард бы все выслушал, все понял, он бы ничего не сказал, не стал бы лезть с советами, да мне это и не нужно, мне просто нужно было выговориться. Но я не сделал того, чего хотел. - Теперь все будет хорошо, Фрэнк. Раз ты смог послать ее, значит, бояться нечего, скоро все пройдет, и ты даже не будешь о ней вспоминать, - с этими словами он похлопал меня по плечу и отошел. Я по-прежнему молчал, глубоко дыша, чувствуя, как постепенно успокаиваюсь. Дурацкий звонок. Это, конечно была Меган. Девушка, из-за которой все идет наперекосяк. Вообще, строго говоря, она обычная, среднестатистическая сучка (да, я это признавал), но все дело в том, что меня угораздило в нее влюбиться. Впрочем, какой бы стервой она ни была, с ней, по крайней мере, было всегда весело, да и выглядела она шикарно. Но вот, через год отношений она мне заявляет, что я полное дерьмо, ничего не стою и ничего не добьюсь в этой жизни. Что музыка у меня такое же дерьмо как и я, и что мне, в общем-то, нечего ждать от жизни. Ну да, она хотела, чтоб я сразу стал богатым и знаменитым, а она была бы шикарной подружкой звезды. Но моя группа распалась, и она меня бросила, решив, что мне уже ничего не светит. Однажды я пришел в какой-то клуб, чтобы хорошенько выпить, (мне просто до жути надоело сидеть дома, я уже ненавидел стены своего жилища), я случайно увидел ее с каким-то придурком в обнимку. Конечно, пить я продолжил дома, причем, у меня был неплохой запас спиртного, но после этого вечера он бесследно исчез. Вообще я тогда был безразличен к чему-либо, я упивался своим горем. Ну и коньяком. Или что там под руку попадалось. Наверное, за те пару недель я наиздевался над своим организмом больше, чем за всю жизнь перед этим. Но потом все стало налаживаться, я был принят в группу, поклонником которой был еще во время существования собственной; запись альбома и вот, первые поездки, выступления за пределами родного Джерси. Я был очень рад, что сошелся с ребятами, они вернули меня к жизни, многому меня научили, в конце концов, у меня появились отличные друзья. Про Джерарда и говорить не стоит, я так любил поговорить с ним о чем-нибудь. Иногда я нарочно заводил какую-нибудь тему, просто, чтобы разговорить его и слушать. Он очень интересно рассказывает, увлеченно. Да и вообще, он отличный человек: когда нужно поддержит, рассмешит, успокоит. Единственное, что его портило, так это алкоголь, к которому он имел нездоровую страсть. Не такую, какая была у меня, он просто любил пить. Но он был отличным человеком и всегда в любом состоянии старался мне помочь. И вот, тут объявляется она. Я только успел забыть о ней, уйдя в работу, как она решила напомнить о себе. Она названивала мне и слезно умоляла простить ее. Мол, она осознала, кого потеряла, поняла, что любит меня. Ага, ну конечно. А я не мог простить ей измен, того, что она наговорила мне, того, как наплевательски относилась ко мне. Но только через две недели я решился послать ее. Я не знаю, что мешало мне сделать это раньше. Наверное, мне было бы проще, если бы у меня кто-то был, но поскольку у меня нет никого, я позволил ей мучить себя еще две гребаных недели. А сейчас, пусть мне и было хреново, я чувствовал облегчение. Просто теперь начнется новая жизнь, где не место призракам из прошлого. В любом случае, я рад, что отомстил ей тем, что преуспеваю в том, что я люблю больше всего на свете – в музыке. - А сейчааас,- голос Джерарда, который звучал уже более весело, вырвал меня из размышлений,- кому-то не помешает расслабиться и отпраздновать свою маленькую победу!- далее последовал звук открывающейся бутылки, звон стаканов. Я быстро повернулся на звук. - Джер, может быть тебе не стоит… - Так, во-первых, я не собираюсь напиваться, а во-вторых, не будешь же ты пить один, как последний алкоголик?- он стоял, упершись руками в бока, одна бровь изогнута в удивлении. Он был бы похож на фотомодель, с этими своими жестами и позами. Я рассмеялся, он улыбнулся мне в ответ и подал стакан виски. - Но имей ввиду, все чисто символически, - сказал я с улыбкой, указав глазами на выпивку. - Хорошо. Ну, а теперь за тебя! – казалось, ему действительно весело, и такой настрой передался и мне. Это было еще одной приятной стороной дружбы с Джерардом. *** «Чисто символически!», «Не буду напиваться!», ага, конечно! Сколько прошло времени? Часа два? Хотя, с таким же успехом я могу сказать, что прошло трое суток. В любом случае, мы выпили все, что было, предварительно заказав еще пару бутылок виски. Мы оба почти ничего уже не соображали, и иногда меня посещала мысль о том, что мы зря не остановились раньше. Теперь же я сидел в кресле и помутневшим взглядом обводил всю комнату, пытаясь сообразить, где я все-таки нахожусь. Первое, что я мог увидеть, был Джерард, сидящий напротив в абсолютно таком же кресле и безуспешно пытающийся пожечь сигарету. Я хотел засмеяться, но щеки и живот и так болели: предыдущие минут пятнадцать мы угорали над какой-то фигней. Итак: коричнево-желтые обои с идиотским рисунком и какими-то полосочками, довольно большая кровать, аккуратно застеленная, тумбочка рядом с ней, горящий тусклым светом торшер, какой-то странный шкаф темного дерева, в углу на непонятном сооружении стоял телевизор (я, впрочем, совсем не был уверен, что он хотя бы работал), ну и наконец, пара кресел, где разместились мы, и небольшой деревянный столик рядом, где разместились бутылки. Теперь я уже не пытался понять, где я, я пытался сосчитать эти чертовы бутылки. Раз, два, три… ээ, как там дальше? Так, стоп. Надо сосредоточиться и просто сосчитать. Раз, два, три… а, четыре, пять… черт, сколько там было? Через приоткрытое окно были слышны чьи-то пьяные песни вдалеке, я усмехнулся. Джерард облегченно вздохнул, промычав что-то неопределенное. Я взглянул на него: он сидел с довольным лицом, потому что, наконец, смог совладать с дрожащими пальцами и прикурил свою сигарету. Я тоже потянулся к пачке. Не знаю, как в моих расчетах оказалась ошибка, но я, видимо, переоценил себя. Ну, или поднялся я слишком резко. Потому как уже через секунду я с грохотом повалился на пол и разразился смехом. Джерард тоже захохотал: видимо он наблюдал эту сцену, хотя казалось, что он на меня и не смотрит. Он аккуратно, держась за все, что только можно, сполз по креслу на пол, дополз до стола, взяв с него сигареты (с третьей или четвертой попытки… ну плохо у меня со счетом сейчас), дополз до меня, всунул сигарету в рот и даже поджег (правда, тоже не с первого раза). - Джи, сколько бутылок? – сквозь смех спросил я. - Эээооо… кхм. Ох, - он хмурился, морщил нос, прищуривал глаза. Новая волна хохота накрыла меня, невозможно было смотреть на Джерарда без смеха, к тому же, если ты еще и сам пьян. - Тихо там! Я сч.. считаю!- теперь он начал икать. Я думал, что умру от смеха. - Да заткнись ты, придурок! – он снова громко икнул после этой фразы, но не обратил на это особого внимания. Он, кажется, действительно заинтересовался количеством выпитого. Я все же немного успокоился и сел, скрестив ноги по-турецки. Вдруг на лице Джи отразилась новая эмоция, ну, что-то типа озарения. Я проследил за его рукой, которая тянулась куда-то. Вот у него в руке я заметил одну из бутылок, она отличалась от других разве что тем, что была пустой только наполовину. - Фрэнк, а как ты думаешь, свободные отношения возможны? – он вдруг стал серьезным, казалось даже, что он протрезвел. Он подал мне бутылку и одними губами проговорил: «Пей». Правда, через несколько секунд ощущение, будто Джи трезв, испарилось: он все никак не мог усесться, его даже задница не держала, не говоря уж про ноги. - Ну, хм. Черт. Наверное, да. Но только при условии… - Я сказал, чтобы ты пил блять!- я подскочил от неожиданно громкой фразы, но глоток все же сделал и передал бутылку Джерарду. Он, наконец, смог найти положение, в котором он не заваливался на бок. - Ну, что молчишь? - А, я да… Хм, так вот. Да. А, вот, при условии, что эти люди как бы не любят друг друга. Ну, в смысле, я имею ввиду, что они должны нравиться друг другу, но влюбляться им нельзя. Ну а то ревность заест. Я смотрел на яркую луну, свет которой пробивался в комнату, и думал к чему эти вопросы. Ничего не надумал. Я почему-то вспомнил свое, можно сказать детство. Первую сигарету, первую бутылку вина. Если бы тогда увидел бы себя в будущем, еле выговаривающего слова и не могущего сосчитать до пяти (или скольки там), стал бы я пробовать? Хотя, конечно, стал бы. Любопытство всегда брало верх. Сколько романтики теперь было в этих воспоминаниях. И как смешно было смотреть на себя и своих друзей с высоты возраста. Помню этот грязный захламленный чердак Тома, нашу первую бутылку вина и пачку сигарет. Мы тогда считали себя таким взрослыми и крутыми. Нам казалось, что мы в тот момент абсолютно поняли жизнь и обязательно станем великими, потому что нам стала известна эта великая тайна (плевать, что мы сами не подозревали о какой такой тайне вообще идет речь, главное, что мы ее поняли). В тот день я впервые показал кому-то свои песни. Конечно же, это был Том. Помню, он жутко хвалил меня и искренне сокрушался, что ни на чем не умеет играть, потому что если бы умел, то мы бы обязательно сколотили группу, быстро завоевали любовь города, штата, всей Америки, ну а потом, конечно же, и всего мира. Правда, история жизни моего друга детства закончилась очень печально: сначала он начал регулярно выпивать, причем в немалых количествах, потом этого стало мало, он подсел на наркоту. Ну а потом, все глупо и банально: умер от передоза. К тому времени мы с ним уже практически не общались, но мне было очень жаль его. И его родителей. Я не представляю, что пришлось им пережить. Я начал вспоминать школу, свою первую гитару, все подряд. Мысли немного прояснились, и снова вернулись к Меган. И что в ней такого? Почему я не могу перестать думать о ней? Наверное, нужно немного времени, и тогда все будет хорошо. Мой поток уже более-менее связных мыслей был прерван глубоким вдохом. Я перевел взгляд на Джи, он прикрыл глаза и залпом опустошил бутылку. Затем, вытерев рот, рукавом, начал подползать ко мне на четвереньках как маленький ребенок. Когда от его лица до моего оставалось сантиметров пятнадцать (я, кажется, вспомнил цифры!), он остановился, вглядываясь в мои глаза. Я замер и почти не дышал. Прошло еще сколько-то времени, и он начал тереться носом об мою щеку. - Джи? Эм, ты, кажется, перебрал сегодня… Я бы не сказал, что мне что-то не нравилось, но это все было странно как минимум. Я даже и не знал, что думать. Мне нужно было как-то остановить его. Правда, в то же время я понимал, что я не настолько трезв, чтобы не поддаться каким-либо дурацким идеям, которые запросто могут посетить мою больную голову. - Джер, Джер, остановись… давай ты сейчас просто ляжешь на кровать и поспишь, а я вернусь в свой…- он заставил меня заткнуться, столкнув свои губы с моими. Я никогда не думал, что вкус спиртного и сигарет может быть так приятен, он был даже сладковат. Но я все же отстранил его. Он смотрел на меня каким-то странным взглядом и выглядел одновременно и обиженным и таким… соблазнительным? Так, нет, Фрэнк, ау! Где твой мозг? Успокой свое воображение, и уложи этого пьяницу спать. Уходи отсюда побыстрей, и сам ложись спать, а то будет что-то ужасное. - Ты же сам понимаешь, что я не могу остановиться, - его голос прозвучал хрипло, едва можно было понять, что он говорит. Но я понял. Его губы, еще влажные от поцелуя были так близко с моими, я мог воспользоваться, а мог отказаться. Вопрос лишь в том, о чем я буду жалеть сильнее: о сделанном или об упущенном шансе?
Ну почемуууууууууууу???!!! Почему всегда когда кто-то напивается, потом сосется?! Ладно, да, так случается. Но это везде!!! Надоело, банально, уже просто выбешивает. Не напьемся? - нет. И через какое-то время понеслось. Слюни, поцелуи и так далее. всегда одни и теже мысли в конце. 4
Восстановлю эту вопиющую несправедливость и отпишусь в комментариях!Я уверен , что читателей ждут сюрпризы , поэтому делать поспешных выводов не надо.Маруся , ты умничка , так держать
