- Но, несмотря на то, что Боб настаивал поблагодарить Макгрэя за его доброту, я не собирался этого делать. Наверное, все ещё не мог поверить, что позволил себе до такой степени опуститься. Поэтому со временем все позабылось, да и в моей истории этот момент занимает совсем маленькое местечко...
Джудит внимательно наблюдала за всеми моими действиями и слушала, слушала, слушала. Уставшая, вымотанная, отрешенная.
В ней совсем не было жизненной силы, она работала лишь на автомате, подобно диктофону, что лежал на самой середине стола. Иногда она даже просила меня остановиться и куда-то выходила, оставляя на несколько минут одного. А потом возвращалась, жалуясь на головные боли, и мы снова погружались в мои воспоминания. Не знаю почему, но я боялся. До дрожи в коленях боялся, что она вдруг догадалась, кто я на самом деле.
Несомненно, где-то внутри нее жил профессионал, знающий свое дело и любящий до глубины душевной свою работу; неизбежен был лишь тот факт, что она, как и мы все, уставала и со временем изнашивалась, как какое-нибудь тряпье.
- Ну что, Фрэнк, готов продолжить? – спросила она, очередной раз возвращаясь в нашу с ней камеру.
Я кивнул, наблюдая, как она закрыла дверь и процокала по направлению к столу.
- Как себя чувствуешь? Может хочешь подышать свежим воздухом, а то мы тут полдня сидим безвылазно, - она остановилась напротив стола, но так и не села, дожидаясь, пока я отвечу.
- Думаю, это плохая идея.
- Почему же? – облокотившись руками о спинку стула и чуть нагнувшись, она посмотрела на меня; на её лице была лишь усталость, но в глазах плескался правдивый интерес.
- А вы не боитесь, что только мы выйдем на улицу – меня уже и след простыл? Вы не боитесь, что я убегу? – спросил я, а она вдруг заулыбалась как умалишенная, не сводя с меня своих блестящих глаз. – Не боитесь? – повторил я, немного опешив.
- Было бы смешно, правда? Упустить преступника, просто сводив его погулять, - ответила она, поймав мой непонимающий взгляд. – Фрэнк, специально для таких умных людей как ты, другие люди придумали вещь, которая не даст тебе разогнаться. Неужели ты подумал, что кто-то позволит тебе выйти отсюда без наручников, дружок?
Не то чтобы это показалось мне смешным, просто я не мог остановиться и может, даже действительно счел бы это за шутку, если бы не ее взгляд. Наверное, она видела во мне ребенка – озорного и непослушного, глупого ребенка - хотя сама была не так уж стара. Скорее всего, она была одной из тех одиноких дамочек, которые посвящали все свое свободное время работе, чтобы не просиживать жизнь дома и, прихлебывая из бокала дешевое красное вино, следить за происходящим лишь по телевизору.
И мне было тошно. Тошно оттого, что она ни на секунду не задумывалась над тем, что говорила.
- И все-таки, мне кажется, что до преступника я ещё не дорос, мадам, - сказал я, вставая и делая несколько шагов по направлению к двери. – Лишь мелкое мошенничество. Мы медленно шли по коридору – светлому узкому тихому, и я вдруг подумал, что мы были здесь одни. Словно пока мы сидели в этой чертовой камере, все умерло или заснуло, или просто исчезло с лица Земли. Будто вечность прошла, так незаметно и быстро проскользнув между прорехами во времени, и забрала с собой все человечество с его гнусными привычками, оставив лишь меня и Джудит, как знак. Знак неоконченности, непонимания, недоверия. Знак новой вечности – более долгой и более суровой. Моей вечности.
Все ведь было так очевидно, и я уже почти сдался, не рассказав и половины того, что произошло, но она продолжала мучить меня своим молчанием, своей задумчивостью и чуть заметным равнодушием. Она. Эта особа в нелепом бежевом костюме, с забранными в конский хвост волосами. Джудит Миллер. Мой маленький кровососущий клещ.
И в тот момент, как никогда в жизни, мне хотелось курить. Хотелось избавиться от этой дрожи в коленях, от пересохшего горла, от пустоты в желудке, хотелось избавиться от всего того, что мешало и помогало мне жить одновременно. На секунду я даже представил, что все будет хорошо, но потом мне стало только хуже.
Ряд дверей протянулся от нас с обеих сторон, словно десяток кроличьих нор, но не слышно было того копошения и суеты, раздражающего шуршания – ни единого звука я не услышал, пока мы медленно шли по коридору местного полицейского отделения. Только ритмичное цоканье и размеренное спокойное дыхание Джудит, разглядывающей таблички на дверях. Невысокая, она была чуть выше меня, и я подумал, что ей, наверное, чуть больше тридцати, ведь именно в этот период женщины иногда перестают следить за своей внешностью. В ней не было ничего особенного, ничего такого, что я мог бы запомнить и не выкидывать из головы всю жизнь, ничего такого, что бы въелось в мою память. Она просто существовала – таков был её принцип, который зависел от неё не больше, чем от меня или любого другого человека.
А когда её глаза вдруг уловили нужные буквы, она остановилась и велела мне подождать, скрываясь за дверью с шершавым стеклом, начинающимся примерно на уровне моего живота. Табличка, находившаяся там же, гласила: «Отдел хранения инвентаря. Заведующий: Т. Кинли»
Я лишь улыбнулся, подумав, что сейчас она пытается раздобыть те самые наручники, которыми совсем недавно запугивала меня. Конечно, никто не позволил бы мне убежать, но заковывать свои руки в эти железки мне совершенно не хотелось, тем более, если я все-таки решил бы удрать отсюда, Джудит могла бы повредить руку, ведь только так мы бы смогли воспользоваться ими.
Хотя, было бы забавно. Джудит выглянула из-за двери через несколько минут, чуть улыбаясь уголками рта.
- Ну что, дружок, прогуляемся? – сказала она, вытягивая вперед руку с болтающимися на ней наручниками.
Я старался не смотреть на неё: мне не хотелось улыбаться. Но тогда мы словно поменялись с ней ролями.
- А может обойдемся без, - я указал на запястья и с надеждой посмотрел ей в глаза.
Она лишь хмыкнула и полностью вышла в коридор, прикрывая за собой дверь.
- Я же уже говорил, что это плохая идея.
Тишину снова нарушило ритмично цоканье её каблуков, только теперь она шла быстро, а я так и остался стоять на месте, наблюдая, как она уходит все дальше и дальше.
И мне было тошно, до жути тошно оттого, что меня здесь больше никто не слушал. Поэтому когда она окрикнула меня, я все ещё её ненавидел, но как бы я ни старался, я бы не смог доказать свою правоту, не являясь здесь желанным гостем ну или на крайний случай главой государства.
Я был обыкновенен и натурален, я был всего лишь человеком, которого обвиняли в преступлении с исчезновением главного обвиняемого лица. Меня обвиняли в исчезновении Джерарда Артура Уэя, который проучился в религиозной школе имени Святого Питера с середины октября прошлого года по февраль нынешнего по переведению из обычной средней школы, а потом вдруг перестал числиться в списках и куда-то пропал. Я лишь был единственным человеком, который, по их словам, считался его другом и был знаком с планом обвиняемого лица.
Но никакого плана никогда не существовало, не было никаких преступлений и не было ничего между нами, что можно было бы назвать дружбой. Он просто…
- Фрэнк, с тобой все в порядке? – я даже не заметил, как Джудит снова оказалась рядом со мной, внимательно рассматривая и чуть похлопывая по плечу.
Я мельком взглянул на нее и кивнул, начиная машинально шагать вперед. Она, припрыгивая на каблуках, побежала за мной. Мы больше не разговаривали, лишь молча шли вперед, иногда сворачивая в этом бесконечном лабиринте.
А мне просто необходим был этот гребаный свежий воздух, которым Джудит забивала мне мозги вот уже больше пятнадцати минут. Уже темнело, включались фонари, разноцветные вывески кафешек и ресторанов начинали назойливо мигать, по сухому асфальту то и дело проносилась парочка автомобилей, и было такое чувство, что стоит мне закрыть глаза – я исчезну, испарюсь и сольюсь с ветром – игривым, щекочущим кожу, но до жути холодным, а потом улечу. Туда, где живут люди, которых я никогда не знал.
Так спокойнее, верно?
И я бы испарился, клянусь, испарился бы, если бы не Джудит, её диктофон, наручники и вопросы, на которые я обязан был отвечать.
Она все-таки прицепила меня к своей руке, и теперь мы шли бок о бок, вызывая интерес у окружающих. Но хуже всего было то, что, будучи в какой-то степени на свободе, я не мог скрыться, не мог убежать. И держали меня совсем не наручники, наоборот, причиной был я сам. Что-то внутри меня держало меня рядом с этой женщиной, что-то внутри меня пыталось мне противостоять и поступить правильно, но я смирился лишь с тем, что могу и подождать, пока меня отпустят без побегов. - Расскажи мне про Джерарда, Фрэнк.
- Зачем?
Она вопросительно приподняла бровь и чуть улыбнулась. Я не был глуп и понимал, что обязан был делать все, что она попросит, но сам лишь отбивался вопросами, словно маленький ребенок.
- Он всегда держал в голове правду.
|
