Джерард Уэй трахается без поцелуев в губы, будто он самая прожжённая шлюшка в Нью-Джерси. Да вообще на всём восточном побережье. А если быть более точным, то он больше напоминает закомплексованную малолетку, насмотревшуюся «Красотки» и возомнившую себя шлюхой – весело и бесстыдно, с громкими стонами Джерард прогибается в пояснице и то сжимает мои бёдра, то запускает пальцы в свою отросшую чёлку, давясь криками. Однако стоит попытаться прикоснуться губами к его губам, как он натягивает простынь до подбородка и прячет в ладонях лицо. Пресвятая невинность, ну как же. И это было бы даже смешно, если бы не было так грустно. С возрастом его одержимость не-поцелуями разрослась до масштабов маразма. Вцепиться зубами мне в губу, и через пару секунд оставить посреди сцены доигрывать песню с мучительным стояком – запросто. Сымпровизировать с Лин неуклюже-шутливое танго на публике, прижавшись щекой к щеке и нежно потереться носами, зная, что в толпе обязательно найдётся обезьяна с камерой, и не одна – легко. Чмокнуть Лин на открытии её выставки в складочку над смущённо поджатым ртом, так, для фото – без проблем. А поцеловать – нет. Хоть ты тресни. Он непреклонен. - Если целоваться, то только по большой любви, - как-то объясняет мне Джерард, когда мы сидим на диване в гостиной его лос-анджелесской квартиры, и я от удивления давлюсь пивом. Он кидает на меня сердитый взгляд: - Нет, ну, правда. И это ни капельки не смешно. - А как же раньше? Уэй хмурится и запускает пятерню в волосы. - Раньше всё было по-другому… - Папочка! – раздаётся звонкий голосок из детской, к нам бежит Бэндит Ли. – Папочка, смотри, что я нарисовала! - Ну-ка, Бэнджи-джи, покажи! – улыбается «папочка» и сажает девочку себе на колени, передаёт мне пухлый растрёпанный альбом. Мы рассматриваем её новые рисунки, Джерард хвалит дочь, она радостно смеётся и трясёт ручками, а я не могу сдержать улыбки. - Я так люблю тебя, папочка! – хохочет Бэндит и тянется к отцу, смешно вытянув губы трубочкой. Лицо молодого папаши расцветает улыбкой и на долю секунды он легонько касается губами губ дочери. - Я тоже люблю тебя, малышка, - говорит он нежно и прижимает ребёнка к себе. Я смотрю на Джерарда, на крошку Бэндит, обхватившую его ручонками и зажмурившуюся от удовольствия, и начинаю понимать, что Уэй на самом деле имел в виду.
Будто раздвоение личности - в хорошем смысле этого слова. В начале представляешь его неким чудовищем, но в конце просто расплываешься от нежности. Мне понравилось)
кстати как раз посетила мысль что самая большая любовь это гораздо больше чем секс и всё прочее - как в случае с родителями, или с собаками и кошками, когда это чтото гораздо выше.... типа этого
Хм, а меня не очень впечатлило, только потому что я не совсем понимаю фика и мыслей автора.... Начало было чудесным, пошлым, но так даже лучше... А дальше вот я не понял О.о В смысле, любовь к любимой женщине (Лин), любовнику (Фрэнк) и ребёнку (Бандит) всё же различается, и как мне кажется, холодней всего ты относишься к любовнику, если не разыгрываешь перед женой спектакли. Если же всё искренне, то, какого чёрта ему нужна Лин?! Детей можно и вовсе не любить, но так как в этом рассказе Джи - заботливый папочка, то... но он правда её любит, это видно. И всё равно я не догоняю. спасибо.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
