Наше первое свидание было, наверное, одним из самых коротких за всю историю свиданий. Едва мы прибыли в парк, Джерарду позвонили с его офиса, и он срочным порядком довез меня до дома и направился на работу. Но это воскресенье мы решили провести вместе – утром мы должны были встретиться, решить, как проведем день, а вечером, до полуночи, Джерард вернет меня домой. Я не могу сказать, что был в восторге от этой идеи, но терять было нечего. И я прекрасно понимал, что Уэй не оставит меня в покое.
Почти всю неделю в ожидании встречи я думал о нем. Ежедневно, просыпаясь, глядя на собственную физиономию с покрасневшими от недосыпа глазами, я думал о том, как он собирается на работу, выбирая строгий галстук и рубашку, пьет свой утренний кофе под музыку вращающейся на граммофоне пластинки. С такими мыслями я торопливо завтракал и прыгал по квартире в одной штанине, пытаясь вспомнить, куда бросил ключи и телефон. Затем Джерард наверняка спускается вниз, садится в машину и едет в офис, где до вечера корпит над бумагами и отчетами, пока я быстрым шагом шел в театр, поднимался в свою студию и в перерывах между кройкой замирал, глядя на плывущие по небу облака.
Медленно, незаметно, но крайне самоуверенно Джерард становился неотъемлемой частью моей жизни. Я либо не хотел это понимать, осознанно закрывая на этот факт глаза, либо уже смирился с мыслью о том, что моя жизнь теперь будет вращаться не только вокруг меня. Не могу сказать, что уже тогда этот парень стал центром моей вселенной или вроде того, но уже тогда он был причиной моего недосыпа. И это не могло не действовать на нервы мне, привыкшему к гордому одиночеству и его немаленьким плюсам. Стоило дать ему отпор. Если бы я действительно захотел, я бы смог от него отделаться и избегать, смог бы объяснить, что он мне не нужен. Но, либо моя мягкосердечность, либо наглость Уэя, мы привязывались друг к другу все сильнее с каждой встречей, хотя, скорей всего, не понимали этого.
Как бы то ни было, в воскресное утро я сидел в небольшой уютной кофейне, которая стояла на углу моего дома. Я потягивал кофе, без особого интереса листая утренний выпуск газеты, иногда бросая взгляд в окно, на небо, на котором не было ни одного облака. Солнце уже согревало Бостон, и люди, приманенные теплым светом, выползали из своих квартир.
Как обычно, он появился из-за моей спины.
- Доброе утро, - добродушно произнес он, усаживаясь напротив меня и делая знак официантке.
- Доброе, - сдержанно улыбнулся я. Мы не виделись пару дней, и я успел порядком соскучиться, хоть и не сознался бы в этом ни за какие драгоценности мира.
- Прости, что задержался. – Джерард опустил на стол пакет с этикеткой от магазина электроники, затем сел напротив. Аккуратно снимая шарф с шеи, он небрежно бросил подошедшей официантке: – Двойной эспрессо и стакан воды.
Он отложил шарф в сторону и лучезарно улыбнулся, доставая из пакета квадратную коробку, перетянутую подарочной алой лентой.
- Я выбирал для тебя кое-что.
- Не стоило, - нахмурился я, но Уэй уже поставил передо мной коробку, сдвинув в сторону остывающую чашку кофе. С глубоким вздохом я потянул за ленту и, подцепив ногтем, поднял крышку коробки. – Ты серьезно?
- Спасибо. – Джерард помог официантке поставить на стол стакан воды и чашку с эспрессо. – Мне показалось, что это будет немного практичней.
Я растерянно улыбнулся, разглядывая со всех сторон цифровой фотоаппарат одной из последних моделей. Даже в руке он лежал как-то… не так.
- Я не могу принять этот подарок, - пробормотал я, убирая его обратно в коробку. – Серьезно, спасибо тебе, но… не стоило, правда. Мне нравится мой собственный.
Лицо Джерарда на секунду помрачнело, затем он улыбнулся и сделал небольшой глоток воды.
- В любом случае, пусть он будет у тебя, пока я не найду более практичный подарок.
- Ты не обязан ничего дарить мне, - ответил я смущенно, откладывая коробку обратно и сжимая пальцами свою чашку, успевшую остыть. – Да и сам я ничего тебе…
- Считай, что это первая осечка. – Джерард отставил стакан и сделал пару глотков из чашки. Только затем он продолжил: - Но я обязательно исправлюсь.
Некоторое время мы сидели молча, потягивая кофе и украдкой бросая друг на друга изучающие взгляды. В очередной раз взглянув на него, я поймал ответный взгляд. И густо покраснел.
Наверное, мы бы сидели еще долго, и я бы заказал себе еще не одну чашку, не решаясь прервать молчание, но зазвонил телефон. Нехотя я достал вибрирующий мобильник из недр кармана и ответил на вызов:
- Да?
- Фрэнк, это я, Хэнк.
- Сегодня выходной. Или снова прорвало трубу в студии?
Такое случилось в прошлом году, когда меня не было на месте, и тогда я был совсем не рад тому, что весь день пришлось проторчать в театре, с тряпкой бегая по всей мансарде и выставляя к распахнутому окну промокшие манекены. Сейчас я был рад любой возможности ускользнуть от свидания, которое началось не совсем удачно, но которое я должен был терпеть еще до полуночи.
- Нет, но тут пришла леди с сыном, у них вечером праздник, они пришли к тебе и слышать не хотят, что у тебя выходной.
- Я скоро буду. – Я едва удержал улыбку. – Скажи им, чтобы даже не думали уходить.
Я убрал телефон и, скорчив самую грустную мину, которую только мог, выдал мрачным голосом:
- Мне жаль, Джерард, но мне нужно на работу. Нам придется отложить…
- Я с тобой. – Уэй мгновенно поднялся, торопливо допивая кофе и бросая на стол купюру.
Я скрипнул зубами. От его наглости я даже позабыл, что до его прихода выпил кофе на гораздо большую сумму, чем его двойной эспрессо.
- Давно хотел разглядеть твою мастерскую получше. Сегодня ведь выходной, верно? Тогда мы никому не помешаем, - вещал Уэй, пока я запихивал в сумку его подарок и шел рядом с ним по направлению к театру, мрачно шлепая по подсохшим лужам.
Хэнк снова бросил на меня извиняющийся взгляд, который мгновенно стал удивленным, когда вслед за мной в вестибюль прошел Джерард. Мисс Моррисон, мать Билла, истерично размахивала руками, извиняясь (кстати, совсем не искренне), что потревожила меня и сорвала встречу (тут она бросила любопытный взгляд на Уэя, стоящего за моей спиной и разглядывающего женщину с вежливым интересом). Она объяснила, что на праздник их пригласили спонтанно, и ее сын (не менее истерично) требует, чтобы ему срочно достали костюм Мушкетера.
Я сдержанно объяснил ей, что вполне управлюсь за пару часов, потому что у меня уже есть шляпа, которую надо только украсить пером и подогнать под Билла, а сшить мантию – дело пяти минут. Она пообещала зайти перед началом вечеринки, и я сказал, что оставлю костюм у Хэнка, если справлюсь раньше.
Мы поднялись наверх и, пока я снимал мерки с шумно сопящего Билла, который то и дело шмыгал носом и не вызывал никакой симпатии ни своей круглой капризной физиономией, ни заляпанной кетчупом футболкой, Джерард осматривался вокруг, и я не мог его остановить.
- Мне тут определенно нравится, - заявил он, с удобством устраиваясь на свободном стуле, когда за клиентами захлопнулась дверь. Я вздохнул.
- Не трогай ничего, ради Бога, - попросил его я, отмеряя для мантии нужное количество ткани. Я не чувствовал желания и не видел смысла особо заморачиваться над заказом. Пожалуй, даже для своего стенда я фотографировать Билла не буду.
- Есть, сэр! – шутливо отсалютовал мне Джерард, когда я открыл свой ящик с декоративными штуковинами и выудил из него длинное гусиное перо.
И все же он не выполнил мою просьбу. Пока я торопливо и небрежно обметывал края мантии, он расхаживал по мастерской, иногда поднимая те или иные вещицы, лоскуты, инструменты или книги. Я сидел за станком, рассеянно слушая его шаги за спиной. И когда они затихли, я обернулся, решив, что он все же что-то испортил и теперь торопливо пытается исправить, словно нашкодивший ребенок.
Но этот серьезный бизнесмен стоял напротив зеркала, не замечая, что я вижу в отражении, как он скалит зубы, размахивая из стороны в сторону явно маленьким для его руки пластиковым крюком, который я давным-давно заказал в Интернете для одной пьесы, но который так и не пригодился. На голову Джерард нацепил ярко-красный шарф, которым я обычно стряхивал пыль с костюмов. Один глаз он замотал каким-то лоскутом. И теперь парень явно был доволен собой.
Я достаточно громко усмехнулся. Уэй, вопреки ожиданиям, не подскочил на месте, пойманный с поличным. Он поймал мой взгляд в отражении и оскалил зубы:
- Аррр! Бутылка рома!
Теперь хохотали мы оба, глядя друг на друга, утирая слезы и не в силах остановиться. Напряженная обстановка испарилась, и я почувствовал, что Джерард теперь стал мне еще ближе. Но, вместо того, чтобы забить панику, я только смеялся. Идиот.
Я заканчивал костюм, пока Джерард перебирал остальной мой хлам – но всё он ложил на место. Даже красный шарф. С мантией было покончено, и теперь я крепил булавкой к шляпе перо, высунув кончик языка от сосредоточенности. Волосы падали на лицо, но обе руки были заняты, и мне приходилось постоянно сдувать их в стороны.
- Я помогу.
Узловатые пальцы Джерарда осторожно подхватили мешающие пряди и, едва задев щеку, заправили за ухо. По спине пробежала волна дрожи от такого простого, но чужого прикосновения.
- Спасибо.
Костюм был закончен в рекордные сроки, выглажен и отнесен к Хэнку, который должен был рассчитаться с мисс Моррисон, и мы снова вышли на улицу под подозрительным и недоуменным взглядом охранника. Но теперь я не чувствовал никакого желания убегать от Уэя. Мы пошли вниз по улице, наслаждаясь теплой солнечной погодой и иногда перебрасываясь нейтральными фразами. Иногда мы останавливались, чтобы поглазеть на витрины или послушать бродячих музыкантов, и, наверное, со стороны выглядели мы как настоящая влюбленная парочка, но я не позволял ему взять меня за руку. Нет, это не был трусливый предрассудок перед гомофобными окружающими, но я не собирался давать ему какую-то причину на веру в наше общее будущее.
- Постой.
Мы стояли перед крошечным магазином. Одним из сети «Тысяча мелочей» или вроде того. Я замер, вглядываясь в витрину. Джерард разглядывал что-то среди многочисленных блестящих штуковин на стеллаже.
- Я на минуту.
Он, не говоря больше ни слова, оказался внутри. Я недоуменно наблюдал, как он методично обходит немаленькую очередь перед кассой, манит к себе пальцем продавца за прилавком и, склонившись, что-то шепчет на ухо. Продавец поднялся, подошел к витрине и быстрым, неуловимым мне жестом, снял что-то со стеллажа. Джерард расплатился и вышел, держа руки в карманах.
- Идем дальше? – протянул я неуверенно, решив, что он решил купить что-нибудь для своей племянницы или еще кого-нибудь.
Но он остановился и, встав напротив меня, протянул пальцы к моим волосам. Я невольно пригнулся, инстинктивно пытаясь увернуться от его рук. Он даже не обратил на мою попытку внимания, осторожно, но уверенно собирая спадающие на лицо пряди и закрепляя их на моем виске заколкой.
- Небольшой, но практичный подарок. – Парень пригладил мои волосы и улыбнулся. – Тебе идет. У тебя очень красивое лицо, я говорил?
Я посмотрел на свое отражение в витрине. Это была обычная стальная заколка с незамысловатой бабочкой, крылышки которой были украшены мелкими разноцветными бусинками, которые переливались всем спектром радуги в солнечных лучах.
- Спасибо… - пробормотал я, стараясь скрыть, насколько я тронут. – Это очень красиво. Спасибо.
Мы продолжил наш путь, но на этот раз молча. Я снял заколку, поняв, что на меня оглядываются прохожие, и теперь украдкой разглядывал цветные крылышки, иногда чуть ли не трепетом проводя подушечкой пальца по крошечным бисеринкам. Мы не шли куда-то определенно, просто хаотично переходили дороги, где нам вздумается, наобум заворачивали на углах, и, не задумываясь, проходили вдоль улиц, парков и аллей. Наши руки иногда соприкасались, но Джерард больше не предпринимал попытку сжать мою ладонь. Хотя теперь, пожалуй, я бы позволил ему это сделать.
Следующая наша остановка случилась так же неожиданно, как и первая. Мы одновременно, не сговариваясь, остановились перед магазином подержанных товаров, переглянулись и, слабо улыбнувшись друг другу, вошли. В полутемном зале было людно, поэтому продавец не обратил на нас никакого внимания. Минуя покупателей, мы подошли к стенду с стеллажу со старыми музыкальными дисками, книгами и журналами.
- Ты определенно меня поражаешь, - протянул Джерард, нарушив почти двухчасовое молчание, повисшее над нами. – Еще тогда я удивился, но теперь…
Парень провел пятерней по волосам, а я встал на цыпочки, чтобы взять со стеллажа потрепанный том Уайлда. Пальцы только скользнули по корешку, но книга ускользнула дальше, ближе к стене. Джерард выдал странный звук, подозрительно похожий на смех. Затем, под моим прищуренным взглядом, он кашлянул над моим ухом и, вежливо отстранив меня, без особых усилий достал книгу и торжественно вручил мне. Книга послушно раскрылась в моей руке почти посередине, и я, улыбнувшись, театрально кашлянул. Затем прочитал вслух:
- «С первой нашей встречи я был словно одержим вами. Вы имели какую-то непонятную власть над моей душой, мозгом, талантом, были для меня воплощением того идеала, который всю жизнь витает перед художником как дивная мечта. Я обожал вас. Стоило вам заговорить с кем-нибудь, — и я уже ревновал к нему. Я хотел сохранить вас для себя одного и чувствовал себя счастливым, только когда вы бывали со мной. И даже если вас не было рядом, вы незримо присутствовали в моем воображении, когда я творил».
- Портрет Дориана Грэя? – вежливо поинтересовался Джерард через минуту после того, как я закончил.
Я уже довольно давно прикусил губу, поэтому только кивнул в ответ. Вышло крайне неловко. Тонкие пальцы извлекли книгу из моей руки и осторожно закрыли, Джерард оглядел книгу со всех сторон, словно самую настоящую диковинку, затем усмехнулся и вернул мне.
- Я все равно не понимаю этот твой фетиш, - произнес он задумчиво, когда мы вышли из сумрака магазина на улицу. Я тихо рассмеялся, прижимая к бедру пакет и глядя на небо, которое начало затягиваться тучами. Джерард проследил за моим взглядом. Вот-вот должен был хлынуть дождь. Уэй будто прочитал мои мысли. – Не хочешь заглянуть ко мне на чашечку чая?
Через полчаса мы были в его квартире. В ней ничего не изменилось: так же чисто, как в операционной, только на кофейном столике вместо скетч-бука лежал ворох конвертов. Пока мы добирались до его дома, мы порядком промокли под дождем, поэтому теперь с нас ручьем стекала вода.
- Душ в спальне. Я оставлял там утром чистую одежду. Я пока заварю чай, - произнес Джерард, закрывая дверь. Я скинул кроссовки и направился в спальню, огороженную от гостиной полупрозрачной раздвижной перегородкой.
В спальне Уэя была только… кровать. Огромная кровать, занимающая все пространство, накрытая покрывалом с замысловатым узором. У изголовья кровати, украшенного искусной резьбой, лежала небольшая гора подушек, разномастных, не подходящих друг к другу. Я тихо хмыкнул, проходя мимо окна, скрытого за жалюзи, к двери душа. Возле душевой кабины, на стиральной машинке, лежали выглаженные спортивные брюки и простая футболка, немного застиранная, но, в целом, довольно приличная. Я с удовольствием сбросил с себя мокрые вещи и залез в душ.
Примерно через час мы сидели в гостиной Джерарда, удобно устроившись на диване и потягивая крепкий чай с бренди. Бледные босые ступни Уэя лежали на кофейном столике, на коленях он держал ноутбук. Я сидел рядом с ним, опершись на диванную подушку и листая купленную книгу.
- Все равно я не понимаю эту твою манию скупать поношенное барахло, - признался через какое-то время Джерард, отставил в сторону опустошенную чашку.
- Мне нравится читать и ощущать книгу, которую уже кто-то читал, - просто объяснил я, не отрываясь и проводя подушечкой пальца по затертой странице. Джерард промолчал в ответ. Я с тяжелым вздохом убрал подушку и придвинулся ближе. – Смотри. Вот на этой странице смят уголок, значит, здесь он остановился. – Джерард приподнял бровь, но все же прикоснулся своим длинным пальцем к загнутому уголку на пожелтевшей от времени странице. - А здесь страница сама раскрывается. – Я терпеливо продемонстрировал ему ту самую середину, с которой прочел монолог художника. – Значит, это место прочитывали десятки раз. Мне нравится думать, что чувствовал и представлял себе человек, пока читал всё это. Я могу знать наизусть книгу, потому что в свое время зачитал ее до дыр, но вот так, перечитывать каждую страницу, которая почти пропитана чужими мыслями, и будто заглядывать в историю тех, кто читал прочитанное, пытаться понять их, их ощущения… Это бесценно. Несколько минут Джерард молчал, пока я долистывал книгу, иногда останавливаясь, чтобы пригладить очередной сгиб. Но затем он поднялся и направился к граммофону, который сейчас был накрыт черным бархатным полотном.
- Я все равно тебя не понимаю. Это чужие книги, пропитанные чужим джемом с тоста или Бог еще знает чем, то же самое ты можешь прочитать в электронной библиотеке.
Я попытался было возразить, но Джерард остановил меня жестом.
- Просто позволь показать тебе свое сокровище. Это получше твоих засаленных книжек.
Он скинул с граммофона чехол и, наклонившись, извлек из-под подставки ключ, которым отворил дверцу шкафа. Немного повозившись, он достал плоскую квадратную коробку, осторожно извлек из нее большой черный диск и, приподняв иглу, закрепил его на подставке.
Раздался шорох и скрип, навевающий мне ностальгию из детства о старых черно-белых фильмах, которые я смотрел с отцом, о сладких пирогах, которые готовила для меня мать, о целой гамме чувств и воспоминаний – на этот раз не чужих, а моих собственных. Я завороженно вслушивался в музыку, окунающую меня в странную и смутно знакомую, но приятную до дрожи атмосферу.
Я будто присутствовал на вечере-концерте для избранных, где пели только для меня. И для Джерарда.
Джерард с улыбкой приблизился ко мне и сел рядом, наблюдая за мной. Я никогда даже не мог и представить, что в этом легком поскрипывании, шуршании, пощелкивании может быть такая привлекательность.
- Это… невероятно… - выдохнул я, оборачиваясь к нему.
Но Джерард не слушал. Он оказался гораздо ближе ко мне, чем я ожидал. Его пальцы, прохладные и гладкие, будто мрамор, осторожно притянули меня к себе. Сухие, теплые, немного горькие после чая губы прижались к моим губам.
Весь мир утонул в этом поцелуе с привкусом бренди, в этом музыкальном шорохе и в его теплых руках.
