Я спал. Спал безмятежно и сладко, как спит любой трудяга после сложного рабочего дня. И довольно крепко для парня, который заснул на ковре в своей гостиной, обнимая во сне собственную куртку.
Телефон завибрировал в кармане этой самой куртки. Противный и монотонный звук вибрации медленно, но неумолимо вырывал меня из объятий сна, не оставляя ни малейшей надежды на то, чтобы выспаться.
Вчерашней ночью я пришел домой под утро и теперь был уже разгар дня, и я спал. Но спал спокойно, зная, что у меня выходной. Заслуженный, мать его, выходной.
Я выдал тяжелый стон вперемешку с ругательствами, достал мобильник, прижал его к уху и произнес в микрофон нечто неразборчивое, надеясь, что собеседник примет это за приветствие.
- Фрэнк Айеро, сэр? – раздался голос Хэнка.
- Что? – простонал я, переворачиваясь на спину и чувствуя, как ноют затекшие мышцы.
- Простите, я не вовремя?
- Да, - честно произнес я. – Я сплю, парень, чего тебе не спится?
- Здесь стоит мистер Уэй. Он настаивает на том, чтобы вы спустились вниз, и не верит, что сегодня у вас выходной.
Я открыл глаза, щурясь от яркого солнца, свет которого бил в глаза, выдал стон раненого в лапу медведя и перевернулся на живот, чтобы подняться на четвереньки и, вцепившись в диван, встать в полный рост.
- Скажи ему, что вызовешь полицию, Хэнк. Не мне тебя учить.
- Мистер Уэй сказал, что это очень важно.
Я выругался и сел, закрыв глаза ладонью.
- Скоро буду.
Я направился в ванную и, привычно игнорируя зеркало, умылся и почистил зубы, затем вернулся в гостиную, поднял куртку и, сунув в нее мобильник, вышел из дома.
До театра я дошел едва ли не бегом, обходя прохожих и стараясь не останавливаться. Клянусь, если у этого придурка нет для меня ничего поважнее извинений, я не постесняюсь Хэнка и вытрясу из него все дерьмо. Этот парень начинал меня серьезно раздражать, и пора было поставить точку в наших коротких и странных отношениях. Да, познакомились в антикварном магазине, и это могло бы быть крайне романтично, если бы мне нужны были отношения. Но я знал, что у нас ничего не получится – во всяком случае, я бы не хотел, чтобы у нас что-то вышло.
Да, я находил Джерарда довольно симпатичным и, даже более того, красивым и очень интересным парнем, и моя голова не была забита гомофобными идеями, и в глазах Уэя я видел неподдельный интерес к моей персоне, и все эти его выходки явно были не с пустого места. Но я не нуждался в этом. Я был не из тех ребят, которые фанатели от этой романтичной чепухи и мурашек по коже от прикосновений. Я был из тех, кто готов надеть непроницаемые повязки на уши, глаза и рот, лишь бы не вляпаться во все эти неприятности. Потому что рано или поздно эти неприятности заканчиваются, и последствия приходится кому-то разгребать. И я знал, что при всей моей везучести, это придется делать не Джерарду, а мне. И я был бы полным придурком, если бы позволил себе хоть какие-то поползновения в его сторону. Хотя бы потому что я еще был в состоянии сохранять трезвость ума. Джерард стоял, прислонившись спиной к стене в вестибюле и мрачно разглядывая декорации театра. Хэнк был в своей стеклянной будке, что-то набирая на компьютере и иногда поглядывая на Уэя. Я отворил дверь и вошел.
Джерард мгновенно отлепился от стены и посмотрел на меня с извиняющейся улыбкой, а Хэнк бросил на меня мрачный взгляд, мол, разбирайся сам. Я только глубоко вздохнул и кивнул ему в знак приветствия.
- Идем за мной, поговорим внутри, - обратился я к Джерарду, проходя мимо него. Из вестибюля мы попали в длинный холл, полный учебных залов для репетиций. Я не хотел пускать его в свой кабинет, и, тем более, не хотел торчать на солнце, поэтому толкнул дверь в ближайший класс и прошел первым, отбросив церемонии. И я имел право на это, учитывая, что Джерард в прошлый раз поступил со мной совсем не чисто.
- Злишься? – спросил он у меня, и я только мотнул головой, усаживаясь в кресло, которое явно использовали на сцене. Джерард сел в кресло напротив меня и поерзал, устраиваясь поудобней. Я ухмыльнулся: разговор явно не располагал к комфортной атмосфере, так еще и стул у бедняги не первого качества.
- Зачем явился? – поинтересовался я у него отнюдь не дружелюбным тоном, забрасывая ногу на ногу.
- Извиниться перед тобой, во-первых, - ответил он, оглядывая зал, заставленный фрагментами декораций и аппаратурой. Кажется, здесь никто не занимался. – Мне жаль, Фрэнк, честно. Понятия не имею, что на меня нашло. Я хотел, чтобы ты расслабился немного, клянусь, большего бы я себе не позволил. Извини меня.
- Извинения не приняты, - будто подумав, откликнулся я. Меня начало забавлять все это, но я старался сдерживать улыбку, чтобы Уэй, не дай Бог, не решил, что я смилостивился над ним. – Это всё? Я могу вернуться домой и снова лечь спать?
- Я знал это, - горько улыбнулся Джерард, переводя взгляд на меня и запуская руку в свою сумку, которую я не заметил ранее. Я напрягся, но парень вытащил из сумки только пластиковый контейнер, в котором обычно носят ланчи. – Поэтому принес тебе пирог.
- Пирог? – я приподнял бровь и все же улыбнулся парню. – Ты смеешься надо мной?
- Нет. Я знал, что ты не простишь меня, поэтому приготовил для тебя ореховый пирог. У тебя нет аллергии на орехи?
Я откинул голову назад и закрыл глаза, пытаясь унять хохот, рвущийся из груди. Джерард определенно сумасшедший. И это никак не упрощает задачу, которую я поставил перед собой: не влюбляться в него ни за какие коврижки.
Контейнер перекочевал в мои руки, и я едва смог преодолеть соблазн снять герметичную крышку, чтобы вдохнуть запах пирога или даже отщипнуть немножко. Я вовремя напомнил себе, что Уэй еще тут и, даже более того, смотрит на меня, как смотрел кот моей матери на голубя, который однажды случайно залетел в гостиную.
- Чего ты добиваешься, Джерард? – спросил я, отставляя контейнер на соседнее кресло от греха подальше и складывая ладони на коленях. – Ты думаешь, что какой-то пирог, купленный в кондитерской за углом, сможет изменить мое отношение к тебе?
- Я делал его сам, - ответил Уэй и посмотрел на меня так искренне и возмущенно, что я даже на миг усомнился в своих словах. – И я искренне прошу простить меня, Фрэнк.
Несколько минут мы смотрели друг на друга, будто играя в гляделки. Садилось солнце, и я вглядывался в его лицо, освещенное алым светом, пытаясь найти в нем хотя бы малейший намек на ложь, а Джерард смотрел на меня, будто удав, который пытается загипнотизировать кролика. И я действительно чувствовал себя загнанным кроликом в его присутствии – в Уэе чувствовалось явное превосходство и сила, которая во много раз была больше моей. Я интуитивно догадывался, что он даже не обратил бы внимания на такую букашку, как Фрэнк Айеро, если бы не фатальная встреча в антикварном магазине, что он стер бы меня с лица Земли одним только взмахом руки только по своему секундному капризу. Но у него была миссия покропотливей: ему нужно было убедить меня в том, во что я не верил, а это было задачей не из простых .
- Ладно, допустим, это твой пирог, - небрежно кивнул ему я, когда молчание затянулось. – Что дальше? Я прощаю тебя, хоть ты и редкий засранец, который поинтересовался моей аллергией на пироги, но не стал спрашивать, есть ли у меня аллергия на твои химические штучки. Дальше что?
Джерард облегченно, едва ли не истерично хихикнул и нервным движением убрал с лица прядь волос. Он… волновался? Что с ним творится?
- Дальше бы я хотел пригласить тебя на свидание, но чувствую, что ты сейчас запустишь в меня своим пирогом.
Несколько секунд я разрывался между тем, чтобы последовать его предположению или подняться и уйти, но остался сохранять неподвижность. И произнес только одно слово:
- Нет.
Вы бы видели глаза Джерарда! Этот парень едва не задохнулся от возмущения и некоторое время хватал ртом воздух, подбирая слова, которые бы смогли описать мою наглость: да как так, я ведь посмел отказать самому Джерарду Уэю, который, судя по его реакции, совсем не слышал слова «нет».
- Нет, нет и еще раз нет, - не удержался я от ядовитой шутки, с улыбкой наблюдая, как он щурится, пытаясь найти подходящее слово, чтобы осадить меня. Но такового не было: Джерард провинился передо мной, и я ничего не был ему должен. У него просто не осталось козырей.
- Я докажу тебе, что сам сделал пирог, - произнес он, взяв себя в руки. – Тогда ты дашь мне шанс. – Тут я приподнял бровь, намекая на то, что приказной тон был совсем не к месту, и Джерард поспешно добавил: - Пожалуйста?
Я прикусил губу, раздумывая и одновременно наслаждаясь потоком эмоций, которые калейдоскопом отражались на лице Джерарда. Он явно был взволнован тем фактом, что сейчас я принимал решение, на которое он сам никак не мог повлиять. Это было одновременно жалко и умилительно.
- Ладно.
- Отлично. Тогда я заеду за тобой завтра. Парнишка-охранник уже сообщил мне твой график работы. Довольно приятный малый, хоть и занудный до ужаса.
Я был готов встать с кресла, отойти подальше и разбежаться, чтобы влететь в стену и разбить себе лицо и, если повезет, что-нибудь еще. А потом швырнуть в Джерарда его пирог и обрушить на его наглую рожу кресло. Желательно, несколько раз. Но оброненного слова уже было не вернуть, и оставалось только беспомощно хлопать ресницами и стараться не выплеснуть на Джерарда поток обидных шуточек при виде его самодовольной ухмылки. Ни следа от его нервозности или неуверенности, только хитрый взгляд и широкая, до самых ушей, улыбка. Джерард вернулся в свою стихию, получив мое согласие, что не могло меня не бесить. Он поднялся с кресла, и я встал тоже, стараясь не показывать, что меня немного смущает, что он превосходит меня ростом.
- Но учти одно, Джерард, - произнес я, пугаясь собственного голоса, холодного и мрачного. – Даже если ты и научишься готовить этот долбаный пирог до завтрашнего дня, даже если мы и пойдем на свидание, я хочу тебя сказать кое-что, чтобы предупредить все твои последующие претензии: у нас ничего не выйдет. Я прекрасно вижу, что я в твоих глазах – всего лишь игрушка на пару недель, и я знаю, что рано или поздно ты скажешь мне, что нам нужно расстаться, что мы не подходим друг к другу, что я найду кого-нибудь лучше, что ты меня не достоин, или еще какую-нибудь ересь, которую обычно говорят, чтобы поскорее отмазаться от надоевшего развлечения. Я привык к тому, что отношения основаны на взаимном уважении и понимании, и я вижу, что ты не привык к подобной ответственности. Ты слышишь меня? – сердито спросил я, заметив, что Джерард стоит, глупо улыбаясь и глядя на меня, как на восьмое чудо света, чуть ли не с обожанием.
- Да, конечно, - улыбнулся он довольно. – Я всё слышал.
- Тогда заруби себе на носу: всё это для меня более, чем серьезно, а ты, судя по всему, не готов к таким отношениям. Отступись сейчас, чтобы потом не пришлось искать повод для расставания и забывать всю ту чушь, что мы наговорим друг другу во время встреч. Просто пойми и…
- Я ведь нравлюсь тебе, Фрэнки? – промурлыкал он, глядя на меня из-под опущенных ресниц. Я оторопел, подавившись собственными словами. – Если бы это было не так, ты бы даже не заговорил о серьезных отношениях и нашел бы потом еще тысячу причин, чтобы ускользнуть от нашего договора. Я прав?
Я промолчал. Конечно, можно было соврать, но врать я никогда не умел.
Бостонское солнце вспыхнуло последней ослепительной вспышкой, едва приглушенной стеклом, и потухло. В полумраке стояли мы вдвоем, глядя друг на друга и даже не догадываясь, что с каждой секундой судьба связывает нас алой нитью все теснее и теснее, обвивая наши души сотнями и тысячами петель, которые еще не раз будут трещать от напряжения.
Джерард преодолел расстояние между нами и прохладными пальцами приподнял мой подбородок. Его губы замерли в миллиметре от моих, я буквально чувствовал его дыхание с запахом мятной жвачки, кофе и еще чего-то пряного, но я застыл статуей, боясь пошевелить хотя бы мускулом.
Он выдохнул мне в губы, отстранился и ушел, не попрощавшись, лишь хлопнув дверью.
Из театра я вышел только через четверть часа, кое-как придя в себя. Проигнорировав оклик Хэнка, я вышел на улицу, держа в одной руке пластиковый контейнер, а другой рассеянно перебирая мелочь в кармане. В голове было совершенно пусто, я был растерян и поражен до глубины души, но не мог понять, как ни пытался: если Джерард так отчаянно пытался достать меня, то почему он не воспользовался этим шансом и ушел молча, не дойдя до конца? Что он скрывает за этой вечной самоуверенной маской? Зачем я ему нужен, я, обычный костюмер из детского театра, когда его записная книжка собрала в себе номера всех более-менее годных проституток со всего Бостона?
Джерард продолжал оставаться моей главной загадкой и причиной бессонницы.
Романтичная и интересная история. Мне очень нравится, но пока что особых эмоций не вызвала эта история, хотя... Бабочки в животе, улыбка, румянец и жажду продолжения! Но меня очень заинтересовала эта история, если быть полностью честной (не думайте, что я пытаюсь скрывать эмоции, нет!). Мне понравилось, жду ещё :)
Вдохновения Вам :)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
