8.

Frank's POV

- Джи, - осторожно позвал я. У тебя не было возможности услышать мой шепот, заглушаемый ревом двигателя – но ты зашевелился, повернул голову и, выглянув из-за высокой спинки кресла, в упор посмотрел на меня. И у меня мгновенно пересохло в горле. Потому что это был не ты; совсем не твой настороженный, странный, колючий взгляд. Но разве не эти самые глаза еще час назад смотрели на меня с такой нежностью, что я готов был поклясться…
- Чего?
Я сглотнул, хмурясь.
- Джи, ты… Как ты?
Я вдруг почувствовал себя идиотом. Ты вопросительно приподнял бровь.
- В каком смысле? Со мной что-то должно быть не так?
Мне захотелось стонать от бессилия. Ну почему?! Стоит один раз пойти тебе навстречу – и ты снова становишься чужим. А ведь совсем недавно ты так аккуратно, так бережно обнимал меня, словно я был для тебя сокровищем! Не переставая хмуриться, я подался вперед, наклоняясь к тебе и почти касаясь губами твоего уха.
- Джи, я не понимаю. Ты опять…
Ты вдруг резко дернулся, и по лицу скользнула недовольная гримаса, словно тебе было противно находится в такой опасной близости от меня; скользнула – и тут же исчезла, но этого хватило; я заметил, и внутри что-то резко, больно кольнуло. Я откинулся назад, выпрямляясь.
- Твою мать, Джи.
Признаюсь, я сам толком не знал, что имел ввиду; мне просто хотелось сказать это – с чувством, с горечью, в сердцах. Но ты понял. Точно, понял. Твое лицо смягчилось, губы дрогнули – но ты умеешь справляться с собой. Ты быстро взял себя в руки.
- Фрэнк, послушай, - ты развернулся, вцепившись пальцами в спинку кресла. – Послушай меня внимательно. Я знаю, ты будешь злиться – и я заслужил это, потому что я сам виноват, я допустил, чтобы все зашло так далеко; так далеко, что я сам окончательно запутался.
Справа от меня Рэй беспокойно зашевелился под пледом. Устроившись поудобнее, гитарист затих, не проснувшись. Ты опасливо покосился на него. Джи… Трусливый, упертый придурок!
- Фрэнк, давай лучше поговорим в туалете, - осторожно предложил ты, не спуская настороженных глаз с Рэя.
- У нас не слишком хорошо получаются разговоры в сортирах, Джи.
Ты вздрогнул и неожиданно растерянно посмотрел на меня. Я был груб, верно. Но, скажи – что еще мне оставалось?
- Послушай меня, Фрэнк. Не злись. Пожалуйста. Я сам не понимаю… Ты мне очень дорог. Прежде всего – ты мой лучший друг, и…
Я презрительно фыркнул, и ты, смутившись, на секунду запнулся.
- Фрэнк, это правда. И в последнее время я все чаще спрашиваю себя – не является ли то, что я чувствую, всего лишь проявлением, как бы это… дружеской привязанности?
- Джи, - я уже буквально трясся от нарастающего раздражения, но ты упорно отказывался это замечать. Ты торопливо замотал головой.
- Нет-нет, я знаю, что ты скажешь! Погоди! Я не чувствовал такого прежде, но ведь любые отношения, в том числе и дружеские, рано или поздно переходят на новый уровень. Когда хочется, ну, скажем, больше времени проводить с кем-то, за… заботиться…
- Джи, это девчачья дружба. Хотя ты все чаще напоминаешь мне девчонку, но всё-таки…
- Нет, постой, я просто… Думаю, я путаю желание быть с тобой рядом, как с другом, с желанием… как бы это… быть с тобой рядом… физически…
Чувствуя, что еще немного, и я взорвусь, я резко подался вперед.
- Твою мать, Джи, тебе опять напомнить, что случилось на радиостанции?! Ты хотел, чтобы я тебя трахнул! – процедил я, с трудом сдерживаясь, чтобы не наорать на тебя.
- Фрэнк, нет, - продолжал упираться ты.
- Ты хотел, черт бы тебя побрал! Ты извивался, стонал, как последняя… Черт, какой же ты кретин! И после всего ты пытаешься доказать, что это можно спутать с дружеской привязанностью?! Засунь свои теории…
Рэй вдруг забормотал во сне, и ты зашипел на меня.
- Хватит… Отстань! – потребовал Торо, не понятно, от кого, и снова затих. Ты торопливо замотал головой, предостерегающе глядя на меня. Господи, Джи, ну какой же ты…
- Пойдем, - неожиданно для себя самого выпалил я.
- Куда?
- В туалет.
- Что??
- Еще немного – и Рэй, наконец, проснется, - пояснил я спокойно. Это спокойствие накрыло меня внезапно. Может, дело было в твоей трусости. Или я просто устал от всего этого? Да, я чертовски устал, Джи. Ты медленно кивнул, соглашаясь. Затем с явным усилием разлепил пересохшие губы.
- Пошли, - снова кивнул ты. Я наблюдал за тем, как ты, поднявшись, аккуратно выбрался в проход, перелезая через спящего Майки; затем обернулся, еще раз взглянул на меня – и направился в хвост самолета. Я выжидал, вцепившись пальцами в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Лучшее, что я мог бы сейчас сделать – это убить тебя и выкинуть твое тело куда-нибудь в грузовой отсек. Мне было смешно до истерики – и в то же время хотелось кричать от бессилия. Как же с тобой тяжело, Джи, как тяжело…
Рэй не шевелился. Боб протяжно храпел, запрокинув голову и чуть приоткрыв рот. Ступая как можно тише, словно собравшись в комок, я протиснулся мимо них. Кровь почему-то бешено застучала в висках, когда я повернул ручку и вошел. Чертовски неправильное место для разговора, Джи. Эта кабинка была еще меньше, чем туалет на радиостанции в Манчестере. Ты стоял боком ко мне, упираясь поясницей в раковину. Я сделал шаг вперед и, неловко развернувшись, закрыл за собой дверь. Только после этого поднял глаза на тебя. Ты явно ждал чего-то; затем, не выдержав, быстро потянулся, не сходя с места, и демонстративно защелкнул дверной замок; постоял, нервно постукивая ногой по полу, скрестив руки на груди, хмурясь. И все это – не глядя на меня. Какой же ты упертый. И противоречивый; ты противоречивый до абсурда! Как же здесь тесно… Я встал напротив, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы джинсов; между нами – уголок унитаза и эфемерные пятьдесят сантиметров. Так тесно… На этот раз я буду умнее. Я не собирался, боялся, не хотел прикасаться к тебе даже вскользь, даже невзначай. Я резко дернул головой, откидывая челку со лба.
- Итак – мы просто друзья, - рубанул я, возможно, чуть громче и резче, чем рассчитывал.
Вся твоя безопеляционная решительность куда-то делась. Ты кашлянул.
- Фрэнк. Если тебя бесит, что я молчу…
- Да, бесит.
- …то я извиняюсь. Просто мне… мне довольно трудно говорить, когда ты становишься таким… таким…
- Каким я, блядь, становлюсь, Джерард?!
- Грубым, - прошептал ты еле слышно, опустив голову.
- А с тобой иначе не получается.
Ты вздрогнул, словно от удара, и в немом недоумении уставился на меня. И в твоем взгляде было столько наивности… Боже, Джи, ты так по-детски – ну правда ведь, совершенно по-детски – хлопал своими угольно черными ресницами… И мне захотелось схватить тебя за шиворот и встряхнуть, как котенка; встряхнуть хорошенько, как следует, чтобы вышибить из тебя всю дурь!
- Ты себе хоть представляешь, как я устал?! – мой голос звучал все громче, начиная вибрировать, но остановиться я уже не мог. – Знаешь?! У меня твои выходки уже поперек горла стоят! То «Фрэнки, хороший мой, ну пожаааалуйста», а потом вдруг бац! – «Фрэнк, мы просто друзья, ты виноват, ты злой, противный, гадкий, ты меня вынудил, заставил, а я сам хороший, правильный, милый мальчик, и вовсе я ни фига и не хотел» и бла-бла-бла… Тьфу, осточертело! Мать твою, Джерард, тебе тридцать лет! Ты взрослый мужик, – так какого хрена ты ведешь себя, как мямля, а?! Как сопливая девчонка!
- Потому что рядом с тобой я чувствую себя, как девчонка, - пробормотал ты еле слышно; твои глаза бегали. А я уже буквально кипел от негодования.
- Ой ты господи, как интересненько! А разве другу позволено чувствовать себя так, Джи? Молчишь?! Ну, так вот, что я тебе скажу! Я уверен – слышишь ты, идиот?! – уверен, что ты свихнулся на мне так же, как и я на тебе; только у меня по крайне мере хватает смелости не распускать сопли, а сказать об этом, как есть! Я устал от твоих выкрутасов, от твоей бесконечной упертости и от того, что ты становишься честным только тогда, когда либо мне это уже нахрен не нужно, либо меня кто-то на части порвать собирается… Черт, да что мне – ползать перед тобой в луже собственной крови, чтобы ты, наконец, разродился…
- Что ты сказал?
Я невольно запнулся. Ты стоял, выпрямив спину, глядя прямо на меня своими горящими глазами – весь такой напряженный, живой и красивый до невозможности.
- Я сказал, что ты становишься честным, только когда…
- Нет. До этого.
- Я сказал… Сказал, что устал от твоих…
- Да нет же! Еще раньше! – ты топнул ногой, словно капризный ребенок.
- Я сказал, что ты свихнулся на мне.
- Так же…?
- Так же – что? – не понял я.
- Так же, как и ты на мне?
Я судорожно сглотнул.
- Ты свихнулся на мне, Фрэнк?
Я был поражен этим неизвестно откуда взявшимся напором, требовательностью, которая сквозила в твоем голосе.
- Черт возьми, я говорю не об этом, - проворчал я, хмурясь.
- Нет-нет-нет! – ты замахал руками, а я не мог перестать поражаться твоей внезапной оживленности.
- Скажи.
- Джи, да какого хрена…
- Нет, ты послушай! Ты постоянно твердишь, что у меня не хватает смелости – а сам… Фрэнк, ты раньше никогда не говорил…
- Да с какой стати…
- Ты свихнулся на мне?
- Джи, - я устало потер пальцами висок. – Сейчас речь не об этом…
- Фрэнки, ответь, наконец, на этот чертов вопрос! – твой голос звенел, когда ты сделал решительный шаг ко мне. – Ты свихнулся на мне, это действительно так?
- Черт, Джи…
- Да или нет?!!
- Да! Да, да, да! – завопил я, срываясь – и твои щеки тут же вспыхнули румянцем, а глаза заблестели еще сильнее.
- Ну что – доволен?! Я не трус, я не сопливая малолетка, Джерард! И я…
- Поцелуй меня! – с громким выдохом потребовал ты, не давая мне договорить. Я уставился на тебя – и уже через секунду, не в силах справиться с истерикой, залился смехом.
- Как ты меня достал, Джерард Уэй… Ты действительно гребаная девчонка… Девчонка, у которой никогда не прекращаются месячные, мать их!
Это нелестное сравнение тебя не задело. Более того – ты, кажется, вовсе перестал меня слушать. С горящими глазами ты шагнул еще ближе. Расстояние между нами резко сократилось; почти умоляюще, и в то же время с оттенком какого-то детского кокетства ты заглянул мне в глаза, упрямо насупившись. Внутри у меня все сжалось. Джи…
- Ну же, Фрэнки. Поцелуй меня.
Ты конючил, словно издеваясь – но я вдруг совершенно отчетливо почувствовал кожей тепло, нет – жар, исходящий от тебя. Я молчал, нахмурившись, стараясь изо всех сил не показывать, как удивительна для меня твоя требовательность; чувствовал спиной холодную стену и отлично понимал, что отступать некуда. Конечно, я мог; я запросто мог нагрубить, наорать на тебя – и ты отстал бы, я знал точно, я был уверен. Но хотел ли я? Ты резко подался вперед и уткнулся носом в мои волосы.
- Пожалуйста… Ты же хочешь! – бормотал ты. Затем выпрямился, глядя мне прямо в глаза, надул губы…
- Я точно знаю – ты хочешь.
- Вопрос в том – хочешь ли ты! – резко выпалил я; но голос подвел, захрипев. Как же я устал, Джи, как устал… Ты снова тыкался лицом в мои волосы, словно слепой щенок. Я почувствовал твои руки у себя на талии и тут же, инстинктивно схватив тебя за локти, дернулся. Не отпуская, ты послушно отвел голову назад – и я вдруг увидел в твоих глазах уже знакомое мне бессознательное марево. Ты был таким – как манерная девчонка, весь дымчатый, искушенный, с поволокой… И от этого я мучался, не зная, чего хочу больше – избить тебя как следует, чтобы ты больше никогда, никогда не смел так смотреть на меня – или… Да, черт возьми, я хотел сделать тебе больно. Но ты один был виноват в этом. Ты шмыгнул носом, выжидающе глядя на меня. Я крепче сжал твои локти.
- Хватит. Всё, Джерард. Ничего не будет.
- Почему?
- Потому что это всегда заканчивается одинаково. Ты хочешь продолжить всё это, но не хочешь за это отвечать. Я не собираюсь тебе помогать, я устал. То ты хочешь – то нет…
- Я хочу сейчас, - сказал ты тихо, но уверенно, и еще сильнее сжал ткань толстовки на моей пояснице. Я покачал головой.
- Ну так я – не хочу, ясно тебе?
- Ясно…, - какое-то время ты молча глядел на меня, задумчиво и немного растерянно. Напряжение спадало, я почувствовал, что ты сдаешься – и разжал пальцы. В ту же секунду ты кинулся на меня; навалившись, крепко обхватил руками и, зарывшись лицом в мои волосы, странно всхлипнув, укусил в шею. Я вскрикнул, больше от неожиданности, чем от боли, и попытался оттолкнуть тебя. Но это было совсем не просто – ты вцепился в меня, словно клещ; я слышал, как трещит ткань толстовки. Я дергался, толкал тебя в живот, но ты словно вовсе не замечал этого, продолжая крепко держать. Мне вдруг стало душно, воздух показался спертым. Ты жарко дышал мне в шею, покусывая чувствительную кожу, проводя по ней языком…
- Джерард, хватит! Я не твоя шлюха, чтобы…
- Конечно, нет, - зашептал ты торопливо, словно в бреду. – Не ты… Это я, я…
- Что ты несешь?... Да отцепись от меня!
Упираясь руками тебе в плечи, пытаясь высвободиться из-под твоего неподдающегося тела, я машинально толкнул вперед бедрами… И тут же понял, какую ошибку совершил; потому что ты резко выдохнул, опалив мою кожу, а я немедленно почувствовал, насколько сильно ты, оказывается, был возбужден. Стараясь не упустить это ощущение, ты буквально впечатал меня в стену, прижимаясь так тесно, как, казалось, уже невозможно было. Ты целовал мою шею и лицо торопливо, жадно… Я держался, клянусь, держался изо всех сил. Тихо похныкивая, видимо, оттого, что я так упорно оставался безучастным, ты нетерпеливо качнул бедрами навстречу… Я был вынужден стиснуть зубы, до боли в челюсти, до искр в глазах – все, что угодно… Не смей, Фрэнк Айеро, не вздумай, не поддаваться, нет… Я не шелохнулся, когда твои руки скользнули под толстовку; теплые пальцы начали гладить, пощипывая, поясницу. Движения становились более резкими, хаотичными, темп увеличился. Черт тебя подери, Джерард… Я чувствовал тебя всем телом; ты извивался, терся об меня, шумно дыша и хныкая от досады – а я мог только стоять, напрягшись до предела, не давая тебе тем самым почувствовать меня так, как чувствовал тебя я. Тихо застонав, ты вдруг отстранился, не отпуская меня, и ткнулся лбом в мой подбородок.
- Фрэнк, я не могу больше… Не могу… Сделай хоть что-то… сделай что-нибудь… со мной...
Каких невероятных усилий стоило мне не ответить, не отреагировать! Господи, Джи… Твое дыхание было настолько горячим, что мне вдруг пришло в голову – вероятно, должны остаться ожоги… Я с трудом соображал. Твой голос звучал хрипло, надломленно. Тебя лихорадило, я мог чувствовать это каждой клеткой тела.
- Джерард, хватит, остановись!
- Это не так просто…
- Гораздо проще, чем кажется.
Мне в голову не могло прийти, что ты послушаешься. Но ты отпустил меня, сделал шаг назад – и я выругался про себя, потому что немедленно мне захотелось снова оказаться в твоих руках. Ты стоял, сжимая кулаки, и молча, чего-то ожидая, глядел на меня. Черт, до чего же ты хорош, Джи! Такой бледный, напряженный в попытке совладать с собой. Я был готов к тому, что ты вылетишь из туалета сам, или что ты прогонишь меня. Твой взгляд скользнул по моему лицу – и ты вдруг резко, с вызовом тряхнул головой:
- К черту!
Я не успел опомниться, не успел вздохнуть; ты обхватил меня, снова запустил руки под одежду – куда увереннее, чем в первый раз.
- К черту, Фрэнки! Я не могу остановиться, - торопливо шептал ты, целуя мою шею, подбородок, скулы. Я вовремя одернул себя, когда вдруг заметил, что неосознанно подниманию руки, чтобы обнять тебя, прижать к себе. Твою мать, Джи, что же ты делаешь?! Что в действительности тебе нужно?...
- Не могу остановиться… Не хочу… Слышишь? Я не хочу останавливаться…
Я уже с трудом мог воспринимать твое бессвязное бормотание. Я был зацелован тобой, я был напряжен и взвинчен до предела, я был слаб… И – да, я начинал заводиться.
Я вздрогнул, когда почувствовал твои руки у себя на животе. Черт, почему я ничего не делаю?! Мне хотелось, мне было необходимо прекратить это – но я не мог пошевелиться; просто стоял, зажатый между тобой и стенкой, неподвижно и безвольно, словно кукла, и сквозь жар, ненависть, озноб и жгучее желание, наполнявшие воздух вокруг меня, наблюдал за тобой. Продолжая водить руками по моей спине, животу, ты поднял голову и жалобно воззрился на меня.
- Ну, пожалуйста… Сделай хоть что-нибудь, - прошептал ты мне в губы, осторожно касаясь их своими. Почему ты не решался? Может, знал, что я не отвечу на поцелуй? Я держался уже из последних сил – и ты словно понял это; нахмурившись, кивнул.
- Окей, Айеро. Посмотрим, насколько тебя хватит.
В следующую секунду ты рванул наверх край моей толстовки, захватив его вместе с футболкой – высоко, до самых ключиц. По коже тут же побежали мурашки. Придерживая край кофты одной рукой, ты обхватил другой меня за талию – и провел языком по голой груди. Он неожиданности я резко выдохнул, дернулся, ударившись лопатками о стену, уперся руками тебе в плечи, пытаясь оттолкнуть – но твои пальцы только сильнее сжались на моей пояснице. Ты опустился ниже, покрывая поцелуями весь живот, затем снова вернулся к груди; обхватил губами сосок, чуть прикусил его, играя языком… Меня бросило в жар, по телу пробежала судорога. Откинув голову назад, закусив губу, чтобы сдержать стон, я изо всех сил, до боли в пальцах, сжал воротник твоей рубашки. Становилось невозможно сдерживаться, оставаться безучастным к твоим дразнящим ласкам. Ты торопливо покрывал короткими поцелуями мою грудь, живот, обдавая кожу горячим, прерывистым дыханием – и я ничего не мог поделать, в голове крутилось только одно: ниже; ради всего святого, Джи, ниже… Я крепко зажмурился.
- Джерард, - с трудом выдавил я – и ужаснулся от того, насколько хрипло, незнакомо прозвучал мой собственный голос.
- Да? – деловито отозвался ты, не прекращая дразнить меня губами, языком… В горле пересохло, и я судорожно сглотнул.
- Джи, ты… Ты слишком далеко зашел.
Голова невыносимо кружилась, кожа горела под твоими поцелуями. Я чувствовал, как по позвоночнику стекает капля пота. И сквозь марево, сквозь рев двигателя и шум пульсирующей в висках крови твой шепот прозвучал удивительно отчетливо.
- Нет, это еще не далеко…
Вжикнула молния - почему это было так неожиданно? – и твои пальцы обхватили мой возбужденный член.
- А вот теперь…, - пробормотал ты почти неслышно.
Меня тряхнуло, на мгновенье подбросив в воздух; я резко открыл глаза и уставился на тебя. Ты стоял на коленях, глядя на меня снизу вверх – так уверенно, так удивительно уверенно… Чего ты ждал? Хочешь, чтобы я умолял? Нет, ты отлично знал, что я никогда не стал бы… Вероятно, в моих глазах был ужас. Я не верил, нет, Джи. Ты не сделаешь этого, просто не сможешь. Ты смотрел на меня молча своими дымчатыми зелеными глазами, а я просто смотрел в ответ, ожидая, что вот, сейчас, еще секунда – ты встанешь и уйдешь. Но вместо этого ты вытянул язык и кончиком, продложая глядеть на меня, коснулся головки...

9.

Gerard's POV

Ты резко откинул голову назад, кусая губы, и больно впился пальцами в мои плечи. Фрэнк… Это было так странно – но я не мог, никак не мог отвести от тебя глаз. Ты стоял передо мной, напряженный до предела, стиснув зубы и зажмурившись так сильно, словно испытывая нечеловеческую боль, вцепившись в меня мертвой хваткой. Такой взмокший, растрепанный, такой невероятно, немыслимо красивый. Мой Фрэнки, мой малыш… Я готов был захлебнуться переполняющей меня любовью. И как у тебя язык повернулся сказать такое?! Дурачок! Это я, Фрэнки; если кто из нас и был шлюхой – то именно я; и я впервые дивился отсутствию стыда за это. Я готов был сделать все, что угодно – лишь бы хоть раз заставить тебя кричать от наслаждения. Ты был возбужден до предела; настолько, что мне даже не пришлось помогать себе руками. Твой рот чуть приоткрылся, и я услышал, как хрипло и неровно ты дышишь. Я крепко обхватил тебя за бедра, и ты тут же, немедленно толкнул ими навстречу, еще сильнее сжимая мои плечи. Я успел подумать, что, наверное, останутся синяки. Я заглатывал его постепенно – сначала головку, затем все глубже и глубже, лаская языком и двигая головой. Ты вдруг переместил руки на мой затылок, обхватил, больно сжав волосы. Я впился пальцами тебе в ягодицы, и ты тут же с громким, видимо, долго сдерживаемым стоном толкнул вперед бедрами. Мои глаза широко раскрылись от неожиданности, стало трудно дышать. Но я понял, что это стоит того, когда твоя хватка вдруг ослабла, и ты медленно провел рукой по моей шее. Я прервался на секунду, поднял глаза на тебя – и волна восторженного обожания накрыла меня всего: опустив голову, ты смотрел на меня затуманенными ореховыми глазами, словно не понимая, что происходит, перебирая пальцами мои волосы и беззвучно шевеля губами. Но взгляд был вполне осмысленным, и у меня вырвалось невольным шепотом:
- Что?
-Джи…, - с трудом выдавил ты. Твои глаза блестели сквозь растрепанную влажную челку.
- Что?! Фрэнки, что? – умолял я, пока сердце норовило выпрыгнуть из груди.
- Джи, ты…
- Да?
- Ты мой. Ясно?
Мне показалось, что я умираю. Как, ну скажите мне, как такие обычные слова могут вызвать такую бурю эмоций, такой всепоглощающий восторг?! Глядя на тебя, я хватал ртом воздух и не чувствовал его, не чувствовал пола под собой. Ты провел кончиками пальцев по моим губам, медленно, задумчиво. Я больше не мог ждать. Еще сильнее, чем прежде, мне захотелось довести тебя до изнеможения. Я снова принялся ласкать твой член, осторожно, и вместе с тем настойчиво. Ты сдался, ты был моим, только моим. Больше не сдерживаясь, запустив пальцы в мои волосы, ты хрипло стонал, дрожа всем телом – и от самого звука твоего голоса я стремительно возбуждался. Я старательно двигал головой всё быстрее и быстрее, лаская языком головку, иногда засасывая… Черт, да откуда я вообще знал, что и как надо делать?! Я попробовал напрячь мышцы горла, сделал глотательное движение – просто так, интуитивно; и твое тело тут же выгнулось дугой. Вскрикнув, ты уперся затылком в стену, запрокинув голову далеко назад, судорожно дернулся…
- М… Джи!... Твою мать! – захрипел ты, снова хватая меня за волосы и вдалбливаясь в мое горло так глубоко, что из глаз брызнули слезы. Дышать стало просто невозможно, но я терпел, раз за разом напрягая горло, и слышал, как ты, вконец разгоряченный, бьешься спиной о стену, хрипло крича. Это было странно, так странно. Я задыхался, по щекам ручьями текли слезы, колени болели, саднило плечи; но ты трясся в агонии, тяжело дыша, хватая меня за плечи, за воротник влажной от пота рубашки, за волосы беспорядочными, слепыми движениями, неразборчиво ругаясь – и я был на седьмом небе от счастья, я был влюблен в каждую клеточку твоего обожаемого тела, в каждый твой вздох. Фрэнки… Мой, только мой, мой малыш… Я вдруг понял, что мне недостаточно всего, что уже было, всего, что происходит сейчас. Чего я хотел? Черт возьми! При одной только мысли об этом я почувствовал, как мое возбуждение достигает своего апогея – и, не в силах сдерживаться, глухо застонал. В ту же секунду твое тело сотрясла дикая судорога; ты забился о стену, молотя по ней руками, крича уже осипшим голосом и мотая головой из стороны в сторону. Я понял, что происходит, за секунду до того, как что-то хлынуло мне в горло. От неожиданности я чуть не захлебнулся – и машинально сглотнул. Странный вкус – твой вкус… Я резко отстранился, продолжая сжимать твои бедра. Непонятное чувство. Что это? Я был удивлен, озадачен, я испугался? Или стыдился? Да. Сгорая от смущения, я поднял на тебя глаза. Ты стоял, склонившись надо мной и пытаясь отдышаться. Почему-то я вдруг ощутил себя униженным, и от этого чувство бесконечного стыда только усилилось. Вдруг, сам того не ожидая, я пробормотал смущенно, опуская глаза:
- Теперь ты вряд ли когда-нибудь еще захочешь меня целовать…
Я даже не успел опомниться. Ты быстро наклонился, подхватил меня под локти, рывком поставил на ноги. Твои глаза оказались совсем рядом с моими, и у меня перехватило дыхание. Ты, наверное, всегда, всегда точно знаешь, что делаешь…
- Фрэнк…
Ты слегка улыбнулся, взял меня за подбородок и накрыл мои губы своими. Еще до того, как я что-либо успел сообразить, мое тело подалось тебе навстречу, и я вплыл в твои объятия. Ты целовал меня так жадно, глубоко, зарывшись пальцами в мои волосы – и это было иначе; это было куда более чувственно, чем прежде, и я снова задыхался от восторга, тонул, терялся, парил в воздухе свинцовым шариком… На секунду ты оторвался от меня, чтобы глотнуть воздуха, и я послушно отстранился; но тут же ты протестующе замотал головой, потянулся ко мне, нетерпеливо хватая за руки, привлекая…
- Нет-нет, иди… иди ко мне, - шептал ты горячо, еле ощутимо касаясь губами моего лица – и я не помнил себя от обожания, льнул к тебе, снова запуская руки под твою чертову толстовку, которая мешала мне добраться до вожделенного тела, и на вдохе, словно собираясь нырнуть, с кружащейся головой целовал тебя, пока ты прижимал меня к себе, гладил по волосам – и все это так суетливо, так жадно, словно кто-то мог прямо сейчас отнять меня у тебя…
Всё оборвалось в одну секунду. Ты резко остановился, приложил указательный палец к моим губам… Меня словно швырнуло об землю. В голове прояснилось, и я вдруг отчетливо услышал громкий стук. Кто-то молотил в дверь туалета, и одному богу известно, сколько времени это уже продолжалось. Ты торопливо завозился, застегивая джинсы.
- Эй! Э-эй! Есть кто живой?! – вопили с той стороны недовольным, заспанным голосом. Ты замер, поднял на меня глаза и снова - как и прежде, как это было всегда, сколько я тебя знаю - задорно, весело улыбнулся.
- Майки, - прошептал ты еле слышно. Я молча кивнул, пытаясь развернуться. Ты обхватил меня рукой за плечи и прижался виском к моему лбу.
- Джи, не будь идиотом – подождем, пока уйдет.
Я растерянно посмотрел на тебя. Похоже, ты был спокоен. Куда спокойнее меня. Я чувствовал непонятную слабость, колени дрожали. А еще я почувствовал страх. Мне как-то не верилось, что рвущийся в туалет Майки так легко отступится. Но ты оказался прав – через минуту всё стихло, и я различил удаляющиеся шаги. Ты подмигнул мне, и я натянуто улыбнулся в ответ. Осторожно приоткрытая дверь, взгляд через щель в салон… Никого. Мы осторожно вышли из туалета, огляделись. Остальные ребята так же спали на своих местах. Осторожно, на цыпочках пробрались мы на свои места, ни говоря друг другу ни слова. Я боялся, что ты будешь ждать, что я скажу что-то прежде, чем мы разойдемся. Но ты просто удобно устроился в своем кресле под пледом и почти тут же уснул – или притворился спящим. Фрэнк… Я так боялся снова все испортить – и в то же время был так близок к этому... Но ты, кажется, знал меня гораздо лучше; возможно, лучше, чем я сам.