http://notforsale.do.am/blog/novyj_uroven_glava_2/2012-07-25-4765 - вторая глава

Глава 3.
И ты, как нарочно,
меня обвиняя в любви, даже взглядом одним,
даже прикосновением к коже
и иже с ним.

«Седьмая, ты где? Выходи! Раз, два, три, четыре, пять – я иду тебя искать!»
Во дворе под напором ветра скрипят детские качели. Скрипят протяжно, тоскливо, громко. На покосившейся деревянной доске, неловко прислонившись к железной перекладине, сидит Фрэнк. Его руки бессильно свисают вниз, вся фигура кажется в лунном свете несуразной и жалкой. Качели скрипят, раскачиваются, и простые кроссовки Фрэнка цепляются за нелепо-коричневый песок.
«Фрэнк? Третий?»
Шепчу, вздрагиваю, снова шепчу, проползая под железными прутьями опрокинутых детских лесенок, между мотками колючей проволоки.
«Третий?»
Рукой хватаю его за щиколотку. Рука в крови. Третий в крови. Жизнь в крови.

Захлебываюсь.
Просыпаюсь от собственного крика. Муж уже не спит. Вот он – его взгляд, который по мне – как ковш ледяной воды с иголками мороза.
- Линдси? Тебе кошмар приснился? Ты кричала что-то…
- Нет, хорошо все, хорошо…..
«Хооооооороооооошооооооо».
Вся выворачиваюсь в крике, наизнанку. Бесформенным комом падаю Джерарду на руки, чувствую – гладит меня по спине. Запоздалая нежность ненужных уже рук. Но тепло. Жарко. Так и засыпаю – носом в пахнущей былой страстью коже. Пусть другие нюхают ее. Я больше не хочу. И почему нельзя бывших – законсервировать? Чтобы как собака на сене. Не себе – так и никому.

Будильник звенит вовремя. Я долго не могу разлепить глаза, слушаю заводную мелодию, настраиваюсь. Сегодня трудный день. Рядом – мерное дыхание Джерарда. Звонок будильника его нисколько не трогает. Его должна разбудить я. Чтобы он пошел в ванную, завис там на добрых часа три, потом оделся, уложил непослушные волосы и ушел на работу. Так каждый день. Я сажусь на кровати, спускаю горячие со сна ноги на холодный пол, и мне выть хочется от монотонности и однообразности. Мне бы пистолет в руку, да машину побыстрее. Если добавить крови литров десять, будет именно моя жизнь.
- Джи? Подъем. А то на работу опоздаешь.
Глажу мужа по плечу, удивляясь все еще гладкости и мягкости его кожи. Хочется потереться об нее волосами, щекой, носом. Как кошка. Люби, корми, выпускай гулять. Но только не требуй любить тебя, черт-то побери!

- Ты надолго сегодня?
- Я сегодня навсегда. В смысле, у меня командировка. Выдумали какие-то курсы повышения квалификации.
- Другой город, как обычно? – Джерард вздыхает. Неужели запланировал-таки серьезный разговор. «Лин, у меня есть другая. Которая любит меня, в отличие от тебя, дорогуша. Так что катись, и не забудь сдернуть с полочки в ванной свои шампунчики». И будет он прав, а я буду – покинутая неверная жена, которая даже сейчас бы, не думая, за Второго бы под поезд бросилась, в пруду бы утопилась. А уже про всякие там «отдалась» чего и говорить – это мы хоть сию секунду, это мы всегда пожалуйста… Да только не надо ничего ему.
- Да, другой город. Думаю, это дня на три, на четыре. Не больше, мне кажется.
- Я буду ждать тебя, ты знаешь, - обнимает меня сзади, я закрываю глаза и трусь щекой о его щеку. Хорошо, мягко. В последний, может быть, раз. – Я люблю тебя, Линдси.
- Мммм, - что-то неразборчиво мурчу, надеясь, что это сойдет за «я тебя тоже». На самом деле я уже готова ударить Джерарда. Надо же быть идиотом, чтобы не заметить, что я уже не люблю, что я уже собралась уйти, осталось чемоданчик из шкафа взять, да глаза накрасить.
- Я в ванную, - улыбается в темноте, зараза мягковолосая. Иди-иди, я любила тебя, мой хороший. Поэтому улыбаюсь ему в спину. Как будто воздушный поцелуйчик шлю его ровной, поблескивающей в полумраке спине.
- Седьмая, ты где? Я уже около подъезда. Тащись быстрее, ну? – голос Третьего так внезапно раздается в мобильнике, что я вскакиваю, будто по инерции.
Обхожусь без ванной.  Одеваюсь, хватаю из шкафа маленький чемодан, который всегда собран на различные случаи, выскакиваю в подъезд.

На крыльце курит Третий. Рядом с ним – малыш Девятый. Уже в айподе. Сигарета в его пальцах дрожит, грозит обвалиться пеплом на сенсорный экран.
- Тебя ждать… Как типичная баба, честное слово, - Третий сплевывает и морщится, когда я тянусь к нему в объятья. От него пахнет медом и солнцем. Он обнимает меня, поглаживает по спине. Эффект маленьких пушистых пчел, разлетающихся от его ладони по моей коже.
- Привет, Лин, - Девятый даже не поднимает глаз от своего сенсорного чуда, затягивается и нервно кашляет. – Едем, Третий?
- Едем.
Фрэнк мягко отстраняет меня, забирая с собой и пчел, и солнце. В его кармане истошно вопит телефон.
- Пойдем в машину, - Майки, кажется, все-таки посмотрел на меня. В первый раз за это туманное утро. Только сейчас я замечаю, что в воздухе маленькие холодные капли воды, окутывающие теперь меня, мою кожаную куртку не хуже палантина. Третий равнодушно докуривает. Вопли телефона волнуют его гораздо меньше, чем опасность прожечь упавшим пеплом новую куртку. Он то и дело ударяет по сигарете указательным пальцем, стряхивая мельчайшие крошки прогоревшего табака.

Машина Третьего – раритет, памятник героям давно отгремевшей войны. Это старая, когда-то черная Chevrolet, вытянутая, угловатая. Она даже горела когда-то. В тех местах, где огонь вылизывал черновыкрашенный металл, навсегда засохли пузыри. Фрэнк обещал покрасить свою старушку, а потом оставил эту идею, потому что это не машина – память. Я залезаю внутрь, в салон, где до сих пор пахнет чем-то паленым. Наверное, это запах наших судеб, которые возложены на жертвенный алтарь высоких идеалов и высоких целей. Два дня мы будем ехать  красной точке, которую так четко показали нам на карте, два дня будет чувствовать, как медленно тлеет внутри нас то, что еще осталось. Осталось от наших душ, привычек, желаний.
Я залезаю на заднее сиденье, рядом с малышом Майки, который все так же в айподе, все так же вне машины, вне нас. Он переписывается с какой-то девочкой, которая, кажется, пишет ему «я люблю тебя, возвращайся, программер!». И пишет все это через Caps Lock, наивно, интернетно, громко. Крик души. Возвращайся, милый ребенок номер девять, возвращайся.
Я залезаю на заднее сиденье, и меня накрывает. Шум воды в душе, теплая рука мужа, ищущая гель, его песня под трезвонящие капли. Прости меня, Джерард, но эти два дня – Второй на переднем пассажирском сиденье, Второй в моих мыслях, Второй в моих руках, не способных удержать тяжелую сумку с продуктами, но способных удержать чужие жизни, чужие волосы, пахнущие таким родным, дымовым запахом пороха…

- Да заткнись уже! Я тебе сказал – я на тебе жениться не буду, ясно? Идиотка наивная… - Третий залезает за руль, телефон параллельно летит на пассажирское сиденье. У Третьего на глазу новая повязка, личная жизнь, похоже, тоже новая.
- Лин, все бабы - дуры. Запиши это себе где-нибудь. И повторяй это себе каждый день!
- Запишу, обязательно, - я отвечаю под смех Девятого, который уже без айпода, который уже с нами в пропахшей дымом машине.
- Сейчас заберем Второго. Он за рулем будет, потому что я одним глазом вижу ровно пятьдесят процентов того, что надо бы видеть. Он сказал, что встретимся на нашем месте. Значит, он уже там.
- Задачи у нас все те же? – уточняю на всякий случай, проверяю, на месте ли пистолет. Да, все в порядке, лежит себе, оттягивает вбок карман легкой куртки. Если что, меня согреет Второй. Должен согреть. Потому что командир обязан заботиться о своих подчиненных.
- Те же. Значала доезжаем до непонятной речушки. Она, кстати, радиационная, потому мы обязаны нафоткать там всякой пакости вроде рыб с лапами. А потом с нами свяжется Главный. И все… Протянем лапки под ольшинкой какой-нибудь, - Третий смеется, Третий заводит мотор, и мы уезжаем в непонятную неизвестность. Как всегда.

Я задумчиво разглядываю равнодушный город, проплывающий за окном. Раньше, когда у меня еще не было машины, я ездила исключительно на мотоцикле. Был у меня старенький Харлей, подаренный еще в далекие мои семнадцать отцом. С ним и этот замшелый городок казался не таким скучным. Ветер бил в лицо, заставлял часто-часто моргать, но это ощущение свободы было бесценно.
Разваливающийся на ходу Харлей навсегда в моей судьбе. Не будь его, я бы вряд ли познакомилась с Джерардом.
Джерард. Двухлетний камень преткновения. Мысли так резко натолкнулись на него, что я вздрогнула. Как будто проснулась. Тогда, два года назад, я случайно въехала на мотоцикле в бок его машины. Дорогой серебристой машины, о которой он, по-видимому, очень заботился. Две огромные царапины. Я успела посчитать в уме, сколько мне придется заплатить, прежде чем Джерард Артур Уэй соизволил выйти из машины и подойти ко мне.
- О черт. Моя машина, - сказано это было настолько спокойно, что я, успевшая в мыслях дойти до банка и взять кредит, чтобы заплатить за повреждения, уставилась на него.
- Извините. Давайте решим все на месте, вы просто назовете сумму и я…
- И вы?.. Бросьте всю эту дребедень, машина старая, я собирался покупать новую, ваш мотоцикл как раз вовремя, мда… - Джерард провел пальцем по одной из царапин, а я тут же принялась разглядывать его руки, такие нежные и холеные. Обеспеченный господин…
- Но я…
- Да хватит вам. Ну врезались, ну поцарапали… Фигня какая, честное слово. Пойдемте лучше поужинаем. Ваш Харлей в порядке?
- Да-да, - кажется, я тогда даже заикаться начала от волнения, охватившего меня, когда Джерард одернул пиджак. Какой же он…
- Тогда в семь в ресторане, который вот тут, прямо за углом. Найдете. Я – Джерард, а ваше имя я узнаю после того, как вы отведаете лазанью, которая там восхитительна.
Короче говоря, первая встреча закончилась ничем, да. Я осталась стоять посередине дороги, слушая вопли проезжающих мимо машин. А Джерард уехал. Спустя сколько дней после знакомства он сделал мне предложение? А прошла ли даже неделя? Нет, прошло ровно пять с половиной дней. Тогда он был шикарен. А теперь – обычный мужчина, которого не любит его собственная жена. Бедный. Но я уверена, его довольно скоро пожалеют.

Захотелось плакать.

За окном машины городской пейзаж сменился промышленным.  Все чаще мелькали курящиеся черным дымом трубы заводов, все меньше было жилых домов. Совсем уже близко забегаловочный студенческий рай, совсем близко Второй. На момент показалось, что я чувствую его запах. Не может быть.
- О, вот он стоит. Мда. Совсем в своей маске не выделяется, - хихикнул Третий, подъехав к той самой маленькой кафешке, где мы с ним встречались буквально вчера. Около входа стоял высокий человек в черной курке. На его лице была маска.
- Во Втором однозначно умер сам Джеймс Бонд, - подал голос Девятый, успевший уже и подремать, едва не свалившись на мое плечо.
- Ему следует идти чуть быстрее. Потому что за нами «хвост», кстати говоря, - Фрэнк внимательно изучал зеркало заднего вида. – Вон тот черный «Мустанг» я заметил еще в городе, недалеко от твоего дома, Седьмая.  «Хвостик» достаточно опытный, близко ни разу не приблизился. Но пару раз все-таки промелькнул у меня в зеркалах. Второй, дружище, за нами следят, - Третий повернулся к Второму, как раз усевшемуся на переднем пассажирском сиденье.
Второй кивнул. Этот кивок означал, что отрываться от хвоста предстоит все-таки Третьему. Роли были распределены заранее. Если Третьему не удастся оторваться, а «хвост» пойдет на сближение, Второй будет стрелять. В крыше машины Третьего очень удобный для этого люк в крыше. Хотя Второй, вызывающий у меня тахикардию, мог одинаково хорошо стрелять из любого места в машине, в любой позе. Опыт. Его не пропьешь, на медную денежку не променяешь.

Я улыбаюсь, как безумная. Запах от кожаной куртки мурашит. Я смотрю в окно, слежу глазами за галками, которых необычно много сегодня, и улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь.
Третий срывает машину с места и едва вписывается в поворот. Все так же с улыбкой оборачиваюсь. Вот он – «хвост». Теперь они наверняка узнали, что мы заметили их, и просто так следить за нами у них не получится.
Третий снова выкручивает руль. Chevrolet, царапнув крылом угол дома, сворачивает в узкий темный переулок. От удара о кирпичи ее немного клонит в сторону. Но это ненадолго. Третий, хоть и с одним глазом, все равно водит классно. Конечно, Фрэнк это не прирожденный гонщик Пятый, но он тоже неплох. Вновь оборачиваюсь – «хвоста» не видно. Оторвались?
Второй поглаживает Фрэнка по руке. Знак одобрения и доверия. Главный не назначает командиров в группах. Незачем. Если есть 17 кабинет с экспериментами физиологическими, то почему не добавить экспериментов психологических? Детский лагерь. Командир отряда и девиз. Наш командир был самым необычным, это без сомнения. Насколько я знала, в маске Второй ходил уже несколько лет. Он работал на многие спецслужбы, пока не получил ранение и не оказался у нас. Мы – отстойник. Последняя инстанция. Пятый неоднократно был судим, у меня нет высшего образования, Майкс периодически уходит в загулы с наркотой, а Фрэнк переспал со всеми девчонками города. Для нас – вся самая грязная работа. И больше всего подписок о неразглашении. Поговаривали, что у нас практиковались даже специальные инъекции, после которых у неугодных начисто отшибало память. У нас весело, всем бы так работать.