http://notforsale.do.am/blog/novyj_uroven_glava_1/2012-04-16-4287 -Глава 1.
Глава 2.
Пока ты живой,
Последнего счастья во имя,

Быть солнцем хочу

Над твоей головой,

Землей –

под ногами твоими.

Я стою на пороге, привалившись к дверному косяку. Второй сидел за столом, опустив голову, согнув спину. В руках его, поднятых высоко над головой, была табличка.
«Незаменимых нет». Написано моей помадой. Я в бессилии сжимаю ладонь, съезжая пальцами по дереву, ослабевшему настолько, что оно даже не в силах оставить занозы. Жаль. Мне хочется боли. Мне хочется хоть чего-то, что оглушит меня пощечиной и заставить на секунду, спасительную секунду отвлечься от того, что я вижу.

Незаменимых нет. Рядом с ботинками Джерарда, украшенными пряжками, слегка запыленными – женские туфли. Изящные лодочки. Синего цвета. В квартире тишина. Я стою точно на пороге и смотрю на эти туфли, как будто они могут что-то мне объяснить. В принципе все логично. Сама собиралась предать – и получила удар в спину. Высшая справедливость. «Джерард, ты скотина, ты сволочь, ты изменил мне. Я тебя не люблю, я уйду от тебя не сегодня, так завтра, а ты мне изменяешь! Сволочь и есть».  Ага. Вот так вот подойду к нему и скажу. Глупость какая. Я выдыхаю, сомневаясь. Зайти в квартиру или уйти сразу? Переночевать у Третьего? Он с радостью уступит мне диван, стена над которым украшена плакатом с улыбающимся Билли Джо. Я никогда не была в мрачной обители Фрэнка, но он рассказывал об этом плакате. Со смехом рассказывал. Ночью глаза Джо следили за ним. На какой бок повернулся Фрэнк, высунул ли он ногу из-под одеяла – об этом знал Билли Джо.

Но я все же вхожу в квартиру, напрягая слух, вся превращаясь в воплощение концентрированного внимания. Снимаю куртку, с какой-то подчеркнутой аккуратностью вешаю ее на куртку Джерарда, зачем-то обволакивая эту кожаную потрепанность рукавами. Как будто куртка обнимает куртку. Как будто я обнимаю Джерарда. Сейчас, в этот момент, я люблю его. Может, не его, а свою ревность к нему, свое чувство, что Джи – моя собственность. Даже документы есть на него. Лежат на полочке шкафа. Я поправляю хвост на затылке, так же, как и Третий, криво ухмыляюсь. Вот такая вот ухмылочка – его конек.

Захожу в кабинет моего мужа, на носочках, стараясь не задевать за стены. Они раскаленные? Нет, зато я готова лопнуть от ревности и злости, стоит мне задеть что-то в этой проклятой квартире, которая теперь для меня всего лишь поле боя со своими слабостями. Я всегда проигрываю с разгромным счетом. Я достаю пистолет из кармана. Снимаю с предохранителя. Тихий щелчок. Опускаю руку к бедру. Посмотрим, кто кого. Кабинет делала нам знакомая дизайнерша. Кожаный диван, строгая мебель, большой письменный стол, зачахший цветок в углу. Я должна его поливать. Да, именно, должна. За столом сидел Джерард. В джинсах и черной рубашке. Ее тоже покупала я. Развернула тогда дома шуршащую обвертку и прижала рубашку, пахнущую магазином, к груди, потом целуя теплую ткань, представляя, как она будет выглядеть на Джерарде, как она будет обтягивать его плечи, грудь, как красивыми складками заправится за ремень. И вот она, эта рубашка. Пальцы Джи тянут ее за жесткий воротник. Он скован в движениях. Потому что напротив него сидит дама. Она в черном строгом костюме. А туфли темно-синие. Я готова расплыться в злорадной улыбке, но замечаю в нагрудном кармашке темно-синий платочек. Она идеальна. Я стою за шкафом, меня не видно. Это хорошо, потому что я не выдержу сравнения. Ее локоны уложены вокруг лица с идеальной кожей, губы накрашены сдержанной, но все же красной помадой. Я сую пистолет в карман. Палец по-прежнему на курке.
- Так вот, я думаю, нам нужно и дальше продолжать наше полезное знакомство, - говорит эта особа явно царских кровей.  Она без туфель, но все равно удерживает ноги на носках. Высокий подъем стопы. Изящная лодыжка.
- Да, я сделаю все возможное, - Джи улыбается в ладонь, которой прикрывает рот.
Я подхожу к нему сзади, зачем-то виляя бедрами (Третий бы оценил, я знаю). Кладу руки ему на плечи. Джерард сразу накрывает мою ладонь своей.
- Привет, дорогой, - мурлычу ему на ухо. «Дорогой». Как пошло и безвкусно. Но я улыбаюсь, я цепляюсь пальцами за его плечи. Потому то он все еще мой. Именно мой, а не этой леди, которая крутит в пальцах тонкую авторучку.
- Подожди меня, пожалуйста, - с улыбкой говорит Джи, но улыбка не мне – даме.
Я с вызовом обошла стол, усаживаясь на диван. Диван кажется теплым. Почему он теплый? От беспричинной ревности, или от ревности, которая мотивирована и проверена на подлинность? Я сижу на диване с пистолетом, так уютно устроившимся в ладони. Что я творю? Наверное то, что надо, потому что волны злости захлестывают меня. От любви глупеют. Общепризнанный факт полностью применим ко мне. Хотя я готова уже утверждать, что люблю не Джерарда, не его волосы, которые он все время зачесывает назад, пропуская через пальцы. Как только я закрываю глаза – возникает единственно одобренный сердцем образ. Маска, скрывающая лицо, кажется мне маскарадной. В  итоге  вся моя жизнь – нелепый, слишком яркий маскарад. Когда же я умру? По всем законам жанра я не могу прожить долго. Потому что я не тлею, а горю. Скоро останется один бесполезный пепел. Судя по всему, от меня уже даже нет тепла. Получается, догораю?

И почему бы мне не умереть прямо сейчас, когда напротив моего мужа сидит коронованная кем-то особа?
- Я могу считать, что наша с вами договоренность не будет нарушена ни при каких обстоятельствах? – осведомилась она, не глядя в мое лицо, а лишь окинув одиночным взглядом, который нельзя было назвать оценивающим. Простое любопытство. Я нервничала, поглаживая курок указательным пальцем. Каков соблазн нажать на него, ощутить, как упруго разрежет воздух пуля! Прямо в голову этой красотке…
-Да, конечно, - кивает Джерард с такой поспешностью, которая намекает мне, что незнакомка – его начальница.

Я уже знаю, почему я злюсь. На данном этапе мне безразлично, завел ли Джерард себе любовницу. Я злюсь, потому что два часа назад Второй поднял листок с надписью «Незаменимых нет» и ткнул указкой в красную маркерную точку на карте. Точка обозначала место, где пропал Пятый.  Если он пропал – нам нужно именно к этой точке, которая своим краешком задевает речку, название которой я слышу впервые. Пути до точки – два дня. Это если мы не будем останавливаться ни на минуту. Второй так и предполагал. Меня завтра уже не будет в этой квартире, а я даже не поговорю с мужем. Не скажу ему, чьи руки будут греть меня в машине, спасать из оврагов и прикрывать от пуль. Имя Второго? Не знаю. Наверное, это хорошо, потому что иначе оно стало бы чем-то вроде пароля, заставляющего мое сердце совершать тройные сальто назад.
Когда знаешь имя того, кого любишь – ты как будто берешь его в рот подобно глотку воды из источника, порожденного пустынным оазисом. Когда произносишь имя того, кого любишь – выплевываешь, разбрызгиваешь его. И должен, закономерно должен наступить тот момент, когда во рту останется – пустота. А если пусто во рту – то незачем целоваться.

И я шепчу: «Джерард, Джерард, Джерард». Выталкиваю остатки протухшей, отдающей болотиной воды языком.
Я улыбаюсь, когда чувствую, что все – пустота. Взгляд шершаво проползает по ковру, заползает за ножку стола. Дама поглаживает внутреннюю сторону бедра моего мужа. Потому что на ногах нет изящных темно-синих лодочек. Поэтому она трется изящной лодыжкой о брюки Джерарда.
- До встречи, - говорит Джи с легчайшей, самой воздушной улыбкой, целуя руку незнакомке, принимая у нее папку с документами. – Я позвоню, - обещает мой муж, вставая, поправляя рубашку.

Стрелять? Я резко сдуваюсь, представляя почему-то, что я – невеста, которая должна убить на свадьбе собственного жениха. Убийца, прикрытая невинностью белого платья, - чем меня привлекает этот образ?
Я провожаю незнакомку взглядом. Я пережевываю невидимую жвачку. Что за идиотский детский протест?
-Джи, нам надо поговорить, - я стараюсь улыбаться, хотя мне хочется пристрелить Джерарда. Ведь это идея-фикс, идеальное решение всех моих проблем! Честная вдовушка, не имеющая нужды скрывать что-то, но с черным грехом на шее. Но его же не видно просто так, с первого взгляда…
- Поговорим. Давай только не сейчас?