Если кто-нибудь спросит у тебя, что происходит, ты ответишь, что все хорошо. Ты просто устал и не можешь выбраться из этой депрессии самостоятельно. Но никому не обязательно об этом знать. Наверное, только потому, что всем действительно наплевать, что происходит.
Тебе хочется верить, что Фрэнк не такой, но так ли это? Ты наблюдаешь за ним. День, неделю, вечерами, когда он в вашем тур-автобусе смотрит фильмы или утрами, когда он готовит завтрак (он не варит кофе потому, что кофе всегда варишь ты. Или Майки, если у тебя с утра слишком болит голова от выпитого вчера алкоголя. Это уже ваша семейная традиция). Ты наблюдаешь за ним и не замечаешь абсолютно ничего. Иногда тебе даже становится интересно - если ты пойдешь и полоснешь лезвием по венам, он обратит внимание? Почему-то ответом всегда всплывает фраза "не узнаешь, пока не попробуешь". Но тебе страшно. Ты слишком боишься боли и острых предметов, хотя и не отрицаешь, что любишь вид собственной крови. Ты слабак, и ты не сможешь причинить себе боль. Тебе достаточно боли, которую он причиняет тебе. Подожди-ка, ты ведь не влюблен в своего лучшего друга, одногрупнника, парня?.. Нет. Это было бы слишком проблемно.
- Джи, ты нормально себя чувствуешь?
Что-то бурчишь невнятно себе под нос.
- Хреново выглядишь. Господи, когда ты последний раз ел? И завязывал бы уже столько пить, так и сдохнуть недолго.
- Да, мамочка, - равнодушно отвечаешь ты, выдыхая сизый дым в приоткрытое окно. Фрэнк вздыхает и гремит посудой. Вздыхает еще раз. Он переживает, ты знаешь это. Знаешь это, даже не видя выражения его лица. Наверное, ты все же достаточно хорошо знаешь его, чтобы знать, что он переживает за тебя. И это. ... приятно?
- Джи, послушай. Я серьезно насчет всего этого дерьма. Ты хоть о Майки подумай! Он же тоже за тебя переживает, на нем лица нет, когда ты пьяный возвращаешься, и мы с Рэем... черт, мы ведь тоже твоя семья, мы тоже за тебя переживаем!..
Медленно поворачиваешься, смотришь на него пристально. Не сорваться бы.
- Послушай, мать Тереза. Мне очень льстит, что вы так за меня переживаете, но это моя долбанная жизнь и можно я буду делать с ней все, что захочу?
Ты не хотел быть таким резким, нет, правда. Просто ты ничего не можешь поделать со своей головной болью и невыносимой потребностью в кофеине. Кажется, ты слышал, что Майки ушел в Старбакс. Это обнадеживает. Фрэнк тем временем кусает губы и сжимает руки в кулаки так, что белеют костяшки пальцев. Не сорваться бы? Ты призрачно надеешься, что он тебя все же ударит и это выбьет всю дурь из твоей головы. Вместо этого он почти бросает тарелку на стол, так что пластик возмущенно визжит, и скрывается за дверью в релакс-рум. Ты вздыхаешь в тот момент, когда в тур-автобус заходит Майки. Он недоуменно щурится, когда ты обнимаешь его за шею и обреченно утыкаешься носом в острую ключицу, и отодвигает чуть дальше стаканчики с обжигающим кофе.
Спустя несколько часов Фрэнк вновь вытаскивает тебя с вечеринки. У тебя настойчивое дежа вю, и если бы ты точно не знал, что сегодня другой день (потому, что вчера утром Майки не приносил кофе), то решил бы, что мир зациклился и в этом городе вечный день Сурка. То, что сегодня ночью Фрэнк не целует тебя по дороге к автобусу, еще раз подтверждает, что сегодня новый день. Это звучит так же обнадеживающе, как и то, что Майки пошел в Старбакс. Это глупо, но ты везде ищешь надежду. А потом ты вспоминаешь.
- Спаси меня.
Ты не помнишь, как вы пробрались в автобус, но вот он ты - лежишь на своей полке и смотришь чуть затуманенным взглядом на Фрэнка. Его глаза скрыты темнотой и ты не можешь с уверенностью сказать, что знаешь, о чем он думает. Ты просто надеешься, что он тоже вспомнит. А потом:
- Прости, Джи. Я не думаю, что мне хватит на это сил.
И он уходил. А ты смотришь в потолок, который на самом деле верхняя полка, и беззвучно глотаешь слезы.
