Он разбивает мою фотографию. Рамочка разлетается на мелкие кусочки, а осколки звонко подпрыгивают на деревянном полу. Следом идет наша с ним совместная: на этом фото он улыбается, улыбается так, как никогда. Просто это был лучший момент в нашей жизни. В этой такой насыщенной депрессиями и руганью жизни.
— Я тебя ненавижу! – слова стальным ножом разносятся в голове.
Джерард и его широко распахнутые ярко-изумрудные глаза сейчас буквально заливают маленькую квартиру болью и таким наигранным отчаяньем. Оно наиграно. Но боль настоящая. Я могу определить все его эмоции, и я прекрасно знаю, уже просто выучил, что есть настоящее, а что он включает для привлечения моего внимания.
Я спокоен. Я умиротворен. Я научился быть спокойным с ним в такие моменты. Бесполезно оправдываться — он не поверит. Бесполезно кричать — он обидится еще больше. Бесполезно все, я просто уже свыкся с мыслью о том, что он настолько не уверен в себе, что вынужден контролировать каждый мой шаг, дабы я не исчез из его жизни. Вы бы назвали его тираном, бестией, истеричкой, контролером, но только не я, нет, я знаю, кто он…
Он художник. Джерард Артур Уэй — незначительный художник, чьи работы не попадут в галереи, чье вдохновение тратится на великолепие, которое не будет увидено, оценено. Он в себе. Он полностью погружен в себя. И ему припадает слишком много времени, чтобы размышлять о своей ничтожности и о том, что все, кто его любил — ушли. Что все, кто его любит сейчас, тоже уйдут. Потому что он никчемен.
Джерард так часто говорит о том, что я уйду. Что я настоящий неблагодарный черствый кусок бревна, который не видит, как ему плохо. Да я начинаю чувствовать себя порой слишком виноватым перед ним, чтобы просто смотреть в глаза, но это не значит, что я его на дух не переношу. Фрэнк Айеро — безразличное чмо, которое не удосужилось даже позвонить ему сегодня во время обеденного перерыва. Страшный испорченный человек, скорее нет, животное, которое так неблагодарно игнорирует его попытки достучаться до задеревеневшего сердца. Боже, как мне в такие моменты больно.
Будто он не видит, как я волнуюсь о его здоровье, ведь он уже месяц не выходил из дома. Только один раз. тогда был скандал. Будто он не чувствует, как я по ночам поглаживаю его фарфоровое лицо, разглаживая суровую морщинку на переносице и прикасаясь к холодной коже. Джерард такой холодный. Он словно мертвец, не живет, только кричит о том, как он ненавидит всех. Он много раз говорил, как сильно ненавидит меня, и я не буду врать, что после этого я не уходил, громко хлопнув дверью. Я несся на другой конец Бельвилла, туда, где меня не увидят. Потому что я действительно не знаю, за что он ненавидит меня. Тогда он не звонил мне. Он жутко переживал, мне говорят об этом соседи. Джерард каждые полчаса выходил на улицу, чтобы посмотреть, не подхожу ли я обратно к дому, не возвращаюсь ли домой, и, в конце концов, засыпал на лестничной площадке.
И, когда я возвращаюсь, его заплаканные глаза, чей цвет от слез превратился в кристально-зеленый цвет, который напоминает грани изумруда, снова выражают обиду. Они перестают передавать волнение, вину, страх, панику, они обвиняют меня, заставляя сглатывать ком собственного чувства достоинства, позволяя ему опускаться до уровня желудка.
Человек, обладающий этим чувством, ушел бы давно. Человек, которому жалко тратить собственное личное время и пространство на стервозного истерика, которому каждую секунду нужно обязательно упоминать, как он нужен, как он любим, как сильно он очарователен, просто однажды сорвется и скажет все, что думает о Джерарде. И это, бесспорно, ранит все чувства Джи. Это разобьет ему сердце.
У меня мурашки идут по коже, когда он запускает в меня графин с водой. Он пролетает мимо моей головы, разбиваясь о кирпичную стену. Я, кажется, ощутил на себе маленькие брызги от столкновения воды с твердой поверхностью. Я все также стою, засунув руки в карман. На мою голову натянут капюшон, а Лицо Джерарда искажает ярость. Глубокая, всепоглощающая. Ненависть. Я вижу ее в его глазах, я вижу боль, и я снова чувствую укол в районе ребер и ужасное чувство, будто я самый ужасный человек на планете. Это меня душит, и я еле удерживаю прозрачную слезу.
Миг и снова его лицо выражает отчаянье. Обиделся. Он безразлично оседает на пол, смотря на меня, словно я прозрачный. Будто меня нет, будто я стеклянная дверь, сквозь которую он что-то упорно разглядывает. Джи сталкивается с моим взглядом и минуту-две смотрит прямо мне в душу, прожигая ужасную черную дыру боли.
Его лицо меняется, словно он увидел то, чего раньше не замечал. Новая волна слез, и крика, но только теперь он кричит на себя. Он даже пару раз ударился лбом о стену, и мне нужно немного времени, чтобы понять, что это не очередная сцена. Джерард говорит о том, что ненавидит себя.
— Пожалуйста, не уходи, хорошо? Прошу, не уходи, прошу, прошу, прошу, — шепчет он, безмолвно всхлипывая, проглатывая собственные соленые струйки. Что мне мешает уйти. Что мешает мне уйти навсегда, переехать к маме в Принстон и не отвечать на его звонки? Что мешает мне свалить в другой штат, только бы не чувствовать ежедневный укор совести? Я просто буду чувствовать себя самой настоящей тварью.
Он привязал меня к себе этим забавным чувством. Чувством вины. Я виноват. Я виноват в том, что недостаточно хорошо выражаю свои чувства. Я виноват в том, что ему недостаточно двух десятков поцелуев в сутки. Я виноват в том, что не поел с утра приготовленный им завтрак, это повод разбить нашу фотографию и заявить о своей ненависти. Я виноват в том, что его так сложно любить.
— Ты ведь не уйдешь, Фрэнки? — в повисшей на долю минуты тишине я могу слышать, насколько надтреснут его голос.
— Я не знаю, Джи.
И я не знаю. Он не представляет, насколько трудно чувствовать себя собой рядом с ним. Ведь это называется любовью? Возможность беспрепятственно выражать свои эмоции, передавать их партнеру, вместе преодолевать трудности, отдавать ровно столько, сколько и получать. Отдавать ровно столько, сколько и получать. Я никогда не буду чувствовать, как сильно он меня любит. Иногда мне кажется, что он действительно испытывает ко мне ненависть. Иногда Джерард кажется мне одним из той категории людей, которые заводят пару только для удовлетворения собственной потребности быть не одиноким, не более.
Но Джерарду всегда было комфортно в одиночестве. Он часто не выходил из дома месяцами, он часто говорил, что чувствует себя неуютно в обществе. Возможно, мне стоит уходить чаще, давать ему отдохнуть от своего присутствия, может, именно в этом проблема?
Тихо заскулив, он поднялся и ушел в спальню, закрывая дверь. Следом я даже из кухни могу слышать его отчаянные рыдания, его мольбы о послании небесами того, кто полюбит его таким, какой он есть, того, кто не будет обращать внимание на его недостатки и того, кто никогда от него не уйдет.
Почему он даже на секунду не может принять факт, что, вот он я, тот, о ком он так усердно, охрипшим от завываний голосом просит Всевышнего? Или он прекрасно это понимает и пытается удержать меня цепкими руками обвинения? Если я буду его жалеть, то я не уйду от него. И он прав, в этом случае он действительно прав, потому что только вина не дает мне уйти к черту на куличики.
Медленно и тихо отправляюсь за ним, открывая деревянную дверь, и тут же вижу, как он нервно качается из стороны в сторону, открыто игнорируя мое присутствие. Сажусь на пол рядом с ним, прикасаясь своим плечом к его. Пытаюсь не сойти с ума от обвинения, что кроется за каждым его движением. Но в этом еще появилась неприязнь, что пугает меня больше всего. Я просто боюсь, что это может быть последний наш скандал. Больше не будет. Так как я уйду. Не в силах терпеть его взгляд.
Беру его ладонь в свою, сопротивляясь его желанию вырвать ее из моих рук. Целую тонкую кожу на пальцах, а затем, заметив, что хоть какая-то нежность появилась в его мокрых от слез глазах, приникаю к нему, обнимая так крепко, как только могу.
— Ты не обязан обнимать меня на прощание, Фрэнк. Просто уйди, я все понимаю…
Улыбаюсь его глупости. Целую в щеку, шею, нос, мочку уха, покрывая нежностью все доступные, не укрытые черной плотной одеждой места.
— Я просто забыл тебе позвонить, глупенький. Я просто забыл, Боже мой, а ты уже придумал повод, чтобы расстаться. Ты так сильно не любишь меня, что… готов прогнать из-за звонка? – спрашиваю, а его глаза сияют осуждением и, опять же, обвинением. Срываюсь на стон, потому что, уже в сотый раз, он винит меня во всем.
— Так же ты забыл про то, что нужно съесть мою яичницу. Так же ты забыл, что я ждал тебя вчера в парке во время обеденного перерыва. Так же ты забудешь о том, что меня надо будет похоронить, Фрэнки, как ты не понимаешь, что все это так важно для меня? Один звонок и я буду знать, что ты в порядке, что рядом с тобой никого нет, что ты не изменяешь мне с какой-то некрасивой девушкой, — я крепче обнимаю его, покачивая из стороны в сторону, потому что он опять нервно всхлипывает и дрожит.
— Просто прекрати. Этого никогда не случится. Мне нужны друзья, Джи, не нужно ревновать меня к каждому. Я от тебя никогда не уйду, только, пожалуйста, прекрати кричать и портить наши вещи. Просто смирись, — прошептал я, а его тело напряглось, — смирись с тем, что я рассеянный.
И я знаю, что он не смирится. Я сейчас целую его, аккуратно поглаживая отросшие на затылке волосы, и знаю, что он будет медленно убивать меня, медленно душить своей любовью. Я сейчас сминаю его мягкие губы, касаясь их языком, и знаю, что он не смирится с тем, что я слишком недостаточно раз делаю это на дню, чтобы убедить его в своих чувствах. Я нежно прикусываю его язык, и знаю, что он не смирится с моей рассеянностью и еще сто раз накричит на меня из-за нераздавшегося звонка. Я укутываю его своей любовью, и знаю, что я виноват. Я виноват в том, что его так трудно любить.
Я виноват в том, что ему так сильно нужно быть любимым.
Те, кого труднее всего любить, обычно больше всех в этом нуждаются…
Мне очень понравилось! немного смущает, что у Джи поведение девушки, но можно представить, что это просто у него такой истеричный характер девчачий... Написано ярко, и сам отрезок отношений весьма яркий...мне понравилось! Bloody_Frances, пиши ещё) вдохновения тебе и Фрэрарда по жизни
Почему-то фанфик показался огрооомным, видимо, читала, растягивая каждое слово, само затягивает, заставляет вчувствоваться. Стало не по себе по прочтении) Задело за живое. То, о чем много думаю, что долбит мозг. Или просто похожая жизненная ситуация. Ох, хорошо написано...Спасибо! Простите мне мой бред.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
