По возвращении домой, я снова жду скандал, затеянный моим братом, как и в прошлый раз, но Майки опять же, лишь удрученно молчит, хмуро глядя на меня, скрестив руки на груди.
- Привет, - неуверенно здороваюсь я, стаскивая обувь и куртку.
- Привет.
Между нами повисает напряженная тишина. Впрочем, ненадолго.
Брат все так же изучающе наблюдает за мной, и я, наконец, не выдерживаю.
- Привет? И все?
- А что еще? Что ты еще хочешь услышать от меня? Может то, как безответственно и эгоистично ты поступил сегодня, отправившись непонятно куда, сбежав с сеанса обязательной терапии? – холодно отвечает мне Майк.
Я приподнимаю бровь, говоря в том же тоне.
- Как минимум. После аварии ты, почему-то, вообразил себе, что твой старший брат - пятилетний ребенок, страдающий кретинизмом, который и шнурки завязать себе самостоятельно не может, не говоря уже обо всем остальном. Поэтому, я ожидал большего.
- А, по-твоему, сегодня ты повел себя очень взросло? Представь себя на моем месте, когда я приехал за тобой в больницу, а миссис Брукнер сообщила мне, что ты внезапно посередине сеанса ушел в неизвестном направлении! Что я должен был подумать?! Откуда я знаю, что взбредет тебе в голову?! Откуда я знаю, что с тобой все будет хорошо?! Тебе же сердце пересадили, Джерард! Сердце! Ты не можешь так безответственно поступать с собой!
В словах брата звучит горькая правда, я сглатываю неприятный комок, вставший в горле, и опускаю глаза. Мне стыдно перед ним.
- Прости, Майки, ты прав. Я не должен был так поступать.
Майк глубоко вздыхает, будто смиряясь с тем, что его старший брат эгоистичный ублюдок, и уже спокойным тоном говорит:
- Просто, больше не делай так.
Я покорно киваю, все еще не смея поднять на него глаза.
- И еще кое-что. Я не хочу, чтобы ты общался с тем мужчиной, - резко говорит он. – Я не хочу, чтобы он даже близко к тебе подходил.
Вот после этих слов я возмущенно вскидываю голову, готовый во что бы то ни стало, отстоять свое право хотя бы иногда видеться с Фрэнком, потому что больше ни на что у меня прав все равно нет.
- Я буду видеться с ним столько, сколько захочу, и тогда, когда захочу. И ты не посмеешь мне запрещать.
- Послушай, Джи, ты же ничего не понимаешь! Ты что-то там себе вообразил, а от этого хуже будет только тебе!
- Да что ты так взъелся на всех?! На мистера Лето, на Фрэнка! Я только этого понять не могу!
- Просто послушай меня и все! Я твой брат! Я желаю тебе только добра!
- Нет, Майки, - я качаю головой, снова опустив глаза, - я буду поступать так, как захочу. Я все сказал.
Я вижу, что брат хочет сказать что-то еще, но, проигнорировав это, я прохожу мимо него, направляясь в свою комнату.
Первым, что я делаю, это сажусь за компьютер, вбивая в поисковик имя с визитки, которую мне вручил тот странный парень.
Кёсуки Химуро оказывается довольно известным фото-репортером. Он работает только с известными личностями, что меня не сказано удивляет – он не выглядел таким парнем, которого знает половина Голливуда, если быть честным.
Когда я выхожу из браузера, собираясь выключить компьютер, в дверь нерешительно стучат.
- Джерард, ты не голоден? – в проеме показывается чуть лохматая голова моего брата.
- Нет, Майки, спасибо.
Я действительно не хочу есть, хотя по распорядку я должен, но Майк, как ни странно, не настаивает, исчезая за дверью, плотно прикрыв ее за собой, после чего я со спокойной душой могу предаться своим мыслям, перебравшись предварительно на кровать, так как лежа мне всегда было удобней мыслить.
Что сегодня нашло на Фрэнка? То, что наша встреча не была снова удачным стечением обстоятельств, это я понял сразу, и то, что он искренне хотел продолжить нашу встречу - тоже, так почему у него вдруг так внезапно возникли «неотложные» дела?
Я даже не допускаю мысли, что дело в нем, я понимаю, что дело во мне. Но что именно я сделал не так?
Поломав голову с полчаса, прокручивая время, проведенное с ним, я так и не прихожу ни к какому определенному выводу. Только во мне что-то меняется, и я понимаю, что хочу бороться за него. Почему нет? То, что он натурал, не помеха, потому что те взгляды, которые он бросал на меня сегодня красноречиво показали мне, что при должном подходе, я смогу ему понравиться. Не только как человек или личность, но и как парень, как объект для отношений и отнюдь не дружеских.
Поэтому, теперь он от меня не отвертится. В голове уже начал возникать смутный план дальнейших действий, но, решив все обдумать на свежую голову, я начинаю потихоньку задремывать, надеясь, что мне снова приснится мужчина моей мечты.
*
POV Author
Майкл Джеймс Уэй всегда знал, что тот комплекс неполноценности, который был у него в избытке, появился у него из-за старшего брата. Не то, чтобы Джерард непосредственно сам приложил к этому руку, но Майки всегда валил это на него. Он не говорил об этом в открытую, хотя очень хотелось высказать все накипевшее и наболевшее в чуть наивное, красивое лицо Джи, с большими, будто подернутыми дымкой, томными, девчачьими глазами. Но кто будет портить отношения с тем человеком, который тебя обеспечивает?
У Майки никогда не было сколь-нибудь достойного таланта, как у брата, разве что он умел немного играть на гитаре. Но это увлечение нисколько никем из его родных не поощрялось. Мама твердила, что он закончит как все эти рок-музыканты, в каком-нибудь грязном притоне, обколовшись всякой дрянью, папа говорил, что для своих лет он выбрал несерьезное для мужчины увлечении - будто его брат выбрал серьезное! - а бабушка вообще его презирала и ничего не говорила, предпочитая воспринимать его как предмет интерьера, бесполезное и убыточное, которое давно пора выкинуть за ненадобностью.
Но Майк не унывал, он готов был землю носом рыть, чтобы чего-нибудь добиться к двадцати годам, как Джерард, и чтобы родители, наконец, поняли, что он тоже достоин быть гордостью семьи.
Но, к сожалению, у него ничего не выходило. Он работал и день, и ночь, на этой проклятой студии звукозаписи с шестнадцати лет, проходя все круги унижения от начальников, от других, более удачливых сотрудников компании, от зазнавшихся местных звезд, которые даже толком ничего из себя не представляли, просто имели смазливое личико, и смогли найти момент и того, кому можно повыгодней подставить зад. Майки и сам готов был подставляться кому угодно, даже тому толстому прыщавому старому звукооператору, если бы тот смог хоть как-нибудь ему помочь продвинуться по служебной лестнице. Но даже в этом Джерард обошел его.
Его хотели, казалось, все, и мужчины, и женщины. Ну а кто откажется трахнуться с талантливым смазливым, да еще и с известным художником?
Но Джи это было не нужно, он и так, безо всяких спонсоров, писал такие картины, что порой Майкл не верил, что это сделал его старший брат, который с самого раннего детства не выпускал карандаш из рук, с которым он вместе вырос, с которым делил игрушки, конфеты и одежду, с которым играл в баскетбол на заднем дворе их дома, кторого знал, в конце концов, всю жизнь!
При этом Джерард ничуть не зазнался. Майки замечал досадливо про себя, что и ему его слава не достается легко. Он всегда был чем-то занят, помимо написания картин, и умудрялся делать несколько дел одновременно. Он любил то, что он делает, его нисколько не угнетало спать по два часа в сутки, есть только сухие бутерброды, напиваться кофе и бесконечно курить сигареты, чтобы закончить картину, и чтобы руки не дрожали от недосыпа, и при этом он вполне искренне улыбался журналистам, поклонникам, владельцам галерей, заказчикам, и казался просто до зубовного скрежета счастливым.
Все это невероятно бесило Майка. Почему, ну почему он не может так, как Джерард? Что в нем не так?!
И уж каким унижением было для него получить год назад в подарок на Рождество собственную студию звукозаписи от «любимого» старшего брата, в то время, как сам Майки ограничился лишь сухим устным поздравлением, оправдывая это тем, что у Джи и так уже все было.
Что уж тут скрывать, сразу, как только Джерард обзавелся первой достаточно большой суммой, он начал обеспечивать всю семью, ежемесячно переводя на их карточки приличные деньги.
Майкл не отказывал себе в дорогой одежде, походам по клубам, даже купил себе машину, но он все также оставался третьим помощником четвертого секретаря заместителя начальника одного из отделов, стараясь добиться все собственным упорным трудом, а не деньгами или знаменитым именем брата.
Но подарок он принял, сдержанно, и немного невесело, так как это опять означало, что это не Майки молодец, а его старший брат, который заботиться о нем и любит.
А он… А он опять должен слушать, как родители гордятся тем, что хоть один из их сыновей взял только лучшее у них, у учителя музыки и простого офисного клерка.
Тем не менее, дальше уже все было только у него в руках. Хоть он и не первый день работал в звукозаписывающей студии, он все равно понятия не имел, как ей управлять.
Дела шли не очень хорошо, точнее, откровенно плохо. Чтобы как-то держаться на плаву, он постоянно занимал деньги у брата, каждый раз обещая, что отдаст все в трехкратном размере в самое ближайшее время, как только они более или менее встанут на ноги. Но Джерард давал ему деньги с присущей ему добродушностью, не требуя их назад, повторяя: «Ты же мой брат, я всегда рад помочь тебе».
Майки всегда бесило это его бескорыстие и бесхитростность, как будто Джи был из другого мира, где нет такого понятия, как жестокое время капитализма, когда все имеет свою цену. Ему всегда было плевать на деньги, хотя он и умел ими управлять. Впрочем, это немного спорно - он мог бы вложить их в выгодное дело, купив какие-нибудь золотоносящие акции, открыть свой бизнес, мультипликационную студию, где бы рисовались мультфильмы от самого Джерарда Артура Уэя или свои собственные галереи, для выставки своих и не только картин, или вообще, все вместе, но он предпочитал сохранять их в банке нетронутыми, половину из которых раздавал за просто так многочисленной, появившейся непонятно откуда, итальянской родне, родителям, бабушке и непутевому младшему брату.
То-то же было удивление, когда и Джи пришлось платить по счетам за свою раннюю известность, невероятный талант и большие деньги.
Эта авария никого не оставила равнодушным, но только в том плане, что любимый сынок-внук-племянник-кузен и так далее, больше не будет их обеспечивать.
Майки злорадствовал, но недолго. Джерарда покинули, мягко говоря, все, даже родители и бабушка, хотя бабушка раньше, скоропостижно скончавшись от сердечного приступа в прошлом году. Родные отец и мать навестили его лишь два раза, затем, сославшись на уже заказанные билеты и путевку в Европу, уехали, позвонив после всего три или четыре раза, Майк точно не помнил.
Многочисленные знакомые, так называемые, друзья и родственники тоже исчезли в неизвестном направлении, даже тяга к рисованию, и то будто бы последовала за ними.
Последнее Майкла особенно огорчало, потому что раз не было новых картин – не было и денег для дальнейшего безбедного существования. Конечно, сбережения были, и не маленькие, но они ведь не были вечными.
Как ни странно, не внезапно проснувшаяся любовь к старшему брату заставила Майки остаться с ним. Только выгода, которая состояла в надежде, что Джерард Артур Уэй скоро поправится и снова станет собой, богатым и известным на весь мир художником, и тогда уж не только жалкие гроши от его личного счета раз в месяц будут перепадать Майку, а все, абсолютно все. Теперь уже не важно, насколько сильно им будут гордиться родители, или сколько всего он сможет добиться сам, все это теперь казалось ему смешными и нелепыми мечтами подростка. Иногда его от самого себя воротило, но это было редко и недолго, так что особенно и не беспокоило. В конце концов, не один он такой плохой, весь мир чуть больше, чем наполовину состоял из таких людей, и ничего, конец света пока не наступил.
Он считал, что идет по верному пути, оказалось не так сложно манипулировать старшим братом, который отчего-то вдруг решил, что теперь, после аварии, не имеет права на самостоятельность. Или же это Майк ему внушил?
Как бы то ни было, пока что Джерард и все, что осталось от его счета в банке, принадлежали только ему, и пока что такая перспектива его устраивала, поэтому ему так важно было пресекать все новые знакомства и привязанности брата, чтобы те не открыли ему глаза на сложившееся положение дел.
Настало время возвращать долги.
*
POV Gerard
Сначала мне кажется, что после всех перепадов температуры, наконец, пошел снег. Очень непривычно для жителей Лос Анжелеса, если честно.
Но через мгновение я понимаю, что это не снег вовсе и мне совсем не холодно. Что же это может быть?
Поймав на ладонь пару «снежинок», я разглядываю их, после чего прихожу к выводу, что это лепестки какого-то, вероятно, необычайно прекрасного цветка. Они повсюду, летят непонятно откуда, то ли сверху, то ли снизу, то ли вообще, откуда-то сбоку, мягко оседая на иссиня-черную землю розовато-белым ковром, кружа вокруг, нежно огибая идущие мне навстречу фигуры людей.
Я медленно шагаю по неширокой аллее, в ужасно неудобном одеянии, больше похожий на халат из плотного шелка, волосы неожиданно оказываются убранными, и не мешаются, как обычно.
Я силюсь разглядеть сквозь летящие лепестки знакомые лица, но не нахожу их. Это начинает меня беспокоить, и я прибавляю шаг, доходя до конца аллеи, остановившись лишь перед большим толстым деревом, которое и цвело этими лепестками, разлетевшимися повсюду.
Обойдя дерево, я замечаю человека, удобно устроившегося прямо на траве под ним, держащего в руках какой-то маленький цветок.
- Фрэнк! – радостно кричу я, узнав человека. – Как я рад тебя видеть!
Он, заметив меня, встает, раскинув руки, куда я незамедлительно влетаю, удобно устраиваясь в его теплых объятиях.
- И я рад, Джи, - тепло улыбается он, не выпуская меня. – Почему ты так долго?
- Прости, эти лепестки совсем сбили меня с дороги, - оправдываюсь я, чуть отстранившись, и доверчиво заглянув в его необычайной красоты глаза.
- Это сакура. Ты что, забыл? – укоризненно спрашивает Фрэнки.
- Забыл, - отчего-то радостно сообщаю я, чувствую, что он совсем не сердиться.
Мы все так же стоим, не размыкая объятий, посреди этого бело-розового великолепия.
- А у меня для тебя есть подарок, - внезапно с озорной улыбкой говорит Фрэнк.
- Какой подарок? – любопытно отзываюсь я.
- Вот. Это последний не рассыпавшийся цветок с этого дерева. Я искал его три дня и три ночи, чтобы подарить тебе.
Я поднимаю взгляд вверх, и, наконец, замечаю, что лепестки не отрываются от дерева, разлетаясь затем в разные стороны, а кружат вокруг него, подхватываемые ветром, и только часть из них улетает далеко от него, дальше по аллее и в другие стороны света.
Фрэнк, тем временем, заправляет за мое ухо выбившуюся красную прядь, после чего вплетает в волосы нежный, совсем маленький цветок японской вишни.
- Спасибо, - благодарно улыбаюсь я, - это самый лучший подарок. Но у меня нет ничего для тебя, - внезапно понимаю я, расстраиваясь.
- Мне и ничего не нужно от тебя, только твоя любовь.
Сердце скачет после этих слов, как бешеное, а летающие вокруг лепестки, будто подхватив его сумасшедший счастливый ритм, начинают кружить в своем замысловатом танце еще быстрей, укрывая нас непробиваемой стеной от всего света.
Я ощущаю нежное, легкое, невинное касание губ Фрэнка моих губ…или это лепестки сакуры прикасаются ко мне?
Меня теснее прижимают к горячему сильному телу, и я чувствую себя тонким и беззащитным, с охотой обнимая его в ответ сильней.
Поцелуй длится сладостно долго, до онемения губ, но мне страшно отпускать его от себя, я боюсь, что он исчезнет, подхватываемый лепестками, разойдется по всему свету нетронутой красотой вместе с этим цветком, поэтому я продолжаю целовать его, ни на миг не отрываясь, пока сам Фрэнк не отрывается от меня.
Я беспомощно тянусь к нему, но он только улыбается, не давая снова прикоснуться к своим губам.
Я сдаюсь, но он не исчезает – я чувствую его руки на моей талии, обтянутой странным поясом, чувствую то, как близко он ко мне сейчас.
- Это же просто сон, да, Фрэнки? – грустно улыбаясь, спрашиваю я.
- Если это сон, то нам сниться одно и то же, - улыбнувшись мне в ответ, говорит Фрэнк. – Я не оставлю тебя, Джерард, - шепчет он, чуть наклонившись к моему уху.
Мне кажется, кто-то говорил, что Майки не такая задница как кажется, вот уж действительно! Оказывается он совершенно законченный мудень! Ужас просто. А Джи такой одуванчик со всех сторон, прям мимими:) вообще все очень интересно и я с нетерпением жду того момента, когда же Фрэнк себе признается(ну и предпримет какие-то действия), что Джерард интересует его не только как личность:) хотя там еще с Лин разборки предстоят... и вообще я расчитываю увидеть еще много интересного.)))
хм..ничего говорить о Майки не буду. Буду тихо надеяться, что он исправится. А вообще фик уже занял почётное место в моём воображаемом хранилище любимых фиков. Как же мне нравится эти плавные развития событий, которых не хватает в доброй половине фиков. Описание просто волшебные!! Уж насколько я не люблю читать их (ну знаете..когда расписывают всё вплоть до последней травинки газона, да ещё и нудно, без изюминки что ли), но ваши просто завораживают Спасибо, что не тянете с продолжением и заставляете любить этот фик всей душой :3
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
