Всю дорогу в машине было тихо, Джи в самом начале пути включил радио, но я, не говоря ни слова, просто выключил его. Почему-то молчание с музыкой на фоне угнетало меня больше, чем абсолютная тишина. Машина была той же, что и год назад, Понтиак "Феникс", только BL полностью её отремонтировали: сменили двигатель и салон, перекрасили всё в светло-серый цвет. Пойзон несколько раз поворачивался в мою сторону, явно желая начать разговор, но так и не проронил ни слова. Я бы всё равно не ответил на его саркастичные и едкие высказывания, на эти плевки ядом. Любой разговор был бы бессмысленным, лишнее сотрясание воздуха и трата сил, которых у нас почти не было, хотя спать мы не хотели. Это мерзкое состояние, когда чувствуешь себя как желе, но мозг отказывается признавать это и не позволяет заснуть. Мол, всё хорошо, не о чем беспокоиться, и спать вовсе не нужно. – Долго ещё? - я повернулся к Биджею. – Час. Может, полтора. Я предупредил друга, он сказал, что всё окей, только их там уже четверо живёт, а дом небольшой. Кого-то положат на полу, кого-то переместят на чердак. Кивнув, я вновь уставился в окно. Никто особо не хотел разговаривать, Рэйлин и вовсе заснула, а я решил последовать её примеру. Натянув капюшон до самого носа и обхватив себя руками, я глубоко вдохнул, зевая, и прислонился лбом к стеклу. Усталость медленно обволакивала меня, затягивая всё глубже в свои сети, и, не в силах ей воспротивиться, я заснул.
Я открываю глаза и вижу перед собой ярко-голубое, почти синее небо, усыпанное облаками, прячущими столь неприятное глазам солнце. Я бреду по обочине дороги, задрав голову. Пойзон остался позади, BL/ind в ближайшее время не должны вернуться, делать нечего, поэтому я, - нет, я вовсе не собирался прочёсывать вдоль и поперёк ближайшие триста миль, что вы, - решил прогуляться, вдруг, если что, Нойза или Доктора встречу. Мне не повезло, да и машин у кафе не прибавилось. Заходить внутрь я не стал и просто побрёл в обратном направлении. Когда я дошёл до места, где оставил Пойзона, тот уже развалился на песке и явно спал, раздевшись до пояса. Я сглотнул. Что мне делать? Я эгоистичное, уродливое душой чудовище, я позволил себе влюбиться в лучшего друга и превратить его общество в необходимость для себя. Одна часть меня требует исполнять любое желание Джи, заставлять его улыбаться, а другая требует быть грубым, постоянно огрызаться, язвить, издеваться над Джерардом и провоцировать его. А мозг твердит только одно: "Избегай его общества! Беги! Не рушь вашу дружбу, задави это гадкое, мерзкое, противоестественное чувство!". Всё, чего хочется в такие моменты борьбы двух частей души и мозга между собой – забиться в угол, словно напуганная собака, и позвать кого-нибудь на помощь. Но я ведь даже слова из себя выжать не могу, дать хоть сколько-нибудь призрачный намёк, я жмусь, психую и убегаю, а три моих части попеременно берут управление над телом и сознанием. И, наверное... Я не чувствую ничего физического и животного, я имею в виду влечения и чего бы то ни было в этом роде. Мне нужно только присутствие его рядом, двадцать четыре часа в сутки, каждая минута, проведённая вместе, имеет значение. В принципе, ничего не изменилось относительно того времени, когда я считал его просто своим другом, но что-то стало иным. Кроме постоянного нахождения Джи рядом, для меня теперь важен простой, абсолютно банальный для других физический контакт - прикосновение, объятие, хлопок по плечу – что угодно, это показатель его присутствия здесь, показатель реальности происходящего. И для счастья, для ощущения всепоглощающей радости, тебе достаточно того, что важный для тебя человек улыбнулся тебе, сказал что-то. Ты ловишь каждое слово, даже если оно преисполнено злобы, ненависти и отвращения. Каждая секунда важна. Я приземлился на колени рядом с Пойзоном и взял в руки его куртку. Она, как и все наши вещи, пахнет пылью – это похоже на запах кофе, и кровью – этот солоноватый запах примешивается, когда мы ворошим карманы и сумки убитых нами полицейских, патрульных или ребят из ударных групп – Scarecrow. Скинув свой жилет, я надел куртку Джи. Она была великовата мне, впрочем, как и мой жилет, да и вся моя одежда. Не думаю, что когда-либо смогу признаться. В конце концов, я должен буду остыть – без подкрепления любое чувство умирает, если, конечно, у человека всё в порядке с психикой. А я себе пока психически нездорового не напоминаю. Рассказать ему? Ха. Прямо представляю это: "Хэй, Джи, знаешь, я послал нашу десятилетнюю дружбу в задницу, я люблю тебя". Только вот его реакцию я предугадать не могу. Может, он ударит меня, может, наорёт или наоборот поговорит спокойно, может, вообще никак не отреагирует или молча уйдёт... Вероятность всех вариантов почти одинакова. Я взял Пойзона за руку и лёг на бок рядом с ним. Подозревает ли он что-то? Заметил ли он вообще перемену в моём поведении? О, этот вопрос риторический, точнее, ответ на него уже известен. Если бы он не заметил, то полчаса назад не состоялся бы разговор между нами, после которого я и оставил его одного. Чёрт, как вообще можно было не догадаться, что что-то во мне изменилось? Разве раньше я пялился на него ночью, не в силах уснуть, когда при этом он спихивал меня с кровати, и я сидел на полу три часа? Разве я терпел такое? Нет. Стал бы я после этого дальше разглядывать его, да ещё и желать спокойной ночи голосом бабы из секса по телефону? Ха-ха. Веду себя то как влюблённая девица, то как маленький ребёнок. Я просто не могу контролировать себя. Ещё и гибель матери Грейси и Пойзона... Мне точно лучше сейчас держать язык за зубами и пытаться сдерживать себя. Лучше, наверное, вообще молчать. Любое моё слово и действие злит или беспокоит его, я только расшатываю ситуацию, провоцируя его. Может, мне лучше уйти? Один в пустыне я недолго проживу. Зато точно не доставлю никому неприятностей. Наверное, мне действительно лучше уйти и умереть в одиночестве. Я заслужил это. Джерард зашевелился, видимо, проснувшись, я просто сделал вид, что сплю, только немного поёрзал и пробормотал что-то вроде "Чёрт", ещё крепче сжав ладонь Джи в своей. Вот и всё. Это конец. Разговора не избежать, и...
– Гоул, просыпайся. Терпеть не могу воспоминания во сне: всё ощущается гораздо острее, нежели в жизни, некоторые факты пропадают или искажаются, а ты, переживая момент заново, точно знаешь, что случится в следующую секунду, но ничего не можешь сделать. Я открыл глаза и увидел, что мы остановились у въезда в Риджкрест. Рядом с большим баннером стоял фонарь, а на нём мирно покачивался человек в белой форме. На знаке помимо традиционного "Добро пожаловать в Риджкрест" красной краской было написано "Убирайтесь, свиньи Scarecrow". – Мда, город просто отлично маскируется. BL/ind ни за что не догадаются, что здесь есть Киллджои, - Пойзон фыркнул, топя нас всех в сарказме. – Очень остроумно, придурок, - Линда не выдержала потопа первая, - завали же ты хлебало наконец, только и умеешь, что болтать. – Слушай сюда, я спас твою грёбаную никчёмную жизнь, если тебе что-то не нравится – выметайся! – не поворачиваясь, он активно жестикулировал, чеканя каждое слово как вслух, так и руками. – Господи, прекратите! – выпалила Рэйлин, - что за детский сад? – Она права, не ведите себя как маленькие дети, поехали уже, - Биджея, определенно, достало наше общество, он сидел, ёрзая, периодически закатывал глаза и цокал языком, явно желая поскорее остаться в одиночестве. Джерард проглотил свой наверняка едкий ответ и отвернулся. После недолгого нарезания кругов по городу мы нашли нужный дом. Он был довольно большим, в два этажа, и явно старым: краска облупилась, обнажая пластины, деревья вокруг были совсем сухие, уже вряд ли живые. С первого взгляда создавалось ощущение, что дом давно покинут жильцами. Тонкие короткие занавески, когда-то бывшие белыми, теперь жёлтые, полупрозрачные, кружева расползлись и напоминают паутину из фильмов ужасов или страшных игр. Дерево под обшивкой было поедено жуками. Рама входной двери больше не составляла единое целое, доски явно отваливались и были наспех прибиты обратно, не очень ровно, но вряд ли это кого-то беспокоило. Вокруг грязных стекол оконных рам не было вовсе – только с одного свисала доска. Никто не следил за участком, и, в сравнении с ухоженными маленькими коттеджами, этот массивный, грязный дом смотрелся нелепо. На дверном косяке были выцарапаны, судя по всему, имена или фамилии, может, клички: Шэдоус, Крайст, Гейтс, Вендженс. Было ещё одно имя, но оно было перечёркнуто глубокой царапиной: Рев. Через полминуты после звонка послышались шаги, и дверь открылась. Нам предстал парень среднего роста, лохматый и явно вчера много развлекавшийся. Из-под чёрного бадлона с глубоким треугольным вырезом выглядывала татуировка на груди, но прочесть можно было только "REV". Взгляд был усталый и измученный, спина сгорблена, руки подрагивали. Кажется, вчера он скорее просто напивался, чем веселился. А потому в данный момент он больше напоминал труп. Парень выглядел как те десятки или даже сотни людей, что я видел, которых убил собственными руками, или которые мертвы из-за меня и моих друзей. Когда я убил человека в первый раз? Что я чувствовал, мучила ли меня совесть? Я не помню. Но почему-то сейчас мысль о том, что я могу лишить кого-то жизни, вызывает в груди неприятное ощущение – я не хочу больше этого делать. Я не хочу воевать и отбирать жизни, даже если это будут люди с прочищенным сознанием, даже если это будут BL/ind. Я больше не хочу убивать, причинять людям страдания и боль, я… – Что случилось? Денег у нас нет, и не просите, - хриплый, тихий, уставший голос, без малейшей искры, без малейшего желания жить. Глаза пустые, виднеется лишь тень какого-то болезненного чувства, но она скрыта за смирением и маской пустоты. – Джонни дома? – Биджей вышел чуть вперёд. – А, Билли… Привет, да, он здесь, заходите, - брюнет посторонился, чуть пошатнувшись, и открыл дверь настежь. В дом хлынул поток холодного воздуха, обдавая нас всех, словно только и ждал, когда дверь откроется достаточно широко, чтобы ворваться внутрь. Порыв смёл со столика в небольшом коридоре листы бумаги, словно в какой-то малобюджетной драме, когда герой узнаёт, что случилось что-то ужасное, ещё играет грустная музыка… – Что-то случилось? – Армстронг прошёл внутрь первым, не снимая куртки и обуви, я последовал за ним следом. Хотел было снять ботинки, но… Надежда на то, что дом только внешне выглядит покинутым, вдребезги разбилась о покрытые пылью полки на стене коридора, о журнал двухгодичной давности, о затхлый воздух и гробовую тишину. Я прошёл в гостиную, служившую, судя по большому столу, также столовой. Ободранный диван, кресла, грязный ковёр, криво висящая картина, деревянная, наверняка скрипящая и прогнившая лестница наверх. Пыль на столе, на музыкальных инструментах, составленных в угол. Несколько электронных гитар, одна акустическая, множество всяких примочек, синтезатор, бас, даже микрофон есть… И зачехлённая барабанная установка. – Да, в общем… - парень закрыл дверь на замок. Все расселись, только я и он остались стоять. Он потирал шею, словно вспоминая что-то, но лицо его при этом показывало, что вспоминать он не хочет. Он пытался вспомнить и забыть одновременно. Я решил осмотреть его внимательнее, раз уж он стоит прямо напротив меня. Короткие волосы, правая половина поставлена, как иглы у ежа, вряд ли специально. На пальцах тату, из-под рукавов также виднеются рисунки, видимо, все руки, если не тело, покрыты наколками. Лицо довольно красивое, хоть оно и скованно сейчас безразличием, прячущим боль. – Рев, - он запнулся и сглотнул, по телу его пробежала сильная дрожь, - умер две недели назад… Две недели? За две недели дом дошёл до такого состояния, или он всегда был таким? Скорее первое… – Гейтс, кто пришёл? – со второго этажа спустились сразу трое, все они выглядели под стать своему другу. Уставшие лица, пустые, измученные взгляды, мешки под глазами, многодневная щетина, мятая одежда… Видимо, вместе с Ревом из дома ушла жизнь, прихватив жизненные силы хозяев. В доме обитали четыре человека, но тут было пусто. – А, Биджей, это ты, - низкий блондин, видимо, Джонни, вяло улыбнулся и помахал рукой. – Чувствуйте себя как дома, ребята… Если у вас получится. Меня передёрнуло. Желание жить у парней было просто в минусе, они были как пустые сосуды. Смерть друга не то что выбила их из колеи – их отнесло далеко в сторону, они… Я честно не знаю, что чувствуют люди, теряя близких друзей, то есть, да, я потерял своих друзей, но они… Живы, в какой-то мере. Мир вне BL полон боли, страха, предательств, ужаса. Да, в нём есть настоящие чувства, людей объединяет что-то кроме заложенной в мозг программы, человеческая жизнь хоть сколько-то ценна, и когда один из Киллджоев умирает, его помнят, по нему скорбят. Когда хороший, нет, когда любой человек умирает, кто-то должен расстроиться. Кому-то должно быть больно. BL не ценит жизнь: умершего человека просто сбрасывают в сточную канаву, его мгновенно забывают, он просто единица, полностью заменимая в этой машине. Десять долларов – и твоей крови нет. Её никто не видел, и тебя тоже. Может, это очень цивилизованно, может, этот подход с многих точек зрения правильный, но… Жизнь что-то значит, по крайней мере, для меня.
Мы познакомились, ребята распределили между всеми спальные места. Я, Рэй, Джерард и Лин спали на чердаке, Биджей на раскладном кресле внизу, Шэдоус, очень коротко стриженый парень с неплохо накачанными руками, на диване там же, остальные в большой комнате на втором этаже. Чердак был не очень просторным, три матраса и раскладушка занимали почти всё пространство, стены были обклеены серыми обоями, через небольшое окно пробивался холодный свет, но в комнате было очень тепло. Во всём доме, несмотря на тёплые краски стен и мебели, цвета были блёклыми, было холодно, а на чердаке, таком сером и неприятном, было тепло. Я лёг на раскладушку и уставился в потолок. Ребята, живущие здесь, - музыканты, когда-то у них была группа, но в последнее время они просто играли дома. Теперь они даже играть не могли. Вот так, буквально в один момент, они потеряли всё, что имели. – Гоул, - дверь скрипнула, - я принесла тебе чай. Я опустил глаза на Рэйлин. Она смотрела на меня, как собака, потерявшая хозяина и, наконец, отыскавшая его, взглядом она будто запоминала каждую деталь и впитывала меня в себя. Почему?.. – Я не хочу, спасибо, - я сел, девушка опустилась на матрас напротив меня, держа чашку обеими руками. В воздухе повисло напряжение. – Знаешь, я хотела поговорить… О том дне, когда… Ну, когда мы ходили в бар, - она была явно смущена и говорила тихо, словно надеясь, что я её не услышу. Поговорить о поцелуе? Но зачем? Я психанул, а она меня успокоила, всё ведь просто… Только не говорите мне, что нет. – Ну… Давай поговорим, - я пожал плечами, упершись локтями в колени и сцепляя руки в замок. – Хочу, чтобы ты не думал, что это значит что-то, я просто… Успокоила тебя, - она нервно усмехнулась, - Тебе было плохо, я даже не подумала тогда, просто сделала что-то… Что подсказал инстинкт. Я засмеялся, опустив голову, а когда вновь посмотрел на девушку, она изумлённо сверлила меня глазами. Я подавил желание рассмеяться ещё раз. – Сама-то веришь в это, а? Рэйлин, я не вчера родился, и тебя встретил тоже не вчера. Не подумав, не решив это несколько раз для себя, ты бы не стала этого делать. Ты бы не поддалась инстинкту, ты всё продумала, рассмотрела каждый вариант развития событий, точно уверилась в том, что можешь это сделать, переступила через себя и поцеловала меня. Чтобы успокоить, да, но это не был… Просто порыв, это было обдуманное решение. Ты не убежишь от этого, сказав «Я не подумала», как раз, потому что ты подумала. В плане продумывания поступков ты взрослее меня, но почему тогда ты сейчас сидишь напротив? Неужели ты решила, что я скажу «Да, окей, это было по пьяни, забыли»? Насколько же я тогда туп и низок в твоих глазах? Я замолчал, Рэй не спешила с ответом. Она уставилась на кружку, закрыв лицо волосами. Через, наверное, минуту, она дёрнула плечом и подняла голову. – Так сложно было сделать вид? Что более по-детски: забыть происшествие или преследовать его, обвиняя всех, кто пытается забыть, в инфантильности? Гоул… Да, я обдумала тогда, стоит ли мне это делать, и, видимо, всё-таки ошиблась. Я понадеялась, что это успокоит тебя, а ты воспримешь это именно как успокоение, но нет, надо мурыжить этот поцелуй, обвинять меня в том, что я решилась на него, а теперь иду на попятную. Да, я признаю, это было ошибкой. Не стоило этого делать. Просто даже не думай, что, - она выдержала паузу, видимо, ища подходящие слова, - между нами что-то может быть, - она поднялась, собираясь уходить, но я резко подался вперёд, хватая её за рукав кофты. Потянул на себя, заставляя одну руку отпустить чашку, пальцами осторожно сжал кисть и приблизил к своему лицу. Я не смотрел на девушку, не желая видеть её реакцию, и просто крепче сжал пальцы. Почему эти её слова задели меня? Я… Хочу, чтобы между нами что-то было, я уже привязался к ней, она важна для меня. – Рэйлин, - чувства ещё нет, но оно желает зародиться, и я… Она… - Позволь мне… – Нет, Фрэнк, - она высвободила руку, отстраняясь от меня, - Не надо… Я ведь сказала, что это было просто успокоение, тогда это было необходимо для тебя, не строй иллюзий, не надо, - но почему тогда пару минут назад она так смотрела на меня? Она не могла просто так прийти. Есть причина. Рэйлин поняла, что в ней тоже что-то начинает волноваться. – Ты боишься, я понимаю… – Нет. Прекрати, хватит. Этому нельзя позволить начаться. Всё, Фрэнк. Постарайся всё-таки забыть, - она ушла. Почему за такой короткий срок она стала мне необходима? Почему я так привязался к ней? Я вскочил, подошёл к двери и распахнул её. Рэй сидела на полу прямо у лестницы, смотря в мою сторону. – Фрэнк, - почти беззвучно прошептала она, я подошёл поближе, - я боюсь. Я не хочу ничего начинать, но… Я встал на колени, притянул девушку за плечи к себе, не давая договорить, и крепко обнял её. – Если ты не хочешь, ничего не будет. Я забуду о поцелуе, - отпустив девушку, я встал и вернулся в комнату. Она пришла, потому что почувствовала то же, что и я. Но вряд ли между нами действительно что-то может быть, и дело не только в том, что её психика травмирована… Джерард. Я совсем забыл о нём. Что мне делать с ним? Я не чувствую к нему сейчас вообще ничего положительного, он раздражает меня. Я слышу его ехидный смех и злюсь. Слышу саркастичные высказывания и хочу врезать. Он ведёт себя ещё инфантильнее, чем я. Я ненавижу стоять на распутье, и поэтому я решил. Я хочу быть с Рэйлин. Чувства к ней уже маячат на горизонте и приветливо машут флагом, но я… Не знаю, что меня ждёт. Даже с Джи всё было понятнее.
я ненавижу Рэй. Я все сказал xd Черт, а ведь еще совсем недавно я даже не знал тебя лично и тихо восхищался со стороны, а теперь меня внезапно повысили до беты. Практически "мы не знали друг друга до этого лета, мы болтались по свету в земле и воде", а вот дальше по смыслу уже не подходит, а кто-то задрот музыки сплина х) У меня охрененно содержательный комментарий, я знаю. Но ты ведь и так в курсе, что по моему мнению Рэй и Фрэнк - главные говнюки постапокалиптического будущего, а Джи единственный, кто достоин сочувствия. :3
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
