<i>Яркое солнце билось в окно, разливаясь янтарным светом по комнате. По бежевым стенам и белоснежным простыням. Эти лучи отразили время... Утро. Поздняя весна, а может, раннее лето. Он распахнул глаза. Выдохнул. Повернулся. Он увидел его рядом с собой. Безмятежное лицо, на котором играли блики. Темные волосы, чей цвет контрастировал с бледностью кожи. Открытую шею, где ровно бился пульс... Застыв на одно бесконечное мгновение, Фрэнк пододвинулся ближе. Его пальцы легли на щеку Джерарда и провели по ней, чуть-чуть щекоча. Мужчина зашевелился и, тихо застонав, сморщил нос. Привстав, парень наклонился и остановился в сантиметре от его лица. Он хотел видеть, как тот проснется. — Я знаю, что ты смотришь на меня, — промычал Уэй, не поднимая век. Айеро ухмыльнулся и вместо ответа клюнул его в кончик носа. Улыбка не заставила парня ждать, и он повторил свое действие. Открыв глаза, Джерард облизнул нижнюю губу и попробовал укусить Фрэнка. — Хэй! — засмеялся он, отдаляясь от мужчины. Заметив возникшее расстояние между ними, тот немедленно обхватил его и, крепко прижав к себе, уткнулся парню в шею. Айеро ощутил теплое дыхание на своей коже и не посмел противиться. Поцеловав Фрэнка за ухом, Уэй провел ладонью по его волосам. Позволив волне удовольствия пройти по его телу, парень поднял лицо и посмотрел на Джерарда. Встретившись с ним взглядом, он долго изучал его глаза. Необыкновенные. Светло-карие с зеленым оттенком глаза. Он бы хотел нырнуть в них и плавать под их светом, как под луной прохладными вечерами. — Если бы я умел рисовать, я бы нарисовал твои глаза, — прошептал Фрэнк. — Но я умею лишь петь и выражать все словами. Пустыми глупыми словами. Их никогда не хватит. Тогда уж лучше закричать... Распахнулось окно от порыва ветра, и тонкие простыни поднялись вверх. Высоко. Осторожно. Беззвучно затрепетали, словно крылья белых бабочек. — Но ты любишь тишину, а может, ты просто ничего не слышишь, когда наносишь краски на свой пожелтевший холст. Твои слезы — масляные мазки. Твой крик — вылитая на мольберт банка с яркой краской. Такова твоя боль — молчаливая и пестрящая пятнами. Таковы твои страдания. Одна из простыней, погуляв в воздухе, мягко опустилась и накрыла парней. — А я кричу, — произнес Фрэнк, ложась Джерарду на грудь, — забрасывая звук в прозрачную пучину, проглатывающую его моментально. Пой, реви, ори... Стоит остановиться, и все замолкнет. Ни следа. Ни крупинки, застрявшей в щели настоящего. Все обратилось в прах. Голос — ничто. Слова исчезнут, а картина всегда будет стоять на твоем полу. Или висеть на стене. Смотря, какого размера твое желание видеть ее. Джерард ничего не ответил. Лишь взяв в ладони лицо парня, он задержал на нем взгляд, чтобы после не спеша прикоснуться своими губами к его губам. Так нежно и волнительно. Так умело и уверенно, точно делал это всю жизнь. Так проникновенно. Так по-настоящему...</i> Сон, преследовавший его повсюду. — Айеро! Фрэнк вздрогнул. — Порхаешь в царстве Морфея, сука? Глаза парня обхватили комнату, в которой творился полнейший хаос. — Я гребаный тридцать пятый раз спрашиваю: ГДЕ ТВОЯ РЕЧЬ?! Джаред. Склонился и махал перед ним какой-то бумажкой. «Подтерся бы ты ей, Джаред». — Мы не укладываемся в сроки. — Лето взглянул на листок, потом — на часы и вновь обернулся к парню. — Ну, спящая красавица, где речь? — Думаю, подъезжает к прямой кишке, — произнес Айеро на включившемся где-то в мозгу автомате. Менеджер схватил вазу и с истеричным криком швырнул ее на пол. — Ты съел уже третью речь, которую для тебя написали! — воскликнул Рэй, хватаясь за голову. — Ты что творишь! — Будем гуманны к недоедающему вегетарианцу, — вставил Мэтт. — Признайся, Айеро, для тебя целлюлозно-бумажный завод как столовая. — Зови своих братьев-гномов, — зашипел Лето. — Пусть готовят тебе хренов хрустальный гроб. — Тсс... — Торо приложил палец к губам. — Священник здесь. Действительно, отец Александр стоял перед ними, слегка оторопевший от их полилога. — Видишь, обстоятельства складываются под тебя, Айеро, — прошептал менеджер. — Можно сразу тебя отпеть. Мэтт достал фотоаппарат и направил его на Джареда. — Улыбочку! По телу Лето пронеслось раздражение. — Я не в настроении. Неужели, не видно?! Ударник захихикал, и за повторным щелчком последовала еще одна вспышка. Вскочив, мужчина попытался отобрать фотоаппарат из цепких рук парня. — Это ж на память! — сказал Мэтт и рванул наутек. — Отдавай свой кусок дерьма! — погнался за ним Лето. — Джаред! — обиженно воскликнул Пелиссьер, убегая от менеджера. — У нас же свадьба! Священник слегка откашлялся и осторожно наклонился к Рэю: — Мне, случаем, венчать не этих двух парней? — Ну что Вы, Святой Отец... Лето с воплем набросился на Мэтта и повалил его на пол. Выхватив фотоаппарат, Джаред победно уселся на Пелиссьера сверху и замахал предметом в воздухе, игнорируя при этом крики и попытки вырваться со стороны ударника. Наездник на умирающей в муках кобыле. Торо повернулся к отцу Александру. — А впрочем, знаете... Двери открылись, и влетела стройная девушка в облегающем платье. — Привет всем! Можно выкрасть жениха на пару минут? Все перевели взгляд на парня, казалось, потерявшегося во времени и пространстве. — Айеро! — прокричал на всю комнату Лето, продолжая держать дрыгающегося, как в приступах эпилепсии, Мэтта. — Кто-нибудь, бросьте в него что-нибудь тяжелое, иначе он проспит собственную свадьбу! Последние слова ворвались в мир Фрэнка бешеным торнадо, в миг подняв со дна на поверхность все факты, сняв туман и вернув отчетливость. Осознание... «Свадьба. Сегодня моя свадьба. Я женюсь». Рэй опустился перед Фрэнком на корточки и обеспокоенно заглянул ему в глаза. — С тобой все хорошо? Тот моментально очнулся и принялся кивать. — Да... Да, я иду! Сейчас. Парень бодро поднялся со своего места, точно секунду назад не сидел, завуалированный дымкой собственных фантазий. Надев пиджак, он окинул присутствующих улыбкой и, показав большой палец, направился за девушкой. — В чем дело, Синтия? — спросил он уже в коридоре. — Отлично выглядишь, — произнесла девушка. — Я тут по просьбе Джам. — Она не хочет выходить за меня замуж? — с ходу выпалил Айеро, не успев зажать себе вовремя рот. — Конечно, хочет! — сразу ответила Синтия. — Ты что, глупенький! Фрэнк почувствовал, насколько душно стало в помещении. Расслабив галстук и вдохнув побольше воздуха, он взглянул на девушку: — А что тогда? — Джам хочет знать, не передумал ли ты. Хочет знать, прежде чем вы встретитесь у алтаря. Он застыл, продолжая усиленно дышать. <i>Я не хочу жить в неопределенности. Одним говорить то, другим — другое. Я не хочу лгать.</i> — Это безумие, — сказал Айеро, вкладывая в слова всю искренность, на которую он только был способен. — Разумеется, я не передумал. — Ты уверен? — посмотрела Синтия в его глаза. <i>И чтобы не лгать другим, ты будешь лгать себе?</i> Облизнув сухие губы, парень улыбнулся. — Да, я уверен. Я так решил. Передай Джам, что я... что я очень ее люблю. — Хорошо, — кивнула девушка. — Я рада. Она это заслуживает. Заслуживает такого, как ты. Кое-как сглотнув, Фрэнк спрятал руки в карманы. — Удачи! — пожелала Синтия, обняв парня на прощание, и исчезла в дверях. «Нужно на воздух», — подумал Айеро, направляясь на улицу. По вискам стучало как по барабанам. Духота не отпускала. Тошнота больше и больше подкатывала к горлу, вызывая неприятный вкус на языке. Фрэнк остановился у черного входа и посмотрел на улицу. Подъехал автомобиль, откуда показались журналисты. «Джаред идеально подготовился. Они будут крутиться вокруг нас весь вечер, фотографируя и выпрашивая интервью. Моя свадьба попадет в журналы и репортажи на тв... Мог я когда-нибудь о подобном догадываться?» Заняв удобное место, Айеро знал, что сейчас его никто не потревожит. Тень пышной кроны скрывала его силуэт, позволяя ему стать невидимкой. Стоя и наблюдая за подготовкой к съемкам, парень мысленно возвратился в прошлый год. Той ночью, когда засняли их с Джерардом поцелуй, Фрэнк сразу же сделал звонок Лето и разъяснил всю ситуацию. Даже сейчас он отчетливо помнил голос своего менеджера. Впервые неуверенный. Растерянный и шокированный настолько, что он не выразил ни одного упрека в адрес парня. «Я беру все на себя», — сказал тогда Джаред. Лето действительно сделал все возможное, чтобы предотвратить публикацию фотографий, но к сожалению, это ему не удалось. Статья под названием «Голубые оттенки химического романа» увидела свет уже на следующий день. Снимок, красовавшийся в самом центре, выступал несомненным доказательством: «Известный рок-музыкант Фрэнк Айеро познает прелести гостеприимства нью-йоркского художника Джерарда Уэя». Единственное, за что смогли зацепиться тогда Джаред с Фрэнком, — это нечеткость фотографии. На пресс-конференции Айеро на все нападения журналистов включал беззаботное лицо и категорически отрицал любовную связь с художником, говоря, что опубликованный снимок был обработан определенными программами. Как бы парень ни старался сохранить свою репутацию, никого на деле не волновала правдивость данной истории. Была сенсация, и о ней говорили. К фигуре Фрэнка подогрелся интерес. О нем стали больше печатать, упоминать в журналах на самую разную тематику. Он замечал это. И он пользовался этим. За прошлый год известность Айеро взлетела к небесам, превратив его в одну из самых обсуждаемых персон. На волне популярности он записал хит с легендами рока, подтолкнул парней к записи нового альбома, занялся благотворительностью и принял участие в нескольких фестивалях. Вместе с головокружительной славой пришло давление. Постоянное внимание, назойливые вопросы по поводу его сексуальной ориентации, появившиеся сомнения в планах на свадьбу... Масла в огонь справедливо подливала Джамия. Сорвавшись в один из вечеров, она поставила Фрэнка перед выбором: либо он назначает дату свадьбы, либо она уходит от него. Допустить последнего он не мог. Несмотря на творившийся в нем кавардак, он точно знал, что любил ее. В этих чувствах смешивались и признательность, и уважение, и сексуальное влечение. Это было близко к чему-то большому. Близко... Но была и другая причина. Он знал это. Свадьба снимет все вопросы. Никто больше не сможет обвинить его. Ненавистный ему ярлык исчезнет. Не теряя времени даром, Айеро объявил всему миру, что женится... Парень зажмурил глаза. Прогремел гром, и на лицо упали первые капли дождя. — Эй, Фрэнк. Вздрогнув от неожиданности, он обернулся. Перед ним стоял Рэй. — Пора, — сообщил Торо. — До церемонии несколько минут. Обратив свой взгляд на пасмурное небо, Фрэнк провел ладонью по влажной щеке и, сделав глубокий вдох, мысленно досчитал до трех. <i>Ты сам сделал выбор.</i> Он сдвинул брови и опустил глаза. — Фрэнк, ты в порядке? Тяжело выдохнув, парень кивнул и, не встречаясь взглядом с другом, направился внутрь здания. <center>*****</center> Цветы. Они были повсюду. Стояли роскошными радужными букетами в специально подобранных вазах. Их запах смешивался с ароматами духов, мужских одеколонов и ладана. Легкая затуманенность перед глазами. Легкое волнение в груди. Легкое головокружение от предстоящего события. Вдох. Выдох. Поднять голову. Держать улыбку. Послышались первые ноты, и взоры присутствующих обратились к двери. Джамия была прекрасна. Шагая в белоснежном атласном платье под ручку с отцом, она лучилась счастьем. Она сама была счастьем. Ловя взгляды, пожелания, вспышки фотоаппаратов, Нестор отвечала на них скромной улыбкой и вновь и вновь обращала глаза на парня, ожидающего ее у алтаря. Фрэнк, не отрываясь, смотрел на свою невесту. Вот она шла к нему, нему одному, готовая отдать себя всю без остатка. Подарить ему себя в месте, где клянутся друг другу в вечности. В вечности... Еще несколько мгновений для формальностей, и он назовет ее женой, она его — мужем. Брак. Традиционный брак, как у всех нормальных людей. Семья. В недалеком будущем — дом, сад, машина... Дети. Айеро шире улыбнулся и сделал жест рукой, что ждет. Это случится. Они поженятся. У него будет штамп в паспорте, и никто не обвинит его в отклонении от правил. Все, как у всех. Джамия и мистер Нестор сделали несколько шагов и оказались рядом с парнем. Отец поцеловал дочь в лоб и, посмотрев на Фрэнка, прошептал: — Береги ее. Тот сглотнул и поспешно взял ладонь своей невесты. — Обещаю, — ответил он. Уже было готовый повернуться к священнику, Айеро зачем-то поднял глаза и, устремив взгляд в конец зала, заметил знакомый силуэт в темном пальто. Прислонившись к стене, он смотрел прямо на него. С неизменной проникновенностью. С теплотой. Своей загадкой. Черная прядь упала на его лицо, но мужчина не смахнул ее. Он лишь поднес палец к губам и улыбнулся. — Фрэнк, — шикнула Джамия. Парень резко обернулся. Нестор обеспокоенно изучала его. — Все хорошо? Вновь переведя взгляд на то место, где еще мгновение назад стоял мужчина, Айеро никого не увидел. — Фрэнк, пожалуйста. Крепко сжав ладонь Джамии, парень сделал короткий кивок. — Прости. Наконец, встав перед отцом Александром, оба дали понять, что можно начинать. — Друзья, — произнес священник, — мы собрались здесь и сейчас, чтобы стать свидетелями вступления в брак... Чувствуя какую-то незаконченность, ощущая чье-то несомненное присутствие, Фрэнк повернул голову вправо... Джерард с красками в руках сидел на корточках и докрашивал икону. Рукава белой рубашки были закатаны, волосы прибраны. Он был весь сосредоточен на своем занятии и ничего и никого не замечал. Капля коричневой краски приземлилась на его стройное запястье и расплылась кляксой на коже. Уэй небрежно смахнул ее и, прикусив губу, продолжил рисование. Фрэнк смотрел не в силах оторваться. Внимательно наблюдал, превратившись в тело, неспособное дышать и мыслить, пропуская сквозь себя секунда за секундой плеяду отзывавшейся боли. Он не спал, но видел сон. Образ человека, которого оттолкнул более года назад. И о котором думал ежедневно. «Джерард. Джер». Стоять и смотреть на правду через прозрачное стекло. В нем не пробьешь дыру. Не обратишь в осколки. Остается стоять и смотреть. Ты уже не в праве ничего изменить. Пусть его образ был рядом, совсем близко, в действительности его не существовало. Здесь и сейчас не было. А был ли он когда-нибудь? Или все это одна сплошная фантазия? Разгулявшийся ветер в голове, всколыхнувший в нем целую жизнь под флагом одного имени? Цвет черный. Белая буква G по центру. Верно, Фрэнк сходил с ума. Заблудился в лабиринте собственных иллюзий и неправильных надежд. Где светящаяся табличка с надписью «выход»? Выхода нет... — Дорогой. Джамия взглядом показывала на бархатную подушечку, где покоились два обручальных кольца. Время для клятв. «Речь», — в ужасе вспомнил он. Не веря до последнего в свою женитьбу, Айеро решил подурачиться и проглотил все три речи, написанные ему нанятым человеком. То были красиво изложенные слова, устроившие бы и близких, и прессу. А сейчас ему придется придумывать все самому. Взяв пальцами тонкое золотое колечко с выгравированными именами на внутренней стороне, Фрэнк взглянул на Джамию и набрал в легкие побольше воздуха. — Джамия... Джам. Любимая моя, я... Из-за спины Нестор он заметил фигуру Джерарда, сложившего руки на груди и смотревшего на него в ожидании. Плечи парня поднялись от накатившего смятения. Он столкнулся с глазами Уэя, и замер на долгую минуту. <i>Если бы я умел рисовать, я бы нарисовал твои глаза...</i> — С тех пор как мы встретились, — начал Фрэнк, — моя жизнь, моя старая жизнь перестала быть нужна мне. Какой был смысл оставаться собой без тебя? Твои слова... твои поступки... само твое присутствие меняли меня. Находясь рядом, восхищаясь тобой, радуясь и переживая вместе мгновения сменяющихся сезонов года, я не до конца понимал, насколько был счастлив. Ведь когда ты со мной, это больше, чем просто встреча или свидание. Это целый период в отношениях. Цветное пятно на ткани моей жизни, которое нельзя стереть никакими препаратами. Даже выпив таблетку амнезии, я не провалюсь в зыбучие пески забвенья, потому что это просто невозможно — забыть тебя. Джерард опустил глаза на короткий миг и легко улыбнулся. — Сколько бы дорог мы ни прошли вместе, этого всегда будет мало, — продолжал Фрэнк. — Мало двадцати четырех часов в сутках, чтобы думать о тебе. Мало шестидесяти секунд в минуте, чтобы мечтать о тебе, хотеть тебя... Каждый момент этой жизни я дышу твоим именем. И что бы ни произошло... какие бы события ни случились впереди, это ничего не изменит. Никогда. Ты — часть меня. Лучшая часть. Нет никого лучше тебя. Айеро взял дрожащей ладонью руку Джамии и надел на ее безымянный палец кольцо. — И сегодня, я, Фрэнк Энтони Томас Айеро Младший, клянусь тебе... Джамия Нестор в любви перед Богом и присутствующими. Внезапно перед взорами гостей в потолок взлетела пара белых голубей. Из-за туч показался узкий луч солнца, и птицы запорхали в его золотом свете на фоне расписанного церковного купола. Пока все глядели вверх, парень осторожно повернул голову и почти неслышно прошептал: — И даже когда тебя нет рядом... Уэй поднял взгляд. Фрэнк смотрел на него. — …я чувствую тебя.
