Впервые Слово Божье я услышал от отца воскресным утром, когда заглянул в его неуютную комнатушку, всю завешанную изображениями святых, тогда еще безликих и безымянных для меня. Ни один день в этом больше похожем на чулан помещении, где едва умещались узкая кровать и дубовая тумбочка с множеством икон на ней, не начинался без молитвы, а потому Отче наш - едва ли не единственное мое детское воспоминание до тех пор, пока я не встретил Фрэнка. Фрэнк. Мой лучший и единственный друг с двенадцати лет, чьими сомнительными увлечениями мамаши чуть ли не с колыбели пугали своих отпрысков. Фрэнк, который всеми правдами и неправдами вытаскивал меня с утомительных церковных служб и не менее нудных школьных занятий, потому что на улице такая чудная погода, можно сходить к озеру и, в зависимости от времени года, искупаться нагишом или покататься на коньках. Разгильдяй и двоечник, малолетний хулиган, промышлявший не вполне легальными делами с подросткового возраста. Фрэнк был и остается самым счастливым воспоминанием в моей жизни.
Мне двенадцать. Щуплый мальчишка с сальными волосами, вместо уроков шатавшийся с моим старшим братом, протягивает мне ладонь со сбитыми костяшками пальцев и ломающимся голосом произносит: - Я Фрэнк, - а я ковыряю носком протертого кеда ямку в грунтовке и неуверенно тяну ему руку в ответ. - Майки.
Мне тринадцать. На скучной воскресной службе, где мой отец самозабвенно предается поклонению Господу нашему, а Джерард метко целится в необъятные складки рясы толстого проповедника слюнявым бумажным комком, я старательно плету непослушными пальцами браслет дружбы для Фрэнка, с которым должен увидеться после служения. Лучший друг повязывает фенечку на руку с несвойственной ему серьезностью. Он случайно рвет ее в драке через две недели.
Мне четырнадцать. Мы встречаемся после уроков и долго говорим ни о чем, сидя на детской площадке. Я случайно роняю очки, когда Фрэнк раскачивает качели, где я пытаюсь учить химию для следующего занятия; он извиняется весь ближайший день, а на следующий приносит мне прямо в школу новые, в оправе, как я и хотел. Отец приказывает вернуть подарок и заклеивает скотчем треснутое стекло на старых.
Мне пятнадцать. Фрэнк, сегодня необычайно возбужденный и даже более нервный, чем обычно, утаскивает меня с уроков на два часа раньше и постоянно хватает за руки. - Ты уже взрослый мальчик, - говорит он мне, поминутно облизывая губы, и осторожно вытаскивает из кармана пакетик с неизвестным мне содержимым, гордо демонстрируя. Суть непонятной субстанции открывается мне получасом позже, когда мир окрашивается в неестественные цвета и медленно кружится перед глазами то в одну, то в другую сторону. Фрэнк целует меня в губы.
Мне шестнадцать. Фрэнк ночует у меня, потому что отец выгнал его из дома, а Джерард увозит на свидание очередную подружку, так что вся комната в нашем распоряжении. Всю ночь мы смотрим фильмы ужасов по ночному каналу, а под утро я засыпаю у него на коленях и случайно задеваю ладонью его напряженный член через плотную джинсовую ткань. Мы оба неудержимо краснеем, и, когда я поднимаю голову, чтобы дотянуться до его губ, он тихо стонет. Фрэнк остается у меня еще на три ночи.
Мне семнадцать. Я впервые сознательно открываю Библию и погружаюсь в этот мир, больше не кажущийся мне высосанным из пальца. Я начинаю посещать службу каждый день и все чаще открываюсь от встреч с Фрэнком, который смотрит на меня с грустью в ореховых глазах и постоянно прикладывается к бутылке с дешевым пойлом, которым угостил меня однажды. Его дрянной сивушный вкус навсегда остается у меня в памяти, ассоциируясь с губами Айеро. Фрэнк сам плетет нам новые браслеты.
Мне восемнадцать. Отец с радостью подписывает разрешение на мое обучение в духовной семинарии и даже позволяет провести последние каникулы вне дома, так что я сбегаю к Фрэнку. Он, похоже, единственный, кто не рад моему предстоящему отъезду, а потому беззаботной недели не получается. Он отдергивает руки, едва я пытаюсь переплести наши пальцы, и постоянно смотрит куда-то вдаль. - Не своди глаз с горизонта, - отвечает он на мой немой вопрос в последний день.
- Скажи, Майкс, зачем тебе это? Я еще мог понять эту блажь, когда ты целыми днями пропадал в нашей захолустной церкви и наизусть заучивал всю эту околесицу, но сейчас-то тебе что в голову взбрело? - Ты не поймешь, пока сам не прочтешь Библию. Пойми, Господь - наш небесный отец, который однажды открыл мне мое предназначение в жизни, он так же покажет тебе твое. Не сам я выбрал свой путь, но он, ибо он есть разум мой и мое сердце. Я лишь единственная пешка в огромной жизненной игре, а потому я должен отдавать все, что от меня потребуется. Сама моя бессмертная душа поставлена на карту, а потому я действительно должен отдавать больше, чем беру. Фрэнк снова разбивает мне очки.
Жить без него оказалось куда сложнее, чем я предполагал, но я все же научился смирению - в духовной семинарии порядки строгие. Сейчас мне двадцать пять, но до сих пор в иные дни только простояв на коленях на каменном полу приходской часовни, пока не одеревенеет и не начнет мучительно ныть все тело, я преодолеваю порыв первым же поездом помчаться назад в наш городишко и прижать к себе Фрэнка. Я уверяю себя, что всего лишь устал от постоянного одиночества, от однообразия незнакомых лиц и вяло текущих дней, но каждую ночь мне снится, как он кричит на меня на вокзале, называя мои чувства фальшивкой и проклиная Господа и Святую Церковь, которую я возлюбил превыше всех людей.
мое мнение ты знаешь. тематика религии прекрасна в любом качественном выражении, даже если пейринг не является привлекательным конкретно для меня, как в данном случае. даже уэйцест я принимаю спокойнее. ну какой к черту фрайки, два актива же. :с ты же знаешь, чем это заканчивается. хд
ну так вот, эмоциональность этой работы проглаживает теплой волной по позвоночнику, заставляя меня выгибаться и мурчать. сохранять динамику без экшена как такового - потрясающее умение, поразительное. ты им обладаешь, я, по собственному скромному мнению, тоже. и эта перемотка времени не менее чудесна, но, только не бей меня, конкретно в данном случае все повествование выглядит приквелом к чему-то действительно масштабному. может, правда напишешь, как Майки сбегает-таки к Фрэнку и обнаруживает его с падшим Джерардиком, страдая до конца своих дней? глав так на двадцать. :D
в любом случае, дорогуша, спасибо тебе за эту прелесть. ты знаешь, я желаю вам с чудесной Сашей большой любви, а сам удаляюсь страдать туда, где закат гонит вдаль огневые полотна, y'know, как писал Бродский.
ох, ничего себе - это восхитительно. как же я обожаю тему религии в любом ее проявлении - любой рейтинг, любой сюжет, черт возьми, да даже любой пейринг могу принять. и как же хочется видеть больше работ на эту тематику на нфс... но что-то я отвлеклась. в первую очередь хочется отметить, что у тебя потрясающе получилось передать образ Фрэнка. он складывается из таких простых деталей, как "Фрэнк, который всеми правдами и неправдами вытаскивал меня с утомительных церковных служб и не менее нудных школьных занятий, потому что на улице такая чудная погода, можно сходить к озеру и, в зависимости от времени года, искупаться нагишом или покататься на коньках. Разгильдяй и двоечник, малолетний хулиган, промышлявший не вполне легальными делами с подросткового возраста". казалось бы, всего два предложения, а я уже вижу этого непослушного мальчишку, почему то с огромной счастливой улыбкой. каждый абзац - это как маленькое произведение искусства, меня в жар бросало от каждого слова давно у меня такого не было. и единственная мысль, которая у меня осталась под конец, это "хочу макси!" и возникла она у меня еще до того, как я прочитала комментарий decadence is easy., клянусь! :) так что, может быть правда, ну... того самого, м? _molko, огромное спасибо за эту работу. мне всегда нравилось, как ты пишешь, и я сейчас только в лишний раз в этом убедилась :3
decadence is easy., ты у меня все знаешь и без лишних слов, а потому я просто очень благодарю тебя, ибо твоя оценка - это показатель. мне очень важно, что тебе понравилось. irni_mak, большое спасибо за столь приятный комментарий, очень лестно. я подумаю насчет макси, да. :з
