Джерард заглянул в сумку, пытаясь найти ключи от собственной квартиры, и ему потребуется минута или около того. Он нашел бы их быстрее, если бы лампочка в подъезде не перегорела месяц назад.
Он пришел домой поздно… очень поздно ― сейчас около четырех часов утра. Он должен был закончить с клиентом, который взял его на три часа.
Ебля на раковине в ванной была не самой непристойной вещью, которую он когда-либо делал. Но если трахаться на раковине, которая выше твоей обтянутой мини-юбкой задницы, а на твоем горле туго затянут галстук, и вдобавок когда Джон называет тебя грязной, шлюховатой сучкой снова и снова, то тогда да, это самая непристойная вещь, которую он когда-либо делал в этом году.
Он смачно причмокивал во рту мятной жвачкой, стараясь избавиться от горьковатого привкуса мерзкой спермы в горле и продолжая искать ключи в сумке.
― Блядское блядство, блядь, ― бормочет себе Джерард под нос, когда, наконец, нащупывает связку ключей, хватая Имперского штурмовика* за ногу и целуя его в голову, ― привет, Тимми, ― да, он дал имя брелку.
Он толкает ключ в ржавую замочную скважину, опираясь ладонью в дверь, тем самым пытаясь открыть ее.
Дверь распахивается, и он спотыкается об кучу разбросанного дерьма, успевая ухватиться за дверную ручку и ровно встать, рассматривая хаос, что творится в его доме. Его рот непроизвольно в шоке приоткрывается, а лицо и вовсе выражает полнейшее недоумение.
― Черт… ― стонет Джерард, закрывая за собой входную дверь, ― только, блять, не снова, ― он опирается на стенку, медленно сползая вниз и закрывая лицо своими бедными холодными ладонями.
Это был уже не первый раз, когда его дом превращался в кучу отборного дерьма.
