Этот гул в моей голове. От него никак не сбежать. Он обратился преследователем. Давил, не давал сосредоточиться. Одна лишь фикция. Размытые линии вдоль и поперек.
Лежа на полу, я перевернулся на бок и посмотрел вперед. Там виднелась приоткрытая дверь номера. Но не моего номера.
Мой взгляд остановился, глядя на эту дверь. Как я здесь оказался?
А после знакомая боль в груди, от которой я сжал зубы. С каждым разом она отдавалась все сильнее. Амброзия. Мне нужна была моя Амброзия. Нащупав в кармане горсть таблеток, я взял одну и, чуть не выронив ее, поспешно забросил в свой рот... Перевернувшись на спину, я посмотрел в белый потолок. Болезненно белый. Слишком цветной.
Раз. Два. Три. Когда-то мы так же лежали. Рука об руку. Еще детьми. Мы играли. Мы обещали друг другу сохранить свой мир.
Надо мной склонилась чья-то фигура.
— Джерард? Джерард!
Чье-то теплое тело, прижавшееся ко мне.
— Господи, я так волновался... Думал, где ты.
Мягкие губы на моих губах.
— Фрэнк...
Я почувствовал вкус собственных слез — горько-соленых. А этот гул в моей голове... Он не прекращался.
— Ты искал меня? — прошептал я, проводя ладонью по щеке парня.
— Конечно искал! — воскликнул он. — Я так волновался... Я думал... Я уже решил...
И я обнял его. Крепко обвив ладонями талию. Припав к шее, волосам — таким любимым, таким родным. Мой мальчик.
Четыре. Пять. Шесть. Я всегда так боялся терять. Отпустить — не это ли главная боль? Та, что убивает детей и превращает их во взрослых.
— Джерард...
— Ты бы бросил все ради меня?
Парень поднял на меня непонимающие глаза.
— Ты бы поехал со мной на край света, если бы я позвал тебя? — спросил я, держа его лицо в своих ладонях.
Он ничего не отвечал, а только смотрел на меня.
— Ты бы согласился, если бы этим днем стал сегодняшний?
Семь. Восемь. Девять. Когда-то все мы были детьми. Одинаково слепыми и по-разному отвергнутыми. Я знаю, я сам был ребенком. И я слишком много врал себе и остальным.
Смотря друг другу в глаза, мы словно искали что-то. Я точно. Но я не знал ответ. Только ощущал разрывавшее все внутри меня чувство грусти. Той самой, которая преследовала меня уже не первую неделю.
— Да, — неожиданно произнес Фрэнк одними губами.
Я опустил руки и приподнялся.
— Что?
Лицо парня озарила улыбка.
— Я согласен отправиться за тобой куда угодно.
Не медля, он прижался к моим губам, обхватил одной рукой мою шею. Со всей своей любовью и преданностью. Я ответил на его поцелуй, чувствуя невероятное облегчение. Чувствуя уверенность — Фрэнк любил меня. Господи, любил. Как я мог сомневаться?
Я взял его за руку, и мы вышли из номера. Мои потные ладони тряслись, но я всячески пытался скрыть возникший мандраж. Перед глазами реальность закручивалась в вылинявшую простынь спиралей — я старался сохранять равновесие. Не дойдя до лестницы, я развернул парня к себе и произнес:
— Послушай, — мой голос дрожал, но я знал, что должен сказать ему. — Ты сейчас возьмешь наши вещи и поедешь в аэропорт Нарита. Не спрашивай меня ни о чем, просто сделай так, как я говорю. Я буду позже, дождись меня. Когда я присоединюсь к тебе, мы возьмем билеты на первый попавшийся рейс и улетим отсюда навсегда. Ты слышишь?
Молча глядя в мои глаза, Фрэнк просто улыбнулся краем рта и кивнул. В ту секунду нас будто накрыло дождем, и мы вернулись на тот мост, где когда-то встретились. Я помню, как это было. Наша первая встреча навечно останется в моем сознании. Что бы с ним ни произошло. Что бы его ни сломало. Что бы его ни исказило.
— Обыденный вечер. Ты так не считаешь? — Слишком дождливый для обыденного. — И слишком одинокий.
— Ты ведь придешь?
Он хотел знать в то мгновение, когда мы готовились взлететь над пропастью. А может, мы уже взлетели? Может, мы научились летать?
— Я обещаю.
Мне становилось только хуже, но я старался не обращать внимание. Не сейчас. Мне необходимо было успеть кое-что сделать, перед тем как отправиться в аэропорт.
Такой знакомый маршрут. Я слишком много рад ездил сюда в последний месяц, что выучил каждый дом и каждый поворот.
Ресторан Morimoto.
Оказываясь здесь из раза в раз, я ничего не ощущал внутри себя. Я шел на зов сообщения, которое нашел у себя в номере, и просто ждал. Но сегодня все было иначе. Во мне нарастало чувство странной фатальности. Должно было что-то произойти.
Когда я открыл тяжелые двери и зашел в помещение, все взгляды обратились на меня — официанты, охранники, посетители застыли с вопросом на лицах. Они читали газеты и знали, что я совершил. Все были в курсе, кроме меня самого.
Чья-то рука взяла меня за локоть.
— Джерард, зачем вы пришли?
Я повернулся. Взволнованная Минако смотрела на меня с недоумением, нарисованным на ее нежном лице.
— Пожалуйста, Джерард, — девушка пыталась меня вразумить, отчаянно подталкивая к двери, — уходите отсюда.
Я заметил, как менеджер ресторана нервно говорил по телефону, бросая короткие взгляды в мою сторону.
Сжав на пару секунд тонкую ладонь японки и произнеся ей короткое «я должен», я легким движением оттолкнул от себя официантку и направился вглубь ресторана.
Привычный полумрак. Запах дорогих блюд и алкоголя. Блеск ожерелий, зажимов для галстуков и кожаных портмоне. Проходя мимо посетителей ресторана, я слышал, как люди шептались за моей спиной, чувствовал, как они показывали на меня пальцем. Я обогнул ряд столиков и, остановившись, медленно поднял глаза. В следующий момент я столкнулся с другими глазами. Глазами человека, который ждал меня.
Майки.
Он сидел в кресле, положив одну ногу на другую, и пил белое вино. Увидев меня, брат аккуратно отодвинул бокал в центр, но ничего при этом не сказал. Я сделал шаг ближе и сел напротив него. Напротив своего отправителя сообщения. Он все-таки пришел.
— Один знакомый поведал мне, — заговорил Майки через некоторое время, — что какой-то человек изо дня в день приходит в ресторан Morimoto в Синагава и кого-то ждет.
Я посмотрел на него.
— Я сразу понял, что это ты.
— Почему ты пришел только сегодня? — спросил я.
В ответ Майки выждал паузу. Его брови сдвинулись.
— Ты же знаешь, я был здесь около месяца назад, когда попросил тебя встретиться со мной. Но ты так и не явился.
— Ну, я надеюсь, вы не будете ждать несколько часов, как один наш посетитель дня три-четыре назад. — Посетитель? — Да. Пришел так же, как и вы, где-то около четырех, и прождал до восьми вечера, но к нему так никто и не присоединился. Он был крайне расстроенным.
— Впрочем, мы увиделись с тобой позже...
— Что? — не понимал я. — Я же приходил сюда каждый день. Каждый чертов день в четыре часа. Как и было сказано в сообщении.
Брат молчал. В его глазах росла озадаченность.
— Послушай, — я чувствовал, как в висках колотило. — Я здесь, только чтобы узнать, зачем. Скажи мне, зачем ты позвал меня сюда. И мы с Фрэнком покинем Токио. Он уже ждет меня в аэропорту...
— Джерард, — тихо перебил меня Майки точно не своим голосом.
Я не сразу заметил, как он побелел. Глядя на меня с растерянностью, он долго ничего не мог вымолвить.
— Ты что... — брат снизился до шепота, — совсем ничего не помнишь?
Гул в голове становился громче. Скривив лицо, я обхватил ладонями шею.
— То, что произошло месяц назад...
Беги. Ты должен бежать отсюда.
Проведя по влажным волосам, я отрицательно покачал головой. Майки долго не решался продолжить, смотря в стол и перебирая пальцами по стеклу бокала. Я ждал. Взглянув на меня через какое-то время, брат вздохнул и покачал головой.
— Я должен был догадаться. Черт... — он сжал зубы. — То, что случилось...
— Какое это имеет значение?
Я начинал злиться — чего он от меня хотел?
Уловив перемену в моем лице, Майки сложил руки перед собой и, вытянувшись вперед, сказал твердым тоном:
— Для нас троих — тебя, меня и Фрэнка — это имеет огромное значение, — его губы сложились в тонкую линию. — У нас общая история.
Мы пересеклись взглядами. Я знал, он расскажет мне все.
POV Frank
У клуба я был в уже половине девятого. Держа сумки с костюмами и прочим необходимым для выступления, я поднял голову и взглянул на темное здание. Я знал: здесь никогда не горели огни и не висели неоновые вывески — все было секретно, просто так туда не впускали. На входе я произнес охраннику ключевое слово, которое мне предварительно сообщил Стэн, и, тщательно осмотрев содержимое сумок, мне дали пройти внутрь.
Темнота все больше обрастала светом и приглушенными голосами, в то время как я проделывал короткие шаги вперед. В тусклом черном возникли сверкающие нити кубового. Чуть позже — золотого. Тонкие прозрачные лучи, едва касавшиеся стен и предметов. Трехцветный полумрак, где каждая тень рисковала раствориться. Где исчезал ты сам и тут же появлялся снова.
Знакомый зал... Силуэты мужчин, сидящих в профиль. Их морщинистые руки, тянувшиеся к бокалам с сётю1 и авамори2. Их обветренные губы, которые они нетерпеливо облизывали. Их взгляды, один за другим направленные на сцену. Атмосфера почти религиозной таинственности, которой пропитываешься в безлюдных церквях, стоя напротив зажженных свечей и расписных икон. Общее волнение — необоснованно сильное, спрятанное под куполом транса, облака самовозникающего гипноза. Я на мгновение остановился и задержал дыхание — чтобы прочувствовать всю энергетику этого места, — пока возле меня не вырос отоконоко и не повел на регистрацию, а после — в специальную комнату, где я мог переодеться.
Большая гримерная, явно рассчитанная на всех участников, пестрила узорчатыми тканями, бамбуковыми зонтами, блестящими клинками и цветами, чьи лепестки были небрежно разбросаны по татами. Молодые отоконоко, разговаривавшие наперебой, красили губы, курили, расчесывали парики и кутались в кимоно. На их лицах, отражавшихся в зеркалах, читались сосредоточенность и волнение. Припудривая щеки, одни напевали что-то бодрое себе под нос, другие, примеряя гэта, повторяли па, третьи тараторили на японском, передавая друг другу бутылку саке. Встав недалеко от входа, я занял свободный стул и спросил время. Ровно девять. До выступления оставался ровно час, а Стэна по-прежнему не было.
Достав из сумки косметичку и зеркало, я устроился удобнее и начал наносить белый тон. Мои мысли занимали лишь наша с Шайори ночь и слова, сказанные парнем утром в дормитории. То, как он смотрел на меня. То, как он назначал кому-то встречу в ресторане в Синагава. Я сжал губы. Почему Стэн утаил от меня? И зачем ему потребовалось встречаться с этим человеком именно сегодня — когда у нас такой важный вечер?
— Мы выступаем последними. У нас двенадцатый номер.
Шайори стоял напротив меня со слабой улыбкой на губах. Я поднялся и, отложив зеркало, обнял парня одной рукой. Но он не обнял меня в ответ. Только слегка оттолкнул меня от себя и отвел взгляд. Я остановился в некотором замешательстве.
— Значит, будет около одиннадцати, — Стэн не смотрел на меня.
Нагнувшись, отоконоко стал доставать наши вещи. Я мог сказать. В ту минуту я мог сообщить, что все знал. Знал, где он провел последние несколько часов. Мог упрекнуть, выразить недовольство, потребовать объяснений... Но не стал. И никогда бы не позволил себе это сделать.
Потому что я любил его. Сильнее, чем кого-либо. И мне было абсолютно плевать на все анонимные звонки, загадочные встречи, даже наш номер. Все, что я делал, было ради Стэна. Ради него я творил вещи, в которые не верил сам. Единственное, что играло роль в этом спектакле жизни, — то, что мы были вместе. Я не нуждался в ответах, пока он был рядом со мной.
Мы начали готовиться к выступлению. В молчании и никуда не спеша. Шайори помогал мне наносить грим, в то время как я не отрываясь смотрел на него. Я то и дело вспоминал, как мы ночью занимались любовью. Как стонали в унисон. Как растворялись друг в друге. Воображение рисовало затуманенные картины, отчего я с силой сжимал свое кимоно. Все было непроизвольно — не время для фантазий, но я не мог остановить поток вспыхивающих образов. В какой-то момент я не выдержал и, прижав Стэна к себе, жадно поцеловал его. Отоконоко попробовал избежать контакта, что у него не вышло, — мой язык уже был у него во рту, а ладони сжимали бедра. Наконец увернувшись, он выдохнул и приложил палец к моим губам.
— В чем дело? — прошептал я: в гримерной уже никого не было, нас никто не мог увидеть.
Парень промолчал, отвернувшись на мгновение, а после вновь приступил к моему макияжу. Почувствовав себя отвергнутым, я не стал продолжать свои действия.
Спустя около получаса мы покинули комнату и заняли место за кулисами. Со сцены лилась прекрасная музыка, трое отоконоко исполняли свой плавный танец. Продвинувшись вперед, я посмотрел в зал — он был полностью заполнен. Дым от сигарет проникал даже сюда, сквозь его завесу я стал наблюдать за танцующими. Мне не хотелось сравнивать себя с ними, но я понимал, насколько проигрывал их грации. Стэн говорил, что у меня все получалось, но уверен, он просто хотел подбодрить меня. Обернувшись на парня, я заметил, каким задумчивым он был. Это было уже не впервые. Шайори точно вел внутреннюю борьбу с самим собой — столько противоречивых эмоций играло на его лице.
Что же с тобой было не так?
На ожидание нам потребовалось больше времени, чем казалось на первый взгляд. Номера не объявляли — озвучивание имен происходило за кулисами. Когда вызвали нас, время на часах близилось к полуночи. Я весь сжался, с волнением взглянул на Стэна, который, подойдя ко мне, вдруг мягко обнял мои плечи. Неожиданно его нежелание прикасаться ко мне, даже просто смотреть на меня сменилось проявлением нежности. Той нежности, которую я от него так долго ждал.
— Посмотри на меня. Все будет хорошо.
Его голос. Такой бархатистый, такой чарующий... Мы пересеклись взглядами. Парень улыбался, заставляя меня тонуть в его глазах. Наклонившись ближе, он притянул меня к себе и, чтобы не смазать грим, легко прикоснулся к моим губам. Я опустил веки, желая протянуть этот момент. В ту секунду, слушая свое сумасшедшее сердцебиение, я окончательно понял, насколько потерял голову от этого загадочного мальчика в женском кимоно. Он влек меня к себе. Он заставлял хотеть его каждую минуту. Он стал моим личным миром. Он стал для меня всем.
Подойдя к сцене, я, окрыленный чувством любви, совсем забыл о страхе. Я готов был исполнить номер так, точно проживал последний день на земле.
Изумрудный шелк, полосками порхавший на сцене. Тонкий, словно крылья мотыльков, он был похож на восточный ветер. Он олицетворял свободу, которой не существовало. В нем пел дух местной самобытности, той красоты, той таинственности, что электризовали воздух в пределах этих стен и вне их... Смотреть. Выискивать силуэты в летящих тканях. Там нет их — только призрачные тени, только фантомы загадочных гейш.
Заиграл сямисэн3. Шелк продолжал струиться волнами. Свет на сцене постепенно темнел, погружая помещение в полумрак. Раздались первые звуки барабанов, и среди тканей возникла фигура в черном кимоно. Она была точно статуей, не двигалась, скрывая свое лицо. Все присутствующие в зале застыли. Я ждал, стоя позади.
Пара секунд, и сцену оглушил повторный грохот барабанов. Свет стал стремительно меняться — от глубокого черничного к ослепительно-белому. Посетители зажмурили глаза. Короткая вспышка... Когда все обратили взгляды на сцену, ткани поменяли оттенок — они стали иссиня-черными. Зал заполонил красивый женский голос, и среди летящего шелка возникла маска. Разноцветная маска японского бога, выражавшая гнев, — широкие сдвинутые брови, красные глаза, огромные клыки. Силуэт в маске стал плавно передвигаться по сцене под музыку сямисэна, то сливаясь с тканями, то появляясь точно ниоткуда. Сначала это были короткие хаотичные шаги и медленные взмахивания руками, пока постепенно движения не превратились в танец. Женский голос продолжал петь, беря высокие ноты. Это была песня простой японской девушки, трагически потерявшей семью и после обратившейся к злым духам, чтобы те сделали ее одной из них. Гибкое тело Стэна извивалось. Он протягивал вперед тонкие руки, рисуя в воздухе узоры. Те успевали отразиться в воздухе секундными картинами, вызывая восхищение у посетителей, — между пальцами Шайори были зажаты неоновые лампочки. Отоконоко точно не касался ногами пола — так он легко танцевал. Кружился. Замирал. Исчезал в тканях и возникал снова. Его кимоно ярко отливало в свете прожекторов, из-за чего терялось чувство реальности. Из-за маски Стэн не мог выражать эмоции лицом — но это прекрасно за него делало тело. Неземная грация. Настоящий артистизм.
В то мгновение, когда в музыку вновь вступил звук барабанов, а Стэн отошел назад, — появился я. Мое многослойное белое кимоно с серебристым оттенком, на котором были изображены цветы сакуры, резко контрастировало с черным шелком, струившимся волнами на сцене. На меня упал свет, и все смогли увидеть мое лицо — идеально фарфоровое, на котором выделялись лишь глаза с длинными черными стрелками. В волосах, которые прямыми локонами спадали почти до самого пола, были вплетены цветы лотоса. Я медленно повернулся влево, подняв голову, и в этот момент передо мной вырос Шайори — он не спеша стал подходить ко мне. Ткани развевались. На сцену ворвались кубы тумана. Женский голос терялся в шуме — песня продолжалась о том, как, став духом, девушка встретила парня и влюбилась в него.
Кружа вокруг меня, Стэн нерешительно протягивал мне руку, а после тут же убирал ее, растворяясь в тумане. Я наблюдал за ним, мимикой выражая любопытство. Свет вокруг меня сгущался — но прожектор продолжал держать меня в центре внимания. Когда силуэт Шайори в очередной раз исчез, я достал катану и начал свой танец. Мой взгляд был сосредоточен. Я смотрел туда, куда сказал мне смотреть отоконоко, — в точку над зрителями. Передвигаясь меж тканей, я вертел в руке клинок, разрезая им летящий шелк. Переливаясь в полумраке, он ложился передо мной на пол аспидными лепестками. С плавностью и сдержанной фееричностью. Шаг. Лезвие. Обрывки тканей как черные зеркала, таившие в себе отражения наших душ. Снова шаг. В ход пошла рука, которую я поднял с женской изящностью. На лице — загадка, в движениях — отточенность. В какую-то минуту я нарушил правило и взглянул в зал. Неизвестный мужчина, в чью сторону направили прожектор, стоял вдалеке, возле стола жюри, и смотрел на меня во все глаза... Я поспешно отвел взгляд в прежнюю точку. Вновь шаг. Движение катаны...
Барабаны стали бить сильнее. Поющий голос все больше приглушался. Сзади меня возник черный силуэт. Устрашающая маска японского божества. Ладонь медленно закрыла мне глаза. Девушка запела о том, как она узнала в парне убийцу своих родителей и пришла к нему ночью домой. Я не мог видеть, но знал — в руках Стэна оказалась моя катана. Стараясь сохранять спокойствие, я услышал продолжение песни — девушка, подавив в себе чувства, исполнила акт мести. Движения Шайори был крайне осторожны. Он подставил клинок к моей талии. Провел лезвием по широкому поясу. После — вдоль ткани...
Музыка остановилась, но свет не зажегся. И в следующий миг кимоно слетело с моих плеч, и я оказался полностью обнажен среди черного летящего шелка, скрывавшего мою наготу. Полутьма. Две застывшие фигуры между парящих темных волн — мститель и отмщенный. Точно обрезанный кадр из нуар-фильма, который знал лишь черно-белую пленку. Рука Стэна по-прежнему лежала на моих веках. Он тяжело дышал. Стоя с закрытыми глазами, я лишь мог догадаться, как реагировали зрители. Несколько секунд царила тишина. Я ждал. Мы оба ждали. А после зал взорвали аплодисменты — настолько громкие, что я поначалу вздрогнул от неожиданности. С облегчением вздохнув, Шайори убрал ладонь. Двое отоконоко накрыли меня другим кимоно, и мы со Стэном подошли к краю сцены, чтобы поклониться.
Я видел их взгляды. Как они смотрели на нас — богатые клиенты с тонкими обручальными кольцами на толстых пальцах и зажженными сигаретами в желтых зубах. Глаза, где слились воедино восхищение и похоть. На меня никто никогда так не смотрел. Чувство, будто ты не ты, на тебя собирались наброситься, увести силой и прижать к стене. Чувство, словно ты был лишь красивой безделушкой, созданной для развлечений, — даже стоя на сцене и творя искусство. Повернувшись, я взглянул на Шайори, улыбавшегося посетителям. Как он мог выступать здесь на протяжении стольких лет, ощущая на себе такое? Как он терпел? Как он мог уходить с ними в те комнаты?
Вышел ведущий и пригласил участников, а также жюри на сцену. Мы со Стэном отошли назад к остальным отоконоко.
— Все нормально? — спросил он, целуя меня в лоб.
— Да, — я кивнул, обхватывая рукой талию парня.
— Ты молодец, — прошептал Стэн, переплетая свои пальцы с моими.
Когда я вновь перевел взгляд в зал, я опять столкнулся с глазами того незнакомого мужчины, шедшего вместе с жюри в сторону сцены. Я не понимал, почему он так смотрел на меня, почему бледнел минуту от минуты. Почему он не мог отвести от меня взор. Крепче сжав руку Шайори, я обратил свое внимание на ведущего, благодарившего всех пришедших сегодня на шоу.
— Для объявления победителей передаю слово организатору конкурса и владельцу клуба, господину Уэю, — произнес японец, и микрофон оказался в руках того самого мужчины, который так глядел на меня все это время.
Сглотнув и подправив галстук, он подошел к краю сцены с белым конвертом в руке. Прожекторы осветили его лицо — совершенно потерянное.
— Добрый вечер.
Голос... До боли знакомый.
Поклонившись, мужчина изо всех сил старался сохранять спокойствие. Слова, когда-то отрепетированные, звучали с паузами. Уверенность в голосе сменялась смятением. Я в растерянности перевел глаза на Стэна — на губах парня светилась улыбка. Но совсем не та, которой он улыбался мне или которую демонстрировал несколько минут назад посетителям клуба — в ней сияло ликование. Он точно наслаждался минутой собственного торжества. Я никогда не видел Шайори таким. Наблюдая за мужчиной, он с усмешкой облизывал нижнюю губу, не отпуская мою ладонь. Я сдвинул брови, глядя на него.
Наконец край конверта надломился. Я вздрогнул и посмотрел на господина Уэя. Все замерли в ожидании. Рука отоконоко легла на мою спину и нежно провела по ней.
— И победителями становятся...
Мужчина медленно обернулся. Подняв отрешенный взгляд, он посмотрел на нас со Стэном. Его грудь тяжело поднялась.
— Пара номер двенадцать.
Зал оглушили аплодисменты. Я большими глазами взглянул на Шайори, который тут же прижал меня к себе. Я обнял его в ответ, чувствуя, как бешено колотилось мое сердце.
Господи, мы выиграли. Мы выиграли. Мы сделали это.
Двое отоконоко, подбежав к нам, вывели нас со Стэном вперед — к зрителям. Один из жюри вручил нам чек на заветную сумму и произнес какое-то пожелание. А в следующий момент сверху с потолка посыпались блестки — серебристые как снег. Мы с Шайори одновременно посмотрели друг на друга. Это было наше мгновение счастья, которое мы могли разделить друг с другом. Мои губы очертила улыбка. Парень улыбался в ответ. На несколько секунд, казалось, шум исчез, и мы остались на сцене вдвоем. Мир, окружавший нас, рассеялся в дымке — словно его никогда и не существовало. Растворилось время... Сделав уверенный шаг вперед, я мягко обхватил отоконоко за талию и приник к его губам.
Наша общая победа. То, во что мы так много вложили сил. То, во что мы по-настоящему верили. И у нас получилось. Мы сделали невозможное — выиграли три миллиона йен.
В ту секунду, когда я оторвался от любимых губ, я провел ладонью по лицу Стэну и прошептал, глядя в его глаза:
— Я люблю тебя.
Наверное, не существует идеальных моментов. Зато есть те, что делают нас счастливыми. Что перечеркивают годы и десятилетия, оборачиваются яркими вспышками и оседают звездами на темном полотне жизни. Моменты, лишенные вечности... Почему лучшее, что у нас есть, обречено исчезнуть?
Первое, что я услышал, когда мы вернулись в действительность, — вой сирены. Спустя секунды — громкий взрыв и голос по рации:
— Полиция Токио! Все на пол!
Происходящее было точно в замедленной съемке. Отоконоко, жюри, посетители клуба — все бросились в сторону черного выхода. Я обернулся на мужчину, по-прежнему стоявшего с конвертом в руке и глядевшего в пустоту перед собой. Мы пересеклись взглядами, и он горько прошептал:
— Фрэнк...
Схватив меня за плечо, Стэн толкнул меня вперед.
— За кулисы!
Прогремел повторный взрыв. Раздался топот — в здании уже рыскали полицейские.
— Стэн! — прокричал я, зовя его за собой.
На сцене остались только он и тот мужчина. Отоконоко не уходил. Он молча улыбался, светясь от мгновения триумфа. Шайори словно обо всем забыл — реальность перед ним застыла. Глядя на Уэя, он купался в мгновениях фурора, гордый собой и ослепленный чувством собственного превосходства.
В дальних дверях показались силуэты в форме.
— Стэн! — позвал я его вновь.
Обернувшись на меня, парень подошел к мужчине вплотную и, что-то произнеся тому, наконец последовал ко мне.
— Нужно уходить отсюда, — сказал он, оказавшись возле меня.
Меня душили вопросы, но не было времени их задавать. Двинувшись через гримерную, мы побежали вниз по лестнице. Везде толпились люди, поэтому мы держались за руки, чтобы не потерять друг друга. Стэн вел меня за собой, расталкивая стоявших у него на дороге.
— Я знаю другой путь, — воскликнул парень, заворачивая за угол и распахивая какую-то дверь.
Мы очутились в узком коридоре, достаточно темном и совершенно пустом.
— Бежим, — произнес он, вновь хватая меня за руку.
Рванув вперед, мы старались ни обо что не споткнуться. Я слышал наше сильное дыхание. Руки потели. Шум и голоса нарастали.
— Осталось совсем чуть-чуть...
Не успев опомниться, мы не сразу заметили, как перед нами возникла мужская фигура. Мы резко остановились, глядя на нее.
— Отпусти его, — тот мужчина нагнал нас.
— Джерард, — произнес Стэн, по-прежнему держа меня за руку, — все кончено. Кончено, слышишь?
В ту секунду, когда до меня донеслось имя, я медленно поднял взгляд на отоконоко.
— Джерард?
Тут же переведя глаза на мужчину и посмотрев тому в лицо — лицо из снов, — я замер. В сознание вклинились старые воспоминания — разговоры, улыбки, прикосновения... Все перепуталось в цветной калейдоскоп.
— Как мне тебя называть? — спрашиваю я. — Джерард? — Не обязательно, — улыбается он, — можешь просто Джи. — Хорошо, Джи.
Я отпустил ладонь Стэна...
Как бы я хотел остановить этот момент. Ведь все так хрупко. Так непостоянно...
Затаил дыхание.
...Фрэнк, ты же никогда не оставишь меня?
Стэн и Джерард молчали, смотря в мою сторону. Я ничего не понимал. Ничего... Что здесь происходило на самом деле?
— Фрэнк, — прошептал Джерард, приближаясь ко мне, — это же я. Ты не узнаешь меня? Это же я, Джерард...
Я не спеша ступал назад, совсем потеряв способность говорить.
— Что ты с ним сделал?! — громко прорычал мужчина, указывая на меня. — Что ты, блять, натворил?!
Шайори сделал шаг навстречу ему.
— А что сделал ты? — в холодном взгляде вспыхивал гнев. — Что сделали вы оба?
О чем он говорил? Какие отношения их связывали? Бредя назад с ворохом вопросов в голове, я наткнулся на стену сзади себя и заметил, как сменилось выражение лица Джерарда после слов отоконоко. Черты его лица разгладились. В глазах промелькнула искра замешательства.
— Послушай...
— Ты всегда недооценивал меня, — прошипел Стэн. — Ты даже не мог себе представить, на что я способен...
Подойдя ближе и взяв меня за запястье, он повернулся к мужчине. В глазах парня блестели слезы.
— Смотри! — воскликнул отоконоко, показывая наши руки. — Смотри, как все может обернуться! Ответь, ты не ожидал такого финала?!
Джерард долго молчал, глядя на нас.
— Фрэнк, пожалуйста... — произнес он, не желая верить в происходящее, и попытался дотронуться до меня. — Скажи, что это шутка!
Не зная, что делать, я вырвался из хватки Шайори и отошел назад, не дав мужчине коснуться меня.
— Фрэнк, — Джерард смотрел на меня во все глаза, — почему... Я не понимаю... Фрэнк... Ты же говорил, что все как раньше.
Эмоции захлестнули его, и он на мгновение отвернулся. Было видно, как его начинало трясти. Как он еле сдерживал себя. Проведя дрожащей рукой по покрасневшему лицу, мужчина обернулся, но не решался поднять на меня взгляд.
— Мы же... — его голос изменился до неузнаваемости — Джерард был на грани. — Я думал... Я никогда бы... Я бы не бросил тебя...
Мужчина вновь замолчал, сжав зубы и отвернувшись. Я взглянул на Стэна — тот стоял, с хладнокровием наблюдая за Джерардом. В его глазах, налитых кровью, отсутствовала жалость — сплошной яд, сплошная ненависть.
— Это я позвонил в полицию, — спокойно сообщил парень Уэю. — Тебя посадят. Найдут и посадят.
Подойдя вплотную к мужчине, отоконоко улыбнулся краем рта.
— У тебя был выбор.
Наконец они пересеклись взглядами, и тогда я понял, насколько они были похожи. Словно два родных брата.
— Но ты не воспользовался своим шансом, как и я своим, — продолжал Шайори, глядя на мужчину. — Видишь, мы — одинаковые. В этот раз монета легла другой стороной для тебя. Ты больше не бог, Джерард...
Мы не сразу осознали, что возле нас прогремел выстрел. В раз нагнувшись, все растерянно замотали головой, недоумевая, кто нажал на курок. Стэн кинулся в мою сторону. Фигура полицейского вмиг оказалась сзади Джерарда и повалила его на пол. Мужчина попробовал вырваться, пнув сотрудника полиции в ребра. Застонав, тот схватил Уэя за пиджак.
Мы стояли возле стены и просто следили за происходящим, ничего не предпринимая. Я обернулся на Стэна — его лицо не выражало ничего. Полицейский быстро приложил Джерарда к полу и, вытащив наручники, попросил по рации подкрепление. Мужчина поднял на меня умоляющий взгляд.
Фрэнк, ты же никогда не оставишь меня?
Это был тот момент, когда реальность и сны стали одним целым. Человек из прошлого и человек из настоящего — одно лицо. И мои чувства по отношению к нему были искренними. Пусть и когда-то давно.
И я сорвался. Бросившись на полицейского, я заставил его потерять равновесие и выронить пистолет. В ответ тот встал и начал наносить удары по моему лицу. Один за другим. Из носа хлынула кровь.
— Нет! Фрэнк! — голос Стэна. — Отойди от него!
На несколько минут силуэты помутились. Я слышал лишь драку и крики. Заставив себя подняться спустя время, я увидел, как Шайори стоял возле полицейского, лежавшего без сознания. Испуганный взгляд отоконоко, застыв, смотрел прямо перед собой. В одну точку. Затаив дыхание. Я обернулся...
Джерард. Тяжело дыша, мужчина стоял с пистолетом в руке, направленным на Стэна.
— Вот так кончаются истории, Майки. Нам двоим нет места в этом мире.
И он спустил курок...
Я был близко. Слишком близко. Попробовав выхватить пистолет из рук мужчины, я не сразу понял, как раздался выстрел.
Раз. Два. Три. Так много произошло. Так мало я помнил. Но этого было достаточно, чтобы научиться прощать.
— Фрэнк!
Я ощутил сильнейший удар — точно взрывной волной. А в следующее мгновение уже лежал на голом полу. Грудь разрывала невыносимая боль.
— Фрэнк! Фрэнк! Ты меня слышишь? Боже, у него кровь...
Где-то вдали раздались шаги — полиция была близко.
— Фрэнк, посмотри на меня!
Ладонь Стэна на моей щеке. Его глаза — такие красивые, такие родные.
— Нет, нет, нет... — шептал он, пытаясь остановить кровотечение. — Господи, нет...
Я перевел взгляд на Джерарда, в ту же секунду выронившего пистолет и упавшего передо мной на колени. Повернувшись к мужчине, Шайори быстро схватил того за плечи, пачкая своими кровавыми ладонями его одежду.
— Они тебя поймают. Немедленно уходи!
Но он ничего не делал, просто смотрел на меня глазами, полными ужаса. Он будто умирал вместе со мной.
— Джерард! — пронзительный крик парня и последовавшая пощечина. — Беги. Ты должен бежать отсюда.
Теряя сознание, я точно шел на дно своих воспоминаний. Так много пронеслось в один бесконечный миг.
Четыре. Пять. Шесть. Я вспомнил, как мечтал отправиться в путешествие по миру. Фотографировать закаты в разных частях света. Мечтал открыть галерею. И увидеть родину своих родителей.
Я понял, что мы остались вдвоем, когда Стэн отчаянно прижал меня к себе, а его слезы упали мне на щеку — такие холодные, хрустально-чистые.
— Прости меня... — далекий шепот, словно за морским прибоем. — Господи, прости меня... Прости за все...
Семь. Восемь. Девять...
Моменты, лишенные вечности... Почему лучшее, что у нас есть, обречено исчезнуть?
POV Gerard
Прозрачный бокал перед нами переливался в легком полумраке ресторана. В вине светлого янтарного оттенка, казалось, начиналась буря. Я представил себе воронку, засасывающую меня. Представил, как вода поглощает меня...
Я с силой зажмурил глаза.
— То, что произошло...
Опустить веки — самый простой способ спрятаться. Уйти от реальности, которая держала тебя все меньше и меньше. С каждой пророненной секундой. С каждым коротким вздохом.
— Это было нашей общей ошибкой, — продолжал Майки. — Еще с самого начала. Ошибка за ошибкой. Ни одного верного действия. Все делалось лишь для того, чтобы доказать друг другу собственное превосходство.
Я чувствовал, как Госпожа стояла сзади меня. Она готова была выкрасть меня из снов. Стать неотъемлемой частью моего мира, так похожего на дождливый Токио.
— Фрэнк так верил мне. Всему, что я говорил... А я вел его по темному коридору лжи, совсем не подозревая, чем это может закончиться.
Я не должен был поддаваться. Мне еще нужно было ехать в аэропорт. Фрэнк уже ждал меня там.
— Я хочу, чтобы ты знал, — я любил его.
Фразы, проносившиеся рядом со мной, искажались, и я не понимал их смысл. Заставив себя открыть глаза, я посмотрел на брата, сидевшего напротив. Он все говорил и говорил, а я слышал лишь обрывки слов — гул в моей голове менял тональность, будто кто-то чинил старый радиоприемник внутри меня.
— Поэтому перед тем, как идти в клуб на конкурс, я набрал твой номер.
Я недоумевающе взглянул на Майки.
— Если бы ты пришел... Если бы ты пришел, Джерард, я бы отказался от своего плана, — в его голосе кричало сожаление. — Почему же ты не пришел? Я ведь даже оставил точно такое же сообщение, какое мне написала тогда Тэнси на зеркале, чтобы ты понял.
Концентрироваться становилось все сложнее. Мой собственный разум был против. В какой-то момент я задал себе вопрос — почему я находился здесь? Ведь мне надо было ехать в аэропорт.
Брат громко усмехнулся, и я, вздрогнув, вновь обратил на него внимание.
— Ты просто не считал, что встреча может оказаться важной, — это так похоже на тебя, — улыбка быстро исчезла с его лица. — Сейчас, оборачиваясь назад, я понимаю: во всем виноваты наши решения. Ведь все могло быть по-другому. Без сегодняшних потерь и сожалений. Да, мы сами остались бы прежними...
Он встретился с моими глазами.
— Но Фрэнк был бы сейчас жив.
— Но он жив! — я почти рассмеялся и бросил на Майки удивленный взгляд. — Он ждет меня в аэропорту.
Брат поспешно отвел глаза в сторону. Его грудь тяжело поднималась. Я, не отрываясь, смотрел на Майки, слушая минорную музыку из динамиков. Слушая, как сзади хлопала входная дверь. Как звенели столовые приборы. Как нарастал гул в ушах. Небрежно проведя ладонью по щекам и взглянув на меня, брат кивнул.
— Ты ведь по-прежнему принимаешь Амброзию?
Вытащив из своего кармана пузырек с брусничными таблетками, он поставил его передо мной. В полутьме они переливались сочным оттенком, точно настоящие ягоды брусники.
— Посмотри на нее, — глаза Майки блестели. — Посмотри на нас.
Амброзия... Какой же красивой она была.
— Кем мы с тобой стали?
Этот брусничный цвет. В него всегда так хотелось окунуться. Почувствовать на языке ни с чем не сравнимый вкус. Раствориться в нем...
— Я рад, что так и не дал Фрэнку попробовать таблетки, хотя он просил меня, — произнес брат. — Он не успел узнать, что тогда вместо Амброзии принял обычный экстази.
Я ощутил дуновение ветра. Оно ворвалось не из окон, а словно из сквозных глубин помещения — такое ледяное, такое знакомое. От него сжималось все внутри. И казалось, скоро начнут трескаться хрустальные бокалы.
— Нам всегда врали. Амброзия — не билет в мир богов. Ты же видишь, что она делает на самом деле? Ты видишь? Мне хватило той ломки полтора года назад. Сейчас я ношу этот пузырек лишь как напоминание. Я отказался быть рабом брусничных таблеток. И теперь знаю, что представляет собой Амброзия в действительности.
Одинокая тень, выросшая сзади Майки, заставила меня отвлечься от созерцания таблеток и поднять глаза.
— Мир может быть раскрашен в другой цвет, Джерард. Ты уже не станешь таким, как раньше, — такова цена приема таблеток, — но, только избавившись от оков, обретешь свободу и возвысишься над теми, кто на это неспособен.
Госпожа, укутанная в черный летящий палантин, неподвижно стояла и что-то шептала. Я застыл и прислушался. Это могло быть важным посланием.
— Взгляни на нас, поменявшихся ролями. Кто из нас мог представить, что когда-то я буду заправлять клубом? Я нанял хорошего юриста, мы переписали завещание — у тебя больше нет ничего. В моем распоряжении все дядино наследство, включая бизнес в «Амэнокихаси». У меня теперь есть связи, которыми я непременно воспользуюсь, чтобы лишить Алисию родительских прав, и верну дочь, которую потерял благодаря тебе.
Гул в моей голове заглушал все. Я не понимал, о чем Она мне говорила. От этого осознания я сжал зубы. На глазах выступили слезы. Почему... почему Госпожа изводила меня?
— Куда ты смотришь?
Голос Майки заставил меня обернуться. Брат, переменившись в лице, смотрел на меня. Вспыхнувшее изумление, перемешанное с беспокойством, отразилось в его глазах.
— Ты до сих пор видишь Ее?
Упустив Госпожу из поля зрения на одно мгновение, я не заметил, как Она исчезла. Я затаил дыхание.
— Твой врач еще давно сказал мне — ты больше не ходишь к нему на сеансы.
Мне нельзя было терять Ее из виду. Ведь тогда Она вновь начнет играть со мной в прятки. А я так ненавидел это.
— Я знаю, — через какое-то время сказал брат, громко вздохнув. — Мне надо было позаботиться о тебе... Надо было. Но как я мог? Я ведь даже не мог позаботиться о себе самом.
Я не сразу заметил, как свет передо мной стал медленно меркнуть — я будто постепенно уходил в пустоту. Сгущались краски. На стенах вырисовывались кровавые иероглифы. Надписи о подчинении богам и наказаниях. Госпожа всегда отдавала предпочтение тьме. В то время как я искал блеск солнца.
— Джерард, — Майки легко дотронулся до моей руки, и скоро я услышал его шепот: — помнишь, как когда-то мы были детьми?
Давай останемся в этой комнате навсегда. Давай сделаем так, чтобы нам больше никто не причинял боль.
Я поднял на брата затуманенный взгляд.
— А вдруг мы до сих пор в той комнате? — тихо произнес он. — И всей этой истории никогда не было?
Мы вместе против целого мира. Вдвоем. И мы никого не спустим в наш маленький уголок. Даже если полюбим кого-то очень сильно.
Внезапный звук резко распахнувшейся двери. Громкий топот. Мужские голоса.
— Внимание всем! Полиция! Где он?
Чернота проникала внутрь находившихся в ресторане людей. Поглощая окружавшую действительность, темнота все сильнее засасывала меня в беспросветную дыру, не имевшую дна. Я отчаянно схватился за руку младшего брата — словно в детстве, когда подолгу не мог уснуть. И услышал собственный голос — голос восьмилетнего мальчика, так рано узнавшего, что такое смерть:
— Майки...
Промозглый ветер. Невыносимо громкий гул, от которого лопались сосуды. Силуэт Госпожи возвысился передо мной гигантской фигурой. Ее изрезанная дрожащая рука взяла со стола пузырек с таблетками и протянула мне. Застыв, я неотрывно смотрел на красивый брусничный цвет.
— Джерард, нет!
Схватив пузырек, я вмиг открыл крышку и высыпал содержимое себе в рот...
...Взлетели в черный воздух бокалы с прозрачным вином. За ними — белоснежными простынями — скатерти и гладкие стулья. Взорвались один за другим кувшины с саке, точно сквозь них прошли невидимые пули. Лопнули стекла на огромных окнах и сорвались на татами водопадом осколков. Вспыхнули кровавыми искрами шторы — оттуда пламя, обернувшись огнедышащим драконом, метнулось на барные стойки.
Пол подо мной с треском надломился. Кресло покачнулось. Я успел столкнуться с глазами брата, всегда хотевшего спасти меня. Он прошептал мое имя. Но было слишком поздно.
Моя ладонь, которую он так крепко держал, выскользнула в следующее мгновение...
Майки что-то прокричал — я уже ничего не услышал.
Я падал вниз, в темноту, дальше и дальше, видя, как предметы передо мной рассыпались на миллионы таблеток. Взрываясь в непроглядной тьме ярчайшими салютами брусничного цвета. Сливаясь в один сплошной ядовитый оттенок. Разгораясь ослепительным свечением, от которого я зажмурился...
— Ты когда-нибудь пробовал Амброзию, Джи? — шепчет Майки мне на ухо, протягивая таблетку брусничного оттенка. Я отворачиваюсь. — Нет, и не собираюсь. Брат вкладывает таблетку в мою ладонь. — Доверья мне. Это возможность стать ближе к богам.
Меня оглушил шум и громкие аплодисменты. Чьи-то восторженные голоса, звавшие меня по имени.
Я распахнул глаза.
Золотые блики отразились от зеркальных стен. Я увидел громадные белые статуи древнегреческих богов, утопавших в свете софитов. Необъятного размера сцену в клубе «Амэнокихаси», где я стоял на возвышенности и смотрел вниз — на многотысячную толпу людей. Они радостно кричали мне. Махали руками. Бросали под ноги цветы, чьим ароматом пропитался воздух.
Затаив дыхание, я оборачивался вокруг себя. На весь этот мир, сверкавший в брусничном тумане. Переведя взгляд, я заметил в толпе маму и Фрэнка — таких красивых, светившихся счастьем. Улыбнувшись, они вместе с остальными, снимая головные уборы, начали кланяться мне. Всей многочисленной толпой. Один за другим люди преклоняли передо мной колени. Под торжественные звуки фанфар. В сиянии взорвавшихся в воздухе конфетти.
Свет от прожектора осветил мой силуэт. Я почувствовал на своих глазах слезы. И средь оживленного шума, ликующих голосов и праздничной музыки мои губы озарила улыбка.
Я стал богом. ————————————————————- [1] — японский крепкий спиртной напиток, более крепкий, чем саке (25%) [2] — алкогольный напиток, изготавливаемый, как и японский саке, путем дистилляции из зерен риса (30%-60%) [3] — японский щипковый трехструнный музыкальный инструмент
Ребят, вот эта ссылка вместо тысячи слов (хотя нет, пожалуй, наоборот :D). Не обязательно к прочтению, но в посте в своем блоге, на который я убила три часа, я изложила историю создания и отметила моменты, которые, возможно, остались для вас спорными или непонятными.
Для тех, кому лень читать (понимаю), просто скажу, что хочу поблагодарить всех и каждого, кто читал. Я просто безумно рада, что вы дошли вместе со мной до финала! Спасибо вам искреннее и огромное. И, конечно, отдельное спасибо моей бете, прекрасной ieroween, которая терпела мое нытье, которая проверяла мои графоманские главы размерами с несколько мини, и которая оказывала нереальную поддержку. От меня презент, запомни это)
Всем пис и до скорых встреч, которые, я надеюсь, еще будут <3
Я поняла, кароч, как тебе удалось закрутить спираль - дело даже не в подтекстах, а в том, что эпизоды ты подавала не в логическо-хронологической последовательности, а вразброс, что и наталкивало наши мозги на неправильные трактовки - мозг-то всё равно хочет видеть линейно и воспринимает кадры, картинки, эпизоды именно так, потому что иначе просто запутается. И как же тебе вот мало того что удалось не запутаться в этой перетасовке кадров, да ещё и выстроить их так, чтобы удобная тебе последовательность казалась нам едино правильной, но в то же время чересчур загадочной? В этом твой гений, чувак! И одно это умение/достижение, поверь, стоит моих и прочих воплей о том, что "до сих пор нифига не понятно". Я уверена в том, что все сейчас до сих пор, как рыбы, хватают жабрами воздух от твоего грандиозного разоблачения Майки и связанной с ним концовки. Ха-ха-ха, тот персонаж, о котором я говорила, что он "наиболее простой и понятный среди всех". Но, слушай, его мотивы как были, так и остались просто-понятными. А то, что в тихом омуте черти водятся и как раз этот скромный мужчина заварил всю кашу - хм-м, если бы мозг желал думать, а не расслабиться и получать удовольствие, возможно, сия благая мысль как-то бы озарила его и заставила внимание быть бдительным.
Хотя мне вот сложно сказать, что из них раньше заварил кашу - Майки или Джерард. Предположительно, оба, и даже, может, старший Уэй здесь подоспел чуть раньше, ещё в юношестве, когда стал отдаляться от братика-отоконоко и возвышать себя над ним. И пускай судьба в итоге поменяла их местами - возвысила Майки и уничтожила Джерарда - мне всё равно кажется, что обоих она оставила в одинаковой доле. Потому что эти двое как настоящие браться, как день и ночь, чёрное и белое дополняют друг друга, отражают друг друга, противостоят друг другу и поэтому живут - подпитывая этой борьбой друг друга как стимулом жить, добиваться, доказывать своё превосходство. Ну и что, что Майки якобы оказался в выигрыше? Что-то мне подсказывает, что он вряд ли будет счастлив после всего случившегося, даже завладев клубом, даже, предположим, забрав себе дочь, даже размазав по земле "небожителя-брата". Его дочь может умереть от болезни, жена - не отдать её так просто. на клуб может свалиться снова какая-то ахинея, а Джерард...ну давайте вспомним последнее предложение фика - есть ли тут чего добавить? И вообще, зло и насилие вращаются по кругу: к Джерарду вернулась его несправедливое отношение к брату, а к Майки потом вернётся насилие над Джерардом, но особенно - Фрэнком. В начале 7.1 я про себя смеялась как дура на сцене, где Майки и его кореша врываются в квартиру Фрэнка и измываются над ним - вот с этого момента мне реально уже стало понятно всё и про Стэна, и про иероглифы на спине Айеро, и про страшные сны Майки, где он видит свою девочку танцующей перед мужиками, а на самом деле - это лишь его собственное горькое прошлое. И - что могу сказать, - его дальнейшее перевоплощение в доброго и хорошего Стэна - это фантастика в том смысле, что для этого действительно актёрского искусства бы понадобился просто вагон и маленькая тележка: днём ты кровожадный папаша-мститель, а уже вечером - покровитель и вообще будущий любовник парня, с которым спал твой брат. И ведь Майки добился своей цели! Я думаю, игра в Стэна принесла ему массу удовольствия в том смысле, что ему удалось реально отнять у брата то, что он любил больше всего на свете. Так что я понимаю полуобморочное состояние Уэя-старшего, когда тот вручал конверт целующейся парочке "мой брат и мой любовник". А уж тем более - состояние в коридоре, последние и окончательные выяснения отношений между тремя. Ведь если бы ещё не смс-ка Майки от имени Фрэнка с "у нас есть будущее"!... И тут такая сцена, противоречащая этим словам.
Я вот рада, что Фрэнк не достался никому. Вряд ли он сильно был нужен Майки в душевном плане - скорее, чтобы что-то в очередной раз поотнимать у обескровленного старшего брата. Да и был ли бы он со своей амнезией счастлив с мужчиной, которого любил, но...когда-то. Я так поняла, что когда Джерард говорил, что Фрэнк ждёт его в аэропорту, это означало тело Фрэнка, труп. Моя вот трактовка, что бедняга таки умер. А твоя, авторская? Люблю неопределённые концовки. Ведь таки же неопределённо и то, что случилось с Джерардом в конце. Богом стал, окей, но каждый же понимает это по-своему. Мне это похоже на какую-то триумфальную смерть, ведь Джерард в конце увидел Фрэнка и мать, мёртвых по факту, аплодирующих ему.
А вообще, здесь мозг снова отключается и ничего не хочет видеть глазами рациональности - слишком захватывающе и непостижимо для этого была описана последняя сцена. И снова Майки - лидер по реалистичности своей истории, и я вверху уже описала, каким вижу его будущее. Забавно ещё, что между братьями - опять же, абсолютно зеркально - даже тогда, когда случилась вся эта катавасия, осталось подобие заботы друг о друге. Во время стрельбы Майки предлагал Джерарду убежать от ментуры. Джерард временами ранее сделал для Майки грандиозную подставу со шлюхой и деньгами для того, чтобы тот отказался от Амброзии. Конечно, в обоих случаях на первом месте не забота, а эгоизм - каждый пытался повлиять на брата в угоду себе. И вот что из этого получилось. Как правильно сказал Майки в последней сцене - они оба спокойно могли принять правильные решение и никто из них бы не поранил другого. Но жизнь настолько одна, что подобные ошибки неисправимы. И, да, мгновения счастья не имеют ничего общего с вечностью. Вечность - это незаполненная пустота.
Не могу не замолвить слово о такой долгожданной для меня сцене - танца Фрэнка и Майки. Я дрожала просто, когда перечитывала. Скажи, а эти танцы, движения, декорации - ты это всё из головы или ты вдохновлялась на написание чем-то визуальным? Бтв, я обожаю сямисэн, и если бы я была сейчас не поглощена северной культурой, я бы врубила свои драгоценные записи с сэмисэном и слушала бы часами, воображая тот танец. Хотя музыка этого инструмента и так была отчётлива в моей голове, потому что я знаю, как он звучит. И абсолютно беззастенчиво говорю, что европейская драма и театр просто сосут в сравнении с тонкостью, эстетической и философской красотой японского (особенно того, где одни мужики - девочка мод он, хи-хи :D). Вот сейчас пишу, а у меня в голове до сих пор эти изумрудные ткани...и Фрэнк :D. Я неоднократно подчёркивала то, насколько твой фик красив именно в плане эстетики, японской эстетики, японской, но такой, какая была бы доступна для несведущего восприятия европейского человека. И...блиин, экранизируйте кто-нибудь именно эту сцену! А ещё последнюю, с Джерардом-богом. А вообще, весь фик, ага. Думаю, было бы ничем не хуже того фильма, который вдохновил тебя на написание. Кстати, спасибо большое за пост на тамблере - иначе я бы тут тебя завалила просто вопросами именно о создании фика и о том, что тебя на него вдохновляло.
Когда ты разоблачила все те подсказки в фике, я подумала о том, что в фэндоме практически нет работ "с сюрпризом", со скрытыми смыслами - мы ведь, давайте все дружно признаемся, когда речь идёт о фиках, потребляем информацию, а вовсе не используем её творчески. И я немного жалею о том, что ленилась включить моск, а согласилась - причём добровольно и неоднократно - плыть по течению. Ведь подсказки были действительно очень тонкими, а некоторые - даже смысловыми, неодушевлёнными, апеллирующие к самому смыслу фика, и почувствовать их было лично мне недоступно. Да ладно, я не жалею ни о чём, что касается этого фика. Я надеюсь, ты тоже. Это была очень трудоёмкая и часто неблагодарная работа, от которой любой бы отчаялся тут же. Но, знаешь, великие вещи они часто ценятся потом, а не в момент своего появления. Я верю, что более сознательное поколение читателей переоценит Амброзию как несомненный и большой вклад в русскоязычный фэндом. Ведь любой большой труд должен быть прилично вознаграждён, пусть даже и не сразу. Я всегда был, есть и буду огромнейшим фэном этого фика, ведь именно он - то, что наиболее, как по мне, раскрыло твою писательскую мощь. Всё-таки "Мотыльки", какими чудесными они ни были, - не так. Поэтому я тысячекратно поздравляю тебя с завершением грандиозной "Амброзии" - достойное завершение лета, не так ли?) Есть ли чувство, что прожил это лето не зря?)
Как бета могу добавить, что работать с тобой было очень приятно, неимоверно даже, и прости меня за чопорность, бурчание и т.д. т.п. Благодаря твоему фику и слогу я поняла, что повторы мелких частей речи - это совсем не страшно, а наоборот, естественно и нормально. И эти слова - не стёб, у меня реально на 7.1 случилось прозрение всей моей бетской жизни.
Спасибо тебе огромное за эстетическое и духовное удовольствие, за опыт, красоту, общение - вообще за всю инфраструктуру под названием "Амброзия", которая, я думаю, объединяет нас, читателей, вокруг тебя невидимыми линиями, как в фике, ахах :D. Ну наш мир же ж никогда уже не станет прежним после фика, не так ли, пипл?)
п.с. какой ещё презент - у меня ж есть награда на фб? Смотри, а то я загордиться могу х)
Реву, как сучка, не могу просто... вот так финал.. потрясающая история! просто невероятная! у меня в мозгу до сих пор не всё укладывается полностью..ощущение, что я посмотрела один из тех редких авторских арт-фильмов, без русской озвучки.. Захлёбываюсь словами и мыслями просто. Эмбер, ты фантастическая девочка!
bimba, спасибо тебе, что прочла, несмотря на нелюбовь к даркфикам
lifeless wine, вот поверишь, что касается "не запутаться в собственном сюжете", здесь было нисколько несложно. Я даже не делала никаких записей, все брала из головы. То, что история была с самого начала готовенькая, облегчало дело и процесс "завязывания узла" не оказался трудным. Труднее было все распутать, и глава 7.1, над которой я билась две недели, тому подтверждение. Нужно было соединить концы, но сделать так, чтобы общая картина осталась реалистичной, - вот чего я добивалась.
Что касается последнего пова и последней сцены. Я не совсем уловила, что ты имеешь в виду, говоря об аэропорте и теле Фрэнка. Джерард, видевший Фрэнка несколько часов назад живого, как казалось, не понимал, о чем говорил ему Майки. Ведь для него парень был жив. Он не помнил, что произошло в клубе и вообще плохо соображал. Уэй стремился в аэропорт, все еще надеясь, что они уедут из страны. А финал неоднозначен, безусловно. Но я не хочу излагать свой авторский взгляд, потому что многие считают его единственно верным и будут считать концовку в авторском понимании правильной. А это не так. В общем, назову пару версий. 1) Джерард наконец обрел тот мир, где он стал богом, - ведь он не бросал принимать Амброзию и тем самым получил долгожданный билет в мир богов. 2) У Уэя произошла передозировка - он все-таки принял за раз целый пузырек. И, умерев, он увидел уже неживых мать и Фрэнка, как ты правильно заметила. 3) Это не озвучивалось ни в работе, ни в посте, но можно предположить, что у Уэя была шизофрения - он постоянно видел Госпожу (видения случались непроизвольно, не из-за приема таблеток), а в конце Майки упоминает о враче Джерарда, которого он больше не посещает. В детстве Уэй получил психологическую травму, увидев самоубийство собственной матери, а последующее случайное убийство любимого человека и прием Амброзии усугубили дело. Возможно, в конце он просто сошел с ума. У меня есть своя точка зрения, но повторюсь, я ее не скажу, хах.
Опять же свой взгляд у меня на отношения между братьями. Они всегда любили друг друга и очень сильно, но специфической любовью, граничащей с соперничеством и перемешанной с чувствами мести и ненависти. По сути, они так и остались детьми, когда лежали вдвоем в комнате и мечтали остаться в собственном мире навсегда. И вся эта месть, все эти попытки возвыситься друг на другом были лишь игрой. До того момента, пока не произошла первая трагедия.
О, танцы. Я не знаю, откуда они вообще взялись в моей голове. У меня была идея зайти на ютьюб, но вполне хватило собственной фантазии.
Сейчас понимаю, что правда целых пол-лета ушло на эту работу. Да, не зря, но до сих пор корю себя, что так здорово растянула фик.
В общем, я уже все тебе сказала в лс :D Просто очередное спасибо! Реально, с тобой было тоже классно работать. Ты меня многому научила, думаю, мы обе получили взаимный опыт от совместной работы. Это было интересное время, о котором я ни чуть не жалею. И да, я с тобой полностью согласна, именно Амброзия раскрыла мой потенциал, не Мотыльки. Буду стремиться дальше расти и буду надеяться, что наши с тобой пути еще не раз пересекуться
«Нарисуй мне фотографию о нас. Я принесу тебе палитру с широким спектром черно-белых красок. Изобрази тот длинный мост. И ливень, скрывающий наши силуэты. Черной тушью вообрази остановившиеся движения. Белой — проведи луну. Воссоздай прошлое. Запечатлей его. Надень на себя маску бога и верни тот вечер, когда шел дождь. Когда мы столкнулись на том скользком мосту. Мокрые. Без зонтов. Когда разноцветный мир вдруг стал скучен. И мы нашли себя в оттенках старой классики, примерив роли актеров немого кино...».
Лучше момента не придумать, чем пообещать тебе о прочтении .. и действительно прочитать рассказ до конца /бей меня, но с фф его связывает только местонахождение/ Боюсь, что отзыв получится потоком сознания, но в данный момент меня это не смущает), ну что ж.. начнем /собрать бы еще все мысли в логичную линию, ..прости если что/
Особое впечатление на меня произвели последние главы, точнее как тонко начала вырисовываться общая картина всей истории, которая в начале не поддавалась мне /помнишь, как я говорила: я помолчу пока что..?/ и моя извращенная фантазия проделывала со мной страшные вещи, на столько страшные, что последние предложения дались мне с особым трудом. Да, я забыла как дышать.. моя голова взрывалась и в какой-то момент у меня начало шуметь в ушах, как и у самих героев.. чувство отрешенности и потери ориентиров в пространстве.. чёрт! По правде, у меня все еще болит голова, как-будто мне со всей дури ударили ладонями по ушам! Это по правде сильно, словно набегающая волна на еще недавно спокойном океане.. /Эмбер, я курю в сторонке/
Мне все еще хочется осыпать тебя ассоциациями. Ммм.. приступив к 7 главе у меня перед глазами выстроилась забавное сравнение: история, как карточный дом. Начиная выкладывать карты мы видим перед собой еще непонятную конструкцию, которую и домом не назовешь.. и уже ближе к концу можно разглядеть весь объект, все стены, укрепления, количество этажей, на сколько хорошо сделан фасад.. /помнишь, что у меня болит голова? так вот такое чувство, что я не изложу до конца свою мысль :D, от этого страшно/, и карты уже несут другую плоскость, сложенная конструкция раскрывает пред тобой то, что ты не видел на первом этапе. /бля зачем я это пишу :D/, а потом вдруг открылось окно в комнате и еще недавно, хорошо сложный дом рассыпался от дуновения ветра.. как-будто кто-то прокрутил пленку назад и вот он дом, давай по новой, если можешь.. СУКА ВСЕ СЛОЖНО! вот что я ощущаю, сложно. Жизнь наша - многоэтажный карточный дом. Первые этажи - наше детство, потом мы строим их все выше и выше, на сколько позволяет этот вот фасад, этот грёбаный первый этаж, в который мы заложили столько всего важного: секретики, обещания, вера в друзей, в родных людей, которым возможно доверили все самое важное.. Жизнь строит этаж за этажом, что-то сами, что-то с кем-то, мы пускаем в наш "дом" людей, согреваем их и доверяем самое сокровенное, то что находится у нас внутри. И дом не устойчив, если с прошлым полная неразбериха. Вот что случилось с Майки, с Джи.. так я это вижу. Недосказанность, обиды и личные принципы сыграли с родными людьми злую шутку, которая затянула в эту накатывающую волну всё, что они так любили -Фрэнка. И так часто бывает.. месть слепая дама.
Амброзия. Как же я вижу финал истории /как же мне описать, что происходит в моей голове?/.. если откровенно, то мне хотелось винить во всем Майки, ведь сам поддался и загубил свою жизнь, но как я могу, после того, как узнала его судьбу.. Бля, у меня не выходят из головы твои диалоги /у тебя, родная, есть свой личный, узнаваемый почерк, ты в курсе?/ Какая тонкая материя твои диалоги, которые плавно перетирают в внутренние скитания и мучения персонажа. ммм, схожу с ума, словно легкость шелков, именно тех, которые ты описывала в танцах отокона.. Я как-будто в дурмане находила там себя, тебя. Мне однозначно нужно еще прочитать рассказ целиком и сразу. Он выдержан, как самое хорошее вино, брусничного цвета, с этими самими таблетками Амброзии.. /алкоголь с Амброзией, вот так я и закончу :D/
Я никогда не забуду этого фантастического воображения, что связаны с воспоминаниями; темная комнат с ванной, где в крови лежит мама мальчиков; с госпожой и всем вытекающим и дразнящим мои нервы. Я бы могла все анализировать по частям, но не уверенна стоит ли. По-моему хватит моего бреда, да? :D Хотя нет, еще одна вещь, конец. Смерть Фрэнка из под руки Джи, смерть Джи.. произошла еще раньше до физической смерти, когда он увидел Майки и Фрэнка на сцене, я уверенна в этом. И самый конец.. Амброзия.. как все разрывалось вокруг него, и наконец покой, чтоб меня как это написано! Обратный отсчет, как жизнь пролетает перед глазами.. воспоминания самых приятных моментов связанных с твоей жизнью, красиво и страшно! Спасибо за такие моменты, ты просто меня в фарш! И это серьезно! В моей голове вызван ураган, под названием "АМБРОЗИЯ", написана талантливым человеком, с которым имею честь быть знакома. Больше психоза ;) спасибо за Амброзию!
Автор, знаете.. Ох, я столько всего хочу сказать, но не могу. У меня не получается, я не могу сказать, а уж тем более напмвиь всего того, что чувствую после прочтения этого шедевра. Когда Амброзия только появилась тут, прочитав описание я не решилась на этот эксперемент, ибо думала что это что-то вроде обычного глупого фанфика, поэтому не взялась за него. Когда же я увидела, что глав всего 7, то я подумала "А почему бы и нет". В общем я прочитала его за 2 вечера, не за один только потому что глаза закрывались и я засыпала уже. Я проглотила Амброзию так же быстро, как Джерард таблетки в конце. Я давно не читала чего-то нового настолько поглащающего, эмоционального и интригующего. Такого, что я прочитала, я точно не ожидала. Думаю, Вам стоит сменить описание, ибо оно как-то упрощает сюжет, делает истрию не такой яркой и животрепещущей, как есть на самом деле. Мне даже сложно представить, как тяжело было людям ждать продолжения Амброзии, ибо я все прочитала сразу, но все равно иногда перескакивала через строчки, ругала себя за это, прочитывала через что перескакивала, перечитывала еще раз, ибо иногда не понимала, что читала из-за потока мыслей и шила в заднице, не дававшего мне читать нормально. Меня поразило, как был закручен сюжет. До последнего момента я так и не понимала, как же Вы все объясните и поставите на свои места. Но я с самого начала знала, что фотографии это дело рук Джерарда, я была уверена, а когда мои догадки подтвердились, я просто ходила по комнате и сама с собой разговаривала, что-то восклицала.. Мда, в общем забавное было зрелище. Мне понравилось, как глубоко были показаны чувства и переживания героев. Что эта идея с Амброзией и богами кажется какой-то очень загадочной и таинственной, слишком глубокой, но на самом деле не является таковой, хотя может я еще сама не доконца поняла, могла что-то упустить.. И, если честно, я так и не поняла.. Джерард хотел застрелить Майки, но застрелил Фрэнка, потом он как бы не поверил во все это, продолжил принимать Амброзию, ему казалось, что он все еще вместе с Фрэнком, а потом приходит в ресторан, и там Майки ему все говорит... И если бы Джерард тогда пришел на встречу в ресторане с Майки, то он (Майки) бы не стал бы выступать с Фрэнком и не позвонил бы в полицию, когда они были в клубе? В общем, это все вопросы сюжета, а так мне бы очень хотелось Вам сказать, как замечательно вы пишите, какой у Вас слог, как красиво все. Как будто слова переливаются из одного с осуда в другой под прекрасную музыку. Я не знаю почему именно такое сравнение, но это единственное, что сразу же пришло мне в голову, и я поняла, что это идеально подходит. Спасибо огромную за эту работу, она оставила массу впечатлений. Мое сердечко в конце не выдержало, и несколько слезинок скатились по моим щекам. Еще раз спасибо Вам огромное, я безмерно полюбила эту работу и Ваш стиль. Больше Вам вдохновения и времени на подобнве шедевры.
Прочитала все комментарии. Мдаа, эта история еще долго не выйдет у меня из головы. Этот конец... У меня были мысли о шизофрении, о смерти Джерарда в конце, но никак не о передозировки. В какой-то момент я перестала понимать, что явь, а что же было бредом Джерарда, ибо его повествование для меня с самого начала было самым непонятным, призрачным и загадочным. Я еще не встречала таких фанфиков, я читала пару троек из серии психодел и все дела, но там совсем какой-бред и непонятное развитие сюжета, но Амброзия это что-то отдельное в русском фанфикшене. Это настоящее произведение. И да, мне бы тоже очень хотелось бы увидеть фильм основанный на этой невероятной истории. Прочитав Ваш пост, понимаешь, сколько подсказок было, а внимание я на них так и не обратила, хотя когда Вы стали упоминать, что у Фрэнка толстовка с Южным Парком, я сразу поняла, что что-то с ней должно быть связано, это не может быть все просто так. Когда Майки зашел в эту фотопечать, я сращу все поняла, ну не все, но очень многое. И все же концовка не дает мне покоя, судьба Джерарда не дает мне покоя. Его персонаж для меня тут слишком загадочен.. Я думала, что у него и шизофрения из-за этой некой Госпожи, или же он перепил Амброзии, что она стала ему везде видеться.. Мы никогда не узнаем, да и Вы тоже, потому что это такое произведение, что у всех складывается своя концовка и мнение. Думаю, я все же останусь при мнении, что Джерард умер и попал в мир иной, к богам и к любимым людям, но при этом в жизни он был болен. Единственное, что не сложилось у меня в голове это его походы в ресторан. В какой именно промежуток времени это все было? После смерти Фрэнка? До нее? Перед выступлением брата и любовника? Или же это тоже решать только нам остается? И да, все же очень хотелось бы узнать Ваше мнение и мысли на счет концовки.
Во мне сейчас столько чувств и эмоций, что я даже не могу нормально мыслить. Автор, Вы - я не побоюсь этого слова - гений. Просто гений. Так все продумать, так закрутить сюжет... Это не каждый сможет. Я просто аплодирую стоя. Я вижу, какая тут огромная работа проделана, ведь нельзя написать такое сходу. Видно, как Вы всё продумали, всё до мелочей. Я в дичайшем восторге. Честно, давно не читала ничего подобного. Ни разу не пожалела о том, что стала его читать. Если бы не подруга (которая оставляла комметы выше, упырь которая, ахахах), посоветовавшая мне его, то так бы и не прочитала и многое бы упустила! Этот фанфик просто вынес мне мозг и вывернул душу наизнанку, правда. Читала взахлёб и не могла оторваться. Прочитала его за два дня (это очень быстро для меня, так как я всё люблю растягивать :D) и почти ни разу не прерывалась (только на сон). Я просто заглатывала его, пытаясь быстрее добраться до истины, стараясь собрать все кусочки головоломки воедино, ища ответы на вопросы, которых становилось все больше по мере прочтения. Да, я не следила за развитием истории с самого начала, и, честно говоря, я рада этому. Потому что я смогла прочитать ее целиком, не отвлекаясь. И все эмоции захлестнули меня разом. Во время выступления Фрэнка и Стэна (Майки), у меня безумно колотилось сердце и потели ладошки. Я так распереживалась, вот знала, что произойдёт что-то очень нехорошее. Меня аж всю трясло от волнения. Ух! Знаете, я никогда не любила Японию и Токио в частности, но этот фик как-то открыл мне глаза на красоты этого города. Мне захотелось взять разноцветные неоновые и черную краски и изобразить этот мрачный, дождливый Токио со всеми этими злачными местами, неоновыми вывесками и странно одетыми людьми. К сожалению, я не так хороша в рисовании. Но все эти образы так впечатались в мою память, прям ядовитый призрак города, в котором я никогда не была, на сетчатке моего сознания. Прочитав "Амброзию", я поняла, какая профессия является профессией моей мечты - режиссёр фильмов по фанфикам. Да. Некоторые сцены из фика я прям видела как в фильме, я прям знаю, как лучше взять ракурс, чтобы всё это смотрелось как можно лучше и т.д... Ах, мечты-мечты. Но Ваш фанфик реально заслуживает экранизации. Я серьёзно. Такой двух-трёхчасовой психологический триллер. Если бы я была режиссером, то Ваш фик был одним из первых в списке на экранизацию. Ахахах. :D Эх, вроде всё расписываю-расписываю, а всё равно что-то упускаю и получается немного кратко, как обычно. Думала, подлиннее выйдет. Ладно, в общем, я выразила вроде всё, что хотела. По крайней мере, всё основное. Спасибо Вам за такую работу, я ещё долго буду приходить в себя после этого. Добра вам. И счастья. xoxoxo
упырь, я уже говорила в твиттере, повторюсь, только не на "вы", я сразу чувствую себя какой-то престарелой женщиной) что ж, спасибо за такой внушительный комментарий (и за эмоции в твиттере ахах). приятно, что история тебе понравилась. а мысли сменить описание у меня уже были. вероятно, это и сделаю. так, собственно, отвечу на все непонятки. хронология была такая: пов Майки, потом Фрэнка, а после Джерарда. все верно, Фрэнк в пове Джерарда был лишь призраком. в посте на тамблере я упомянула, что Фрэнк в линии Джерарда появляется лишь тогда, когда тот принимает Амброзию. помнишь момент, когда Фрэнк слышит, как "Стэн" назначает Джерарду встречу? тот в это время как раз прятался в отеле (еще до галлюцинаций с Айеро, он просто скрывался от полиции, которая искала его из-за незаконной деятельности). возможно, пишу сейчас очевидные вещи, но пытаюсь объяснить, как все было. после этого звонка, получается, проходят всего несколько часов, Уэй плюет на встречу с братом, когда Майки приходит в ресторан - и, конечно, не дожидается его. Джерард следует в клуб, где проходит конкурс, там они с братом пересекаются, Уэй-старший видит их с Фрэнком выступление, потом, собственно, происходит убийство. Майки просит брата уходить. Джерард убегает, мчится по улицам (1я глава), ничего не соображая. оказывается в отеле и пишет сам себе надпись на зеркале, она - это его чувство вины. потому что именно сообщение Майки было моментом, когда Джерард мог все изменить, мог просто прийти в ресторан, чего он не сделал. ведь тогда не случилось бы трагедии, и Фрэнк был бы жив. когда его мозг подбрасывает "живого" Фрэнка, он думает, что все в порядке, и начинает свои бесцельные походы в ресторан. а насчет концовки - не-не, ничего не скажу. ваше право придумать финал самим. спасибо еще раз!
Vitalipok, дубль два: только не на "вы") я прям не могу, когда на "вы"... я вот тоже никогда особо не интересовалась Японией, но после прочитанных мною статей и просмотренных фильмов, я очень хочу съездить в эту страну. про кино мне уже несколько раз говорили, очень приятно. наверное, это потому, что я будто описываю реальный фильм, играющий в моей голове. на меня всегда влиял больше кинематограф, чем литература. и я сама всегда мечтала быть режиссером - это же так круто! осуществляй свою мечту, может, будешь вторым Тарантино или Родригесом :D спасибо большое за отзыв и все пожелания!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
