Глава 5. Мы прошли по коридору хирургического отделения совсем немного. Оказавшись перед одной из палат, Майки толкнул дверь плечом и вошел. На секунду мне показалась, что просьба брата будет связана с Фрэнком, и это – та самая палата, в которой он отходит от наркоза… Как же он слаб сейчас. Абсолютно один, страдающий от боли, страшной боли, выворачивающей его. Странно, но злости я не почувствовал. И радости тоже. Равнодушие. Только обжигающее равнодушие. Палата была абсолютно пуста. Я ошибся. Фрэнка тут не было. Я не смог бы сейчас видеть его, слишком противоречивы были мои мысли и чувства, слишком неправдоподобным казалось мне мое равнодушие. Но разбираться в себе мне особо не хотелось. Майки подпер ручку двери стулом. - Джи, мы сейчас тут совсем одни. Теперь можно просьбу? – он почему-то немного засмущался, его выдал легкий румянец, разлившийся по щекам. - Да, я же сказал. Для тебя – все что угодно. - Не мог бы ты снять всю одежду? – Майки выделил голосом слово «всю». - Что? Майкс…Я не понял… - удивился я. Ничего себе просьбы! Братец-извращенец? В Джерси что, повышенная концентрация маньяков на один квадратный километр? - Джер, пойми меня правильно. Тебя похитили, каким бы ни был этот Фрэнк, он – преступник, а, значит, мог нанести тебе вред, он держал тебя взаперти целых два дня! Ты сам сказал, что вы подрались. - И что? Меня не было всего два дня! Зачем мне раздеваться? В таком виде я тебя не устраиваю? - Ты прав, Джерард. Тебя не было всего каких-то несчастных два дня. То, что ты полгода не звонил мне, не в счет. Я врач, понимаешь? Мне нужно тебя осмотреть. Только и всего, - Майки явно был обижен. - Нет. Со мной все в порядке, можешь поверить мне на слово. Пара синяков, ерунда, в общем, - я сказал это подчеркнуто спокойно. Не хватало еще, чтобы он увидел мою шикарную, исполосованную ремнем Фрэнка, задницу. От одного воспоминания о перенесенном меня дернуло. Я погасил нервный импульс и просто смотрел на брата. - Отлично. Сними хотя бы футболку, раз ты такой стеснительный. Если все в порядке, я буду спокоен. - Уговорил, так и быть. Но только ее, - уточнил я. На теле у меня вроде не было ссадин и царапин. Так что ничего не могло выдать мою тайну. Я рывком снял футболку. Майки подошел ко мне и внимательно изучал мои грудь, живот, спину. Его пальцы в перчатках касались каждой ссадины, подозрительного пятна, ушиба. Эти ощущения были мне неприятны и непривычны. Я был в больнице всего раза три, и те из-за моих драк, когда кровь из носа не останавливалась или была вывихнута рука. Тогда я был горд, потому что чаще всего меня привозили в приемный покой победителем. - Джи, у тебя здоровый кровоподтек на пояснице. Ниже мне точно нельзя посмотреть? – спросил Майки. Черт, значит, один из ударов пришелся чуть выше… Как же я не подумал об этом. Идиот, честное слово. - Я ударился. Просто ударился. Ниже там ничего интересного для тебя нет, - упирался я. - Я смажу его антисептиком, на всякий случай, - брат порылся в кармане халата и извлек тюбик с кремом. Я почувствовал, как его руки нежно втирают лекарство в мою спину чуть ниже пояса, - там еще и обезболивающее в составе есть. Может щипать. Чувствуешь что-нибудь? - Да, - я с трудом смог вспомнить слова, до такой степени новыми были ощущения. Бережные прикосновения латекса к моей коже, тепло от пальцев Майки, боль оттого что это слегка пощипывающее лекарство втиралось в огромный, судя по всему, синяк, - приятно. Спасибо. - Не страшно же. Не понимаю, почему ты так меня стесняешься. - Майки, со мной все хорошо. Если мне нужна будет помощь, я скажу тебе… - Еще бы, - хмыкнул брат, - ты всегда говоришь мне, только если тебе что-то от меня надо. А чтобы чем-то хорошим поделиться – не дождешься. - Прости, - виноватым голосом сказал я. Я действительно был редкостной сволочью по отношению к младшему брату. - Я закончил обижаться на тебя, когда мне исполнилось пять лет. Понял, что бесполезно, тебя из твоей ракушки не достать, тебе там хорошо и уютно. Без всех, - Майки сказал это с грустью в голосе, - ну вот, ранение обработано, мой герой (Майки изобразил голос одной из моих подружек) надеюсь, ты не будешь обвинять меня в домогательствах, - жизнерадостно заключил он, закончив втирать крем, - извини, что чуть ли не силой раздел тебя. Просто я должен был. Хотя, в твоем случае, я не объективен и слишком эмоционален, плохой врач, в общем-то. - Все хорошо, - улыбнулся я. Только бы ему не пришло в голову стянуть с меня джинсы! - Надо было дома тебя просить об этом, - внезапно произнес брат, - какой же я дурак! Дома ты бы чувствовал себя совсем по-другому и не стеснялся… - Стеснялся бы. Точно говорю, - я даже головой покивал для убедительности, - не люблю, знаешь ли, все свои достоинства наружу выставлять. Сглазят еще, - я подмигнул Майки. - Было бы что, - тихо проворчал брат, явно надеясь меня разозлить, - мой рабочий день, в принципе, закончен. Может, поживешь у меня несколько дней? Это была идея. Я не представлял, как вернусь в свою пустую квартиру, как буду жить так, как раньше, когда каждая стена мне напоминает о тех днях, когда все было действительно хорошо. А с Майки я не общался уже очень давно. С ним в детстве всегда было весело. Может быть, мне даже не будут сниться кошмары (хотя до сих пор не снились же). - Я не против. Даже заезжать к себе не хочу, давай сразу к тебе, ммм? - Отлично! – Майки прижался ко мне, но это длилось буквально секунду. Давно, когда мне было лет четырнадцать, мне казалось, что мой брат питает ко мне не совсем родственные чувства – он постоянно обнимал меня, мог поцеловать в щеку или губы, ему нравилось расчесывать мои волосы. Но со временем до меня дошло, что Майки такой со всеми. Даже термин есть, обозначающий подобных людей. «Кинестетик». Дело в том, что такие люди не воспринимают информацию на слух или глазами, им непременно надо осязать, чувствовать физически. Поэтому у Майки были большие проблемы с учебой. Но он справился. А на счет своего отношения ко мне он однажды сказал: «Джер, мы братья. И мне важно чувствовать, что с тобой все хорошо. Можешь врать маме, врать отцу, но не мне. Я просто обниму тебя и все-все пойму». Наверное, он все понял и сейчас. Да, я хотел бы, чтобы он знал, что я пережил. Просто знал. Но никогда не говорил со мной об этом и ничего не спрашивал.
Майки убрал стул от двери и подождал, пока я надену футболку. - Линда, - обратился он к медсестре, как только мы вышли в коридор, - я на сегодня закончил. Завтра я в первую смену, так что увидимся еще. - Да, конечно, доктор Уэй, - девушка лучезарно улыбнулась, - какие-то распоряжения будут? - Вы заходили к Айеро в шестую? Как он там? Сложный случай, я почти три часа его оперировал. - Я заходила к нему около пяти минут назад. Он пока не пришел в себя. Температура 38,3, сердце в порядке, сам пока не дышит. К нему никто не придет? - Нет, по крайней мере, мне так кажется, - Майки нахмурился, - к утру он должен задышать сам. Если такого не произойдет, вызывайте меня. И вколите ему морфия, когда он от наркоза отойдет. Спокойного дежурства, - брат обнял Линду на прощание и повернулся ко мне, - ну вот, все под контролем. Теперь можно и домой. Он схватил меня за руку и потащил по коридору. - Стой, мне больно, - остановил его я. Майкс сразу же замер, вопросительно посмотрел мне в глаза. Я вытянул вперед руку. На ней остались четкие следы пальцев Фрэнка. Его эмблема. Еще одна. Чтобы я помнил его. - Джи, все в порядке? Это просто синяк, пройдет через пару дней. - Да, это просто синяк, - согласился я, но не мог не думать о Фрэнке. Это не Каинова печать, Джерард. Я вспомнил улыбку, глаза, брови, косую челку на темно-ореховый глаз, сильные, грубые по движениям руки… Это был Фрэнк. Но не тот Фрэнк Айеро, который похитил меня. Нет, это был мой Фрэнк. Мой, личный. Говорят, что женщины помнят своего первого мужчину всю жизнь. Наверное, мой извращенный мозг тоже будет помнить каждую черточку моего похитителя. Сейчас я мог бы признаться себе, что Фрэнк первый в моей жизни, кто смог довести меня до такого бурного и невероятного по силе оргазма. В мужчинах больше женского, чем принято считать. Но я не должен думать об этом. Майки на ходу снял халат, повесил его в комнате для медсестер («Там всегда найдется та, кому не лень его постирать и погладить», - заговорщически пояснил он). Я улыбнулся ему в ответ. - Джи, как насчет поехать в кафе? У меня дома нет ничего из еды, - виновато предложил Майки, когда мы заходили в лифт. Я ткнул кнопочку первого этажа. - Сделай мне овсянки. - Джер!? Ты же ненавидишь ее! – солидный доктор Уэй был удивлен до такой степени, что даже глаза немного округлились, - почему? - Не знаю, мне просто хочется, - пожал плечами я. На самом деле, мне нужно было просто немного почувствовать себя похожим на брата. Получить ту же уверенность слов и движений, ту же определенность. А не упрекать себя в полученном удовольствии. - А, ну не могу тебе отказать, - просиял Майки. Мы вышли из больницы. Я вдохнул свежий воздух и почувствовал, что меня немного отпустило. «Мой Фрэнк» исчез. Я снова был свободен.
До дома моего брата было около двадцати минут езды. Майки из принципа добирался на автобусах. Ему нравилось обилие новых лиц вокруг него. Я забрал из черного джипа Фрэнка свои брюки, закрыл его как следует, и отдал ключи охраннику парковки. Одним напоминанием меньше. Майкс ждал меня у ворот. Не говоря ни о чем, мы двинулись к остановке. Я наслаждался солнцем и ароматом улицы. Пыль, машины, бензин… Таков мой город, и, после моего заточения, наполненного запахом крови, он еще более прекрасен для меня. - Майки, ты там говорил, что Джейн Смит взяла мой телефончик. Как думаешь, позвонит? - А что? – брат сложил руки на животе, изображая нашего отца, - парень ты видный, музыкант, опять же. Шебутной, но дурь-то она из тебя повыбьет. - Я серьезно, а ты издеваешься. - Я желаю вам только счастья и миллионов красивых детей. Позвонит, расслабься. Кстати, это наш автобус.
Я залез на свободное сиденье у окна и бесцельно уставился на проплывающие мимо деревья. От мягкого сиденья мне стало чуть больнее, чем обычно. Боль прошла по позвоночнику и устроилась где-то в районе шеи. Чертов маньяк Фрэнк. - Джи, все в порядке? - Да. Я смотрел в окно и зачем-то думал о Кристин. Все было уже давно решено. Мы никогда не сможем быть вместе. Но странный сегодняшний сон возвратил меня в то время, когда она любила меня, а я любил ее. Я писал песни, и всегда пел их ей, проверяя звучание. Кристин обычно сидела в моем любимом кресле, подобрав под себя ноги, и внимательно вслушивалась в мелодию. У нее были чуть волнистые темные волосы, большие карие глаза и тонкие руки с длинными пальцами. Кристин училась в музыкальной школе, и иногда играла мне потрясающие сложные вещи на фортепиано. Но татуировки и Кристин – вещи несовместимые. Почему же в моем сне она была почти вся в татуировках? - Майки, ты не видел Кристин? – не удержался от вопроса я. - Нет, последнее время я вообще мало кого вижу из наших с тобой прежних друзей. А почему ты спрашиваешь? - Я почему-то про нее подумал, - признался я. - Она хорошая. На следующей остановке выходим, учти. Путь от остановки до дома, где обитал Майки, занял около пяти минут. Кристально чистый подъезд, идеально чистый лифт… - Эй, Джи, ты куда? Я живу всего на восьмом этаже, какой, к черту, лифт? – Майки потянул меня к лестнице. Не люблю такие нагрузки. После них мое сердце совсем отказывается нормально работать. У меня нет проблем со здоровьем. Кроме тех моментов, когда я нервничаю или вот так поднимаюсь по лестнице. На шестом этаже я выдохся. Мне пришлось остановиться, присесть на корточки и долго приводить мое сорвавшееся дыхание в порядок. Я наверняка знал, что мое общее состояние испортила наркота в далеком школьном прошлом. Но я ни о чем не жалел. В этой жизни стоит попробовать все. - Слабак, - с площадки наверху свесилась довольное лицо Майки, - беееее, - он показал мне язык. Видел бы его сейчас кто-то из его персонала… Эх, уважаемый человек, доктор с большой практикой и временно заведующий отделением, что ж вы творите-то такое… - Майки, держись! – завопил я, вскакивая и бросаясь за ним с твердым желанием дать ему по ушам. В бешеном темпе я проскочил еще четыре пролета. Майки уже возился с замком. Я попытался схватить его, но это мне не удалось. Вместе мы ввалились в квартиру. Я оказался верхом на Майксе, который отчаянно колотил руками по полу, пытаясь выбраться. - Джи, кто тебя так откормил? – возмущался он, - ты мне хребет сломаешь, слезь, хрюндель! Я скатился на пол рядом с братом. - Приготовь своему любимому хрюндельку чего-нибудь покушать, хрюнделек давно не ел, - смеясь, пропищал я. - Ох, уговорил. Ты мерзкий манипулятор, Джи, - Майки поднялся на ноги и поплелся на кухню, - сходи пока в душ, свинтус. Труселя и халат можешь взять в моей комнате. - Океееей.
В комнате Майки был полный бордель. Да-да, именно бордель. Иначе я бы ни за что не назвал это интимно затемненное помещение с огромной, четырехспальной, наверное, кроватью (траходром, прости господи). На красном покрывале лежали нежно-фиолетовые стринги. Мой брат даром времени не терял, видимо. Порывшись в ящиках низкого комода, я обнаружил то, что искал – кладезь нижнего белья. Майки оказался приверженцем исключительно ярких труселей. Хорошо, что хоть все они были по виду были довольно мужскими. Выбрав более или менее серые, я с чистой совестью взял со спинки кровати халат и отправился в ванную.
Теплый душ согревал и успокаивал меня. Изогнувшись не хуже йога, я удовлетворенно заметил, что ссадины на ягодицах стали менее заметными. Скоро от них останутся только следы. Одной эмблемой меньше. - Спинку потереть, Джи? – послышался голос Майки, в котором явно звучала издевка. - Сам обойдусь, - крикнул я ему и продолжил наслаждаться водой и мыльной пеной. Жаль, что нет такого вот душа, чтобы смыть не только физическую, но и моральную грязь. Я посмотрел на свое запястье и вспомнил руку Фрэнка, пытавшегося удержать меня. Странное чувство промелькнуло в глубине моего подсознания. Но я не успел поймать его, чтобы понять, что же оно значит.
