Вчера я заметил, что мистер Джерард Уэй как-то странно на меня смотрит. Причем на репетиции смотрел он на меня постоянно. Прожигающим взглядом. Я думал, что он ненавидит меня, но в глазах его я не заметил ни единой капли ненависти. Скорее он смотрел оценивающе, потом так, как… влюбленный человек. Других слов и не подобрать. Здесь два объяснения – либо он так вжился в роль, либо он настоящий гей, и я ему нравлюсь. Это просто Армагеддон. Почему? Потому, что теперь получается какая-то путаница. По идее мы с Джи должны любить друг друга, но только по пьесе, но сейчас не об этом. Я о том, что я Джерард любит меня, по настоящему, а я люблю Майки. А они вообще братья. Что тут вообще выходит? Какой-то кошмар. Просто любовный треугольник. То есть, почти любовный треугольник. Зачем я связался с ними… ах да, я актер.
Вновь ванная комната, кухня, гардероб. Все по той же схеме. Выхожу из квартиры, иду в театр. Интересно, что приготовила нам мисс Хилл на сегодня? Интересно, как себя будет вести Джерард, но больше всего интересно, как ко мне относится Майки. Может быть, я сейчас скажу глупость, но я бы все отдал, чтобы в меня влюбился не Джи, а Майкс. Ну вот. Звучит, как бред сумасшедшего. А иначе начнется погоня. Я буду гоняться за Майклом, и признаваться ему в любви, а Джерард будет гоняться за мной и тоже признаваться в любви мне. Думаю, режиссер будет смотреть на нас, как на двух дебилов. Стоп. А с чего я вообще взял, что Уэй-старший меня любит? Ах да, взгляд. Нет, ну детский сад, честное слово. Как я по взгляду определил, что он влюбился? Мне показалось. Вот. Точно. Этот индюк меня не любит, он вообще никого не любит. Нахальная сучка.
В репетиционном зале уже собрались все студийцы, Роксана придет через минуту. Я окинул взглядом помещение и заметил Элисон. Она общалась с теми же, с кем мы познакомились в тот раз. Это девушка-гот и парень. Сандра и Бен. Они, как я вижу, хорошо сдружились. А я наоборот отдалился от них. Нет, я, конечно, могу пойти к ним и пообщаться, но уже что-то не то. Так даже в детстве было: я дружил, дружил с обычными хорошими чуваками, потом во дворе появлялись какие-то задаваки, я им каким-то образом нравился. Меня, конечно, ослеплял этот ажиотаж – быть с крутыми, я уходил от своих преданных друзей к этим, крутым. А ведь сами они из себя ничего не представляли. Внутри одна солома. Ни сердца, ни мозгов… А потом с огромным трудом получалось вернуть свою старую, истинную дружбу, когда те меня бросали, сделай я что не так. Сейчас так же. Сейчас я вожусь с самыми крутыми людьми в театре, надеюсь, у них в нутрии не солома. Хотя…этот Джерард не дает мне покоя. Он ведь не хороший. Совсем не хороший.
Мисс Хилл зашла в зал. Все затихли.
- Здравствуйте, мои дорогие…
***
На занятиях сегодня не было ничего интересного, поэтому я не вижу смысла рассказывать об этом. Я уже направляюсь на репетицию, она начинается через пять минут. У меня вообще теперь сумасшедший график – репетиции, занятия. Раньше я целыми днями валялся у телевизора, или сидел за компьютером. Нет, теперь жизнь намного интересней. Правда, вместе с интересностью, жизнь приобретает еще и кучу проблем. Пусть даже и незначительных. Хотя незначительные – это для кого как.
Я зашел в зал, Майк сидит на том же месте, что и вчера и позавчера. Либо он сегодня лучше, чем всегда выглядит, либо ощущение влюбленности не дает мне покоя. Я подхожу к нему, сажусь рядом и приветствую. - Привет, Майкс! – я только сейчас вспомнил, что мы перешли на ты. - О, привет, Фрэнки. Как дела? - Отлично! А у тебя? Нет, все-таки меня постоянно тянет обращаться к нему на Вы. - Хорошо, - он улыбнулся. – Готов к репетиции? - Да. Еще как. - Ох, как мне нравится твое настроение! Джерарду бы такое. Он постоянно какой-то странный ходит. То недовольный, бурчит что-то под нос, то до него фиг докричишься, в своих мыслях витает. Никогда не видел его таким. Будто он влюбился в кого-то. Хотя, если влюбился, то так даже лучше. Может, добрее будет. Слова режиссера меня озадачили еще больше, но советоваться с ним мне совсем не хотелось. У меня даже доказательств нет. И вообще, может он не в меня влюбился. А в девушку, и такими глазами смотрит на всех подряд. Да, думаю, так и есть. Все, плевать.
И, как обычно, появляется Джерард из-за кулис. Выходит прямо на сцену.
- Привет всем девочкам и мальчикам, - саркастически проговорил он. У меня пропало желание ему отвечать, хотя сначала хотелось. Просто поприветствовать. - Да, да. И тебе не кашлять, - ответил режиссер.
Я старался не смотреть на Уэя-старшего, не хотелось вновь улавливать тот угнетающий меня взгляд. Даже если он адресован не мне.
- Так, дорогуши, - просматривая листы с пьесой, бормочет Майки, - сегодня у нас несложная сцена – парни просто гуляют в парке и общаются. Все просто.
Он поднялся и пошел на сцену, я за ним.
- Вот лавка, здесь и происходит вся сцена. Кстати, у меня хорошая новость: мы скоро будем репетировать вместе с другими актерами.
Меня обрадовало это сообщение. Надоело работать с Джи, который буквально пожирает меня взглядом.
Репетиция прошла довольно успешно, сегодня работалось намного легче. Мне вообще с каждым разом все легче и легче раскрепощаться и играть. Я даже на Джерарда почти перестал внимание обращать.
Когда пришло время расходиться по домам, Уэй-старший сильно меня удивил, предложив отрепетировать наш диалог вдвоем, без Майкса. Я даже был немного напуган. Уже стемнело, здание уже должны были закрыть, но тот уверил меня, что он предупредил сторожа, что мы все еще здесь.
Моя вежливость когда-нибудь меня убьет, я согласился на предложение Уэя-старшего. Майкл уже ушел, попрощавшись с нами, а мы сели в зале и стали репетировать. Я, честно говоря, ждал от Джи подвоха, но пока все шло нормально.
- Слушай, скажи, а почему мы репетируем в зрительном зале? - Он меня вдохновляет, - тот пожал плечами. - Тогда почему мы сидим почти на последнем ряду? - Тоже вдохновляет.
Он очень странный человек. Господи, зачем я только остался здесь?! Итак, мы сидим в абсолютно пустом здании, в театре, где никого, кроме нас нет. Даже сторож, и тот сидит на проходной. Мало того, мы находимся в зрительном зале, сидим на последнем ряду. Это… черт, да я попался. У меня внутри все трясется. Надеюсь, этот Джерард не станет меня убивать.
- Что с тобой? – спросил актер. - Что? А что я? Я ничего! - Ты только что себя сдал. Почему ты так трясешься? - Я нервничаю…ведь мне скоро играть. В первый раз, на публику. - Угу, угу. Было ясно, что Уэй-старший мне не поверил.
Но, к моему удивлению, мы просто сидели и репетировали диалог. Ничего не происходило.
Когда я произносил очередную реплику, в зале погас свет. Стало темно, хоть глаз выколи. Черт возьми, нельзя, нельзя говорить, что все хорошо! Это закон подлости. Если кто-то узнает, что тебе хорошо, он обязательно сделает так, чтобы тебе было плохо. И страшно.
Мы затихли. Через минуту голос Джерарда произнес: - Черт, я же просил!
Интонация его голоса была невеселой, но понять, действительно он расстроился или нет, - это очень трудно. Он же актер… Никогда не поверю ему. Никогда.
Увидеть Уэя я не мог, но я знал, что он сидит рядом.
Вдруг он сказал: - Слушай, ты же помнишь текст? Не по листкам читать, а наизусть. Это не так уж и сложно.
Этот вопрос буквально взбесил меня. Я даже повысил голос:
- Слушай, ты считаешь нормальным – работать, практически посреди ночи, в пустом театре, да еще и без света!? - Ну… Искусство требует жертв, мальчик мой.
Как он меня назвал?!
- Да к черту! - Успокойся! – его невозмутимый тон сменился на повелительный.
Я замолчал. Мы так и просидели в тишине и темноте минут десять, то ли дуясь друг на друга, то ли боясь произнести что-либо.
Я думал: «Еще одно приключение на мою пятую точку. Если этот индюк не произнесет ни слова ближайшие пять минут, я уйду. Надеюсь, этот супер-умный сторож не запер все двери».
Вдруг я почувствовал, как моему бедру прикасается чья-то рука. Впрочем, я догадывался, кто это может быть. Сначала я подумал, что в темноте он ошибся бедром, но нет. Движения руки становились настойчивей, а в этой мертвой тишине слышалось только немного учащенное дыхание Джерарда. Черт. Я попал. Конкретно попал. Я не мог вымолвить ни одного слова, а тем временем его рука блуждала по ткани моих джинсов, будто разглаживая складки, собравшиеся на бедре. Мне было страшно. Я не смел пошевелиться. Почему я все еще здесь?!
Вдруг Джерард начал говорить:
- Ты мне нравишься, мальчик мой, - голос у него был соблазняющий, как у поддонка. Его слова как яд, вливались в уши. В кромешной темноте я не мог видеть его, я мог только чувствовать и слышать. Судя по всему, актер находился уже очень близко ко мне. Его ладонь уже нагло скользила к внутренней стороне бедра. Мне хватило сил только на то, чтобы только посильнее сдвинуть ноги и не дать проникнуть руке дальше. Но это не остановило Уэя-старшего. Рука, зажатая в районе коленей, вырвалась из моих тисков и направилась дальше, выше. Теперь она блуждала по моему торсу, иногда игриво залезая под ткань футболки. Мои мысли спутались, я уже ничего не понимал; я не знал, бежать ли мне отсюда, спасаться от безумного актера, либо остаться….ведь мне уже начало нравиться все это. Выражение лица Джи я не мог разглядеть, как ни пытался. Но, думаю, он был уже ослеплен страстью. Его рука, которая была под майкой, она добралась до груди и уже ласкала мой левый сосок. Вторая рука обняла меня за плечи и стала насильно притягивать меня к Джерарду. Я почувствовал его влажные губы, которое с упоением впивались в мою шею, оставляли засосы. Мне стало ужасно жарко, мелкие капли пота стекали по вискам. Сейчас или никогда. Я резко вырвался из довольно крепких объятий актера и побежал. Я бежал, спотыкаясь и натыкаясь на кресла, когда я решился и посмотреть назад и определить, бежит ли за мной этот маньяк или нет. Определить не удалось, издалека только слышалось «Стой!». Я только прибавил скорости. Выбежав из зала, я стал искать хоть одну открытую дверь. Конечно же, главный вход был заперт. Но тут, в холле, в отличие от зрительного зала, хотя бы проникает свет из окон, я могу видеть, куда я бегу. Я забежал в женскую гримерную комнату, она одна была открыта, по неизвестной причине. Если я не смогу выбраться из здания этой ночью, я хотя бы должен попытаться спрятаться от этого гребанного насильника. В комнате была небольшая кушетка, под которую можно было спрятаться. Я бы в ней запросто поместился, с моим-то ростом, но ведь Джерард не дурак, он меня мигом заметит. Все же я не отчаивался, и полез под эту самую кушетку. Черт возьми, меня видно. Тем временем, в коридоре послышались шаги. Это он. А я даже не удосужился запереть дверь. Из меня хреновая жертва.
Джерард уже здесь. Очень смутно, но я вижу его ботинки. Он стоит в дверях, и, видимо, осматривает комнату, в поисках меня. Я забыл о том, что здесь темно. Возможно, меня спасет то, что всегда меня пугало.
Хотя нет,…он точно не дурак. Его начищенные, от этого и блестящие ботинки стали приближаться ко мне.
- Ну что же ты, мой мальчик, от меня бегаешь? – теперь его голос действительно был похож на голос сексуального маньяка, который соблазняет своих жертв. Хотя черт их знает, какой у них голос, я должен спасать себя.
Я выскочил из-под кушетки и выбежал прочь, за моей спиной слышались быстрые шаги.
Нужно попробовать служебный вход, я уверен на девяносто процентов, что он открыт, как я раньше не догадался?! Я побежал к двери, спасение было уже близко. Я прямо-таки бросился на эту треклятую дверь, желая вырваться поскорее их этого ада, но и эта дверь была заперта. Я понял, Джи подговорил сторожа.
Больше не было сил куда-то бежать. Да и желания тоже, ведь все заперто. Я устал и запыхался. Я так и остался стоять у этой запертой двери.
Вдруг неожиданно на меня кто-то набросился. Я уже знал кто это, и что он сейчас сделает. Страха не осталось.
Джерард, который буквально налетел на меня, с силой прижал к той самой двери и стал жадно целовать шею. Я мог слышать обрывки его фраз: - Ну что же ты… Я же говорил, что никуда не денешься…. Мой дорогой.
У меня не было желания отвечать ему что-либо, меня переполняла ненависть к этому человеку. Сейчас я беспомощен, он сильный, он, прижав меня, раздевает, так и не отрываясь от шеи, переходит на уже оголенные плечи, целует их, потом – лопатки. Моя майка уже валяется на полу. Боже, этот ублюдок обращается со мной, как с надувной куклой, вещью. Черт возьми, а я не могу с этим ничего сделать. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Его стояк упирается в меня, черт, черт, черт! Все происходит очень быстро, он резко стянул с меня брюки, предварительно расстегнув ремень, потом – нижнее белье. Я полностью оголен. Уэй прижимается ко мне всем телом, покусывает мою кожу на шее, чего я уже не могу выносить, а его руки, судя по звукам расстегивающейся молнии ширинки, снимали с него брюки. Все его действия были грубыми, его ногти больно впивались в мои бедра и оставляли царапины и отметины. Меня бросает в жар, я ничего не понимаю. Не понимаю, почему это происходит со мной, почему он хочет именно меня, почему мне это не нравится, почему мне это нравится… Я ничего не знаю. Он заставляет меня прогибаться, проводит рукой по моей спине, спускаясь все ниже и ниже. Вдруг я почувствовал, как что-то твердое упирается мне прямо в анус и в тот же момент услышал свой же голос: - Нет, не надо, не делай этого… Боже, как это жалко слышалось со стороны. Но меня окутал страх. Страх перед болью. Рядом с ухом заурчал Уэй – видимо, ему нравилось то, что я прошу о пощаде. Видимо, это возбуждает его еще больше. Джерард облизал два пальца и надавил и попытался проникнуть в сопротивляющееся колечко мышц. Я дернулся, ощущения были довольно странными, через несколько секунд мне было приятно, я негромко постанывал. И я ненавидел себя за это. Пальцы Уэя методично растягивали меня, как бы я ни сопротивлялся. Он стал, сгибая и разгибая костяшки, поглаживать сокращающиеся стенки. Я уже стонал во весь голос.
- Готов! – довольно произнес актер и, не раздумывая ни секунды, резко вошел в меня. – Ну, как ощущения? Его интонация была на половину саркастическая, на половину возбужденная. Этот вопрос я счел риторическим и только сильнее стиснул зубы. Было больно, с моих губ срывался то стон, то крик. Боже… Я впиваюсь ногтями в дверной косяк, боль постепенно утихает, но с новым толчком она вновь становиться сильнее. Головка его члена задевает простату, чувствую, как в теле развивается что-то, похожее на спазм. Толчки становятся все чаще и чаще, уже не больно. Мы оба стонем в голос.
Все это длилось совсем недолго. Джерард толкнулся вперед еще, на этот раз еще более грубо и глубже и кончил. Я чувствовал, как содрогалось его тело, прижатое к моему вплотную. Я ненамного отстал от него; по телу разлилось наслаждение, это просто непередаваемое чувство.
Напоследок Джерард развернул меня к себе лицом и поцеловал. Страстно, горячо, с упоением, прямо в губы. И не говоря не слова, он оделся и ушел, в неизвестном направлении.
Ну Джерард, ну скотина Я то надеялась, что он как-нибудь влюбит Фрэнка в себя, а он вон каким путем.Хотя кто его знает, может Фрэнку понравилось. А им же еще спектакль играть Чудесная глава! Спасибо, wooldoor sockbat. Вы - чудо <З
ой, спасибо-спасибо за комплимент х) 
