Ехать оказалось дольше, чем я предполагал. Спустя почти полтора часа тряски в старом полупустом автобусе мы вышли где-то между ничем и чем-то. Серьёзно, я не знаю, как лучше описать это чувство. Ещё смотрели на разбитую и разрисованную остановку на самой окраине незнакомого никому из нас (Торо просто сказал – а давайте выйдем здесь?) населённого пункта. Автобус уехал, испустив ядовитые газы и обсыпав ноги мелким придорожным щебнем, а мы всё ещё стояли лицом к остановке: Рэй разглядывал всех по очереди, Джерард беспрестанно зевал, потирая заспанные глаза, Майки поправлял рюкзак на плече и очки, съезжавшие с носа. Я разминал затёкшее плечо, которое всё время поездки использовали как подушку. Это было приятно, чего кривить душой, но чертовски неудобно…
И вот мы ещё пялились на остановку, в то время как я чётко ощущал за спиной Его. Это было нечто – стоять неизвестно где посреди дороги, в совершенно безлюдном месте и слышать, как шумно и настойчиво волны океана обрушиваются на дикий пляж.
Мы повернулись к Нему лицом и перешли дорогу. Вокруг не было ни души.
- Я хочу есть, - вдруг заявил Джерард, перебегая пустой асфальт последним.
- Между прочим, я тоже. Идея поехать сразу после школы, конечно, отличная, но голод никто не отменял, - вставил я свои пять центов. Занятия, потом дорога, а с обеда прошло не меньше пяти часов. Мой желудок отчётливо и громко ел сам себя. Изо рта парило, и сильно мёрзли пальцы. Океан шумел, опрокидывая на песчаный берег седые волны.
Какого хрена мы забыли тут?
- Я знаю, кто сегодня любимый папочка, - хитро провозгласил Рэй, когда мы неуклюже, цепляясь куртками и джинсами, перелезли через отбойник. Уже через несколько мгновений он достал из рюкзака что-то и кинул это в Джерарда.
- Зефирки? Блять, ты взял с собой долбаные зефирки? – Уэй взвыл и кинул упаковкой обратно в Рэя, приходя в дико неуравновешенное состояние духа. Я был с ним солидарен. Вся эта поездка оказалась результатом нашего странного спонтанного решения, и никто ничего не подумал взять с собой. Это было так тупо. Я вздохнул и проводил голодным взглядом упаковку маршмеллоу, что так ловко убирал обратно в рюкзак Торо. «Моё дело - предложить», - бубнил он при этом, ничуть не обидевшись. Зефирки не спасли бы от голода, но отвлекли мой увлечённо каннибальствующий желудок хоть ненадолго.
- Чего-то сегодня охрененно холодно, вам не кажется? - Майки прыгал с ноги на ногу метрах в ста от береговой линии. – Может, ну его нахрен? Рванём по домам, там тепло и есть что пожрать?
Мы с надеждой переглянулись и почему-то уставились на невозмутимого Рэя, не моргая смотрящего на океан.
- По расписанию обратный в сторону Ньюарка только через два часа.
Над диким пляжем было тихо. Только рокот волн, редкие вскрики альбатросов и вой оголодавшего Джерарда нарушали природную идиллию.
- Хватит ныть, - встрепенулся Торо. – Вон там ствол от дерева лежит, видите? Там обычно народ тусуется. Наверняка есть кострище и ветки. Надо развести огонь, и станет теплее.
Это было хоть каким-то планом действий, поэтому мы дружно поплелись в сторону толстого поваленного ствола. Что он делал тут, наверняка, далеко от места своего обитания? Вокруг не было никаких деревьев, тем более, таких старых. Может, когда-то его прибило волной? Откуда? Какая у него история? Мне было интересно думать об этом – слишком уж причудливо и инородно смотрелась коряга на голом песчаном берегу.
Кострище было. Дров почти не было.
Не сговариваясь, мы разбрелись по пляжу в поисках прибитых сухих веток. Майкл жался к Рэю, словно боялся потеряться, а я молча вышагивал по песку, загребая его кедами. Тихий мат Джерарда слышался откуда-то сзади и справа, и я не был уверен, собирает ли он хоть что-то или просто составляет мне ненавязчивую компанию со звуковым сопровождением.
Лично я нашёл уже три не слишком толстых бревна. Они были немного влажные, но быстро обсохли бы от огня.
- Слушай, Джи… - начал я, оборачиваясь. – Может, хватит уже? Разведём костёр, согреемся. Пожарим зефир. Как раз автобус подойдёт.
Он шёл, точно как я, загребая и пиная серо-жёлтые рассыпчатые дюны. Наверняка, наша обувь одинаково полна песка. Его губы шевелились в почти беззвучных проклятиях, и он выглядел расстроенно.
Я остановился и улыбнулся.
- Тут здорово. Холодно, жрать хочется, но здорово. Посмотри, Джи.
Он поднял своё лицо и такие выразительные глаза на меня, а я тут же перевёл взгляд на океан. От края до края – никого. Мы – как жалкие пешки на необъятном просторе гигантской шахматной доски. Мир, поделенный на три части: свинцово-мутные тучи, тёмно-серый, с седыми прядями шапок на верхушках волн, океан и пепельно-жёлтый песок под нашими кедами и в них. И океан, и затянутое небо жили и двигались, опираясь на недвижимость песка.
Меня засосало в этот пейзаж, словно в чёрную космическую дыру. Голова, такая пустая и звенящая, и ни одной мысли нет внутри. Только отголоски какого-то первобытного страха и ощущение причастности к чему-то великому, огромному и непостижимому.
- Первый раз видишь океан? – негромко поинтересовался Уэй. На заднем фоне вдалеке повизгивал Майкл, бегая от Рэя. Кажется, он отобрал у него часть найденных дров и не собирался отдавать. Детский сад… но всё это вызывало у меня улыбку.
- Не в первый, - зачем-то соврал я. – Просто… завораживает.
Я ещё не совсем вернулся после созерцания, как вдруг почувствовал на своих холодных пальцах чужие. Джерард боднул меня головой – явно не нарочно, просто в шапках было сложно рассчитать расстояние – и жарко зашептал:
- Вот у бабушки – там и правда красиво. Её дом совсем недалеко от океана, и там на самом деле охеренно. Я покажу тебе весной, - и он сильнее сжал мою руку, а потом отпустил и пошёл дальше вдоль берега.
Та половина лица, куда он шептал, горела. Я не решался двигаться, просто очень хотелось постоять вот так чуть дольше.
Просто чтобы не потерять опору под ногами.
Я сам был сейчас как небо. Как океан. Сердце сладко скручивалось от этого небрежного «я покажу тебе весной». Мне нужен был берег, хоть какой-то берег, чтобы обрушиться на него.
Костёр разгорался медленно, но спустя неопределённое время общих мучений всё же пророс огненными языками и обдал окоченевших нас теплом. Как-то резко и неожиданно потемнело, но зато небо расчистилось почти полностью, и в большие разрывы между оставшихся туч начали смотреться первые звёзды. Океан стал успокаиваться к ночи.
- Доставай уже свой зефир, - нетерпеливо пронудел Джерард. – Хоть что-нибудь съесть, не могу уже.
Мой желудок просто согласно заурчал.
Рэй долго копался в своём рюкзаке, а потом опять что-то кинул Уэю. Прилетело в бок, и тот не успел поймать.
- Ауч! Полегче, - Джерард наклонился за упавшей упаковкой и вдруг радостно взвыл, набрасываясь на Торо, запрыгивая на того с ногами: - Ты любимый папочка, мать твою! Рэй, это сосиски! Обожаю тебя!
Оторопевший на секунду Майкл кинулся оттаскивать взбесившегося от счастья брата, а я практически валялся на песке и хохотал. Чёрт, было так смешно наблюдать, как младший брат пытается оттянуть старшего от ржущего и пихающегося Торо. В итоге они все завалились на холодный песок, а я поспешил присоединиться к их куче-мале.
- А ну слезли нахрен с меня! – заорал Рэй, понимая, что на нём барахтаются уже три тела. – Иначе заберу трофей обратно.
- Так я тебе и отдал, - просипел Джерард, отбивающийся одновременно от меня и Майкла.
Спустя ещё минуту возни в куче мы развалились на отдельных людей, и лично я просто какое-то время лежал и тупо смотрел в небо. Это место прекрасно способствовало подобным спонтанным зависаниям. Лишь ощутив, как леденеет спина и почти обжигает жаром костра левый бок, я собрался с силами и встал.
Майкл стоял рядом, жуя угол упаковки сосисок в зубах.
- Майки, их надо открыть и поджарить, так будет намного вкуснее и полезнее, чем жрать их вместе с полиэтиленом, - как можно серьёзнее сказал я.
- Вот возьми и сам попробуй. Пока ты валялся – мы пытались открыть эти сучьи сосиски. Ножа нет, никак не открываются! – повысил голос обычно невозмутимый друг, и я снова громко расхохотался, разглядывая их голодные и сгорающие от нетерпения рожи. За что получил сосисками в живот.
- Ах ты ж!
- Нехрен ржать. Открой, раз так весело. Есть-то все хотят, так ведь, Фрэнки?
Майкл был прав. Я поднял многострадальную упаковку с песка, стараясь не вглядываться в этикетку с датой изготовления. Мало ли что, зачем зря расстраиваться? Повертел её в руках, любуясь, как по сосискам в полиэтилене танцуют блики огня. Ох, я бы сожрал их сырыми прямо так. Как же я голоден.
По «месту вскрытия» упаковка не открывалась. Полиэтилен был толст и упруг, пальцы закоченели от декабрьского воздуха, и я засунул уголок в рот – сбоку между зубов было место, которым стоило попробовать прокусить эту грёбаную упаковку хоть немного. И – о чудо! – фортуна улыбнулась мне.
- Дай сюда! – подскочил Джерард и вырвал несчастные сосиски у меня изо рта чуть ли не с зубами. Не обращая внимания на моё возмущение, продолжил раздирать упаковку пальцами и стал нанизывать на сомнительной чистоты палочки нашу будущую еду. Только сейчас я заметил, как Рэй сидит на обкатанном водой стволе и с ехидной улыбкой наблюдает за этой вознёй. Кажется, его план мести сработал…
Изредка в темноте проезжали машины, вырывая из чёрной туши позднего вечера край отбойника, оставляя после себя лёгкий ожог сетчатки и росчерк фар – сначала белый, затем алый. Мне даже стало интересно, как выглядели мы, стоящие рядком у костра с палочками в руках. Как бомжи? Как чудики?
Молчащие. Упрямо всматривающиеся в темноту и слушающие негромкий шум волн, пытаясь различить впереди кромку прибоя. Но свет костра лишь сгущал тени за тем кольцом света, где хозяйничал. За ним царил мрак. Только огромное, накрывающее мир небо с редкими тучами и россыпью звёзд, угольная чернота океана где-то перед нами и высвеченный костром круг песка внизу, под ногами. Мы были вместе сейчас. Как что-то целое, неделимое.
Дышали солёным, обжигающе-холодным воздухом, ели подпалённые, сморщенные сосиски, выдыхали облачка пара и зябко прятали пальцы в карманах.
И остального мира не существовало.
****
Костёр прогорел быстро. Но еда закончилась ещё быстрее. Зефир мы съели прямо так, не запариваясь с запеканием на костре.
- Мне кажется, или это автобус? – неуверенно спросил Майки, вглядываясь в высокий силуэт и пару фар, выворачивающих из-за поворота. Мы только что затоптали последние живые угли и ясно ощутили, насколько похолодало к ночи.
- Чёрт! Бежим! – скомандовал Рэй, но мы и так уже неслись, не сговариваясь. Точно за нами с воем и рычанием охотилась стая голодных волков. Ждать ещё два часа не хотел никто.
В тот день был первый раз, когда я увидел океан. Это был первый раз, когда я настолько ярко и полно ощутил себя частью чьей-то компании. Частью того, где я не был лишним или чужим. Частью, в которой нуждались. Я был на своём месте здесь и сейчас, и это оказалось лучшее, что я когда-либо испытывал от общения с людьми. Я запомнил это сладкое чувство – быть рядом с ними, быть заодно.
Я был своим среди них, словно знал этих чудиков с детства. Я был счастлив.
****
«Блять…»
Я хлопнул ладонью по грифу гитары и устало потёр глаза. Подушечки пальцев припухли и зудели, в голове какой-то гном забивал сваи для своего миниатюрного домика. Хотелось убить Торо, уже в который раз невозмутимо говорящего своё раздражающее: «Играем ещё раз. Дерек, будь внимательнее», и того самого Дерека, у которого пальцы сегодня заплетались в и без того несложных партиях баса. Шёл второй час непрерывной репетиции, я медленно, но верно закипал и был близок к тому, чтобы озвучить свой внутренний монолог для всех. Чёрт, уже через неделю мы играем несколько треков для школьного Рождественского бала, а затем, буквально на следующий день Рэй устроил нам так называемую премьеру в каком-то захудалом клубе на окраине Ньюарка. Неужели нельзя собраться и играть как следует? Все устали, но это же не повод…
Вдруг Дерек снял ремень с плеча и как подкошенный рухнул в кресло. Все уставились на него с непониманием, и я не был исключением. Никто не давал отмашки для перерыва.
- Меня девушка бросила. Простите, ребята, я знаю, что дерьмово играю сегодня, но никак не могу сосредоточиться, - парень говорил куда-то вниз, держа лицо в ладонях так, будто оно весило по меньшей мере тонну, и он держал его из последних своих сил. Мой гнев сразу куда-то ушёл, и я тоже снял гитару с плеча.
- Перерыв, - выдохнув, сдался Торо и уселся на наваленную рядом кипу каких-то листовок. Том вытянул руки вверх, не вставая из-за барабанов. Он вообще был молчаливым тюфяком, но хотя бы попадал в такт и держал ритм как следует. За одно это я уже уважал его. Хотя и не было в его умениях чего-то чересчур сверхъестественного.
- Дерек, девушек будет ещё много, я уверен, - глубокомысленно изрёк наш пример нерушимой девственности – Рэй (к слову, я не был уверен в том, что он девственник. Но я точно знал, что друг ни с кем не встречается, да и встречался ли?), - а вот первое выступление на публике бывает только однажды.
Дерек тихо простонал в ладони.
- Да что ты понимаешь, Рэй? У тебя и девушки-то никогда не было… Я думал, у нас серьёзно, влюбился, ухаживал, как последний индюк, а она просто пришла и сказала, что всё это была ошибка. Что она просто хотела попробовать с кем-то переспать. Не сучка ли?
В воздухе повисла давящая тишина, только Том хрустнул разминаемыми суставами пальцев.
Я не знал, что сказать. Ну, девушка. Ну, бросила. Ну и хер бы с ней. Всегда найдётся кто-то лучше, разве не так? Главное, что гитара рядом. Рэй рассматривал потолок, а потом тихо сказал:
- Ты не прав.
- Ай, да пошли вы… - Дерек резко встал с кресла и, захватив по пути свою куртку, вышел из репетиционной, хлопнув дверью.
- Нефигово его накрыло, - пробормотал я, удивлённый всем происходящим. Это был первый раз, когда у нас наметился раздрай внутри коллектива, и это ощущалось не слишком комфортно для меня.
- Ничего… Перебесится, завтра будет в порядке, - уверенно ответил Рэй, убирая осиротевший бас в чехол.
- Ещё будем играть сегодня? – подал голос заскучавший и пофигистичный ко всему Том.
- Нет. Расходимся по домам. Поздно уже. Да и не то без баса, - Рэй убирал уже свою гитару, и я последовал его примеру.
Идя с ним вместе до перекрёстка, как обычно, я размышлял о каких-то отрывочных и странных вещах. Рэй иногда касался моего плеча своей дутой курткой, а его кудри смешно выбивались из-под обтягивающей шапки, создавая эффект шляпных полей. Из наших носов вырывались туманные облачка пара, отовсюду нависала промерзлая темнота, и мы, подбадривая друг друга своим присутствием, торопливо шагали из одной лужи фонарного света в другую. Где-то позади из района гетто не так давно слышалась перестрелка, и эти звуки свежей стрельбы не добавляли нам уверенности. Мы прибавляли шагу, надеясь поскорее добраться до домов и надёжных, как нам казалось, стен, дверей и замков. Всё же Ньюарк не располагал к неспешным ленивым прогулкам.
Почему Дерек так расстроился? Неужели он и правда относился к тому, что «встречался с девушкой», так серьёзно? Или по-настоящему был влюблён? Лично я, видя эту не слишком милую развязную девочку, не мог сказать про неё ничего хорошего и вряд ли стал бы расстраиваться, брось меня такая.
Наверное, я чего-то не понимал. Меня или ещё никогда не бросали, или я просто ещё не встречался с кем-то серьёзно.
Тут же в моей голове остро кольнуло почти совершенно затёртым воспоминанием… «Я Мари. Придёшь поиграть со мной ещё раз?»… И чуть погодя – очень свежим: «Ты ведь понимаешь, что убегать некуда, Фрэнки?»
Мари… Джерард…
Меня бросали. И это было очень больно. Просто я так старательно затёр эти события, закопав их под слоем новых впечатлений, что забыл свою реакцию на них. Это было больно. Чертовски больно и обидно. Это непередаваемо – словно твоё сердце – тонкая, хрустальная ваза – в миг разбивается вдребезги, из чего-то цельного превращаясь в тысячи ничего не значащих осколков. Насколько же живуч человек, если выживает после подобного?
Но я был ребёнком, так остро реагирующим на всё… И Мари. Мари была моей первой любовью, которую разбил Джерард. Он разбил мне сердце тем, что просто случайно оказался не в то время не в том месте. Кто знает, что вышло бы у нас с Мари, если бы эти двое с их бабушкой прошли в тот день мимо парка?
Хотя… Если вдуматься, эти яркие переживания однозначно что-то сдвинули во мне. Кажется, именно благодаря этим событиям и своей страдающей, ревущей от боли душе я взялся за гитару в первый раз. Папа удивился, когда узнал – он был уверен, что я пойду по его, ударным, стопам.
Наверное, все испытания и события, вызывающие яркие эмоциональные взрывы, зачем-то нужны. Может, они сдвигают нас с мёртвой точки, выводя на новый уровень? Не знаю. Возможно. Но всё это не отменяет непонимания, потерянности, жгучей боли в груди и обиды, когда тебя бросают.
Я был влюблён. Но не имел отношений. Я вообще не понимал, что происходило между нами с Джи. Но чёрт… Я совершенно не хотел бы услышать от него что-то типа: «Прости, Фрэнк, всё это было грёбаной ошибкой. Это больше никогда не повторится». Нет. Нет, нет… Пусть он делает что угодно, пусть делает вид, что не происходит ничего особенного… Я согласен на многое, лишь бы то, что между нами есть – странное, почти неосязаемое, но с силой портового разгрузочного магнита тянущее нас друг к другу, оставалось реальностью. Реальностью, в которую я верил.
- До завтра, Фрэнки? – Рэй остановился, с интересом глядя на меня. – Мне показалось, что ты шёл и спал с открытыми глазами. Выспись сегодня как следует, хорошо?
- Ага… Прости, задумался, - смутился я. – Где будешь отмечать Рождество?
- С предками, наверное. Может, кто из братьев подтянется. В общем, дома. А ты?
- Не знаю. Или с мамой, или… - я хотел было сказать «с Уэями», но осёкся. Я не был в курсе их планов на Рождество. – Не знаю, короче, - криво улыбнулся я.
- Ладно. Нам главное отыграть как следует, Фрэнки. Так что береги себя, высыпайся и не болей. Бывай! – Торо хлопнул меня по плечу и пошёл в сторону своей улицы, а мне оставался один перекрёсток до дома.
- До завтра, Рэй.
Я шагал быстро, потому что замёрз и чувствовал себя неуютно на тёмном пустом тротуаре. Мама была дома и казалась крайне счастливой.
- Фрэнки? Ты поздно. Раздевайся, я подогрею ужин.
- Мы репетировали. Осталась неделя до выступления, так что Рэй собирается гонять нас каждый день, - говорил я, снимая уличное в своей комнате. – Я так устал… и спать хочу. Но есть хочу сильнее…
Мама смеётся с кухни. Люблю, когда она смеётся. Женский смех - он какой-то другой. Умиротворяющий.
- А у меня для тебя новости, - сказала вдруг она, глядя на меня с улыбкой. Я уже успел прикончить половину тарелки картошки, жареной с луком и томатами. Заинтересованно поднял на неё глаза от еды. – Мы едем в Монклер на Рождество. Одна моя знакомая с новой работы, Бриджит, приглашает в загородный дом небольшую компанию вместе с детьми. Побудем там несколько дней и назад.
Я на секунду оторопел.
- Но у меня выступление прямо в канун…
- Ох, Фрэнки, это не страшно. Отправимся следующим же утром.
Прощайте, мои наглые планы зависнуть у Уэев на каникулах. Прощайте, мечты и надежды снова целовать солёные, обкусанные и пересохшие губы. Блять, я не был готов к такому повороту.
- Правда, здорово? – не унималась мама, и я чувствовал задницей, что это ещё не все «радостные» новости, и она ждёт от меня как минимум щенячьего визга и потока вопросов. Не собираюсь ей подыгрывать.
- Угу…
- Эй, ты не рад? Фрэнки, это ведь здорово! Побудем на природе! Я хотела познакомить тебя с Леоном, мы с ним работаем. У него замечательная дочь, ей семнадцать. Поедем все вместе…
Мама говорила и говорила, но я уже не слушал. Вот оно. Вот в чём дело. Всё встало на свои места. Чужой мужской парфюм, радостная мама, непонятные вечерние отлучки. Какой-то Леон с работы и его семнадцатилетняя дочь. Блять, я попал.
Наверное, я мог быть счастлив за маму. Хотя искренне надеялся на то, что этот её «мужчина с работы» так и останется для меня устным персонажем. А сейчас всё грозило перейти в реальную форму, и, чёрт, я не был к этому готов.
Ох… Джерард, спаси меня?
- Спасибо, мам, я больше не хочу. Пойду спать, - не доев, я встал и устало пополз в свою комнату. Наверняка, мама обидится моему поведению. Наверняка, я вёл себя как свинья. Но я просто не мог, ну никак не мог воспринимать сейчас подобную информацию. Я устал и хотел спать. Я хотел быть с Джи на каникулах.
Блять… К чёрту всё!
****
Майкл поперхнулся и закашлялся, подавившись чаем. Он надеялся, что всё же ослышался, но Рэй с присущей ему порой нечуткой толстокожестью повторил свой вопрос:
- Почему у меня нет девушки, Майки?
Они сидели друг против друга в столовой в доме Торо и пили чай, закончив подбирать по слуху бас к старой песне Shamshing Pumpkins. Рэй глядел на Майки испытующе, и в итоге решил добить его контрольным:
- С девушками можно потрахаться. Иногда задалбывает играть в руку.
Майкл долго думал, что ответить. Сначала хотел начать с осторожного «вообще-то, трахаться можно не только с девушками, Рэй», но потом передумал. Друг до сих пор был настолько закоренелым любителем сисек и длинных ног, что начинать подобные разговоры было чревато. Майкл чувствовал, что Рэем можно манипулировать, но только имея для этого неоспоримые аргументы, преимущества. К примеру, придержав запасной козырь в рукаве. Которого пока, к сожалению, не было.
Вздохнув, Уэй ответил, прихлёбывая остывший чай:
- Всё просто, Рэй. Потому что девушки не деревянные, у них нет струн, и на них не сыграешь рифы из твоей любимой песни. Вспомни, сколько раз на тебя вешались после концертов.
- Этим было плевать на меня. Они просто хотели хвастаться назавтра, что переспали со «школьной звездой».
- Ты сам ответил на свой вопрос. Тебе не хочется просто секса. Тебе хочется, чтобы любили тебя целиком, со всей твоей музыкой, фигурками героев комиксов в карманах, с мозолями от игры на гитаре и необстриженным ногтем на большом пальце. А ещё желательно, чтобы не мешали твоим бесконечным репетициям и целиком разделяли музыкальные вкусы. А девушкам надо внимание. Много внимания, нежности всякие. Тогда они могут любить в ответ. Просто так любить тебя никто не будет.
- Чёрт. Звучит так, будто у меня никогда не будет девушки…
- Да просто трахни уже кого-нибудь из своих школьных поклонниц и успокойся, - раздражённо сказал Майкл, вставая из-за стола и направляясь к чайнику за добавкой. Было довольно больно участвовать в этом разговоре, но деваться-то некуда.
- Будешь моей девушкой, Майки? – с улыбкой спросил Торо, а когда Майкл резко развернулся, впиваясь в его черты ошарашенным взглядом, расхохотался. – Видел бы ты своё лицо сейчас!
- Дерьмовая шутка, Рэй. Между прочим, кто-то из девушек и так начал сочинять, что ты больше по мальчикам.
- Что-о-о?! Какого хера? – взвыл Торо, наваливаясь на стол. Он за секунду сменил расслабленную позу на напряжённую.
- Чего вопишь? Говорю, что слышал. Ты не хочешь с ними спать – они сочиняют обидные небылицы. Всё честно. Я бы на твоём месте завёл уже парня и послал бы их всех нахрен.
- Ха-ха-ха, - раздельно проговорил Рэй, скрещивая руки на груди. – Дерьмовые шутки затянулись.
- Ну прости, не я поднял эту тему, - раздражённо ответил Майки. Он так и знал – рано. Слишком рано.
- Я поднимал тему про девушек, а не про гомиков.
- Да что ты к ним так прицепился? – взбунтовался Майкл. – Какая вообще разница, кто с кем спит? Это не наше собачье дело, и не их. Это личное дело каждого, чёрт. Вот если бы Джерард, к примеру, переспал с… эээ… да хоть с тем же Фрэнком. Что, он бы автоматически перестал быть твоим другом? Они оба перестали бы?
Повисло неловкое молчание, только часы громко тикали в соседней гостиной. Торо загрузился, а Майкл оказался напуган своими же словами. Никогда прежде они не говорили с Рэем на настолько интимные и странные темы.
Наконец, губы Торо ожили.
- Не знаю… - с сомнением сказал он и снова замолчал на какое-то время. – Думаю, я бы пережил эту новость. Пожалуй… Но всё равно – это дохера как странно. Зачем им делать это, если есть девчонки?
«Бинго, Рэй, вопрос на миллион. Зачем парни делают это друг с другом, когда можно трахать девчонок? Наверное, сам Будда не ответил бы на него…»
Майкл сидел и молча думал, глядя на друга. Он и сам не знал, зачем. Он не понимал, откуда вообще берутся эти странные чувства и желания, порой так внезапно накатывающие на него к Рэю. Ревность ли это была или собственническое чувство? Влюблённость ли, или у него просто жгла штаны юношеская гипервозбудимость? На девчонок он тоже смотрел, и даже не без интереса. Но это были совсем, совсем другие чувства. Ступенька их серьёзности была настолько ниже, что и задумываться об их природе не хотелось.
- Я тоже не знаю, - Майкл помедлил и, посмотрев, на часы, сказал: - Мне домой пора. Родители вернулись и теперь будут вправлять нам мозги целую неделю. Улетают в Европу перед самым Рождеством, как обычно. Я даже успел соскучиться, но прошло три дня, и они уже бесят. Сегодня суббота, должна была бабуля приехать на ужин. Не присоединишься?
- Спасибо, Майки. Но не сегодня. Отец скоро придёт.
- А, окей. До понедельника тогда?
- Ага. Пошли, провожу до перекрёстка, - Торо уже накидывал на себя куртку.
- Девушек будешь своих провожать, - огрызнулся Майкл. – Гипотетических.
- Да ну тебя. Остынь уже.
- Я серьёзно. Сам дойду, - упёрто сказал Майкл. Он бы очень хотел побыть с Торо лишних десять минут, но перед смертью не надышишься. И эти знаки внимания были мимо кассы сейчас.
- Как хочешь, - сдался Рэй, раздеваясь. А потом вдруг неожиданно перевёл тему: - Так вы снова одни праздновать будете?
- Скорее всего, к бабушке поедем в Ашбери. А ты? – в его голосе звучала старательно завуалированная надежда.
- Со своими буду. Старший брат обещался приехать из колледжа, - и Рэй увидел, как Майкл ощутимо сдулся от его ответа. – Зато на новый год свободен. Зависнем все вместе?
- Будет здорово, - не скрывая счастливой улыбки, Майкл попрощался до понедельника и вышел. Скоро. Уже очень скоро он попробует заиметь козырь в свой рукав. И тогда Рэй уже не будет настолько уверенным в себе и невозмутимым. У него появится множество вопросов, и это к лучшему.
****
Майкл поперхнулся и закашлялся, подавившись чаем. Он надеялся, что всё же ослышался, но Рэй с присущей ему порой нечуткой толстокожестью повторил свой вопрос:
- Почему у меня нет девушки, Майки?
Они сидели друг против друга в столовой в доме Торо и пили чай, закончив подбирать по слуху бас к старой песне Shamshing Pumpkins. Рэй глядел на Майки испытующе, и в итоге решил добить его контрольным:
- С девушками можно потрахаться. Иногда задалбывает играть в руку.
Майкл долго думал, что ответить. Сначала хотел начать с осторожного «вообще-то, трахаться можно не только с девушками, Рэй», но потом передумал. Друг до сих пор был настолько закоренелым любителем сисек и длинных ног, что начинать подобные разговоры было чревато. Майкл чувствовал, что Рэем можно манипулировать, но только имея для этого неоспоримые аргументы, преимущества. К примеру, придержав запасной козырь в рукаве. Которого пока, к сожалению, не было.
Вздохнув, Уэй ответил, прихлёбывая остывший чай:
- Всё просто, Рэй. Потому что девушки не деревянные, у них нет струн, и на них не сыграешь рифы из твоей любимой песни. Вспомни, сколько раз на тебя вешались после концертов.
- Этим было плевать на меня. Они просто хотели хвастаться назавтра, что переспали со «школьной звездой».
- Ты сам ответил на свой вопрос. Тебе не хочется просто секса. Тебе хочется, чтобы любили тебя целиком, со всей твоей музыкой, фигурками героев комиксов в карманах, с мозолями от игры на гитаре и необстриженным ногтем на большом пальце. А ещё желательно, чтобы не мешали твоим бесконечным репетициям и целиком разделяли музыкальные вкусы. А девушкам надо внимание. Много внимания, нежности всякие. Тогда они могут любить в ответ. Просто так любить тебя никто не будет.
- Чёрт. Звучит так, будто у меня никогда не будет девушки…
- Да просто трахни уже кого-нибудь из своих школьных поклонниц и успокойся, - раздражённо сказал Майкл, вставая из-за стола и направляясь к чайнику за добавкой. Было довольно больно участвовать в этом разговоре, но деваться-то некуда.
- Будешь моей девушкой, Майки? – с улыбкой спросил Торо, а когда Майкл резко развернулся, впиваясь в его черты ошарашенным взглядом, расхохотался. – Видел бы ты своё лицо сейчас!
- Дерьмовая шутка, Рэй. Между прочим, кто-то из девушек и так начал сочинять, что ты больше по мальчикам.
- Что-о-о?! Какого хера? – взвыл Торо, наваливаясь на стол. Он за секунду сменил расслабленную позу на напряжённую.
- Чего вопишь? Говорю, что слышал. Ты не хочешь с ними спать – они сочиняют обидные небылицы. Всё честно. Я бы на твоём месте завёл уже парня и послал бы их всех нахрен.
- Ха-ха-ха, - раздельно проговорил Рэй, скрещивая руки на груди. – Дерьмовые шутки затянулись.
- Ну прости, не я поднял эту тему, - раздражённо ответил Майки. Он так и знал – рано. Слишком рано.
- Я поднимал тему про девушек, а не про гомиков.
- Да что ты к ним так прицепился? – взбунтовался Майкл. – Какая вообще разница, кто с кем спит? Это не наше собачье дело, и не их. Это личное дело каждого, чёрт. Вот если бы Джерард, к примеру, переспал с… эээ… да хоть с тем же Фрэнком. Что, он бы автоматически перестал быть твоим другом? Они оба перестали бы?
Повисло неловкое молчание, только часы громко тикали в соседней гостиной. Торо загрузился, а Майкл оказался напуган своими же словами. Никогда прежде они не говорили с Рэем на настолько интимные и странные темы.
Наконец, губы Торо ожили.
- Не знаю… - с сомнением сказал он и снова замолчал на какое-то время. – Думаю, я бы пережил эту новость. Пожалуй… Но всё равно – это дохера как странно. Зачем им делать это, если есть девчонки?
«Бинго, Рэй, вопрос на миллион. Зачем парни делают это друг с другом, когда можно трахать девчонок? Наверное, сам Будда не ответил бы на него…»
Майкл сидел и молча думал, глядя на друга. Он и сам не знал, зачем. Он не понимал, откуда вообще берутся эти странные чувства и желания, порой так внезапно накатывающие на него к Рэю. Ревность ли это была или собственническое чувство? Влюблённость ли, или у него просто жгла штаны юношеская гипервозбудимость? На девчонок он тоже смотрел, и даже не без интереса. Но это были совсем, совсем другие чувства. Ступенька их серьёзности была настолько ниже, что и задумываться об их природе не хотелось.
- Я тоже не знаю, - Майкл помедлил и, посмотрев, на часы, сказал: - Мне домой пора. Родители вернулись и теперь будут вправлять нам мозги целую неделю. Улетают в Европу перед самым Рождеством, как обычно. Я даже успел соскучиться, но прошло три дня, и они уже бесят. Сегодня суббота, должна была бабуля приехать на ужин. Не присоединишься?
- Спасибо, Майки. Но не сегодня. Отец скоро придёт.
- А, окей. До понедельника тогда?
- Ага. Пошли, провожу до перекрёстка, - Торо уже накидывал на себя куртку.
- Девушек будешь своих провожать, - огрызнулся Майкл. – Гипотетических.
- Да ну тебя. Остынь уже.
- Я серьёзно. Сам дойду, - упёрто сказал Майкл. Он бы очень хотел побыть с Торо лишних десять минут, но перед смертью не надышишься. И эти знаки внимания были мимо кассы сейчас.
- Как хочешь, - сдался Рэй, раздеваясь. А потом вдруг неожиданно перевёл тему: - Так вы снова одни праздновать будете?
- Скорее всего, к бабушке поедем в Ашбери. А ты? – в его голосе звучала старательно завуалированная надежда.
- Со своими буду. Старший брат обещался приехать из колледжа, - и Рэй увидел, как Майкл ощутимо сдулся от его ответа. – Зато на новый год свободен. Зависнем все вместе?
- Будет здорово, - не скрывая счастливой улыбки, Майкл попрощался до понедельника и вышел. Скоро. Уже очень скоро он попробует заиметь козырь в свой рукав. И тогда Рэй уже не будет настолько уверенным в себе и невозмутимым. У него появится множество вопросов, и это к лучшему.
****
- Чёрт, там такой дубак! – выдохнул Майкл, вваливаясь в комнату Джерарда без стука и закрывая за собой дверь.
- Явился? Мы уже без тебя хотели садиться ужинать, - не глядя, ответил Джерард, чиркая в своём скетч-буке. Это был новый, тот самый, на который Майкл потратил их последние сбережения.
- Да с Рэем зацепились о смысле жизни.
Джерард вопросительно изогнул бровь, от усердия закусывая нижнюю губу. Отрываться он не собирался, но и послушать брата было интересно.
- Он донимал меня на тему, почему у него нет девушки.
- Потому что Рэй гитароголик. Девушкам такие без надобности, - механически ответил Джерард. – И у него была девушка. В тот год, когда он учился в другой школе.
Майкл сел на стул. То ли ноги подкосились, то ли стул сам прыгнул под задницу. Что-то внутри с громким «пиу» лопнуло, упруго хлестнув по внутренним полостям.
- Была девушка? – как можно спокойнее сказал он. – Ничего не слышал об этом.
- Ага, он серьёзно шифровался. Но я так и не понял, зачем. В любом случае, они встречались всего пару или тройку месяцев. Что-то там не заладилось у них. Думаю, дело в гитаре, - Джерард перекосил губы в ехидной усмешке.
- Странно, что он мне ничего не говорил, - обиженно проговорил Майкл, стаскивая с шеи вымокший от растаявшего снега шарф.
- Он и мне особо не говорил. Я просто увидел их вместе случайно, на улице. Ему пришлось познакомить нас. Так и узнал. А тебе-то что до этого? – Джерард с любопытством глянул на брата.
- Да ничего. Странно просто, - тот пытался говорить как можно спокойнее, не выдавая своего состояния. Лучшая защита – это нападение, и Майкл перешёл в наступление: - А с тобой что последнее время? Совсем перестал девушек водить домой. Заболел, что ли?
Грифель карандаша на несколько секунд замер на бумаге, прежде чем снова продолжил накладывать на неё ломаные косые линии. Хорошо, что Майкл не умел читать мысли. Иначе он сильно удивился бы, увидев картины, пронёсшиеся сейчас в голове брата. Потому что на каждой из них был их общий друг Фрэнк в совершенно недвусмысленном виде. Джерард как можно тише сглотнул, потому как моментально пересохло во рту. Он думал о Фрэнке почти всё свободное время и искренне считал, что с ним что-то не в порядке. Было ненормально постоянно думать о ком-то, кто жил всего через парк от тебя. Руки так и чесались надеть куртку и свалить отсюда к Айеро… Он так хотел снова повторить то, что они делали друг с другом. От этого ныло всё тело. Одни мысли об этом отдавались сладкой тяжестью в желудке, а ведь он вызвал всего лишь поверхностное воспоминание. Джерард так глубоко увяз во Фрэнке, что боялся трепыхаться лишний раз – чтобы не засосало ещё больше. Это казалось наваждением, какой-то безусловной реакцией наподобие: «Фрэнк? – Хочу! Моё! Взять-взять!» Всё это и напрягало, и забавляло парня. Поэтому он улыбнулся и ответил брату:
- Заболел, наверное. Просто не хочется.
- Тебе срочно надо к врачу! – Майкл вскочил со стула и приземлился около брата с краю кровати. Притворно-заботливо клюнул в макушку, проверяя температуру: - Да ты весь горишь! Тебе срочно надо спустить… пар.
- Иди ты, - засмеялся Джерард, отпихиваясь от щекочущих рук брата.
- Ты бы переспал с парнем? – неожиданно остановившись, тихо спросил Майкл. Ему была интересна и реакция брата на вопрос, и его ответ.
Джерард напрягся всем телом, а потом на одном дыхании возмущённо проговорил:
- Нет, конечно! Что за идиотские вопросы?!
Майкл молча встал с кровати и пошагал к выходу из комнаты. Тишина затягивалась.
- А я бы смог, думаю, - сказал он, не поворачиваясь, у самой двери. – Я руки мыть.
- Мальчики, спускайтесь ужинать! – голос их бабушки, Елены, ворвался снизу в неловкость, возникшую между братьями, и свёл её на нет.
- Сейчас, идём уже, - крикнул Джерард и отложил скетч-бук и карандаш в сторону. Заинтересованно глянув на уверенно разогнутую, что было редкостью, спину уходящего Майкла, он вдруг задумался. С чего вдруг у младшего такие мысли? Он что-то понял про его нездоровую тягу к Айеро? Или у младшего свои мотивы? Чёрт… И кто из них двоих тогда более честен перед самим собой?
Примечания: Спасибо, что вынесли этот перерыв. Я хочу написать ещё главу Нити на следующей неделе. Благодарю за терпение всех, кто ждёт продолжений других историй. Они обязательно будут. Всем мира и добра!
yeeesss....., ох, моя милая девочка! Огромное тебе спасибо за теплые слова. Я так рада, что т почувствовала. Эта их вылазка прямо так и стояла у меня перед глазами, я слышала и чувствовала, как они. Рада, если получилось передать. Спасибо, что ты со мной!
