Я подхожу к высокому серому дому. Вижу его издалека – такую громаду трудно не заметить. Я поднимаюсь на 18 этаж. Пешком. Лифт уже лет двести, как не работал, а если бы и работал, то все равно довез бы только до 15 этажа. Я открываю дверь своим ключом, в нос сразу ударяет воздух дома, где уже давно никто не дышал. Я тихо прохожу в квартиру, иду на кухню и открываю балкон. Ставлю сумки и пакеты на пол. Я через день захожу к нему, приношу еду и сигареты. Иногда мне кажется, что весь мир знает о болезни Фрэнка – агорафобии, достаточно сильной, чтобы дать ему право прожигать свою жизнь в четырех стенах. Я наливаю себе холодного кофе из утреннего кофейника, одиноко стоящего на столе. У Фрэнка замечательная привычка – заваривать для меня кофе. С утра. Хотя он прекрасно знает, что я удосужусь прийти только после обеда. Я выхожу на балкон и закуриваю, прихлебывая ту гадость, что Айеро называет кофе. Варить он его не умеет... Я, как могу, стараюсь оттянуть момент возвращения в квартиру. Особо умные могут сказать, что мне страшно. Но страха я не чувствую. Мне самому нужно это, нужно помогать озабоченному татуированному засранцу. Может быть, даже только для того, что бы увидеть благодарность в его глазах.

Окурок летит вниз с высоты птичьего полета. Я выхожу с балкона и оставляю дверь открытой – надо же хоть иногда проветривать дом. Иду в спальню Фрэнка, по дороге стягивая с себя одежду, и бросая прямо на пол. Этому беспорядку уже ничего не сможет повредить. В дверном проеме я уже появляюсь в одних боксерах. Вижу обнаженную по пояс худощавую фигуру, лежащую на боку с краю кровати, поверх одеяла. Красивый... Господи, какой же он у меня красивый. Я повожу плечами. Холодно. Я вижу, как Фрэнк чуть заметно вздрагивает. Он знает, что я пришел. Чувствует, что ли. Собственно, мы никогда это не обсуждали. Я подхожу и ложусь сзади него, прижимаясь, обнимая со спины.

- Я знаю, что ты не спишь.. .– целую в основание шеи, дышу на кожу, поглаживаю живот, скользя ладонью вверх по груди.

- Джи…

- М? – провожу пальцами вдоль ребер, осторожно прикусываю загривок.

- Зачем ты пришел? - не отодвигается, но и не отвечает на ласки. Детка, ты задаешь этот вопрос каждый раз, когда я прихожу.

- Как это зачем? Еды принести. Ты слишком тощий. Опять, – я тихо улыбаюсь, покрывая поцелуями твое плечо, ты поворачиваешься, и я вижу в твоих глазах удивленную благодарность. Детка, почему ты так смотришь на меня каждый раз, когда я прихожу?

- Люблю тебя… – он устало прикрывает глаза, находит мои губы своими. Я в который раз понимаю, что ему это нужно. Нужно, чтобы я приходил, давал ему пару часов счастья и сваливал обратно, к жене, группе, рисулькам... Ко всему тому, к чему Фрэнк ревновал, к тому, что Фрэнк, возможно, ненавидел. Я целую его, стаскиваю с него джинсы, запуская пальцы под резинку его боксеров сзади, он коротко стонет и подается ко мне ближе, потираясь пахом о пах.

- Фрэнки, малыш… – я уже возбужден, он тоже совсем не против этих сладких непотребств, сжимает мой член через ткань боксеров, напрашивается. – Учись варить кофе...

Он вымученно улыбается, стаскивает с меня боксеры, обхватывает мой член своей длинной ладонью, заставляя меня прикусить губу и выгнуться навстречу. Я, в свою очередь, тоже избавляю его от ненужной части одежды, заваливаю это худое и немощное тело на кровать. Айеро почти не сопротивляется – сил нет. Я думаю о том, что ему надо прекращать питаться воздухом, когда проталкиваю в него палец. Он морщится, но все-таки подается вперед, не убирая руки от моего члена. Я вспоминаю о смазке, вытаскиваю из него палец, в ответ получая разочарованный стон. Я целую его в живот и легонько потираюсь носом, как бы извиняясь. Лезу под подушку – все надо иметь под рукой, так ведь? - и достаю маленький пузырек. Вылить чуть на пальцы, и, поймав его губы в поцелуй, вставить резко сразу три. Три пальца в тесную айеровскую задницу, о даа.. Какие-то пару секунд он орет мне в губы и вырывается, а я свободной рукой успокаивающе поглаживаю его по животу. Пока я трахаю его восхитительную задницу пальцами, я думаю о том, что я – единственный человек, которого Фрэнк подпускает так близко. Да что уж там, единственный, кого он вообще к себе подпускает. Лучший друг, лучший любовник, лучший в мире человек – для него. За дверями Джерард Уэй остается Джерардом Уэем, но сейчас, для Айеро, я – лучший, я – спаситель.

Растягиваю его, чувствуя, что он подается, насаживается… Еще немного смазки на член – и я внутри, в горячей тесноте, вхожу резко, не церемонясь, подмяв его под себя. Он стонет, я – уже почти кричу от непередаваемого ощущения мышц, тесно сжавшихся вокруг моего члена, вспоминая, как смотрели на нас ребята во время того памятного тура, когда мы вышли из гостиничного номера, потные, взъерошенные. «Шумные любовники..» - прокомментировал тогда Рэй, и мы это дело как-то замяли, забыли, отшутили. Сейчас же можно дать себе волю, и мы с Фрэнком от предложения не отказываемся. Я вхожу глубоко и резко, выбивая из него вздохи вперемешку со стонами, то и дело проходясь по простате, отчего по телу малыша проходят заметные судороги. Втрахиваю его в кровать, успевая между делом кусать красивые татуированные плечи и широко проводить ладонью вдоль его позвоночника, - о, как пошло это звучит и, наверное, еще более пошло выглядит - как проводят по спине хорошего племенного жеребца, в первый раз его объезжая.

Неожиданно выхожу, он хватает ртом воздух, запутавшийся, ничего не понимающий. Я сажусь на колени и переворачиваю его на спину, притягивая на себя так, чтобы на кровати он лежал только верхней половиной спины. Снова резко вхожу, поймав его взгляд, вырвав у него короткий стон на выдохе и тут же перехватив этот полукрик в глубокий поцелуй.

Через пару минут толчков замираю, хватая его за узкие бедра, не давая двигаться.

- Тебе нравится? Правда нравится? – наклоняюсь, теперь мягко и нежно целую его в губы, давая почувствовать контраст.

- Даа.. – он протягивает и насаживается, а я уже шепчу ему в ухо о том, насколько сильно люблю своего развратного и несчастного.

Мы кончаем одновременно через пару толчков, и с минуту я еще двигаюсь в нем, поглаживая его по груди. Выхожу, откидываясь на кровать, он прижимается ко мне, я обнимаю его и целую в лоб.

Минут через 15 сосредоточенного молчания в никуда, я медленно встаю, стараясь не потревожить Фрэнка. Думаю о том, что, может быть, сегодня, наконец, получилось заставить сон прийти к нему. Иду в душ, под которым стою совсем недолго. Ищу свою одежду по всей квартире. Слышу, как он ворочается, подхожу, накрываю его одеялом. Через полчаса я уже выхожу из его квартиры. Я знаю, что это нехорошо – вот так сбегать. Я знаю, что я для него все. Я знаю, что он не спит. Я вспоминаю, как…

…«Срочный репортаж! Самолет рейса 1682 Лос-Анжелес – Вашингтон потерпел крушение. Все пассажиры и экипаж погибли. Просим родственников погибших позвонить по телефону, который вы видите внизу экрана, для получения подробной информации...»

Фрэнк вцепился в руку Уэя так, что костяшки побелели, а Джи болезненно поморщился.

- Джерард.. Они.. Они все были.. Там.. – Айеро смотрит в одну точку, глаза наполняются слезами.- Джам и дети.. Джи...

…ты стал бояться открытых пространств. Так ты заперся у себя и пообещал себе бояться. Я знаю, что ты не спишь, Фрэнк. Но постарайся уснуть. Сон выгоняет из жизни кошмары. Но иногда может их вернуть. Здесь уж как повезет. Спи, Фрэнк. Я приду послезавтра. Приду, чтобы снова на два часа заставить тебя жить...