Глава 8.

Перед человеком всё равно однажды встаёт выбор. «Да» или «нет». Психологи называют это «вилочками». Ну, знаете, такая палка, с двумя разветвлениями. Очень похожая на «Y». Вправо – да. Влево – нет.
А что выбрал я? Если это «да», то на какой же вопрос этот ответ?

Теперь для меня всё было иначе. Словно я попал в зеркальный мир. Все приоритеты жизни затерялись на фоне таких обыденных вещей, как, например, еда.

Мне вдруг так захотелось яичницы. Я так давно её не ел.
Не знаю что это. Шестое чувство? О чём оно пытается мне сказать? Я не могу понять этого.
Если это ощущение смерти, то почему оно хватается за воспоминания, некогда ничего для меня не значившие.
Если бы мне сказали: «Ты умрёшь через пару часов», то я бы, наверное, стал интересоваться чем-то важным.

«Как Джамия? С ней всё хорошо?»
«Что с моей мамой?! Она здорова?»
«Как там мои гитары? Не слишком ли они пыльные?»
«Я написал завещание?»

Ничего подобного не происходит.
И я не знаю, обнадёживает ли это.
А может у меня просто едет крыша?

___

Я бесшумно встал из-за стола, проводил Джи и бухнулся на кровать.
Стал изучать свой потолок. Хоть сейчас и темно, в левом углу видно большое жёлтое пятно. Это в прошлом месяце в ванной наверху прорвало шланг от стиральной машины, и штукатурка, когда-то белая, теперь говорила только о том, что мне всегда было наплевать на обстановку, в которой я живу.
Полностью загруженный мыслями, я перестал заботиться о материальных вещах. Плевать на мир, плевать на жизнь. И вот теперь мне реально хотелось изменить что-то вокруг. Мы всегда осознаём это только тогда, когда у нас уже нет шанса исправиться.

Я закрыл глаза на секунду. Только моргнул один разок. Как тут же услышал звонок. Открыв глаза, я обнаружил, что на улице уже светло.

-Кто это?
-Фрэнки, открывай.

Утро.
Одно прекрасное утро.
Последнее прекрасное утро моей старой жизни. Скоро всё будет не так.

Привычный утренний холод обнимал мои плечи. Ты, бледный, уставший, смотрел на меня стеклянными глазами, упершись о косяк двери.

-Я достал её.
-Меня ты достал, Джи. Хоть бы в дом зашёл.
-Хорошо.

Мы прошли в спальню.
Ты протянул мне пузырёк с жидкостью ярко-голубого цвета. Размеры его не превышали трёх сантиметров в длину и сантиметра в ширину.

-Это на двоих?
-Нет. У меня есть свой. Я позвонил Рэю. Он сейчас приедет. Нужно сделать всё сегодня же.
-Я знаю. А когда..?
-Ночью мы уже будем в морге.

Всё время мне казалось, что я умру прежде, чем выпью эту подозрительную хрень – от страха. Джи был напуган не меньше, чем я. И я знал, как его успокоить, но остаточное ощущение не позволяло мне этого сделать.

Джер вскочил, услышав звонок в дверь. Должно быть, это Рэй уже приехал.

-Так, мужики, что стряслось? Нахрена вы меня разбудили в шесть утра? Надеюсь, это что-то важное.
-Да, Рэй. Важное.

Я не сказал ни слова. Всю инициативу принял на себя Джи. Я был этому рад. Наверное, он сделал это для меня.
Конечно, Рэй не согласился так просто… Он вылетел из квартиры с бешеной скоростью. Назвал нас идиотами и сумасшедшими придурками…
Но через минуту вернулся со слезами на глазах и сказал:
-Ладно, парни. Если это единственный выход… я сделаю для вас что угодно. Вы мне как братья…

___

«Мы не дети. Поэтому давайте без прелюдий.
Так вышло? Так сложились обстоятельства? Так суждено? Да как хотите. Но нас больше нет в этой жизни. Мы начнём новую жизнь. И, будем надеяться, там всё получится куда лучше.
Грустная сказка? Загадочная история? Захватывающий детектив? Да как хотите. Но ничего больше не изменить. И не нужно винить себя или других. Просто так вышло.
Бурная фантазия? Дурной нрав? Слабый характер? Да как хотите. Но вы уже никогда не встретите нас на улицах своего города. Не услышите до боли знакомый голос в трубке.
Мы выпили яд.

Но знайте. Мы вас любили, парни. Рэй, братишка Майки, Бобби… Лин, береги себя…
Джерард.

Рэй, Боб, Майк. Спасибо за всё. Вы всегда были самыми близкими для нас людьми.
Джамия… люблю тебя.
Фрэнки».

Вполне убедительная записка.

___

Мы остались с Джи наедине.
У нас было часов 12 на всё, что мы не успели сделать в этой жизни… Ну, или хотя бы в этом городе.

-Джи. Ты так и просидишь в куртке до ночи?
-Да нет.

Я медленно подошёл, взял его за руку и отвёл в комнату.
Шторы, как всегда, были занавешены.

Я снял с Джера куртку. Он стоял, грустно улыбаясь.
Потом я помог ему избавиться от футболки и повалил на кровать. Я включил лампу на прикроватной тумбочке и направил ему в глаза, как на допросе. Джи щурился, но мне хотелось видеть его лицо. Всё – до последней морщинки.

Тихо. Бережно. Без слов. Как в первый раз.
Поцелуи были горячими. Тела двигались в такт.
Он всё время обнимал меня. Крепко и нежно. Невольно хотелось сказать: «Ну что ты? Мы же не прощаемся, так?». Но я сам не знал, так ли это. Произнеси я это, звучало бы так же, как если говорить то же больному раком. Никогда наверняка не знаешь, что будет через час.

Хотя, может, и правда так суждено. Бывает, что люди умирают, споткнувшись о камень. Или с лестницы падают, или давятся спагетти, или задыхаются во сне газом…
Если нам суждено умереть, то пусть так оно и будет. Суждено жить долго и счастливо – отлично!
Я готов принять всё. Это лучше, чем продолжать существовать без него, глотая снотворное и употребляя всякую дрянь.

Я никого не любил так, как Джи. Никогда.
Я даже не думал, что способен так сильно любить.

___

Какие теперь могут быть предрассудки?
Я достал альбом, карандаш и протянул Джерарду.
Его глаза тут же загорелись, он вскочил и сел за стол рисовать.
Но потом оторвался и спросил:
-Фрэнки, может не стоит?
-Нет, Джи. Рисуй, пожалуйста. Я этого очень хочу. – Я поцеловал его в макушку. В его чёрные мягкие волосы...
-Ну, хорошо… если ты не против…

Чёрт возьми, кто-нибудь, остановите время.

___

Уставший, ты повалился на кровать и включил телевизор.
Я лёг на тебя и стал гладить твой живот. Я снял футболку и залез под твою, чтобы кожей чувствовать тебя… быть ближе.

-Фрэнк, щекотно. – Ты хихикал и пытался убрать мою руку. – Ты мне телевизор смотреть мешаешь!
-Аха. Смотри-смотри. Можешь даже громче сделать. – Я взял пульт и сам прибавил громкость до максимума. Ты внимательно всматривался в экран.
Пока ты изображал интерес, я расстегнул твою ширинку.
-Фрэнки!
-Да ты смотри, смотри… я что, мешаю что ли?
-Проказник. – Ты падал мне навстречу бёдра, и стало ясно, что телевизор тебе уже не посмотреть.
-Бывает… - Я подмигнул тебе, выключил телевизор и сел верхом. – Пора пенсию получать. Ты в курсе?
-Ненене! Вот ещё! – Ты отвернулся и сделал вид, что надулся. – Ну… ладно.. если только разок… или два… или три…
-Всё. Замолчи! – Я снял с себя брюки и помог тебе.

___

Я люблю тебя. Ich liebe dich. Je t'aime. Te amo. Я люблю цябе. Jeg elsker dig. Kocham cię. Seni seviyorum. Rakastan sinua...

Моя заветная мечта – каждый день говорить тебе «я люблю» на разных языках.

Джи, я люблю тебя.

___

10.00 p.m.

Мы сели друг напротив друга. Одновременно открыли бутылки.

-На счёт «три»?
-Нет, Джи. Я боюсь. Может, не будем этого делать?
-Фрэнк. Не бойся. Всё у нас получится. Давай на счёт «четыре»?
-Да. Ты прав. Считай.
-Четыре. – Ты вылил содержимое в рот и надул щёки.
-Нет! Так нечестно! Всё! Выплюнь! Выплюнь! Я передумал! Джи! – Но ты проглотил и показал мне язык.
-Быстро пей, пока я не отключился. Ребята подъедут через минут десять. – Ты стал часто моргать и шататься.

Выбора не было. Я выпил залпом.
Голубая жидкость оказалась солоновато-горькой.

-Я люблю тебя.
-И я тебя люблю.
-Ты веришь?
-Я верю…
-И я верю.

___

POV: Ray.

До конца своей жизни я буду слышать крик Майки в ушах. И я никогда не забуду напуганные глаза Боба. Никто не мог поверить в то, что они умерли. Я один знал, что они живы, и от этого становилось невыносимо больно. Слёзы текли рекой.
Какие же они глупые. Идиоты… идиоты… Зачем же ТАК?
Меня душило то, что я не мог рассказать правду хотя бы Майку.

Мы тут же вызвали скорую. Их тела были холодными. Пытаться реанимировать не было смысла. Прошло больше 20 минут, с тех пор как их сердца остановились. Ну, почти остановились.

-Время смерти 10.00 p.m. – записала одна из врачей. Вскрытие покажет. Чем они отравились.
-Нет. Нет. Не нужно. В записке всё есть. Мы похороним их послезавтра. – Майки не позволил резать их.
-Как знаете. Дело ваше.

___

План был таков.
Я провожу рядом с гробами эту ночь вместо Майки – ему и так тяжело. Парни должны полностью прийти в норму в течение семи часов.

Но ни в пять утра, ни в семь, ни в восемь они не очнулись.
На этот случай Джи оставил мне телефон «повара» жуткого снадобья. Он знает, что и как действует. Что делать в тех или иных случаях.

-Да, слушаю. – Из трубки послышался мерзкий голос.
-Я от Джерада.
-Ааа.. Ну-ну. И чего надо?
-Прошло уже десять часов, а они всё ещё в отключке.
-Пхах. Слухай, чувак, да они ведь уже не в отключке. Они, типа, это, мертвецы.
-Что ты несёшь? Лучше скажи, что делать.
-Да ничего не сделаешь, если они сами не проснулись, то всё.
-Ну, может рвоту вызвать или вроде того? Ввести чего-нибудь?
-Так. Успокойся. Моя «крошка» сразу всасывается в кровь, это во-первых. А во-вторых, ты уже часов девять сидишь с реальными трупами. Всё. Бай-бай.

Нет. Этого просто не может быть. Это ведь просто спектакль. Телефон-телефон-телефон…

-Скорая.

___

10.00 a.m.
Hospital.

-Да они не мертвы! Я вам точно говорю!
-Мистер Торо, успокойтесь. Я понимаю, это трудно принять. Но Вам необходимо смириться. Ничего не сделаешь.
-Рэй. Что тут происходит? – В дверях показались Майк и Боб. – И что, твою мать, делает тело моего брата в больнице?!
-Майки! Хоть ты мне поверь! Они живы! ЖИВЫ! Почему никто не верит? Они выпили эту… голубую штуку… и уснули. Это такой план! Они хотели сбежать в другую страну! Билеты у меня дома! Я серьёзно. – Глаза Майка горели злостью и слёзы лились, не останавливаясь.
-Заткнись… заткнись, я сказал! ЗАТКНИСЬ! СЛЫШИШЬ?! – Он взялся руками за мою куртку и стал трясти. – Заткнись, грёбаный придурок! Заткнись!

-Мистер Торо, - обратилась ко мне доктор, - Вы полагаете, мы не знаем. Что такое мускарин? - Я замер. – Да-да. Глубенькая такая хуйня, из-за которой за последний год потравилось тысяч десять подростков. «Прекрасная имитация смерти», так? Да удача бывает только в 30 процентах случаев! Из-за этого все наши дети травятся! Какие сказки только не рассказывают об этом отваре. Да-да. Что Вы так смотрите? Мы ведь тут не совсем идиоты. Мы сделали проверку на малейшие признаки жизнедеятельности организма… НИЧЕГО, Слышите? НИ-ЧЕ-ГО! И, в любом случае, уже поздно. Мозг слишком долго не получает кислород.
-Нет! Нет! НЕЕТ! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!! – Я кричал и громил палату. Прижимался к их телам. В отличие от остальных, я только сейчас осознал, что произошло.

Нельзя играть со смертью. У неё слишком много преимуществ. Все козыри у неё в рукавах. И даже когда у тебя все тузы на руках, ты уже не дождёшься своего хода.

___

Эпилог.

POV: Автор.

День похорон.
9.00 a.m.

Ступени католической церкви. Традиционные чёрные зонтики. Много близких. Журналисты. Плач. Объятия. Цветы, цветы, цветы. Два гроба. Земля. Плач, плач, плач. Чёрные сетки на лицах женщин. Сочувственные слова. Дождь. Туман. Цветы, цветы, цветы. Запах мокрой земли. Исключительно чёрная одежда. Люди, люди, люди. Вопросы. Ответы. Холод. Недосказанность. Смерть, смерть, смерть.

Никто не готов к такому. У многих ещё оставался ужас на лицах. Полное непонимание происходящего. И не было неодобрительных обвинений в самоубийстве – это всё потом, когда люди осознают, что вообще сейчас происходит. А пока – лишь оцепенение и ужас.

Два молодых парня. Две ещё только начатых жизни. Это как если купить пакет сока, выйти из магазина и выбросить его в первую же мусорку.

-Рэй Торо! Только один вопрос! Пожалуйста. – Высокий мужчина с рыжими игривыми кудрями медленно закрывает зонт, разворачивается к молоденькой журналистке и, помолчав секунд десять, говорит:
-Да, конечно.
-Это по поводу my chemical romance, вы продолжите играть?
-Нет. Потому что музыка умерла вместе с ними.

Недавно прессе стало известно о выкидыше Линдси Уэй.

Похороны подходили к концу. Все расходились.
Рэй, Майкл и Боб уже закрывали свои зонтики… Как вдруг Майк закричал:
-Эй, ребят! Да вон же они! Они живы! Чёрт! Они живы! Вон там! Около дерева. – И побежал к дереву.

Готовые поверить в любую ложь друзья синхронно повернули головы. Но там никого не было. Только Майк, который, добежав, стал жадно глотать воздух.
За один день на его голове появился седой локон. Рэй понимал, что он не сможет перенести смерти единственного брата.
Но нет больше ничего, от чего бы зависело дальнейшее развитие обстоятельств.

Писк в ушах.
«Давай на двести двадцать!».
Только страх.
Не ждите кульминаций.
Тихий сон.
Он долгий - не проснёшься.
Счастья стон.
Забудь - мечты коснёшься.
Не летать.
Пусть был наркотик сладким.
Не сиять.
Загадывай загадки.
Терпишь боль.
Да, слышал я улыбки.
Два, два, ноль.
«Разряд!» - это не пытки.
Слово – то,
Чем лёгкие мне резал.
Ни за что.
Что делал, ты не ведал.
Для меня
Лишь прошлого ты снимок.
Для тебя
Я бек-вокал. До ниток
Только твой.
Со вкусом цианида
Поцелуй.
И жизнь моя разбита.
Мы теперь
В театре синих тел.
Там, поверь,
Актёр умён и смел.
Погоди…
Ведь завтра доктор скажет.
Пере-до-зировка. А дальше жизнь покажет…