Глава 5.

Нет.
Я не болен раком.
Я не умираю.
Я не болен гепатитом.
Я не кололся.
Я даже не пил.
Нет.

Просто я не верил.
Я не верил в твою любовь. Ведь ты действительно не можешь меня любить. Джи, чёрт, ты прожуёшь меня, а потом выплюнешь, как безвкусную жвачку.

Это лишь защитная реакция.
Да. Возможно, я слишком драматизирую.
Наверное, ты уже с ума сходишь. Думаешь, что я помирать собрался.
Ещё одно неверное движение – и ты вызовешь скорую.
Но согласись: легче притвориться больным, чем открыто сказать всё, что думаешь.

-Так в чём же дело, Фрэнки?
-Во мне. – Я посмотрел на Джи исподлобья. Наверное, это выглядело угрожающе.
-Всё. Мне это надоело.

И ты таки вызвал скорую.

Смутно помню, что было дальше.

Синие и красные огоньки. Сирена. Суматоха. Крики. Хлопок двери-купе машины скорой помощи. Паника.
А я просто лежал, закутавшись в плед и не реагируя на внешние раздражители.
Вот просто взял и отключил все реакции.

Не хватало сил даже на то, чтобы сказать: «Хватит. Успокойтесь все, окей? Я в полном порядке. Просто хочется побыть одному».
Как поступать в ситуациях, когда хочется остаться наедине с собой, но нет возможности? Отключиться от реальности!

___

-Как это с ним всё в порядке?! Я не понял, это ваще больница или сборище неучей! Вы посмотрите на него! – Я услышал голос Джи за дверью палаты.
-Да успокойтесь Вы! – Видимо он разговаривал с моим врачом.
-Как я должен успокоиться?! Вы тут все с ума что ли по сходили? Это какая-то гигантская палата для душевно больных? Может мы адресом ошиблись?
-Мистер Уэй, вы можете дать мне сказать?
-Больше вам ничего не дать? Ладно. Говорите.
-Ну, слава богу. Ничего сверхъестественного с вашим другом не произошло. У него самый обычный, я бы даже сказал, среднестатистический нервный срыв. – Он хихикнул. Думаю, он зря это сделал.
-Ах, это, по-вашему, смешно?! – Джер заорал на всю больницу. – Я чуть в штаны не наложил! – Я решил выйти в коридор, где они стояли. Джерард держал доктора за ворот, и тому приходилось подниматься на носочки, ведь он был ниже на голову. Но доктор не злился, а всё продолжал смеяться. Когда они меня заметили, Джи тут же отпустил доктора и бросился ко мне.
-Фрэээнки, как ты?
-Вот видишь, Джи. Я же говорил, что всё в порядке. А ты тут балаган устроил. – Я взял его за руку и потащил из больницы. Мы шли вместе по пустым коридорам здания. Это казалось романтичным, несмотря на всю нетипичность.
-Молодёжь… - Продолжал смеяться док.

___

-Ты не хочешь мне ничего сказать? – Спросил Джи, едва мы зашли в комнату.
-Не хочу.
-А скажешь?
-Скажу.
-Я жду.
-Джерард, я просто боюсь.
-Чего ты боишься? Залететь? – Я надулся. – Ладно. Давай серьёзно.
-Я боюсь тебя. Это не шутки. Я ведь знаю, что ты меня бросишь. Не пройдёт и недели. Ты ведь маньяк, Уэй. Жертва искусства, гений, избранник вселенной.
-Фрэнки! Прекрати это, слышишь? – Я сполз по стене, ты подошёл ко мне, взял моё лицо в ладони, уткнулся своим носом в мой и продолжил. – Я понял, что раньше всё так и было. Ты показал мне это. Без тебя я никогда бы не понял, что люди – лишь исчерпаемый источник моего вдохновения. Но ты также показал мне, что жизнь – не замкнутый цикл, а долгое повторение, ведущее к следующему этапу. Фрэнки, я обещаю любить тебя всегда. Я клянусь.
-Но ты не можешь предугадать собственные чувства.
-Просто поверь в меня, ладно? – Я закивал. Хотя сам до сих пор не верил в твои слова. Но мне так хотелось попытаться.
Ведь даже если вы не хотите пить, вы не станете просто смотреть на налитый стакан. Конечно, первые пару минут вы не будете обращать на него внимания. Но однажды ваши губы сами потянутся к холодному напитку.

А как отречься от желанного, когда оно само подаёт себя на блюдечке?

Мы просидели на полу возле этой стены в номере Джи и Майки почти всю ночь. Я не мог остановиться – я плакал, положив голову на твоё плечо, пока не заснул.
Было бы прекрасно, если бы кто-нибудь сейчас посадил нас в аквариум, залил водой, а может и жидким азотом, и заморозил бы так. Тогда не нужно было бы заботиться о том, что будет завтра, через неделю или через год. Не пришлось бы гадать, бросишь ли ты меня через эту грёбаную неделю.

«Итак, дети, а это экспонат номер 74: «Педики в отеле».
За-ши-бись.

___

Я проснулся с полной уверенностью в том, что готов тебе верить.
Ведь какая это иначе любовь?
Одним словом – настроение было хорошее.
Проснулся я в том же положении, полулёжа на тебе. Всё тело ныло из-за отсутствия мягкой поверхности, а душа пела, хотя это у тебя она пела, а мне правильнее сказать играла на гитаре.
Пхах.

-Джи, а почему Майки не пришёл? – Кажется, я разбудил тебя.
-Я повесил на дверь табличку «не беспокоить».
-И это его остановило? Это же и его номер.
-Ну… просто я дописал там «и тебя, Майки, это тоже касается».
-Хаха. Ну, теперь понятно.
-Завтрак?
-Аха. Не против.
-В постель?
-Это в смысле «в пол»?
-Именно.
-Звучит неплохо. Кажется, мы тут поселились.
-Угу. Ааа. Фак. Старость - не радость. – Джи схватился за стенку и пытался встать.
-Да. Плохая идея – спать на полу. Да ещё и сидя.

Послышался стук в дверь:
-Кто-то пришёл. Наверное, Майки. – Джи открыл дверь и обнаружил, что там стоит совсем не Майки.
-Ух, ты. Рэй. – Я подошёл к Джеру и опять упёрся головой ему в плечо, склонив её набок.
-И Фрэнки тут. Кхм. – Рэй замялся. – Я не помешал?
-Да нет, нет. Что ты. – Мы с Джи начали отнекиваться.
-Ну, ладно. Фрэнк, я хотел с тобой сегодня попробовать одну партию. Вчера набросал. Вот. Ну, короче, придёшь в час ко мне.
-В час? - Я внимательно посмотрел на него.- А это сколько? Слушай, Рэй. Приходи в час. А то я в горизонтальном положении плохо соображаю. – А убирать голову с плеча я не собирался категорически.
-Всё с вами ясно. – Рэй хихикнул. – Я пойду? – Он указал большим пальцем куда-то за спину, отходя мелкими шажками назад.
-Ну, иди. Только не надо идти в тот номер, на который ты указал. Я думаю, это не очень хорошая идея. – Предупредил я.
-Само собой.

___

Тур закончился. Всё постепенно приобретало прежнюю форму.
Всё. Кроме наших с Джи отношений.
Мы договорились жить у него.

-Мы въезжаем в Джерси. – Джи и я сидели на соседних сиденьях. Я лежал, положив голову ему на грудь.
-Да. Теперь всё будет иначе, малыш.
-Я знаю.

Парни уже давно смирились с нашими отношениями.
Рэй жутко радовался, амур хренов. Боб вообще похоже так ничего и не понял. Или просто как всегда промолчал, что более вероятно.
Майки всё время ходил загруженный. Это наглядный пример паранойи. Ну зачем портить себе нервы? Всё прекрасно. Так давайте жить настоящим. Лично я ещё никогда не был так счастлив.

-Ты веришь, Фрэнк?
-Я верю.

___

-Как думаешь, Джи, мы теперь свободны?

-Лин. Я ухожу от тебя. Давай без истерик, ладно. Я люблю Фрэнка. Давно. И ничего с этим не могу сделать.
-Сука! Вали отсюда! Убирай свой зад из моей грёбаной жизни! Ненавижу! Катись, я сказала!

-Думаю да. А ты?

-Джамия. Джи меня любит. Прости.
-Я рада за тебя. Прощай.
-Прошу, не плачь.
-Ты же знаешь, что я не смогу…

-Пожалуй.

Приближалась зима. Холодное солнце уже не светило так ярко, как прежде. Теперь на него можно было смотреть, не щурясь и не ожидая ответной боли в глазах. Единственный минус в том, что потом перед глазами оставалось тёмное пятно, за которым я плохо видел твои черты лица.

Джерард, я верю тебе.
Теперь я знаю, что люди могут измениться. Нужно только дать им шанс.

-Джерард! Ты взялся за краски?
-Ага. – Ты что-то упорно вырисовывал на холсте, размером с дорогущий жк телевизор.
-Рад за тебя. Ты ведь не рисовал красками несколько лет.
-Да. Поэтому и хреново получается. – Я подошёл.
-Это ты называешь хреново?! Да это… это… я не знаю. Я лучше пойду. Не буду мешать тебе.
-Нет, Фрэнки. Останься. Пожалуйста.

Ты рисовал постоянно. Иногда мне становилось страшно. Каждый раз, когда я проходил мимо той мрачной комнаты, где ты рисовал, что-то сжималось в животе.
Новые порции сомнений приливали волнами страха.
Чувства держались на тоненьких шёлковых ниточках, между которыми приходиться проползать, не дыша, чтобы ни одна из них не дай бог не дрогнула.

-Фрэнки! – Ты застукал меня, когда я снова проходил мимо тебя. – Фрэнки?
-Что?
-Всё в порядке? Ты какой-то… сам не свой.
-Всё в порядке.
-Не ври мне. Что случилось?
-Блин. Я так счастлив, Джи. Но наши отношения… Они ведь такие хрупкие. Я боюсь…
-Фрэнк! Ну неужели я тебе ещё не доказал, что правда люблю тебя? Неделя почти прошла. Что может измениться за такой короткий срок? Глупенький, я люблю тебя, слышишь? Люблю, люблю, люблю, люблю.
-Джерард…
-И не спорь. Я лучше знаю!
-Ничего ты блядь не знаешь! – Ты посмотрел на меня ошарашено. Да, я был слишком резок. – Вот смотри! Видишь вот эту…
-Вазу?
-Да эту вазу! Так вот. Это наша любовь. Вот я щас возьму и брошу её на пол! И вдребезги!! – Я бросил её на пол, на что она лишь пару раз отскочила от пола и укатилась за диван. Ты скрестил руки на груди и, подняв бровь, сказал:
-Фрэнки. Пластик не бьётся.

Ты подошёл ко мне и, глядя в глаза, чтобы отвлечь внимание, расстегнул мою кофту. Потом ты снял с себя футболку и стал целовать шею. Чёрт. Ну зачем ты это делаешь? Это невыносимо приятно. Так невыносимо, что хочется нечаянно укусить тебя за ухо, что я в принципе и делаю.

-Ау. Это было больно.
-Прости.

Я засовываю руки в задние карманы твоих джинсов.
От неожиданности ты закусываешь губу. И что я там нахожу? Два новеньких презерватива… 19 см.

-Ммм. А что их так мало?
-Тц-тц-тц… Нехорошо рыться в чужих карманах.
-Зато полезно.

-Фрэнки, Фрэнки, Фрэнки. Мой малыш. Самый нежный, самый... – ты шепчешь мне в ухо эти слова, словно заклинания, лаская мои волосы у самых корней, а твоя рука скользит вниз по спине, и я закрываю глаза от наслаждения, и, чёрт, если это и правда магия, то она работает, - самый желанный. – На последнем слове твоя рука продвигается дальше от поясницы вниз… и я замираю в ожидании. Но ты останавливаешься и прекращаешь какие бы то ни было действия. Тогда я в недоумении открываю глаза.
-Что-то не так, Джи?
-Нет. Всё замечательно, Фрэнки. – И ты продолжаешь успокаивающе массировать мне голову.

А потом ты наконец целуешь мои уже давно разгорячённые губы и, не отрывая поцелуй, сбрасываешь с дивана покрывало на пол.
Мы медленно опускаемся на него.
Ты целуешь меня очень долго. Кажется, скоро мне станет слишком трудно дышать. Но я пытаюсь уловить все движения твоего языка, каждый вдох и каждый выдох.
От переполняющих рассудок эмоций, ты замахиваешься рукой и сносишь стоявшие на подставке краски, кисти, банку с водой и холст. Твой рисунок и весь пол окрашивается несуразными цветами.
Я беру в зубы кисть. А руки в то время стягивают с тебя джинсы. По твоему телу пробегают мурашки, когда я касаюсь твоего живота холодными пальцами. Но ты не жалуешься, а берешь мою руку, подносишь к губам и целуешь мои пальцы, иногда дыша на них, чтобы согреть паром своего горячего дыхания.
Джерард, ты жестокий любовник. Потому что мне кажется, что я кончу от одной только твоей нежности.
В полумраке комнаты тяжело разглядеть всё происходящее. Видно только середину комнаты, потому что около нас зажжена свеча. И это единственное освещение в занавешенной шторами «мастерской».
Из звуков слышно только твоё спокойное дыхание и мои частые всхлипы. Почему ты так спокоен? Ты словно под дозой.
Я зачёсываю тебе волосы за ухо и не могу оторвать взгляда.
Тогда ты произносишь слова, от которых кисть вываливается у меня изо рта. Потому что от них мне становится так неловко:
-Фрэнки, я хочу попробовать. – Я смотрю на тебя в недоумении, и кажется, что мои глаза сейчас выкатятся из орбит.
Без лишних слов ты разворачиваешься спиной, я помогаю тебе снять боксёры и сам проделываю то же самое.
Я вхожу в тебя бережно, не торопясь, словно боюсь обжечься, и слышу с твоей стороны соответствующий стон. Грудная клетка сжимается от перевозбуждения, но я стараюсь не сделать тебе больно, двигаясь почти не дыша. Чёрт, и это трудно.
Почувствовав, что ты абсолютно расслабляешься, я наконец могу прибавить темп. И вот уже смело, ничего не боясь, мы вместе двигаемся навстречу дерзким ощущениям.
Я провожу рукой по твоей мокрой спине от поясницы до шеи. Медленно, мучая, наслаждаясь. И когда я достигаю твоей шеи, ты запрокидываешь назад голову, произнося моё имя.
Да, моё имя. И я горжусь этим. Горжусь, что именно я доставил тебе все эти ощущения.
Становится очевидным то, что это предсмертные конвульсии нашего слияния. Но кто знает, что предстоит пережить нам обоим этой ночью.
Когда мы отрываемся друг от друга, я снова беру кисть, макаю её в краски и начинаю вырисовывать узоры на твоём теле. Ты лежишь, не двигаясь, завёрнутый по пояс в покрывало, в предвкушении произведения искусства.
После десяти минут кропотливой работы, шедевр наконец-то готов. На твоём животе красуется надпись «ушёл на пенсию» и стрелочка, направленная вниз, а также бессмысленные узоры на руках и лице.

-Ну? Уже можно смотреть, Фрэнки?
-Какой нетерпеливый… Ну ладно. Можешь взглянуть.
-Фрэээнки! – Ты яростно и безуспешно начинаешь оттирать от себя уже засохшие краски, а я тем временем хватаюсь за живот, заливаясь смехом. – Если я один раз позволил тебе, это не значит, что я сдался.
-Хахаха. Посмотрим. Я буду над тобой издеваться, когда ты будешь упрашивать: «Фрээнки. Ну пожалуйста. Трааахни меня.»
-Пошёл ты! Иди-ка сюда. Щас мой пенсионер тебя накажет.
-Ай яй яй. Испугал.
-Кстати, красиво вышло, правда? – Ты кивнул в сторону холста.
-Да. И правда красиво.
-Я назову эту картину…
-«Пенсионер и художник»?
-Нииет.
-А как?
-«Сделано с любовью». – Ты подмигнул.
-Ааа… подходит.

-Ты веришь, Фрэнк? - Твоё лицо приобретает серьёзные черты.
-Я верю.

-Иди сюда я сказал!

___

«Наша неделя» заканчивалась. Я был уверен, что теперь ты останешься со мной. Ведь что может случиться за один день? Один ничтожный день. Ничего.
И всё было бы так прекрасно. Потому что, как бы банально это не звучало, я любил тебя 61 секунду в минуту, 61 минуту в час, 25 часов в сутки, 8 дней в неделю, 5 недель в месяц, 13 месяцев в год, чёрт, и 101 год в столетие, и 101 век в тысячелетие… Джерард, я любил тебя в марсианском часовом поясе.

Я. Нечаянно. Снова. В тебя. Влюбился.

И всё было бы так прекрасно, если бы в последнюю ночь недели я не открыл тебе дверь, и ты не сказал бы мне, что больше не любишь…

Глава 6.