POV Frank

Я сидел в парке, бессмысленно теребя струну своей гитары.

В голове, будто пчелиный рой, гудели сотни мыслей, а сердце всё еще выстукивало бешеный ритм.

Постепенно аккорды сливались в мелодию, а в голову уже сами лезли слова песни. Нет смысла даже пытаться петь, поэтому я просто открывал рот, вытягивая про себя:

Никто не в силах понять - каково это,

Быть злым

И грустным…

Как всё это тяжело прятать за голубыми глазами.

И уж точно никому не известно - каково это,

Когда тебя ненавидят все, кому ни лень,

Когда ты обречён говорить

Одну лишь ложь.

Но мои мечты

Далеко не такие бестолковые,

Как может показаться.

Я ведь одинок, так одинок…

Моя любовь - это месть,

Я на неё такую обречён.

Никто не в силах понять - каково это,

Чувствовать то,

Что чувствую я.

И не я этому виной!

Я бы так мог излить

Свой гнев…

Но мои боль и страдания

Я держу в себе.

Никто не знает - каково это,

Когда тебя унижают,

Презирают…

Как всё это тяжело прятать за голубыми глазами.

И никому тебя не жаль,

Ни капли.

На этот раз

Я говорю правду.

Ни капли не жаль? Правда ли это? Этот парень, что помог мне сегодня, а как же он? Я не ожидал, что он придёт на помощь, что он не побоится…

А потом он подошёл ко мне. Он легко приподнял меня за плечи. Он, без всякого отвращения, прижал меня, рыдающего и грязного, к себе. Его руки аккуратно поглаживали мою спину. Его мягкое тело согревало, а теплое дыхание успокаивающе шептало мне на ухо: «Все будет хорошо».

Это покажется безумием, но я влюбился в незнакомца, которого видел лишь пару раз.

- Вот дурак! Ты ведь даже имени его не знаешь! - прорычал я.

- И что? Я что не могу влюбиться в красивого незнакомца? К тому же, он помог мне…- промямлил я сам себе в ответ.

- То, что парень тебе помог, это не значит, что он, что - то чувствует к тебе. Он сделал это лишь из жалости. Ты жалок! Вот он и решил помочь.

- Но ведь он обнял меня так нежно… Это ведь не из жалости? - мечтательно протянул я.

 - Ох, Фрэнк. Все что ты можешь – это лишь мечтать. Ты никому не нужен, знай это

- Я знаю…

Вечерело. Я поднялся и, закинув гитару на плечо, пошел домой. По дороге я все думал о черноволосом парне.

Я помню тот день, когда впервые увидел его. Точнее, увидел его голову, выглядывающую из кустов. Зеленые глаза блестели, смотрели в мою сторону, а губы расплылись в самой милой улыбке. Я помню, как он засмеялся, когда я начал трясти головой. После этого случая я мечтал хоть прикоснуться к тому зеленоглазому парню, а сегодня тот самый парень обнял меня, пусть не совсем в той ситуации, в которой я ожидал, но все же…

Сегодняшний день крутился у меня в голове. Я уже и позабыл о свих обидчиках. Я позабыл обо всем. Я размечтался, представляя, как в следующий раз возьму зеленоглазого парня за руку, как притяну его лицо ближе к своему, как проведу рукой по его выразительным скулам, как наши губы…

-Опомнись, Фрэнк. Ты никому не нужен, и тому парню в том числе. Он лишь пожалел тебя, очнись. Ты просто жалок.

-Я знаю…

POV Gerard

Я сидел и водил грифелем карандаша по бумаге, не сильно задумываясь о том, что рисую. В голове мелькали события сегодняшнего дня.

Тихие всхлипы,  дрожащая спина под моей рукой,  голова,  лежащая на моей груди, и то чувство…

Поток мыслей перебил резкий стук в дверь.

- Кто там еще? Милости просим! – крикнул я, вставая из-за стола и потягиваясь.

В комнату, решительным шагом, вошла мама, но как только ее глаза встретились с моими, она тут же поникла головой и вся решительность исчезла без следа.

- Мама? – я сел на кровать и она, последовав моему примеру, села рядом.

Минуты шли. Она смотрела на меня, рассматривая мое бледное лицо, и на лице ее появилась улыбка, полная любви и тепла.

- Мой мальчик. Такой красивый…

И она нежно провела рукой по моим спутанным волосам.

Что? Что происходит? Со мной никто не обращался так последние лет семь. Я будто снова вернулся в беззаботное детство. Удивленный, я сидел, не находя что сказать.

-Прости меня, сынок, я так виновата. Пока я заботилась о Майки, совсем забыла о Джерарде, о моем старшем сыночке, о моем мечтателе и выдумщике. Прости меня, милый. Мне так жаль…

По маминой щеке покатилось одинокая слеза. Затем вторая. Третья…

- Ты, наверное, совсем не любишь нас. Мы ведь бросили тебя, мы не приняли тебя, настоящего. Я не приняла…

Мои губы тронула легкая улыбка.

- Ты права, мама. Но ты – не они. И ты здесь сейчас. И ты говоришь мне то, что говоришь.

Дрожащий вздох. Мама обняла меня за плечи.

- Я люблю тебя, Джерард, – ее голос дрожал из-за слёз.

Она сказала что любит меня… Эти слова теплой волной разошлись по телу, согревая, а голос внутри повторял : «Она любит меня. Моя мама, она меня любит!»

Я обнял ее в ответ.

- И я люблю тебя, мама…

. . .

Все как обычно: светлое, серое небо; черные стволы деревьев; золотая листва, кружащая вслед ветру, и я иду в школу… все как всегда, но что-то не так.

Дорога через парк – кратчайшая дорога к школе. Я ни о чем не думаю. Просто иду по вымощенной бурым камнем дорожке. Просто все как всегда, но что-то странное присутствует.

Вот уже из-за деревьев показалось здание школы. Вот уже и школьные ворота передо мной, как вдруг, будто ниоткуда, появляется он.

Он стоит и, как всегда, за плечом его гитара. Он улыбается самой прекрасной улыбкой в мире, а глаза его блестят…

- Фрэнк! – я бегу к нему навстречу, но тут же резко останавливаюсь. Что-то смутило меня в блеске его глаз и в этой улыбке…

Фрэнк, в свою очередь, подошел ближе. Его глаза внимательно изучали каждый миллиметр моего тела.

От такого взгляда по моей спине пробежались мурашки.

- Ф-фрэнки? – я вопросительно посмотрел на мальчика, а тот лишь улыбнулся еще шире.

Его рука потянулась к моей, и я почувствовал теплые пальцы на своем запястье. Сердце забилось быстрее, когда его ладонь скользнула выше к моему плечу.

Его тело все ближе и ближе к моему.

Я закрываю глаза, когда вторая рука поглаживает мою спину. Его теплое дыхание на моей щеке, оно все ближе к моим губам.

Я обвиваю руками его талию, притягивая еще ближе к себе.

Его губы уже нежно целуют мои, и я прижимаюсь к нему еще сильнее.

Внезапно он резко отстраняется, и я открываю глаза. Но передо мной уже не лицо Фрэнка. Это лицо моего тирана, искаженное ехидной ухмылкой.

- Ты гребаный педик, детка.