Свежесть после дождя, мокрый асфальт, запах сырой земли, ветер, который пробирает до костей и дарит прохладу, машина, буксующая на парковке и тлеющая сигарета у меня во рту. Я смотрю перед собой на фермерское поле, которому нет конца, и жду, пока этот придурок мне что-нибудь скажет. Ненавижу ожидание, тратишь свое время впустую, да еще и нервы, которых у меня толком и не осталось.

- Ты уже мне что-нибудь скажешь? – я сплюнул на асфальт и посмотрел на него. Сегодня я сказал больше, чем за весь год.

- Конечно, - он опять начал молчать. – Что конкретно говорить?

- Блять… Да что-нибудь! - еще чуть-чуть и я взорвусь.

- Оу… Хорошо, - он сунул руки в карманы и опустил голову. – Около месяца я слежу за тобой, месяц назад я напал на твой след. Жена сказала, что я бывший детектив, и она сказала, чтобы я нашел убийцу ее подруги, они были лучшими друзьями… - он замялся и покусал нижнюю губу. – В общем, я выехал на твои поиски. До этого она меня избивала, и я не мог ей отказать в твоих поисках, все же без нее и на свободе.

- Зачем она тебя избивала? Как? Я хочу знать, как тебе было больно.

- Уж не волнуйся, - он усмехнулся, - Больно мне было. Ну, как избивала…. Бросала в меня тарелки, тяжелые предметы, если я попадался на глаза, каблуками, руками, ногами, - с каждым словом он говорил все тише и тише.

- Как сильно? – ох мои извращенные мысли…

- Сильно, - он поднял футболку, оголяя свое тело, и на паху я увидел два больших синяка. – Я не понимаю, как у меня еще стоять может. Сколько раз я по яйцам получал?! Сука, буфера ей также отбить, - он поморщился и прочистил горло. – Как же я зол! – Фрэнк зарычал и отошел от меня на два шага.

- Так. Тут только я могу злиться. Значит так, бедняга-отбитые-яйца, ты мне помогаешь скрывать улики, а я тебе взамен на это даю защиту от этой дамочки. А… Еще я тебя буду трахать!

- Но!

- Никаких но! – отрезал я и схватил его за руку. – Идем, - я потащил его в отель, чтобы получше его рассмотреть и, может, даже трахнуть.

   В отеле я кинул его на кровать и схватил его футболку за края, стягивая ее через голову. Он начал сопротивляться, но мне как-то срать на это.

- Не рыпайся, - я сел сверху и закрыл его рот рукой. – Я ничего не буду с тобой делать, я только посмотрю… эм… твои синяки, - прошептал я и поцеловал его в щеку. Пусть он думает хотя бы что я гей. Надо бы его как-то запутать, да и отврата к гомикам я не испытываю. – Тихо… - я приложил палец к его губами и перевел взгляд на его тело, покрытое татуировками: красиво, изящно, привлекательно, ему определенно идет. Я провел ладонью по его груди и положил ее на голубя справа, где рядом красовался синяк. Мне почему-то захотелось убить его жену за то, что она может портить эту красоту. Агрессия опять стала наполнять меня как сосуд. – Она?

- Да… - прошептал он, боясь сделать лишнее движение.

- Сука… - я обвел глазами его тело и слез. – Одевайся.

   Он стал натягивать футболку, а я сел рядом с ним.

- Зачем она тебя избивала?

- Я слабохарактерный, а она полная противоположность мне, она сильнее, любит быть выше и унижать, - он опустил голову и покачал ей из стороны в сторону.

- Когда я тебя увидел, то мне так не показалось.

- Да ты пересрался там! – он засмеялся, а для меня это команда «в атаку».

- Заткнись! -  я залепил ему пощечину, и тот резко прижал ладонь к ушибленному месту. Бедняга, сколько ему по жизни достается? Я усмехнулся и прижал его к себе, больно сжимая его бедро в своей руке, от чего он тихо вскрикнул и уставился на меня своими большими ореховыми глазами, в которых читается только страх и недоверие вперемешку с болью, прямо как у щенка, которого хочется убить. Я взял его лицо в свои ладони и начал целовать, грязно, глубоко, жестоко. Он пытался сопротивляться, но тогда я сжал его яйца через джинсы, и он недовольно замычал, после этого расслабившись в моих руках. – Главное не беси меня и жить будешь. Понятно? – я отсел от него и достал сигарету.

-Д-да… - он перевел дыхание и я уверен, что он миллион раз пожалел об идее мне помогать, теперь он даже видеть меня не может. – Понятно.

- Сосать умеешь? – я зажег сигарету и сразу же затянулся. Он вытаращился на меня и сжал колено пальцами. – Да-да. Сосать член, ты о том подумал, - я выпустил дым ему в лицо и усмехнулся. Странно, но хрипоты в своем голосе я уже не слышу, видно, мне надо больше разговаривать и все.

- Н-нет…

- Жаль, очень жаль. Но тебе повезло, я все равно ничего не чувствую, когда кончаю, поэтому этого делать ты пока не будешь. – Он поднял одну бровь и уставился в пол, наверное, думая над моими словами. – Ладно, я спать, вечером выезжаем. Разбуди меня в семь, понятно?

- Да… - он сел рядом и тяжело вздохнул.

- Не натвори глупостей, пока я сплю. Захочешь убить, я и тебя в ад затащу вслед за собой… - с этими словами я отвернулся от него и поджал ноги, собираясь немного поспать.

- Не буду… - мне показалось или по его голосу было слышно, что он улыбается.

- Это будет тебе на руку играть… - я повернулся к нему и на меня смотрели его большие глаза. – Не смотри на меня. Ненавижу это.

- Хорошо, а что с ним? – он кивнул в сторону Майки.

- Не твое дело.

   На этих словах я отвернулся и больше не поворачивался в его сторону.

…

- Джерард…

   На моем плече приятная тяжесть, сознание медленно отпускает сон из-за медленной встряски, я недовольно мычу, вспоминая, как будила меня моя мама. Она всегда клала руку мне на плечо, нежно трясла и шептала на ухо: Джерард вставай. Если я не вставал, то она начинала меня щекотать.

- Джерард, вставай, - опять этот тихий шепот. Я дома?

- Мм… не хочу, ма…

- Джерард, я не твоя мама, - опять этот нежный голос.

   Я открыл глаза, и стало так тяжело на душе, будто у тебя в груди камень, который тянет тебя вниз. Я не дома, я опять в этом грязном жестоком мире, где у меня никого нет, голос принадлежит Фрэнку, но могу сказать, что от этого голоса на мгновение повеяло чем-то теплым, чем-то домашним. Хочу назад, хочу домой, хочу счастливое детство.

- Да, конечно ты не она, - я сел на край и закрыл лицо руками. – Спасибо, что разбудил…

   Не хотелось ругаться на него, он позволил мне вспомнить что-то хорошее, а мысли о хорошем прошлом пробуждают во мне капельку доброты. Но это ненадолго, через десять минут я буду прежним. Я буду злиться, я буду хотеть крови, криков, издевательств и негромких молитв, которые будут слетать с уст моих жертв. Я буду этого хотеть, а сейчас я хочу только купить лекарств Майки, если такие имеются, и еще поговорить с Фрэнком. Спросить, почему он такой слабохарактерный.

- Пошли, - я взял на себя Майки и вышел из номера.

   Мы сели в машину и отъехали от этого богом забытого места. Фрэнк смотрел в окно, Майки был все еще в отключке, а я в прострации, руки на автомате управляли машиной, мысли невозможно поймать, я просто еду, как какой-то робот, у которого установлена программа. Передо мной кроваво-красный закат, он такой кроваво прекрасный, отогревает душу и дарит спокойствие. Я раньше хотел жить где-нибудь в спальном районе на краю, с видом на лес и поле и наблюдать за каждым закатом, ведь это так красиво и так успокаивает.

- Почему ты такой? – я повернулся к Фрэнку, и он посмотрел на меня, будто я вывел его из глубоких раздумий.

- М?

- Почему ты такой слабый. Я про характер, - я отвернулся от него и опять уставился на закат, к которому мы, кажется, едем.

- Ну… Мое детство меня воспитало… - сказал он как-то смято, нехотя.

- По подробнее не можешь?

- Конечно, раз ты этого хочешь, - сел удобнее и подмял под себя ноги. – Может, это будет банально, но на меня впечатление произвело. Сначала переживи, а потом говори про банальщину. Ну, отец ушел от меня, нас, когда я был маленьким. Меня воспитывала одна мать, было все великолепно, я увлекался музыкой, играл в группе. Короче, все было прекрасно, а потом появился новый муж, новый отец. Он как только можно унижал меня, видите ли, я не из его помета, будто мы в стае львов живем, где самцы убивают чужих детёнышей! – Фрэнк тяжело вздохнул и тряханул головой. – Я был мальчиком бля битья. Я и моя мать… Что тут еще говорить? Кое-как я учился, получил образование, пошел в детективы и его упекли за решетку. Только вот мать это не спасло, эта тварь ее убила. Что было со мной вообще, когда он бил меня, издевался, я говорить не могу… Больно. Я писался по ночам, а он меня бил за это палкой. Он избивал мою мать, выбивал ей все зубы, ломал пальцы… Сука… Он говорил, что мне не быть мужчиной, что я слабак, что я ничего не добьюсь, я неудачник, говно, урод! Каждый день, ежеминутно! Что я должен был делать после этого, я был ребенком, а ребенку легко вдолбить что-либо в голову… - Фрэнк выдохнул и задрожал, отворачиваясь от меня.

   Я сам задрожал, впиваясь в руль. Как я его понимаю, я могу его и пожалеть, ведь я знаю, как это тяжело, как трудно, больно, унизительно.

- Я тебя понимаю, - почти прошептал я. Фрэнк повернулся ко мне и стер слезы. – Не плач, ты сильный.

- Как понимаешь? – в его голосе одна надежда.

- Со мной было все почти так же… Только пострадало три человека. Я, Майки и мама… А ты думал, что я наступил на букашку, раздавил ее и мне это понравилось? Поэтому я стал убивать? Нет, Фрэнк… Тут не моя вина… Моя вина в том, что я не могу сдерживаться.

- Джерард, сколько тебе было? – он опять стер слезы и подвинулся ближе ко мне.

- Первое убийство в 18 лет…

- Нет, я не про это.

- С 9 до 16, кажется... А может и раньше.

 - Мне тебя жаль…

   Ох, Фрэнк, мне нужно твое сочувствие.

- И мне тебя тоже, Фрэнк.

   Знаете, мне впервые захотелось заплакать, я даже почувствовал этот болезненный ком в горле и как глаза защипало. Жаль, что я нашел того, кто меня понимает, и что я не могу к нему хорошо относиться. Он для меня просто мальчик на побегушках, которого я понимаю и который сломлен также, как и я.

   Я вздохнул, и из левого глаза выкатилась слез, обжигая мою щеку. Я плачу. Впервые за последние 20 лет я плачу.