Понаблюдав за девушкой немного времени я собрался с духом, чтобы пойти к ней, заговорить своим отталкивающим голосом в такой же отталкивающей манере и убить, перед этим немного поиздевавшись. Руки немного трясутся, в голове все перемешивается, но мысли и план об осуществлении убийства никуда не пропадают. Я делаю шаг вперед.

- Джи! – крикнул Майки позади меня, и я вздрогнул, не сводя взгляда с девушки, которая тоже повернулась, хотя звали не ее. – Я не знал, что тебе взять и взял пива. Ты же его любишь? – он посмотрел на меня своими живыми глазами и потом на пакет с едой и пивом.

- Я за рулем, придурок, - прорычал я. – Ты не знал? – я перевел взгляд на него и стал смотреть из-под лобья.

- Оу… прости. Я пойду поменяю тогда, - он хотел уже уйти, но я схватил его за руку, больно сжимая ее своими пальцами.

- Никуда ты не пойдешь.

   Я перевел взгляд на девушку, которая мило улыбнулась мне, помахала рукой и направилась к своему джипу, который был припаркован возле закусочной, а не на парковке. Рядом с нами взлетела стайка голубей, солнце было уже высоко в небе. Из закусочной вышла семья с ребенком и собакой на руках, на дороге остановилась машина, вышла девушка, видно, сраная проститутка, крики, смятая купюра на асфальте. Вот она показала фак удаляющейся машине, подняла сотню и двинулась к нам. Остановилась возле меня, внимательно осмотрела, поморщилась и вошла в закусочную. Пока все это происходило, меня захватывала невыносимая злость. По коже прошлись мурашки, она стала пылать, а внутренности скрутило узлом. Или сейчас или никогда.

- Я тебя ненавижу, ты это знаешь? – я еще сильнее сжал руку брата и посмотрел в его испуганные глаза.

- Но… почему? – он пытается найти слова, а мне певать.

- Потому что. Козел! – я ударил его в щеку и тот сразу прижал руку к ушибленному месту. Мое счастье, что стоянка пуста.- Ты, ты… - я начал рыскать глазами по асфальту, но ничего там не нашел, ничего из того, что надо было сказать. – Я тебя блять просто ненавижу. Ты спугнул ее! Спугнул, понимаешь?! – из-за моего крика он весь съежился и зажмурился, будто я его опять ударю, что я и сделал через несколько секунд. – В глаза мне смотри! – я опять залепил ему в щеку(сразу уж можно пощечину), чтобы тот не отворачивался и смотрел прямо на меня. Он вскрикнул и дернулся в моей руке, тихо всхлипывая.

   Мой член не получил того, что должно было произойти, и игнорировать его я не собираюсь, нет, ни в коем случае. Он получит то, чего должен получить.

- Пошли, сукин сын, – я тяну его в сторону машины, а он покорно тащится сзади, потирая ушибленное место.

Мне его нихуя не жаль, сука, надо было думать, а не верещать на всю заправку, что он купил мне немного не то, а какое-то дерьмовое пиво! Мне плевать, что у него психические отклонения, которые еще остались с детства, мне плевать, что сейчас я буду трахать своего брата-инвалида. Мне глубоко похуй на это, потому что когда мне что-то надо, я не задумываюсь о последствиях.

   Я посадил брата рядом с собой и пристегнул его ремнем безопасности, чтобы он не смог выпрыгнуть из машины на ходу или убежать, когда я остановлюсь. Он прижался к дверце машины, закрывая лицо руками, чтобы я опять его не ударил, но оно и хорошо, я не хочу смотреть на него, меня начинает переполнять злость и отвращение. Но у меня есть проблема – я не знаю куда ехать. Трахать его в машине на дороге я не хочу, еще остановит коп и будет допрашивать. Я поеду в трейлер, в котором мы недавно жили пару дней.

   Вдавив в пол педаль акселератора, я громко выдохнул, стараясь не думать о том, что будет, если я прямо тут грохну своего никчемного братика.

…

- Выметайся! – я открыл дверцу машины со стороны Майки и сам выпихнул его оттуда, не собираясь ждать его тормознутой реакции. – Быстрей! – прорычал я, схватив его за футболку на спине. – Уеба четырехглазая.

  Я пинком подогнал его к трейлеру и пошел следом, уже вынимая ремень из джинсов. Он упал прямо перед ступеньками, ведущими в трейлер. Меня это невъебенно злит! Я с рычанием поднял его за шкирку и впихнул в этот проклятый грязный трейлер. Он стал плакать, я это хорошо слышал, и это меня жутко бесит. Меня уже заклинивает, веко начало дергаться, руки трястись, а сердце с яростью стало бить по моей груди, почти проламывая грудную клетку, кровь так и пульсирует в висках, отдаваясь шумом в ушах, это все меня тоже бесит. Обычно, ты чувствуешь, что у тебя встал, но я ничего не чувствую. Я вижу – стоит и хорошо, значит, не все потеряно к этим чертям.

- Быстрей блять! – прорычал я, расстегивая пуговицу джинс.

   Майки влетел в трейлер, врезаясь в противоположную стенку и больно впечатавшись в нее носом. Мне все равно на него, на то, что твориться в этом грязном мире, какой сейчас год, кто умирает и сколько мне жить осталось. Меня волнует мой член и мое желание, которое так и затмевает весь мой рассудок до такой степени, что думать я уже просто не могу. Ни о чем. Передо мной только картина того, как я ебу своего больного братика, как он плачет или стонет, этого я уже предугадать не могу, как он пытается вырваться и это мне нравится. Нет, не заводит, просто нравиться.

   Он поворачивается ко мне лицом, и я вижу страх в его заплаканных глазах. Я причина его страха, боли и спасения в прошлом. Он должен быть мне благодарен и должен ненавидеть меня, но он не умеет ненавидеть, это не будет Майки, он не создан для чего-то плохого, злого, он добрый, свет создал его ангелом. А я… а я демон, который забирает жалкие души людей. У нас написано это на роду, на судьбе, от этого не убежать, вот я и иду по своему кровавому пути, не собираясь сворачивать ни в какую сторону. Меня все устраивает и мне интересно, какой следующий шаг будет, что мне подготовит судьба завтра или послезавтра. У меня нет даже мечты. Какой-то гребаной мечты. Я неудачник, в жилах которого течет месть и ненависть ко всем и всему.

   Я хватаю его за затылок и толкаю на разобранную деревянную кровать, кладя его на спину и расстегивая его джинсы. Он полными слез глазами смотрит на меня, не в силах что-либо сказать, сделать, что мне и ему идет на руку. Если бы меня кто-нибудь спросил, что я чувствую, когда убиваю, насилую, то  меня бы поставили в замешательство. Я не знаю, в этот момент не замечаешь за собой ничего, ты просто словно под кайфом, если все идет по плану. Это как принять дозу и смотреть в аквариум, где плавают золотые рыбки, на фоне ярко-зеленых водорослей и светлых домиков. Ты просто под кайфом, тебе нравиться, это как закурить после того, как ты очень долгое время не брал в рот сигареты. Свобода, скажу я после минут раздумий.

   Я спускаю с него джинсы, оголяя его бледную кожу и тазовые кости, которые сильно выпирают, натягивая на себя его нежную кожу, словно фарфоровую. Он как бабочка, боишься прикоснуться и причинить боль.

   Я расстегнул свою ширинку, и джинсы упали вниз, больно ударяя о ноги пряжкой ремня, Майки продолжает хныкать, но не сопротивляться. Он вообще никогда не сопротивляется, он всегда смирный, он смирился с судьбой,  миром, с тем, что сейчас произойдет, и что будет происходить в дальнейшем. Мне все равно на него – я сейчас не думаю ни о ком и ни  о чем. Я раздвигаю его ноги, кладя их себе на плечи, и беру в свою холодную руку свой горячий твердый член, подводя его к тугому отверстию. Майки слишком напряжен и я надеюсь, что хоть это принесет мне какое-то удовольствие от этого давления.

   Я медленно просовываю свой член в проход, помогая себе одной рукой и морщусь, стараясь не сделать все быстрым для себя. Майки задержал дыхание, скорее всего в шоке от происходящего. Мне опять все равно. Я вошел, начиная проталкиваться глубже. Тесно, очень тесно и, черт, я ничего не чувствую, небольшое давление, которое для меня ничего не значит - и все.

   Майки громко всхлипывает, сильно сжимаясь вокруг меня, и я могу там почувствовать как ему больно, как горит его тело, как он сильно сжимается. Будь я зверем, но мне это нравится, не смотря на то, что это мой брат и на то, что как сильно я его люблю. Он единственный, кто у меня есть, и ему я делаю больно.

   Плюнув на мысли, я вошел до конца и стал вбиваться в него с силой и рвением, захватывая в свои пальцы его кожу на бедрах. Он хватается за одеяло, тряпки и все, что попадется и что валяется на этой древней кровати. Зубы плотно сжаты, вены вздулись на висках, на шее, руках, лицо красное, он не произносит ни звука, стараясь заглушить боль сильным напряжением всех своих мышц. Через несколько секунд он, со стоном боли, выдыхает и резко раскрывает глаза, пока я то и дело вхожу в него, не чувствуя ровным счетом ничего. Я вбиваюсь так сильно, чтобы почувствовать хоть что-то, но все без толку, вся моя жизнь никчемна, как и я.

- Хватит, - кряхтит Майки, до боли в пальцах впиваясь в покрывало.

   Я только делаю резкий толчок, давая ответ на его просьбу.

   Он кричит подо мной как птенец, выпавший из гнезда. Как собака, которую избивают, громко, с болью, с криками о помощи и прощении. Меня это уже начинает бесить. Меня бесит вот что: я, то, что я трахаю своего брата, которого люблю, то, что я ничего не чувствую, что он кричит, плачет, что ему больно, что я ничтожество. Я хватаю какую-то тяжелую железную статуэтку со времен гражданской войны рядом с собой и поднимаю руки над головой Майки. Я вне себя от злости, желания. Мне надо лечиться, а не жить. Он кричит что-то несвязанное, а я ударяю его по голове. Он начинает кричать еще сильнее, я начинаю лупить по его вискам в стороны, чтобы он наконец-то заткнулся и успокоился. Я бью его до тех пор, пока он не замолкает. Тогда я делаю еще пару движений и кончаю в него, без доли ощущений. Ни одна мышца не напряглась в моем теле, я даже не вздрогнул. Ничего…

   Я вытер свой окровавленный член какой-то тряпкой, вытер лицо Майки, его живот и сел рядом, зажимая голову меж коленей.

   Джерард, ты Сатана, который не заслуживает существования…