Среди ночи Фрэнк проснулся от каких-то странных, назойливо-монотонных звуков. В комнате стояла кромешная темнота и было довольно прохладно. Фрэнк прислушался, пытаясь определить источник непрерывно раздававшегося стука. У него возникло ощущение, что какой-то обезумевший плотник решил выполнить намеченную работу ночью и теперь яростно орудует молотком. А в перерывах между стуками раздается непонятное шуршание, очень напоминающее…

Его разбушевавшееся воображение мгновенно нарисовало несметные полчища извивающихся на полу змей. Да, этот звук очень напоминал шуршащее движение их тел.

Фрэнк замер, не смея не то что шевельнуться, но даже дышать. Минуты текли за минутами, но ничего не изменилось. Он слегка расслабился, пытаясь избавиться от своего страха и мыслить рационально, но ничего не получалось.

– Джерард… – позвал он в темноту, а потом крикнул уже громче:

– Джерард!

Он появился через пару минут. В темноте Фрэнк едва различил возникшее в дверном проеме темное пятно человеческой фигуры.

– Фрэнк, что случилось?

– Пожалуйста, не входи… Этот ужасный стук… И что-то шуршит прямо у моей кровати. Мне кажется, в дом забралась змея.

– Это невозможно, – прозвучал в темноте его спокойный голос, – на острове нет змей.

– Но этот звук…

– Это песок. На улице очень сильный ветер, песок бьется прямо в стену, и это создает такой шелест.

– Ты уверен? А стук?

– Да, я абсолютно уверен, что здесь нет змей, – терпеливо сказал он. – А стук… Кажется, это оторвалась одна из досок обшивки сарая, и теперь ее треплет ветер. Пожалуй, мне все-таки стоит сходить и запустить генератор.

Он ничего не успел сказать, как Джерард ушел.

Фрэнк вдруг почувствовал такое невыразимое одиночество и первобытный страх, что едва не соскочил с кровати и не ринулся вслед за Джерардом. Он сел и, привалившись спиной к стене, натянул на себя простыню. Сжавшись в комок, он ждал, когда вспыхнет свет и прогонит его непрошеные страхи…

Прошло довольно много времени, но светильник под потолком так и не загорелся. И Джерард тоже не возвращался. Ожидание постепенно сменялось паникой. Возможно, его страх был совершенно беспочвенен, но с каждой минутой смятение нарастало. Однажды Фрэнку пришлось испытать на себе силу разбушевавшейся стихии. И, хотя это было много лет назад, те страшные впечатления и ощущения навсегда врезались в его память.

Бизнес отца Фрэнка пошел в гору, и он мог позволить себе траты. Флорида показалась Линде, матери Фрэнка, одним из мест, где можно провести отпуск и в свое удовольствие потратить денежки. Фрэнку было всего десять лет. Отель был прекрасным, солнце пригревало вовсю, и два дня они наслаждались этим раем. А потом на Флориду обрушился тайфун.

Ветер несся со страшной силой, сметая хрупкие постройки. Как игрушечный домик, он снес бунгало, в котором жил Фрэнк с родителями. Тогда никто из семьи серьезно не пострадал: Фрэнк и его мать отделались несколькими синяками и ссадинами, отец сломал руку. Но почти год после этих событий Фрэнка мучили кошмары, в которых потолок падал ему на голову, тонкие стены складывались подобно карточному домику, а в воздухе звенел его пронзительный крик, полный ужаса…

Джерарда все еще не было. «Что-то случилось» - подумал Фрэнк. Джерард уже должен был вернуться, но его все нет. А если с ним произошло несчастье? Перед глазами Фрэнка так явственно встала картинка – Джерард лежит, придавленный кучей рассыпавшихся досок и бревен, – что он прижал ладонь ко рту и зажал зубами костяшки пальцев. Боль немного отрезвила его, но в животе по-прежнему гулял неприятный холодок. А потом хлопнула дверь, послышалась какая-то непонятная возня, взвинтив его нервы до предела, и в комнате в тускло-желтом, колеблющемся свете свечи появился Джерард.

– Что-то случилось с генератором, – объявил он, – так что придется довольствоваться вот этим… – Джерард оставил свечу в высоком подсвечнике на стуле возле кровати.

Фрэнк опасливо оглядел кусок пола, освещенный слабым дрожащим светом, и, подняв голову, встретился глазами с Джерардом. Они показались ему почти черными и насмешливыми.

– Кажется, все в порядке. – попытался улыбнуться Фрэнк.

– Конечно. Теперь можешь снова спокойно засыпать…

– Не знаю, как скоро я смогу уснуть снова... Пожалуйста, не гаси огонь.

– Не очень хорошая идея, открытый огонь всегда представляет опасность.

– Я и сам это знаю. Обещаю, что не усну, не погасив ее.

Джерард ушел, а Фрэнк вытянулся на кровати и стал смотреть на язычок пламени и прозрачные капли расплавленного воска, стекающие вниз. За стеной все так же монотонно шуршал песок, а волны яростно набрасывались на берег.

Фрэнку показалось, что ветер усиливается. И чем больше он прислушивался, тем сильнее казались ему порывы, пытающиеся сокрушить тонкие стены, тем громче и пронзительнее завывал ветер, стуча в окна и грозя расправой людям, посмевшим возвести жилище на его пути. Фрэнк поднялся и взял в руку свечу. Капля горячего воска упала на руку, но Фрэнк лишь поморщился. Осторожно и бесшумно ступая босыми ногами по прохладному полу, он отправился на поиски Джерарда. Его гнала паника, и Фрэнк даже не подумал о том, как будет выглядеть его поступок. Дрожа от нервного возбуждения и бесновавшегося на улице урагана, он начал медленно продвигаться, держась за стену.

Фрэнк обнаружил Джерарда в соседней комнате: он устроился на двух сдвинутых креслах. Фрэнк сразу же понял, что ему очень неудобно. Джерард не спал. По крайней мере, Фрэнк увидел его открытые глаза, а его лицо совершенно не было сонным.

– Фрэнк, что случилось?

– Этот ураган…

– К утру ветер должен стихнуть.

– Но до утра так далеко, – жалобно произнес он. – Ты уверен, что все будет в порядке? Может, нам следует где-нибудь укрыться? И этот ужасный стук…

От нового неистового порыва ветра бунгало содрогнулось, и Джерард обеспокоенно приподнялся.

– Похоже, непогоде наплевать на все прогнозы синоптиков.

Рука Фрэнка дрогнула, и капли горячего воска опять полились на руку. От неожиданности и боли он выронил свечу, и их поглотил мрак, кажущийся особенно черным после света.

– Прости…

– На столике лежит зажигалка.

Лихорадочно пошарив руками, Фрэнк не обнаружил ничего, что хоть отдаленно напоминало бы зажигалку.

– Здесь ничего нет… – беспомощно произнес он, чувствуя, что начинает доставать Джерарда.

– Я положил ее туда. Подожди.

Он слышал, как Джерард поднялся, а потом раздался короткий грохот и негромкое чертыханье в темноте.

– Вот же она.

Слабый щелчок – и желтый язычок пламени раздвинул мрак. Джерард опять зажег свечу и со вздохом уселся в одно из кресел.

– Я думаю, что повода для паники нет. Всего лишь небольшой шторм.

– Тебе легко говорить.

– Ты боишься ураганов?

– Однажды мы попали в эпицентр тайфуна, - нехотя пояснил Фрэнк и то лишь для того, чтобы Джерард не посчитал его истеричкой. – Мы как раз жили в небольшом бунгало вроде этого, и при первом же сильном порыве оно рассыпалось, как карточный домик…

– Ты здорово испугался?

– Учитывая, что мне было всего десять лет, об этом нетрудно догадаться.

Непонятно, с чего он разоткровенничался.

Они – два совершенно посторонних человека, волей случая заточенных на этом острове, а Фрэнк позволяет себе откровенности…

– Фрэнк, ты дрожишь, – вдруг сказал Джерард. – Кажется, у тебя начинается лихорадка.

– Никакой лихорадки.

– Иди сюда.

Когда Фрэнк приблизился, Джерард коснулся его лба, а потом ладоней.

– Жара нет.

– Конечно нет. Я просто замерз, – солгал Фрэнк, не испытывая ни малейшего желания пояснять, что он дрожит отнюдь не от холода.

– Я принесу плед.

Джерард ушел в комнату, где до этого находился Фрэнк. Фрэнк ждал грохота падающих предметов, но, как оказалось, Джерард прекрасно сориентировался в полной темноте и появился через пару минут с пледом. Джерард заботливо накрыл Фрэнка и снова уселся на свою импровизированную кровать.

– Так лучше?

– Да.

– Поскольку для меня становится все очевиднее, что спать этой ночью ты не собираешься, почему бы нам просто не поговорить?

– Извини, я законченный эгоист и не даю тебе спать… – смущенно спохватился Фрэнк.

– Похоже, за эти два дня ты отоспался на несколько суток вперед, – шутливо заметил Джерард.

– Вроде того. А как получилось, что у тебя оказались инструменты? Ты всегда их возишь с собой?

– Да.

Фрэнк был разочарован краткостью ответа, но продолжил расспросы в надежде разговорить Джерарда.

– Почему?

– Это просто привычка.

– Не очень-то ты разговорчив, – пробурчал Фрэнк.

– Если уж тебе так хочется поговорить, у меня есть более интересная тема. Я вот хочу узнать, что все-таки с тобой случилось? Как получилось, что твоя лодка разбилась, и почему ты в такую погоду вышел в океан один?

– Зачем тебе это? И неужели ты считаешь это достойной темой для беседы?

Джерард, однако, проявил настойчивость.

– Так что случилось с твоей лодкой? И как долго ты находился в воде?

Фрэнк нервно вздохнул, понимая, что Джерард вряд ли успокоится, пока не докопается до истины. То есть Джерард хотел, чтобы он поведал ему о своем легкомыслии и безрассудстве. При всем нежелании посвящать его в детали, выбора у Фрэнка не было. Вернее, ему почему-то показалось, что у него нет выбора, а Джерард имеет полное право знать о его поступке, хотя этот факт никак не мог положительно сказаться на его имидже.

– Не было никакой лодки, – выдавил Фрэнк наконец, смирившись с тем, что ему придется выложить все, как есть. – Я приехал с группой серфингистов… Здесь очень хорошая волна.

– А также очень сильное течение, которое может запросто унести в открытый океан, – медленно сказал Джерард, и Фрэнк уловил в его голосе металлические нотки. – Часто приезжаешь сюда?

– Нет, в первый раз.

– Как давно ты занимаешься серфингом?

– Не очень давно, но уже многое умею.

Этот разговор все больше стал напоминать допрос, напряжение возрастало, а Фрэнк из последних сил хорохорился, пытаясь спасти ситуацию. Напрасные надежды! Голос Джерарда стал металлическим. Фрэнк чувствовал себя провинившимся ребенком, получающим выговор от родителей.

– А те, кто был с тобой… Они ведь давно приезжают сюда? Они предупредили, что здесь заниматься серфингом весьма опасно?

Нет, ничего подобного Заки ему не говорил.

Он просто усмехнулся и сказал, что здесь очень «клево» и Фрэнк поймает настоящий кайф. И он долго смеялся над тем, что Фрэнк надел спасательный жилет. «Тебе будет ужасно неудобно, детка. Поверь мне…» Фрэнк тогда заупрямился, и в конечном счете это спасло ему жизнь.

– Да, – тем не менее сказал Фрэнк.

– Сколько времени ты находился в воде?

– Джерард, давай сменим тему. Не понимаю, почему я должен…

– Так сколько?

– Я не могу сказать точно… Несколько часов…

– Чудо, что с такой раной на тебя не напала акула.

Акула!!! Почему Фрэнк не подумал об этом раньше? На несколько секунд в голове Фрэнка воцарился хаос. Тогда он думал только о том, чтобы удержаться на поверхности, а акул наверняка разогнал шторм…

– Рану я получил на острове. Волна швырнула меня б дно, а потом выбросила на берег.

Эти слова прозвучали совсем по-детски. Жалкий лепет в оправдание глупого риска.

– Жизнь дается человеку не для того, чтобы бесполезно прожигать ее, – произнес Джерард так холодно, что у Фрэнка едва кровь не застыла в жилах. – Но у некоторых не хватает мозгов, чтобы понять эту очевидную истину.

Упрек подействовал на Фрэнка подобно ледяному душу и тут же разбередил старую рану. На него и так давило чрезмерное чувство вины и раскаяния за то, что он ввязался в эту авантюру.

Все могло закончиться гораздо хуже! В обвинении Джерарда не было ничего, что Фрэнк не сказал бы себе раньше, но Джерарду вовсе не нужно было об этом знать. Однако по неизвестной причине Фрэнку вовсе не хотелось признавать перед ним свою вину, чувствовать себя перед Джерардом уязвимым и беспомощным. Поэтому в данный момент слова Джерарда подействовали на него, как красная тряпка на быка. Фрэнк разозлился и, не подумав как следует, выпалил:

– Что ж, ты совершенно прав. Но не все рискуют головой. Некоторые предпочитают спиваться по-тихому на необитаемом острове, не имея сил и мужества решать свои проблемы… – Фрэнк испуганно замолчал, поняв, что зашел слишком далеко.

– Уходи… – коротко сказал Джерард, и Фрэнк едва не содрогнулся от его тусклого голоса и брошенного на него взгляда.

Фрэнк поднялся так поспешно, что едва не упал, наступив на край пледа. Он неловко подхватил свечу, снова обжегшись расплавленным воском, и заковылял в свою комнату. Добравшись до кровати, он потушил свечу, очень неловко лег и едва не вскрикнул от пронзившей ребра боли.

Ему стало жалко себя до слез. Она представил, что Джерард приходит утром, а он лежит без сознания на пропитанной кровью простыне. Вот только тогда Джерард поймет, что нельзя было так обращаться с ним!..

Кратковременный приступ подростковой жалости к себе, любимому, прошел довольно быстро, и на смену ему явилось раздражение. Джерард сам виноват, нечего лезть не в свои дела. Какое ему дело до жизни Фрэнка? Даже своим друзьям он не позволял лезть в его жизнь, а с Джерардом они знакомы всего несколько суток, да и «знакомством» это можно назвать лишь с большой натяжкой. Так, вынужденное времяпрепровождение с этим мистером Хочу-все-знать, а он уже позволяет себе не только вмешиваться в его жизнь, но и имеет наглость осуждать его! Но Фрэнку абсолютно нет никакого дела, что он о нем думает. Он самостоятельный, это его собственная жизнь, и ничья больше. Так что он имеет полное право поступать так, как ему заблагорассудится…

Только почему тогда он и в самом деле чувствует себя обиженным ребенком и готов заплакать от подступившего отчаяния?.. Фрэнк уставился в темный потолок, борясь с непрошеными эмоциями.

Понадобился почти час, чтобы понять, что уснуть ему больше не удастся. Совсем некстати проснулась совесть, которая разгневанно стала взывать к справедливости: «Ты не прав, Фрэнк, и сам понимаешь это. Так что тебе придется поднапрячься и попытаться исправить то, что ты опять успел натворить»…

Подчиняясь неизбежному, Фрэнк снова встал и поплелся в комнату Джерарда. Зажечь свечу было нечем, и он двигался по памяти. Нашарив рукой тонкую перегородку, разделяющую две комнаты, он по стенке добрался до двери и сделал один малюсенький шаг по «вражеской территории».

– Джерард, ты не спишь?.. – осторожно сказал Фрэнк в непроглядную темноту. Его голос прозвучал жалобно и очень беспомощно, но ответа не было. – Джерард? Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь, – сделал он еще одну попытку.

– Что тебе надо, Фрэнк?

Холод в голосе Джерарда не прибавил ему оптимизма. Фрэнк вздохнул и сказал в черную пустоту:

– Джерард, мы можем поговорить?

– О чем?

Его голос по-прежнему звучал ровно и сухо.

Джерард отказывался делать даже малейшее послабление и хоть как-то помочь ему. Впрочем, Фрэнк и не надеялся, что он оттает, едва услышав его голос. Он переступил с ноги на ногу, опять вздохнул и вынудил себя произнести заготовленную речь.

– В общем, это время я провел в тяжких раздумьях о нашем разговоре. И, хотя я считаю, что мой поступок тебя не касается, а я уж и подавно не могу судить о том, как ты желаешь отдыхать, мне очень неловко. Я вовсе не хотел говорить ничего подобного, просто слетело с языка… Я не хотел тебя обидеть… И я совсем не думаю, что у тебя нет сил и мужества справляться с твоими проблемами…

– Зачем же все портить, Фрэнк? Ты талантливо изобличил меня, указав на этот существенный недостаток… а теперь почему-то идешь на попятную… – Джерард замолчал, а когда снова заговорил, его голос смягчился:

– Возможно, ты и в самом деле в чем-то прав.

– Нет!

– Нет?

Все-таки темнота наряду с неудобствами имела и преимущества, которые Фрэнк начал понимать только сейчас. Говорить, не видя лица собеседника, оказалось намного легче, нежели откровенничать, находясь под прицелом острого взгляда Джерарда. Темнота облегчала ведение этого разговора.

– Я думаю, ты просто устал. Это со многими бывает… А через некоторое время все приходит в норму. И знаешь, еще я хотел сказать, что в отношении меня ты прав. Мне стыдно, что я оказался таким безответственным. И мне, как, впрочем, и подавляющему большинству людей, неприятно и сложно признавать, особенно при свидетелях, свои ошибки. Все дело в том, что я мог отказаться от этой поездки… В конце концов, даже приехав сюда, я мог просто остаться на берегу. Я ведь не очень давно занимаюсь серфингом и на самом деле почти ничего не умею. Но я поддался порыву, точнее из-за взыгравшего самолюбия решил, что со всем справлюсь. Моя самоуверенность вышла мне боком.

– Почему именно сейчас ты мне признаешься в этом? – медленно спросил Джерард.

– Не знаю… – Фрэнк растерянно хмыкнул. – Наверное, потому что сейчас темно и я не вижу твоих глаз. Не вижу ни твоей реакции, ни отзвуков чувств, скользящих по лицу и выражающих отношение ко мне и к моим поступкам… Это даже немного напоминает исповедь – если подобное сравнение уместно. И я даже рассчитываю отчасти облегчить муки совести…

– Иди сюда, – позвал Джерард.

Фрэнк замялся. Идти в такой кромешной темноте было весьма рискованно. Он плохо помнил расположение предметов в этой комнате, еще, пожалуй, наткнется на что-нибудь и расколотит ценную вещицу. Или просто упадет и сломает парочку ребер для полного счастья.

– Подожди, я зажгу свечу.

Тусклый свет почему-то показался ему чересчур ярким. Джерард поставил зажженную свечу на столик и выжидающе уставился на Фрэнка. Что ж, теперь у него не было причины продолжать стоять, вцепившись в дверной косяк. Фрэнк медленно двинулся вперед и присел на краешек кресла.

Фрэнк настороженно посмотрел на его лицо, пытаясь угадать, какое у него настроение, но Джерард рассеянно смотрел куда-то в сторону.

– С тобой все в порядке? – тихо спросил Фрэнк.

– Да. Знаешь, у меня странное чувство, что сегодня ночь откровений.

– Так иногда бывает, особенно у случайных попутчиков, – быстро отозвался Фрэнк. – Люди откровенничают, зная, что больше не встретятся.

– Может быть, ты и прав. Но я хочу сделать ответный шаг и объяснить свое поведение. Вообще-то я пью очень редко, но этот остров, одиночество… Вдобавок ко всему я некоторым образом сбежал от своих проблем и мне просто нужно было зализать старые раны. И я позволил себе немного расслабиться, вот и все…

– А это действительно помогает?

– Отчасти. Несколько часов благословенного забвения, но потом… Потом все становится только хуже. Не советую пользоваться этим средством.

Фрэнк хмыкнул.

– Учту на будущее.

Взгляд Джерарда наконец переместился на него.

– Я вовсе не хотел срываться на тебе. Просто подумал о том, что ты подвергся огромному риску… Нет, не так! О том, что ты спасся чудом, и твоя возможная нелепая смерть привела меня в такое настроение…

Мрак едва разгонялся светом свечи, а непогода сближала, побуждая искать тепла другого человека, чтобы справиться с ощущением беспомощности перед яростью стихии и собственным одиночеством. Фрэнк почувствовал, что в его душе нарастает какая-то лавина, острое до боли переживание и непонятная нежность к этому парню. Он постарался взять себя в руки и привести эмоции в порядок.

– Спасибо, что сказал мне это.

– Не за что. А теперь иди спать, Фрэнк.

– Спокойной ночи, Джерард. – Он снова взглянул на его лицо и не смог сдвинуться с места.

Темный взгляд Джерарда словно поймал его в ловушку, гипнотизируя и парализуя волю. Как во сне, Фрэнк наблюдал, что Джерард едва заметно придвигается, потом его лицо наклоняется все ближе… Теперь их разделяло несколько дюймов, а его теплое дыхание щекотно тормошило выбившуюся прядку на его виске. Дыхание Фрэнка по неизвестной причине стало учащаться…

Джерард помедлил, ожидая сопротивления и, не встретив его, осторожно протянул руку, коснувшись щеки Фрэнка, потом его ладонь скользнула на его затылок и притянула еще ближе. Их губы соприкоснулись… Непонятно, чего ждал Фрэнк, но Джерард едва коснулся его губ своими сухими губами и тут же отодвинулся.

– Иди спать. – Он легонько оттолкнул его, и Фрэнк едва не застонал от разочарования.

Господи, этот момент был наполнен таким эротизмом, что он едва не потерял голову, а Джерард этого, казалось, и не почувствовал! Тем не менее Фрэнк послушно поднялся и на дрожащих ногах отправился в «свою» спальню.

Он лежал в кровати – кровати Джерарда – и думал о дне, который столкнул их на этом острове. Он и вправду согласился на предложения Заки из чистого упрямства. Заки подсмеивался над ним, а в нем взыграла гордость, и он решил показать себя и то, чему смог научиться за такое короткое время. Он не подал виду, что испуган, когда Заки сказал, что «ловить волну» они будут в открытом океане, пока еще не закончился шторм…

Но действительность довольно быстро сбила с него спесь. Фрэнк плыл на доске, подгребая руками, как учил его Заки. Пожалуй, это было единственное, что Фрэнк идеально усвоил из его уроков. Заки считал, что только под воздействием крайних эмоций и пограничных состояний можно научиться чему-то стоящему. «Нужно брать от жизни все», – частенько говаривал он. И брал. А Фрэнк решил следовать учению своего «гуру» и поплатился за это. Некоторым просто не дано жить на одном только адреналине и наслаждаться этим.

В тот момент, когда Фрэнк увидел приближающуюся чудовищную волну высотой в несколько этажей, он перепугался до смерти. В нескольких футах от него Заки, Пит и даже Боб вопили от восторга, а Фрэнк не смог даже сделать попытки встать на доску. Страх парализовал его. А всем было наплевать. Заки, парень, который, как Фрэнку казалось, неравнодушен к нему, был занят только тем, чтобы поймать, оседлать и удержать волну. Заки чувствовал себя в этот момент на вершине мира… И зачем ему на этой вершине беспомощный Фрэнк?..

Никто не обратил внимания, как волна захлестнула Фрэнка, утащив в бездонную пучину. Он чувствовал, как водоворот, крутя и бросая из стороны в сторону его беспомощное тело, увлекает его все глубже и глубже… Из последних сил он рванулся вверх – или вниз? – потеряв ориентацию и в приступе паники выпустив из легких весь воздух.

Как бы то ни было, он выплыл. Он полностью пришел в себя, уже когда берега было не видно. Доску он потерял, а на плаву его удерживали лишь собственные жалкие попытки грести и жилет… Тогда он не думал о близости рокового конца. По большей части Фрэнк испытывал едва ли не равнодушие, чувствуя только вселенскую усталость от неравной борьбы со стихией…

Фрэнк почувствовал, как из-за нового приступа жалости к самому себе к глазам подступили слезы. Он тихонько шмыгнул носом. Следующий всхлип уже не был тихим, а слезы побежали ручейком, неприятно холодя кожу и щекоча волосы на висках…

– Фрэнк?.. – услышал он обеспокоенный голос Джерарда. – С тобой все хорошо? Ты плачешь? Болит рана?

– Нет, – ответил Фрэнк сразу на все вопросы. – Джерард, не надо света! – быстро окликнул он его, видя, что темное расплывчатое пятно начинает удаляться. Потом неясная тень, означающая Джерарда, замерла, словно в нерешительности. 

– Хорошо, никакого света.

Тень стала приближаться, пока не оформилась в смутную фигуру. А потом Джерард присел на краешек его кровати, и пружины жалобно скрипнули под тяжестью его тела.

– Я тебя опять побеспокоил? – едва слышно спросил Фрэнк.

– Я не спал. Уже скоро рассвет, и я решил, что сегодня ночью поспать мне так и не удастся. К тому же ты так хлюпал носом, что я не знаю, от чего больше тряслись стены – то ли от бури, то ли от твоих всхлипов.

– Не правда, я плакал совсем тихонько… Я даже удивляюсь, что ты услышал.

– И что заставило тебя… э-э-э… всплакнуть?

– Просто я думал обо всем, что со мной случилось. Наверное, это наступила реакция после всех моих злоключений…

– Весьма запоздалая…

– Ну и что? Лучше поздно, чем никогда.

– Тебе было очень плохо?

– Какая у тебя специализация, Джерард?

– Я хирург.

– Тогда не пытайся заниматься психоанализом.

– Я просто хотел помочь.

Фрэнк кусал губы. Он одновременно хотел рассказать – слова буквально рвались из него – и в то же время он не желал этого. Он чувствовал близость Джерарда всем своим существом, его кожа покрылась пупырышками, и волны нервного озноба пробегали сверху вниз.

– Уже все в порядке… – наконец выдавил из себя Фрэнк, – просто минутная слабость. Стало жалко себя до слез, – прошептал он, подтягивая плед под самый подбородок и все равно продолжая дрожать. – Джерард, ты немного посидишь со мной?

– Как джентльмен я просто обязан сделать все, что в моих силах.

Фрэнку показалось, что он усмехнулся.

– Наверное, моя просьба несколько странная… Но мне так плохо… и одиноко… И, может быть, в самом деле ты можешь помочь мне справиться со всем этим… Знаешь, у меня такое чувство, что сегодняшняя ночь никогда не закончится. Слишком много всего произошло за последние несколько часов. Однажды я читал какой-то детектив, в том детективе описываемые события заняли всего одну ночь, а повествование делилось на минуты. Так вот сейчас у меня такое чувство, что происходит нечто подобное… Все кажется таким нереальным, словно мы участники какого-то странного спектакля. Скоро вспыхнет свет, раздадутся – или не раздадутся – аплодисменты и все закончится…

– Я чувствую почти то же самое, – тихо сказал Джерард. – И в этой ситуации я вряд ли чем смогу помочь тебе. Я залатал твой бок, но с остальным ты должен справиться сам.

В голосе Джерарда Фрэнк уловил горечь. Фрэнк выпростал руку из-под пледа и, нащупав его упирающуюся в матрац ладонь, сочувственно коснулся ее. Фрэнку показалось, что его пальцы дрогнули.

– Господи, ну и ночь! Такое вряд ли когда забудется, – пробормотал он.

– Ты прав.

Ладонь Джерарда неожиданно повернулась, и кисть Фрэнка оказалась зажатой в его руке. Теперь настала его очередь вздрогнуть.

– Джерард, – прошептал он.

Наверное, в его голосе Джерард все же уловил скрытый призыв. Наклонившись, он безошибочно нашел губы Фрэнка. На этот раз поцелуй был настоящим и совсем не похожим на скудное прикосновение несколькими часами раньше. Джерард захватил его губы в сладкий плен, и от внезапно нахлынувшего желания и переизбытка чувств Фрэнк застонал, обхватил его холодные плечи, бессознательно впиваясь в них пальцами. Его голова закружилась, а тело наполнилось невыносимым жаром. Его сердце забилось как сумасшедшее, рискуя вырваться из груди и сразу же захотелось чего-то большего… еще большего! Но у Джерарда на этот счет имелось собственное мнение.

Он сжал запястья Фрэнка, пригвоздив его руки к кровати над головой. Теперь их тела соприкасались всего в трех местах: слитые губы и крепкие ладони, сжавшие его тонкие запястья. Он даже не прижимался к Фрэнку, удерживая свое тело на весу, но при этом заставляя его извиваться от желания.

– Дж-джерард… – задыхаясь, прошептал Фрэнк, когда он дал ему возможность вздохнуть.

– Тихо, тихо …

Но, едва Фрэнк вновь потянулся к нему, Джерард отстранился и сел, словно сожалея о своем внезапном порыве, затуманившем рассудок.  Это мгновенно отрезвило Фрэнка. Он почувствовал горечь. Оказалось, Джерард прекрасно контролировал свои чувства, в то время как он совершенно потерял голову. Фрэнк почувствовал, как в груди растет тяжелый ком обиды и разочарования. Он собрал остатки гордости, решив, что ни за что не продемонстрирует ему свою беспомощность и уязвимость.

– Вы замечательно целуетесь, доктор, спасибо. Думаю, на этом сеанс психотерапии следует завершить. И еще я мог  бы посоветовать запатентовать этот ваш вид лечения. Уверен, он будет иметь массовый успех.

– О, ты снова даешь волю своему язычку. Надо сказать, что мне гораздо приятнее его другие действия.

Фрэнк вспыхнул, радуясь лишь одному – что Джерард не может видеть этого яростного румянца.

Он все дозировал: вывел Фрэнка из себя, потом позволил откровенность, потом подарил удовольствие и под конец спокойно мог усмехаться тому, что произошло, словно это была шутка.

– Считай, что тебе повезло. У меня было хорошее настроение, и я позволил себе благотворительность по отношению к тебе, – резко сказал Фрэнк.

– По твоему голосу, Фрэнк, я понял, что ты совершенно успокоился, – как ни в чем не бывало, отозвался Джерард. – Надеюсь, что теперь мне удастся хотя бы немного вздремнуть. Спокойной ночи, Фрэнк.

С этими словами Джерард просто поднялся и ушел, оставив Фрэнка в сильнейшем смятении. Одновременно Фрэнку хотелось расхохотаться и запустить ему в спину чем-то тяжелым. Он даже пошарил руками по кровати, но быстро опомнился. Только подобного ребячества ему еще не хватало.