Я был в ужасном состоянии. Я понимал это, но не мог самостоятельно справиться с собой. Ладно, я мог выбраться. Но я не хотел этого делать. В этом была моя проблема. Я думал, я никогда не брошу курить и глотать колёса. И я даже знал, почему я не бросал это всё. Мне нужен был человек, который заставил бы меня это сделать. Но таких людей не было. Все, кто знали, просто закрывали глаза, говоря что-то вроде «Ты сам должен понять, как это ужасно». И я продолжал напиваться и принимать наркотики. Я хорошо помню тот февральский вечер. Я снова был обдолбан и сидел один в пустой, тёмной и холодной квартире, по которой гулял ветер. И тогда пришёл ты. Ты словно знал, что нужен мне. Ты долго звонил в звонок и барабанил в дверь, но я не открывал. Я продолжал сидеть на полу и ловить кайф. Тогда ты просто залез в окно на кухне, которое было распахнуто уже неделю, несмотря на жуткий холод. Мне было плевать. Плевать на всё. Из-за сквозняков я болел уже несколько дней, но мне было лень встать и закрыть окна. Ты пришёл ко мне в комнату и просто сказал: - Ты это всё бросаешь, и я буду с тобой. Я был под кайфом, но прекрасно соображал. Я понял, что это именно те слова, которые были нужны мне. - До конца будешь? – Выдавил я, не узнав своего голоса. - Да. Обещаю. На это просто нечего было возразить. И мне ничего не оставалось, кроме как ответить: - Хорошо. Я брошу. Тогда ты подошёл ко мне и сказал: - А сейчас ты пойдёшь со мной. Ты схватил меня за руку, рывком поднял на ноги и вытащил на улицу, в этот жуткий ночной мороз, прямо в том, в чём я сидел дома – в джинсах и толстовке. Ты посадил меня в свою машину – Боже, как в ней было тепло – и увёз из этого грёбаного города в Нью-Йорк, где жил сам. Мы ехали молча и чертовски долго, но мне было плевать – с тобой я был готов уехать хоть на край света. Ты привёз меня к незнакомой многоэтажке, и мы поднялись на её крышу. Ты не сказал, зачем привёл меня сюда, ты не говорил ни слова с тех пор, как мы покинули мою квартиру. Ты лёг на снег, и мне ничего не оставалось, как сделать то же самое, хотя было очень, очень холодно. Я лёг рядом с тобой и увидел небо. Это было странное и непривычное ощущение – я не помнил, когда я в последний раз вообще видел небо. Ночь была ясная, и оно было так густо усыпано звёздами, что я видел в них только одно – либо таблетки, либо порошок. Когда я понял это, то мысленно обложил себя самыми последними словами, напоминая себе, что я пообещал завязать с этим дерьмом. У меня начала кружиться голова, и яркий порошок на небе закружился вместе с ней. Это было волшебное зрелище, и в бреду я загадал желание – чтобы ты всегда был со мной. А потом, когда небо перестало падать в бездну, ты встал и спросил: - Ну что, ты проветрился? Ты как будто знал обо мне всё, читал мои мысли. Ты поднял меня с обжигающего снега и увёз к себе домой. А дома ты всю ночь кутал меня в плед и отпаивал горячим чаем, и я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, потому что мне было тепло – тепло не от чая и пледа, тепло от тебя. Ты помог мне начать жить. Спасибо тебе, Фрэнк. Я тоже буду с тобой до конца.
