Я был готов к этой встрече. По крайней мере, так мне казалось. Пока я просиживал штаны в отделении полиции округа Нью-Джерси и ожидал решения по своему – как я понял из перешептываний за толстым стеклом – непростому вопросу, оставалось время на обдумывание своих слов в суде. Тогда не оставалось никаких сомнений в том, что процесс надо мной состоится. Вызовут вдруг, словно из воздуха, свидетелей, присутствовавших в ту ночь. И все они, как один, будут смахивать на своих «коллег» по «работе» из телевизионных шоу типа «правосудия» или телесериала «закон и порядок». Такие все из себя примерные, законопослушные граждане, стремящиеся поддерживать существующий демократический строй и добросовестно сдавая мало-мальски похожих на преступников людей полиции, шьющей «темные», как я их называю, дела. К примеру, вызванный мной адвокат (который, как я очень надеялся, отплатит те пять тысяч, которые я выплатил ему из своих сбережений, сполна), поведал об интересной истории, приключившейся два года назад в одном из районов Нью-Джерси. С первых же слов, с того самого момента, когда мой разум включил все свое воображение, чтобы полностью обрисовать мне картину происходящего, по моей спине пробежали мурашки. Дело заключалось в предъявлении обвинения в убийстве молодой паре, к моменту повествования имевшей двоих совершеннолетних детей: братьев, чьи имена (как он сказал) так и остались тайной следствия. Помню, подумал тогда: ну и что? Причем здесь произошедшее сравнительно недавно преступление и мое дело, за которое я, вероятно, уже заочно срок получил? Ответ не заставил себя долго ждать. Уже в следующем предложении адвокатом был упомянут один факт, повлиявший на вынесение приговора в суде (собственно, ради этого и был затеян этот, на первый взгляд, бессмысленный разговор): младший из братьев, цитата: «выступил инициатором семейного конфликта, вследствие чего к нему была применена сила». Сперва он ударил мать, затем за нее вступился уже порядком пьяный отец, и между мужчинами завязалась драка с летальным исходом. Парню заочно выписали приличный срок (хотя и знали, и доказали в суде его смерть), а родителям выписали крупный штраф. Семья уехала из Джерси в соседний город, продолжая поддерживать старшего сына. Помню, спросил тогда: а не известна ли причина, по которой отец был пьяным? Адвокат отвечал: да, известна. Семья праздновала поступление комикса, нарисованного старшим сыном, в серийную печать. Мать на дух не переносила спиртное, а младший сын не стал пить, отговариваясь тем, что, цитата: «предпочитаю более легкие напитки». Мне стало плохо: подскочило давление, заломило виски, в ушах стоял мерзкий звук – словно кто-то давил на педаль тормоза, с целью предотвратить аварию. Срочно вызвали медиков, но первичный осмотр показал, что со мной все в порядке и не следует сопровождать меня в лазарет за получением больничного листа. Но я – то помнил. Я с точностью помнил, что все было не так! Если бы адвокат не произнес слово «комикс» и фразу «серийная печать», я бы сдержанно поблагодарил его, и мы благополучно распрощались – уже до заседания суда. Но теперь все иначе... Он заставил меня вспомнить и заново пережить те моменты агонии, которые я переживал именно два года назад. Малопонятным героем, старшим сыном, вскользь упомянутым в той истории, был я. Отключился практически сразу же – к вящему своему стыду. Помню лишь, что меня задели чем-то тяжелым и удар пришелся в затылочную область головы. Было безумно больно, не говоря уже о сильной кровопотере, черепно-мозговой травме тяжелой степени (и трехнедельной комы, которую я перенес так же плохо, как сам удар). После моего выхода из больницы родители сообщили, что кремировали тело Майки. Я тяжело переживал смерть брата, но и родители, и врачи все же убедили вернуться в нормальную жизнь. Сейчас, приходя в себя после внезапно подскочившего давления и приняв пару таблеток обезболивающего, я воспринимал эту фразу с некоей долей сарказма и самоиронии. Более сильную степень самоиронии, помню, переживала только моя подруга Алиса. Ее родители хотели, чтобы жизнь девочки была как в сказке. Вот и назвали в честь девочки, провалившейся однажды в кроличью нору. Но по достижении ею пятнадцатилетнего возраста, все резко изменилось: она познакомилась с каким-то темным парнем и загремела за решетку за то, что торговала наркотой. Ее жалоба прозвучала на единственном свидании с ней, которое я тогда еле выбил. Вот и сейчас, раздумывая над событиями двухгодичной давности, и приходишь к мысли: а мне-то за что? Я прожил (да и сейчас живу) обычной честной жизнью. Детей не ворую, собак не трахаю, - а тут на тебе. Переспал с парнем и загремел за решетку по обвинению в непредумышленном убийстве. То-то бы папочка посмеялся. По словам матери и его усиленному поддакиванию, именно он настоял на имени Джерард. Даже подумать боюсь, что было бы, назови он меня, ну, скажем, Дюком. Или Мэдхэттером («безумный шляпник» из «Алисы в стране чудес»). Нет, все же с именем мне повезло. И повторить семейную драму, видимо, тоже. С той только разницей, что Майки уже не вернуть. Он покоится на кладбище на окраине города. Я каждый месяц навещаю его – чаще просто не получается.
25 августа.
- Держите его! Не дайте ему освободить руки! – кричал кучерявый полицейский. Он выглядел бы смешно – если бы не его должность. Рэй, простите, лейтенант Рэй Торо, старался держаться соответственно статусу, но это получалось у него откровенно плохо. Не знаю, в чем заключалась причина его странностей, но, судя по раскрасневшимся при виде вызванной «жертвы», щекам, мысли этого полицейского витали где-то явно за пределами прохладной бухты в Нью-Джерси. Я во все глаза таращился на подошедшего к нам молодого юношу, словно увидел невиданное никем ранее чудовище. Во мне смешалось сразу несколько разных, самых противоречивых чувств. Во-первых, это была ненависть. Я находился в абсолютной уверенности, что именно по его вине я провел сутки в следственном изоляторе и выложил немалые деньги на то, чтобы нанять своего адвоката (а не согласиться на того, которого дадут). И желание наказать его за это было самым первостепенным для меня. Во-вторых, внезапно обнаружилась некая толика жалости. По натуре своей я был человеком не то, чтобы очень уж добросердечным – просто был более чувствительным к миру, и, стало быть, был более ранимым, чем мой младший брат. Это давало определенные преимущества: я мог писать песни, создавать свои образы, рисовать то, что привидится мне во сне. И мог существовать на вырученные за счет этого творчества деньги: песни продавал начинающим молодым музыкальным командам, втайне завидуя им и мечтая создать свою группу; рисунки отдавал в руки частным коллекционерам, выставлял на аукционы в Сети; образы, созданные мной за несколько лет – единственное, что я никому и никогда не отдам. Приберегу для себя – вдруг однажды я все-таки создам свою группу? Не хотелось обвинений в плагиате. Но и вчерашнее забыть никак не получалось. При виде того, как он облизывает нижнюю губу, задев как бы «случайно» колечко пирсинга, я ощутил как брюки в области паха стали мне болезненно тесны. «Подумать только. Джерард, у тебя встает на преступников?» - обратился я сам к себе, остановившись и прекратив сопротивление сдерживающим меня полицейским. В том, что этот Виктим был преступником, я не сомневался. Взять хотя бы то количество татуировок и колец, что присутствуют в изобилии на его теле. Сейчас был виден только вытатуированный скорпион на шее. Глядя на него, я вспоминал вчерашний вечер… мой язык кружил вокруг головки хвоста скорпиона, словно поддразнивал его, если бы он был настоящим. Горящие глаза Виктима, ох, черт… «Давайте же скорее закончим…» - умолял я. Если бы я кончил прямо здесь и сейчас – это выглядело бы странно? Могла ли послужить моя эрекция как подтверждение того, что мы с этим парнем встречались? Не - ет, Джер, только не говори «встречались», пожалуйста… - Все в порядке? – деланно скучающим голосом осведомился Виктим, подходя ближе к нам, но держась от меня на почтительном расстоянии, словно я мог причинить ему какой-либо вред. - Да, - уверенно отвечал лейтенант Рэй, взмахом руки давая знак сопровождающим подвести меня ближе к «жертве». – Сейчас мы начнем. У тебя еще много работы? - Еще два убийства на окраине города, практически у самой границы, - ответил Виктим, переведя взгляд на Торо. – Понятия не имею, отчего преступникам не сидится дома. Или почему они не совершают преступлений в центре Нью-Джерси. Отсюда до центра – минут двадцать езды, я бы отлично справлялся с работой! - Ты итак отлично справляешься, - успокоил его лейтенант. – Боб, начинаем запись, подойди ближе. Скрипя зубами от злости, я слушал, как он раздает указания. Стоп – стоп – стоп, а понятые почему не присутствуют? Или мое дело закрытое? Я, что, «убил» сына высокопоставленного чиновника, а? - Сопровождающие, расстегните наручники и отойдите назад, за оператора. Но не отходите далеко и следите за подозреваемым, на всякий случай. Впрочем, вы знаете, что нужно делать… все же знают протокол… - Подозреваемый, сделайте шаг вперед. Мои запястья освободили от наручников, и я вдохнул чистый воздух побережья. И сделал шаг навстречу лейтенанту Торо. - Вы, Джерард Уэй, обвиняемый в непредумышленном убийстве? Щелчок справа от меня заставил вздрогнуть – это оператор Боб уже начал съемку. А значит, весь этот ад с дурацкими вопросами придется, видимо, пережить повторно. Я коротко кивнул, но лейтенант повторил вопрос, уже громче. Я понял, что надо отвечать. Я обернулся к Бобу, продемонстрировав объективу свое уставшее несвежее лицо. - Я Джерард Уэй, возраст – двадцать четыре года, обвиняюсь в этом… как вы сказали. Вы можете вести это все… как-нибудь побыстрее? - Хочется поскорее опять оказаться в следственном изоляторе? – спросил Рэй. Воспринимать его копом было почти так же невозможно, как есть ногами. «Очень хочу уединиться» - я подвигал бедрами, словно хотел в туалет. – «Ужас, как хочу…» Ну не дрочить же перед лейтенантом полиции, да еще и на камеру? - Хорошо. Выходит, провести следственный эксперимент как можно более детально, но сократив при этом затраченное время – выгодно нам обоим. Поразительная щедрость. «Начинайте уже». - Ты знаешь, что делать, - коротко проинструктировав Виктима, Торо отошел в сторону, оставаясь в поле зрения камеры, как бы с краю. Виктим вышел вперед. - Начинайте, - скомандовал лейтенант Торо. – Описывайте свои действия в ту ночь, сопровождая их соответствующими действиями. Я остановился в нерешительности. Вот так – стоял и мялся, как первоклашка перед первым ответом у доски. Как школьник, который не решается нажать на кнопку звонка и ждет, что его любимая одноклассница выйдет к нему сама. С чего начать, если в ту ночь мы только и делали, что занимались сексом? Ну, не показывать же это лейтенанту. Его коллеги приятно возбудятся, если на суде покажут запись того, как подозреваемый разыгрывает сцены из порно - фильмов. А я, вместе с лейтенантом, попаду в такую засаду, из которой будет крайне проблематично выбраться. Думаете, они поверят ему, если он скажет, что это – следственный эксперимент? А мне – если я скажу, что вообще – то предпочитаю секс с девушками, а с парнем – случайно вышло (но на самом деле я балуюсь с обоими полами)? Да и разговоров о том, что я – гей не хочется. Знаю я эти слухи – они по Джерси разнесутся, да так, что глазом моргнуть не успеешь. Поэтому я решил сделать все так, будто Виктим все начал. Формально, это именно так и было. - Мы вышли из дома, - я махнул рукой на дом позади нас. Мы стояли лицом к воде. – В обнимку. Перебрали, знаете ли, такое ведь часто бывает. - Дальше? - Дальше мы с тем парнем… несколько сблизились. – Я умолчал о том, что он снова начал меня лапать. – И нам было как- то, вы знаете… не до красот природы. Виктим стоял совсем рядом со мной. С таким видом, будто и вправду впервые со мной встретился. Может, я тоже задел его чем-то тяжелым по затылку? Или у него раздвоение личности – ночью плохой, а днем – только хороший? Но что-то сокрытое в глубине ореховых глаз не давало мне покоя. Смотрел он на меня как-то странно… или я убеждал себя в этом, принимая желаемое за действительное? Я подошел к нему, обнял за талию, положа обе ладони аккурат на его задницу. Параллельно ощутил тяжесть в паху, и как член прям - таки выпирал через жесткую ткань брюк. Похоже, все-таки придется оправдываться перед лейтенантом за стояк… Но следственный эксперимент есть следственный эксперимент. Развернувшись боком к камере, я продемонстрировал, как тогда терся о Виктима. Выглядело так, будто я стриптиз танцую. Я кружил вокруг него, нагибался, выставляя ему на показ уже свою задницу… терся ей о его промежность, обвивая руки вокруг шеи и затем, изогнувшись под неестественным углом, целуя его горячие губы. В словах описываю, как он неистово терзал мои губы в ответ, а затем я принялся срывать с себя одежду (к тому моменту мы утолили первый пыл и оделись, а затем решили посидеть на берегу), затем опять тереться об него. Описал, как высунув кончик языка, вчерашний Виктим остановил меня и прижал к себе. Его влажный язык частыми касаниями терзал мое ухо: сначала мочку, а затем проходился по краю. … Мне показалось, или на фразе «терзал мое ухо своим языком» Рэй метнул в сторону Виктима уничтожительный взгляд, а на меня так взглянул, словно… ревновал? Теперь я действительно практически ничего не понимаю. Нет, вру. Я действительно ничего не понимаю. Слишком много вопросов требуют моего удовлетворения. И еще одна конкретно взятая часть моего тела… Я чувствовал, как от описаний вчерашнего вечера, вся кровь устремилась в член. И малейшее касание жесткой ткани моих брюк о до безобразия возбужденную плоть, лишь ускоряло приближение неизбежного конца. А затем мы упали. Я даже не понял – как это случилось, и кто спровоцировал падение. Но факт оставался фактом – как и то, что рука Виктима как-то подозрительно сползла вниз и легла на мой живот. Приподняв ткань футболки, она поползла выше – и теперь шарилась вдоль и поперек моей груди, ощутимо задевая соски и пересчитывая мне ребра едва уловимыми, сводящими с ума прикосновениями пальцев. Тогда я стал верующим и умолял всех святых помочь не кончить прямо здесь и сейчас. - А потом мы упали, - я решил взять всю вину на себя. – Точнее, я его толкнул. И от падения, он потерял сознание. А я попытался заставить его очнуться… не вышло. - И тогда вы сбежали, - в голосе лейтенанта Торо звенел металл. Камера нас с Виктимом все-таки еще снимала. - Да, - почти простонал я. Ладонь «жертвы» уже касалась моего члена через брюки! Усмехнувшись каким-то своим мыслям, парень подо мной потерся о меня бедрами и приподняв голову, встретился со мной взглядом. Поддавшись безрассудному порыву, я взглянул в удивительные глаза Виктима и, не раздумывая больше ни секунды, наплевал на все: на оператора, на лейтенанта, на остальных полицейских; и неистово целовал и целовал виновника моих несчастий и мытарств. Он принял это, и я вновь имел удовольствие насладиться им. Он быстро справился с ширинкой и опустил мои боксеры, выпуская на волю мою разгоряченную плоть. Виктим обхватил ствол удивительно мягкими пальцами и прошелся вверх-вниз, все еще целуя меня. Его удивительные стоны я ловил новыми, более глубокими поцелуями, уже подключая язык, скатанный «в трубочку». Он обхватил его губами и принялся посасывать, имитируя минет. Те же действия имитировали его пальцы. Это ударило по моим нервам словно плеть, и я, не сдерживаясь, кончил. Мое тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из груди, а он, под стать мне, ловил его своими губами, вдыхая в мои легкие новый, свежий… углекислый газ. - Ладно, Боб, мы закончили. Слова лейтенанта вернули меня к реальности. А привстав я обнаружил, что то, что только что произошло – реальность. И я действительно развлекался с этой «жертвой» прямо на глазах оператора и еще трех человек. Осознав это, меня прошиб холодный пот. - Да ладно, - прошептал я, вставая и отворачиваясь от людей на берегу. – Этого быть не может… что же я… - Успокойся ты, они на тебя не смотрят. – Сказал Виктим. Я резко обернулся, быстро застегивая ширинку на брюках. - Ты о чем? - «Неужели это и вправду было?» - хочешь спросить ты? Наверняка тебя интересует этот вопрос, прям до усрачки. – Да он издевается… - Не хочу. Ничего не было. - А если я попрошу Боба показать тебе запись – поверишь тогда в реальность происходящего? Сердце в пятки упало. Дьявол, нас действительно снимали. - Ты так меня глазами пожирал, словно съесть хотел.- Продолжал глумиться Виктим, а я сжимал руки в кулаки. Поверить не могу, что я хотел эту скотину. - Но не съел ведь… - И ты потрясающе вкусный. Я вытаращился на него. Что он только что сказал? Вместо ответа Виктим поднес свою ладонь – ту самую, что ласкала мой член, ко рту и медленно облизал свои пальцы. - Рэй отвлек их на составление протокола, - он кивнул на двоих полицейских, что ранее держали меня, не давая вырваться и ударить Виктима в лицо.- Заодно записал как понятых. Пока они оформляли детали, мы неплохо развлеклись, как считаешь? - Этого не было, - вырвалось прежде, чем я осознал, что действительно сморозил глупость. Взгляд «жертвы» похолодел.
жесть...."наплевал на все: на оператора, на лейтенанта, на остальных полицейских; и неистово целовал и целовал виновника"...ну Джи дает)))))))) "Сердце в пятки упало. Дьявол, нас действительно снимали." - Джи такой забавный))))) Nathan мне очень понравилось))))))) и мну требует продолжения)))))))
чорд, это нормально, что я до сих пор ничего не понял? Джи полуубил Фрэ или нет? Если не Фрэ, то кого? А если Фрэ, то почему он элайв? *обожемойбедныймосск*
ээээ, подпишусь под словами Peeping Tom - ничерта не поняла...особенно со следственным экспериментом...это как так можно всё это обстряпать, отвлечь народ, почти трахнуться и никтоничоневиделнезнает но, блин, нравится, буду читать дальше
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
но, блин, нравится, буду читать дальше 