Мы отдали деньги и нам отдали отдушину в мир счастья. Такое в нашем мире – абсолютно нормально. Я думаю, что это именно то, благодаря чему все здесь еще держится.

Поздний вечер, в комнате темно – мы включили свет только в коридоре. Мы практически ничего не делали – просто сидели и курили.  Нечасто удается поделать что-то одно, не отвлекаясь на другое. Я уже и сам не помню, что именно мы курим, но это бесспорно что-то хорошее: все мои проблемы отошли на задний план и потеряли значение, то, что пугало меня, теперь даже не волновало, а все хорошее, что я так бережно хранил в душе и в памяти, казалось, умножилось в тысячи раз и теперь приятным теплом наполняло моё сознание.

Встав с кровати и подойдя к окну, он раздвинул шторы. Перебивая свет из коридора, в комнату ворвалось призрачное сияние полуночного неба, подсвеченное снизу огнями города.  Его лицо выглядело странным… для меня, во всяком случае.

- Ты похож на призрака, - сказа я, потому что свет так падал на него, что он казался немного прозрачным. Наверное, я просто накурился, и еще эта игра света и тени…

- Тебе надо смотреть меньше ужастиков – хмыкнул он, открывая форточку.

- Ты так считаешь? – мой голос звучит как у наивного идиота. Осталось еще заявить, что я искренне верю в Санту и в Пасхального Кролика.

- Я так знаю – ответил он, вдыхая свежий воздух, лизавший его щёки прохладой, сочащейся в этот душный мрак. Я тупо продолжаю смотреть на него, пока сигарета тлеет в моих пальцах.

Почему ты сейчас так особенно красив? Или это просто луна так светит на твоё лицо?

В его глазах светились звёздочки, каждая, как солнце в огромной галактике, сумевшей уместится в одном глазу. А может быть, так оно и есть… после смерти я хотел бы летать в твоём космосе, дожидаясь тебя, чтобы отправиться в следующее приключение длиною в жизнь. И сейчас, я смотрю и вижу не тебя - от тебя осталось лишь очертание и иллюзия человека, которую нарисовал свет, скрывающий все тайны тьмы – я вижу то божество, которому я поклоняюсь, которое посылает мне дождь, чтобы я не сдох в пустыне своих больных фантазий, божество,  которое не будет богом, если у него не будет его почитателей. 

 Мне иногда становится интересно, кто я такой для тебя? Хотя я снова и снова ловлю себя на том, всякий раз задумываясь об этом, я снова переключаюсь на тебя. И сейчас, ты смотришь вниз, туда, на этот извивающийся в ночных увеселениях город, и я вижу твои глаза. И мне становится страшно – ты и правда смотришь на них, как бог, или нет, скорее как дьявол, потому что я, кажется, вижу твоё презрение ко всем этим людишкам, там, внизу. Ты как будто знаешь, что они все идут по краю, но не собираешься им помогать. Наша любовь к людям – это изощренная ненависть. Мы больные убийцы, мы мило улыбаемся, посылаем воздушные поцелуи и говорим красивые вещи… но ведь никто не знает, о чём мы в этот момент думаем? Может мы не такие хорошие, как кажемся? А я всегда любил злодеев…

И сейчас ты прекрасен. Я не люблю тебя, наверное, я просто тот, кто может жить только рядом с тобой. С кем-то еще – никогда.

 Я опять вспоминаю историю о двух маньяках, один - некрофил, другой – каннибал. Они разъезжали на машине, не помню, какой марки, но с красивым названием, не помню по каким дорогам, но длинным и живописным, и подбирали одиноких попутных, которым не суждено было добраться туда, куда они просили их доставить, а мы миленько улыбались, посылали воздушные поцелуи и говорили красивые вещи.

Нет-нет, я не сумасшедший и даже не «немного ненормальный», я самый обычный, просто я так размышляю.  Это для меня – одна из самых красивых и счастливых историй, и я бы таял от счастья, если бы ты рассказывал мне эту историю на ночь. Я попрошу тебя об  этом, обязательно. И спрошу, какая твоя любимая история. Я хочу запомнить, что ты мне ответишь, что будет в твоих глазах, ведь там я могу увидеть всё, что каким-то образом помогает мне жить.

Теперь он - снова фигурка человека. Божество спряталось в таинственном  блеске глаз, который исчез под опущенными ресницами. Это было больше похоже на бесконечность, закрученную в спираль, так, что видишь только часть её, но знаешь, что она никогда не кончится. А может, я просто накурился. Или как раз наоборот – теперь я вижу что-то больше, чем когда я как все, нормальный. Но действие, кажется, кончалось – как я уже сказал, я видел просто человека. Просто друга, с которым собирался таскаться по этому свету всю жизнь. Нет, больше. Вечности напролет.