Предыдущая глава

9. Если к несчастью не относиться как к несчастью, то тогда никакого несчастья нет.

2005 г.

POV Frank’s

- У Вас образовалась меланома на руке. Я думаю, нет повода для отчаяния, потому что вы забили тревогу вовремя, и опухоль имеет толщину около двух миллиметров. Это ничтожно, но имеется небольшое изъявление, - доктор говорит тихо и успокаивающе. Словно, пытается усыпить меня этим своим спокойным тембром, но сердце бьётся слишком истерично, чтобы позволить мне уйти в себя. - На стадии IIA опухоль ещё не успевает дать метастаз и распространиться по другим органам, следовательно, в настоящее время риск быстрого развития рака довольно низкий, но это не главное. Фрэнк, дело в том, что меланому необходимо именно удалять, а мы можем обеспечить Вас лечением и химиотерапией, но также мы можем предоставить Вам лечение в Германии. Оно менее болезненное, и только там проводятся качественные профилактические операции по удалению заражённых клеток вокруг опухоли, - как-то холодно от этих слов. Никогда не думал, что эти слова мне придётся слышать, но ещё тяжелее их понять, точнее, принять. Меланома - это рак кожи. IIA, как он это назвал - одна из завершающих стадий болезни, и я действительно не понимаю, как не обратил внимания на чёртову «родинку» сразу.
- В моей, поверьте, богатой практике, от меланомы ещё никто не умирал. Уверяю, - его голос звучит убедительно, но мне мало этого. Я много, очень много читал об этом в справочниках, потому что все чернила, вся грязь, что набита на моей коже по всему телу, должна была куда-то вылиться. Я ни в коем случае не жалею ни об одном рисунке; каждый из них - память. Просто я понимаю, что за всё искусственное и ценное в этой жизни надо платить.
- Вам всего лишь надо будет пройти курс лечения, - продолжил говорить доктор. - В любом случае довольно длительный, но признаюсь, терпеть химиотерапию несколько месяцев подряд - это... очень сильно отразится на Вашем здоровье в общем. Тем более, только лишь химиотерапией и излучением мы не сможем гарантировать Вам, что болезнь не вернётся снова. Выбор за Вами, Фрэнк. Позвоните мне, как только обдумаете всё, - он по-доброму, но определённо грустно улыбнулся, протягивая мне белую визитку.
- Спасибо, - единственное что я смог сказать, подавляя в горле противный ком горечи. Встав со своего кресла, я быстро направился к дверям. Скорее бы покинуть это страшное место и покурить, наконец. Свежий воздух и сигарета - вот в чём я нуждаюсь прямо сейчас.
- Не отчаивайтесь, Фрэнк. Всё будет хорошо, - доктор сказал это, когда я уже вышел из его кабинета, но достаточно громко, уверенно и отчётливо. Так, что я услышал его, но не поверил.
Я ненавижу больницы. Они больше напоминают мне цирк, с отвратительными, апатичными клоунами, ненавидящими свою работу. Или театр, со второсортными паршивыми актёрами, которые если улыбаются, то фальшиво. Если соболезнуют, то тоже фальшиво. И даже если пытаются сочувствовать или успокаивать, всё, каждые их фраза, движение - фальшь. С детства не люблю ходить по врачам, потому что ненавижу безразличие людей в белых халатах.
На ватных ногах я вышел из мерзкого места - больницы, с предчувствием, что я всё равно скоро вернусь сюда. Выходя во двор, я позволил себе закурить; немного дрожащими руками, и я уверен, что сейчас я бледен.
Слишком долго добираться домой - слишком долго находиться наедине со своими мыслями. Ненавижу этот вопрос, но это пока единственное, что пульсирует в моей голове: почему именно я? Есть ведь ещё огромное количество людей на планете, у которых татуировок и остальных возбудителей рака кожи больше! У которых вероятность проникновения этой заразы в миллионы раз больше, по сравнению со мной! Почему именно я, чёрт возьми? Сейчас хочется эпично встать посреди улицы как в фильмах, поднять голову к небу и завопить что есть сил: «Почему, блять, именно я?». Но увы,  я уже сел в свой автобус, и теперь ничего, кроме как уткнуться лбом в холодное, грязное стекло и начать думать, как потактичнее рассказать обо всём Джерарду, потому что я думаю, что для него это окажется не меньшим стрессом. Ведь он меня любит. Я надеюсь, вместе мы справимся с этим дерьмом и сделаем правильный выбор. Хотя, зная о химиотерапии больше плохого, чем хорошего, мне, конечно не хочется её в течение нескольких месяцев и тем более, без всяких гарантий, что это излечит меня. Антибиотики, которые надо пить и вводить в вены каждую неделю, только убьют меня изнутри как физически, так и морально, потому что для этой профилактики мне придётся практически прописаться в больнице, чего мне хочется чуть меньше, нежели вообще нежелание болеть.
Дойдя до знакомого подъезда, я поднялся домой и заходя в квартиру с кровяным привкусом на губах, я даже не раздеваясь бессильно упал на диван - слишком много сил отнял у меня чёртов поход в больницу. Голова от чего-то кружится, и я почти провалился в сон, когда мокрый нос Стива дотронулся моей щеки. Пёс стал сравнительно большим и ощутимым, особенно когда залезает и укладывается прямо на меня. Подмяв собаку под себя, я обнял Стива одной рукой и уткнулся носом в его мягкую макушку. Наверное, он, смирившись со свой участью, расслабился и уже скоро задремал, как я.
Холодные пальцы ловко расстёгивают пуговицу и ширинку моих брюк, иногда касаясь кожи на животе. Не самое приятное пробуждение, сказал бы я, если бы не знал наверняка, что эти пальцы принадлежат Джерарду.
- Что ты делаешь? - слабо улыбнувшись, чуть приоткрываю глаза, наблюдая за уставшим, но довольным лицом Джера.
- Раздеваю тебя, - говорит так, словно зовёт завтракать - совершенно повседневным и спокойным тоном.
- Зачем?
- Ты завалился спать прямо в куртке! - недовольно сказал он, показывая мою ветровку, аккуратно висящую у него на плече. - Что сказали в больнице? Всё в норме?
Сердце как-то предательски громко забилось в груди, от чего я резко поднял корпус тела, уже садясь на диване. Я так и не придумал как сказать обо всё Джерарду. И единственное, что я сейчас хочу, чтобы ему было плевать. Чтобы он не волновался за меня или хотя бы сделал вид сейчас, что не волнуется.
- Это дерьмо на руке - рак кожи. - Как можно спокойнее выдавил я, смотря в пол, и всё ещё терзая себя по поводу, стоило ли вообще говорить правду? Ну теперь уже конечно поздно.
Осмелившись поднять взгляд на Джи, я на пару секунд перестаю дышать, потому что его глаза огромны и такие потерянные; он смотрит, вроде, на меня, но на самом деле я понимаю, что этот взгляд проходит сквозь.
- Эй? - зову я, вставая со своего места.
- И что теперь? - спрашивает он, резко выдыхая и смотря мне прямо в глаза. Он переживает. Зачем я сказал сейчас? Идиот.
- Лечение, химиотерапии, и ещё кучу всякой чепухи. Джи, пошли спать? - я хотел казаться как можно веселее, говоря это, хотя кажется, что моя улыбка больше походит на оскал. - Мы слишком устали, чтобы обсуждать это сегодня, - краем глаза я заметил, что на улице уже темно и очень ветрено: форточка вот-вот намеревалась распахнуться, а то и разбиться от такого слишком сильного и резкого ветра.
Прикоснувшись губами к скуле Джерарда, я легко тяну его за руку, направляя в спальню. Мне не нравится, что он дышит сейчас так часто, а так же, что его красивые яркие глаза опущены, когда он сворачивает в ванную. Он переживает. Я ненавижу, когда кто-то переживает из-за меня, а особенно, когда это делает он.

POV Gerard’s

«- Знаешь, Джи, всё-таки я пойду завтра в больницу…

- Я умоляю тебя!

- Тшш, - он приложил палец к моим губам. Мы лежали в кровати и говорили о том, что за хренотень появилась у Фрэнка. Мне никогда не нравились люди, излишне озабоченные своей внешностью или здоровьем, поэтому и не хочу, чтобы мой бойфрэнд становился таким же. Но он нехило напуган, хотя, должен признать, эта точка на его руке выглядит устрашающе.

- Неужели ты так сильно переживаешь?.. – тихо продолжил я. Но он ничего мне не ответил – я услышал только тяжёлый вздох и то, как скрипит кровать, когда он отворачивается от меня».

Я отсутствующе смотрю на льющую из-под крана воду, как она криво ударяется о бортики раковины и разлетается на миллионы брызг. Я не знаю, зачем делаю всё это, потому что ни вода, на эти четыре грязно-белых стены не делают мне легче. Нельзя верить книгам и фильмам, там просто тянут время.

Мне так хочется подойти к Фрэнку, но в то же время я не хочу его расстраивать - выглядеть «в порядке»  сегодня у меня вряд ли получится.

Это всё рак.

Но может быть, всё не так страшно, как кажется на первый взгляд? Может быть, всё гораздо проще, и Айеро следует лишь пройти недолгий курс лечения?.. Может быть, может быть…

Я даже верю в то, что накручиваю самого себя, услышав лишь одно-единственное слово. Но почему тогда Фрэнк больше не такой, как прежде? Я знаю, что он очень старается, но это не значит, что я не могу различить фальшь от правды. Что же нам теперь делать?

- А чего же нам теперь ожидать? – я бодро вошёл в спальню. Вода всё еще капала с моего тела – я облил себя ее холодным потоком. В очередной раз подумал, что станет лучше. Я был не прав.

Но надеюсь, Фрэ решит иначе.

- Джи, я же сказал, что не хочу говорить сего…

- Просто скажи мне, – наверное, получилось слишком резко, поэтому я поспешил добавить: - пожалуйста.

Юноша устало потёр глаза ладонями, он наверняка успел задремать, прежде чем я задал вопрос. Не понимаю, почему он так рано устал, сейчас только начало восьмого вечера.

Неужели всё правда так плохо? Чёрт, я обязан прекратить думать об этом.

Он сел на кровати. Несколько секунд собирался с мыслями, не спеша отвечать мне.

- Фрэнки, ты же знаешь, каким я становлюсь, когда меня что-то не устраивает…

Он быстро поднял голову на меня.

- Ты угрожаешь мне?

- Нет.

Парень вновь вернулся к созерцанию дешёвого, деревянного паркета, и на этот раз мне не хотелось его прерывать. Возможно, ему будет трудно сказать это мне, но чёрт подери, я просто обязан знать всё! Плевать, что ему станет хуже, он сможет поплакать, когда захочет.

Только пожалуйста, я ненавижу когда ты молчишь.

- Меланому нужно удалить.

Я всё еще стоял в проходе, и облокотившись на деревянную арку, быстро отстукивал пальцами по ее поверхности. Такой же дешёвой, как и всё остальное в этой комнате.

- И всё?..

- И всё.

Я выдохнул излишне шумно и с таким облегчением, что на губах невольно засветилась улыбка. Но она тут же исчезла, когда Фрэнк стал пристально смотреть на меня.

- Идиот, разве ты не понимаешь? Это стоит ёбаную кучу денег!

- Эй, потише…

- Джерард, это рак, так какого хрена ты говоришь мне «потише»?! – выкрикнув это, парень молниеносно сорвался с места и подбежал ко мне. Я хотел бы его хоть как-то успокоить, но только заметив, что я собираюсь его обнять, он одёрнул мои руки.

- Мы обязательно соберём все деньги…

- Ты смеёшься? Посмотри, в каких условиях мы живём, ты только глянь! – выглядя более чем взволновано, Фрэнк махнул руками. Я не стал оглядываться, никогда не забывал, насколько тут дерьмово. – Нам даже родители не помогут после того, как узнали, на что ты тратишь их деньги!

- Ты же знаешь, что я пытаюсь бросить! – на этот раз стал кричать я, и как бы сильно себя не сдерживал, насколько бы долго не хотел казаться спокойным, я вдруг проникся всем отчаянием моего дорогого. И почему именно сейчас? Почему тогда, когда я до сих пор не успел выбросить все шприцы и ложки?.. Я чувствую себя виноватым во всём.

Но Фрэнк выживет, это самое главное. Вот что я знаю. Просто будет тяжелее, чем могло бы быть…

- Нихрена ты не пытаешься! И если даже прекратишь принимать, у нас всё равно не будет тех денег, которые необходимы на операцию!

- Фрэнк, успокойся, - я насильно схватил его за тонкие плечи. Пару раз парень дёрнулся, но я сильнее его, поэтому оставив свои попытки вырваться, он послушно приник к моей груди. – Всё будет хорошо, - обняв его одной рукой, второй я поглаживал его растрепанный, черный ирокез. В районе сердца я чувствовал его нарастающее горячее дыхание, а потом вдруг понял, что моя футболка стала мокрой. – Ты только не плачь, - взяв его лицо в свои ладони, я стёр пару скатившихся, по чуть пухлым щекам, слёз.

- Извини. Мне не следовало кричать на тебя…

- Ничего страшного. Пообещай мне не расстраиваться из-за этой фигни, хорошо?

- Договорились, - он слабо улыбнулся, в то время как я поцеловал его в лоб, после чего отпустил. – Я так устал за сегодня, ты не против, если я лягу спать прямо сейчас?

- Нет, Фрэнки, я всё понимаю… Я скоро приду к тебе, - заулыбавшись Фрэнку, я вышел из нашей общей спальни, вновь возвращаясь в ванную. Тихо закрыв за собой дверь на щеколду, я устало скатился вдоль стены на пол, приземлившись около маленькой тумбочки.

Его операция – не самая страшное, что бывает на свете. И я обязательно сделаю всё возможное, чтобы закончилось всё это как можно быстрее и безболезненно. Хотя бы для него.

Я бы пошёл на всё, клянусь. Но пока не знаю, что делать.

Мой взгляд упал на рядом стоящую тумбочку. Недолго думая, я потянул за ручку один из ее ящичков, доставая маленький пакетик и специально подготовленный там листок бумаги. Мне должно быть сейчас стыдно рассыпать порошок и скручивать бумагу в трубочку, но…

У меня нет ни денег, ни планов. Я просто очень сильно утомился.