Главная » 2013»Март»5 » In order to understand I destroyed myself [5/?]
22:59
In order to understand I destroyed myself [5/?]
Глава 5.
Я не терял сознания. Как я и предполагал, нас нашли, и причем довольно быстро. Что я чувствовал? Ничего. Ни боли, ни страха, ничего такого. Думаю, что это из-за шока. А чисто фактически мне залатали колено и рассеченную бровь. Я немного прихожу в себя и вспоминаю про Джерарда. Не видел его с тех пор, как нас привезли в больницу, но знаю, что в сознание Джи не приходил. И тут меня как водой окатили: но почему, если я отделался так легко, то он не приходит в себя? Что такого с ним случилось? Что вообще случилось с нами? Начинает немного потрясывать. Я встаю с дивана, где находился все это время после того, как мне наложили швы. Доктор просто бросил мне что-то типа «посидите немного» и ушел. Да и срать я хотел. Как только я поднялся, голова жутко закружилась. Так сильно, что я ничего перед собой разглядеть не мог. Ощупывая стены, я медленно побрел к стойке регистрации. В висках стучало по-страшному, но я просто не смог бы оставаться там больше. Меня всю жизнь, с самого раннего возраста (а болел я в детстве очень часто) волновало и раздражало, что в больницах все, абсолютно все белого цвета. И сейчас, еле ковыляя, я не могу не задуматься над этим. Чего они добиваются? Попытка воссоздать атмосферу уюта и умиротворения? Спокойствия? Ха-ха. Как бы не так. Лично мои ассоциации — хирурги и врачи в своих возмутительно накрахмаленных белых халатах. И мысль о них не вызывает у меня ничего положительного. Спокойствия точно. Интересно, они думают, что если кому-то придется видеть смерть своих близких или родных, бедным людям будет дело до их чертовых стен? Я иду и иду, спотыкаясь о ничего, руки трясутся, во рту все тот же привкус крови, а в сердце — океан боли. От больничного запаха тошнит. Я подхожу к стойке и пытаюсь выдавить пару слов, пока какая-то блондиночка явно не большого ума, часто моргая своими огромными глазами, с интересом вперилась в меня взглядом. Вот честно, вперилась, по-другому-то и не скажешь. - Чем я могу вам помочь, молодой человек? - мурлыкает она, и мне становится до того отвратно, что я уже было передумываю что-либо спрашивать, но где бы я еще мог выяснить про Джерарда? - Эм, не могли бы вы...,- я запнулся, испугавшись своего хриплого и будто чужого голоса, - мне нужно знать, в какой палате находится Джерард Уэй? Не поможете? - что ж, попробуем пальцем в небо. Безумно надеюсь, что он все-таки уже в палате. Девица, медленно жуя жвачку, на что смотреть было до тошноты невыносимо, навела свой глупый лорнет на какой-то список, и вдруг ее челюсть отвисла. Я даже мог видеть ее глупую розовую жвачку, клянусь. - Тот самый? - воскликнула она так, как будто я ей Иисуса в больницу привел. Я даже малость удивился, что она знает, кто такой Джерард. - И побыстрее, пожалуйста. Девица была так шокирована, что выпалила «палата №505А, второй этаж, справа по коридору» почти на одном дыхании. И снова захлопала своими глазами. Я подумал, что она шлюха, и посчитал, что мы квиты. Потихоньку приходя в себя, я поплелся на второй этаж. По пути я видел нескольких людей, некоторые из них были в колясках, некоторые шли под ручку друг с другом или родными. В который раз в голове пронеслась мысль, что больница, все-таки, ужасное место. Увидев на одной из дверей табличку с номером «505А», чуть ли не бегом понесся к ней. Толкнув дверь, я замер. Он лежал на кровати, неподвижный, бледный, а рядом с ним сидела Линдси. Его рука была в ее руке. В тот момент я почувствовал себя так одиноко, как никогда прежде. Лишний. Прекрасно это осознавая, я не могу принять сей факт за аксиому и не хочу уходить. Лин кидается ко мне, плачет, бормочет что-то. Бедная Лин. Стало искренне жаль ее. Вижу, что Линдси вся трясется, как и я. Присаживаюсь на край кровати Джерарда. Смотрю на него и чувствую, как дрожит мой подбородок. Он такой красивый сейчас, ему идет цвет белых больничных простыней, как бы странно это ни звучало. Сейчас лицо Джи почти сливается с постельным бельем, и это смотрится жутко, но эстетика проглядывается. Все, как он любит, насколько я осведомлен. Хлопок двери звучит, как фальшивая нота в симфонии тишины, что мы с Лин так старательно пытались не нарушить. Не хочется говорить, она знает, что мне ничего не известно, и я знаю, что ничего не знает она, так к чему слова? Тишина сейчас продуктивнее некуда. Но я схожу с ума внутри от безызвестности и тревоги. Уверен, она чувствует то же самое. Однако же мы оба, как по команде, бросаемся к только что вошедшему доктору с одним и тем же вопросом. К слову, он спокоен. Это на мгновение утешает меня, но лишь на долю секунды. - Успокойтесь, пожалуйста. С ним практически все в порядке. Сломано несколько ребер, ушиб легких. - Это не смертельно..., - начал доктор неуверенно, перманентно бегая глазами по помещению и избегая смотреть на нас, - сейчас ему нужен только... покой. Да. Покой... - Вы сумасшедший! Почему он тогда не слышит меня?! Почему не просыпается? Почему? Почему? Почему? - у Линдси началась настоящая истерика. Я уже все понимаю, и осознание разрывает сердце, опаляя солнечное сплетение, ломая все и выворачивая меня наизнанку. - Кома, да? - как-то на удивление спокойно шепчу я совсем уже пересохшими губами. Не знаю, как я понял это. Просто понял и все. - В девяноста процентах случаев люди выходят из комы, пожалуйста, не беспокойтесь, все будет хорошо! - слабая попытка, доктор. - ЧТО?! ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?! Я бы на тебя, мразь, посмотрела, блядь!.. - Линдси, успокойся. При чём тут он? - а голос-то дрожит. Я стараюсь рассуждать здраво, хотя больше всего хочется лечь и умереть. - Да тебе плевать на него! Херовый ты друг, Фрэнк Айеро! - тут она села на пол и разрыдалась. Я бы хотел помочь Лин, но кто поможет мне? В глазах щиплет. Мне нужно уйти. Последний раз бросаю взгляд на Джерарда. Сердце зверски щемит, грозя взорваться внутри меня и заляпать эти старательно выбеленные рабочими стены. Я не могу смотреть на Джерарда, я не могу выносить эту фальшивую безмятежность на его лице, словно бы издевку. Выметаюсь. Глаза и ЦНС подводят, я чувствую себя как в компьютерной игре с самой паршивой на свете графикой. Кое-как спускаюсь на первый этаж, хочу быстрее выйти на улицу - так здесь душно. Да не тут-то было. Выход мне преградил шериф Майер, если судить по бэйджу, прикрепленному к его рубашке. - Фрэнк Айеро? Я шериф Майер и я расследую ваше ДТП. Вы можете... - Что значит расследуете? - перебил я его. - Дело в том, мистер Айеро, кхм, что я не думаю, что авария, в которую вы попали со своим, кхм, коллегой, - вот на этом моменте, честно, мне хотелось ему врезать, - была случайностью. Вероятно, это подстроено с целью, кхм, вашей ликвидации. Если, конечно, вы не сами себе тормозные шланги перерезали! - Майер засмеялся собственной шутке, мало того, что не смешной, но и в принципе неуместной. Сжалось сердце, и кулаки сжались вместе с ним. Я разнесу эту суку, если он не остановится. Благо, кажется, шерифу хватило ума осознать нелепость своего смеха. - Кхм-кхм, простите, ради Бога. - Вы можете толком рассказать, что произошло? - Когда вы пытались свернуть на девяносто четвертом километре, что как раз таки первый поворот на всем, кхм, шоссе, тормоза не сработали. Вы со своим товарищем улетели в кювет, перевернувшись перед этим. Мы уже осмотрели, кхм, машину и место аварии. Как я уже говорил, кхм, шланги перерезаны... Если принять в расчет вашу известность, то вполне, кхм, вероятно, что все это было подстроено. Вам нужно быть предельно осторожным. Ваш друг не в состоянии дать показания? Он мог бы сообщить что-то, кхм, полезное для следствия, ведь он был... - Да пошел ты. Я вылетел из здания больницы как ошпаренный. Как меня взбесил этот мудак, если бы вы только знали! Своим дурацким покашливанием, своим огроменным пузом, своими усами, даже своим дурацким бэйджем! Как герой малобюджетного сериала про копов, расплодившихся по кабельным каналам, приевшихся настолько, что тошнит. Зачем шериф спросил про Джерарда? В тот момент я возжелал, чтобы его переехала фура. Я бежал. Я хотел забыться и уснуть. Я не хотел никого видеть и слышать.
Я тихо открыл дверь. Было 8 часов утра. Беззвучно вошел, разулся и хотел было идти наверх. Я хотел спрятаться от мира. Джамия буквально налетела на меня. - Фрэнк! Фрэнк, где ты был, боже мой, где ты был?! Господи, я... - Джам, успокойся, - я устал и хочу объяснить ей все как можно скорее, - мы с Джерардом встретились на вечеринке у нашего общего друга. Он подбрасывал меня до дома, и мы попали в аварию. Видишь, со мной все хорошо, всего лишь бровь рассечена. - Господи, Фрэнк, как же так?! Господи, я чувствовала это, я знала! - она опустилась на один из стульев, - а что с Джерардом? Он... в порядке? - Джерард в коме, - произнес я таким бесцветным и безжизненным голосом, что даже испугался, - А теперь я иду спать. Мне не нужно ее слёз. У меня есть свои.
Добравшись до кровати, я уснул. Всю ночь меня мучили кошмары, связанные с аварией. Мне снился Джи, мне снилась кровь. Я просыпаюсь в слезах, и мне ничуть не стыдно. Я не хочу выходить из этой комнаты. Достаю телефон, который чудом до сих пор не сел. Набираю номер Лин. Первые 3 раза она не отвечает. Алло, да. - Лин, это я, Фрэнк. - Фрэнк..., - рассеянно повторяет она. Услышав голос Лин, я понимаю, что она, должно быть, рыдала всю ночь, пока я тут спал. Правда, тоже едва ли безмятежно. - Что-нибудь нового? - Издеваешься? - снова плачет. Я какой-то урод. Она бросила трубку. И только после этого осознание накрывает меня с полной силой. Раскрывая всю трагичность. Я лежу и медленно умираю. Я рыдаю, уткнувшись в подушку, и вот что я скажу вам: мне нихуя не стыдно. Можете считать меня плаксой, нытиком, по сути, им и являюсь, но, черт, посмотрел бы я на вас. Навряд ли бы вы танцевали ламбаду во дворе. Навряд ли бы вы смеялись или шутили. Навряд ли бы вы вообще что-то делали. Если вы, конечно, не камень. «Хахахахаха». За день никто не потревожил меня, и я благодарен за это. Я перемолился всем существующим и несуществующим богам, я просил прощения, я хотел только одного: чтобы Джерард жил. Ближе к вечеру заглянула Джам. Спросила, не хочу ли я есть. Я чуть ли не послал ее, и вот за это мне стыдно. Я лежал и думал. И плакал. Я не переживу, если его не будет со мной. Никто не переживет. Господи, как же больно, я прошу тебя, если ты есть, верни мне его. Верни, и я смирюсь со всем. Робкий стук в дверь. Я молчу. Мне никто не нужен. Я ощущаю маленькую теплую ладошку на своей щеке. Открываю глаза. Лили. Она забирается на кровать и обнимает меня. Впервые за долгое время я чувствую тепло. - Папочка? - Да, милая. - Почему ты не спишь? Почему ты плачешь? - она пока еще немного картавит, и в другой ситуации я бы посмеялся над этим, я так всегда делаю. - Мне просто плохо, - не объяснишь же такое ребенку. - Пап, спой мне. У меня бессолнце. Все будет хорошо, правда? - Бессонница, милая. Правда. - Ты веришь? - Верю, - она утешает меня как никто. Не столько словами, сколько присутствием. Я очень привязан именно к ней, но это не значит, что я не люблю Майлза и Черри. Я безумно скучаю по ним и не могу ничего с этим сделать. Просто не в состоянии. Целую Лили в лоб, и мне впервые да последнее время не так больно. - А теперь пой мне. Я затянул ей The Smiths – Asleep, тихо-тихо. И вскоре она уснула, а я лежал, не в силах сдерживать слезы. Я проваливаюсь.
Don't feel bad for me I want you to know Deep in the cell of my heart I will feel so glad to go
тебе всё равно никто не поверит, спасибо тебе! да, Фрэнк здесь такой, каким я привыкла его представлять. в моих самых любимых фанфиках он представлен именно нытиком и плаксой, и я как-то незаметно для себя это переняла и перенесла сюда слова, боже, как я люблю слова. в этом отношении я просто маньяк, и если я встречаю какое-то новое и/или сложное слово, я его выписываю. коллекционирую спасибо тебе еще раз!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
