- Ты прав, нужно всё тебе рассказать, малыш, - поцеловав Королька, Огненный тяжело вздохнул и начал: - Мы не люди, Фрэнки, мы…. Господи, как сложно сказать тебе правду, малыш!

Фьери сел прямо на пол фургончика, бессильно, словно плети положив руки себе на колени, растерянно рассматривая  белые ладони, с тонкими длинными пальцами.

 - Фрэнки, я думал, что ты всё поймёшь ещё тогда, когда Майки рассказал тебе о том, как отец выгнал его из дома. Неужели эта история ничего тебе не напомнила?

 - Таких историй тысячи, Фьери..

 - Но есть одна, та, которая во много раз старше и печальнее всех остальных. Ты наверняка слышал эту историю, когда ходил с родителями в церковь, малыш.

Огненный замолчал на секунду, и Корольку вдруг показалось, что акробат борется со слезами, так. что когда он тихо заговорил, его всегда такой прекрасный голос потух, словно огонь, залитый водой, оставляя только лишь бессмысленное змеиное шипение углей, ещё пытающихся отвоевать себе хоть немного силы и права на существование.

 - Когда Бог создал землю и всех её обитателей, у него уже были старшие «дети» - ангелы, бессчётное количество прекрасных созданий, чистых духом, полных светлыми помыслами и бесконечной любви к своему отцу. Но  для Него они, видно, были только игрушками, пусть и совершенными, но всё же пробой пера – потому что после, он создал вас, людей, Адама и Еву, гордых своей избранностью, пустых и непокорных, но по неведомой ангелам причине, любимых Богом. Почувствовав себя брошенными,  часть ангелов, во главе с самым старшим и первым по праву рождения серафимом, решили избавиться от людей, раз и навсегда доказав Богу, что они лучше Адама и Евы, и имеют больше прав на любовь божью, чем слабые духом человеческие существа. Но Он видно слишком сведущ – все дела ангелов стали известны ему, и в великом гневе, Бог изгнал всех, кто помогал старшему серафиму, изгнал на грешную землю, решив права вернуться на небо, опалив крылья, чтобы не могли богоподобные вознестись в рай. И попадали ангелы на землю, кто куда, Бог раскидал их по миру, не желая, чтобы его не любимые более дети  вновь встречались.  Но для старшего ангела, своего первенца, Бог придумал кару страшнее, чем для других – он обрёк его нести всем вокруг одну лишь боль и страдания, как ему казалось, нести в мир тьму и смерть. Старшего ангела, Фрэнки, знали Свет Несущим….то есть Люцифером, Королёк. Властитель адовых врат – падший ангел, как и все мы. Мы не люди, Фрэнк – мы падшие ангелы, или, как учит вас церковь – демоны, тёмные существа Гиены огненной, странствующие меж людей, меняя их темные души на те радости  бытия, которые порочные, но любимые дети Бога так любят. Каждый из нас может предложить человеку  определённые возможности и дары, прося взамен то, чем так не дорожат простаки – душу.

Королёк дрожал от страха, не отводя взгляда, даже не мигая, пытаясь разглядеть в глазах Фьери  улыбку, так, чтобы обратить эти страшные слова в шутку, но нет, в зелёных омутах глаз Огненного он не видел ничего, кроме бесконечной боли и непередаваемой грусти, той¸ что обычно прочно крепится в старом человеке, не видящем уже для себя ничего  в этом мире, и не страшащегося уже мира иного. Фьери  осторожно взял Фрэнки за руку, поглаживая холодными пальцами тыльную сторону его руки.

 - Тебе страшно, ты боишься меня, я понимаю, малыш, но я не причиню тебе вреда, твоя душа не нужна  ни одному из нас, ты слишком ценен, Фрэнки..

 - Чем же я ценен для вас? – голос юноши дрожал.

 - Фрэнк, просто не бойся нас, те, чьи души мы забираем, отдают их по своей воле. Никто не заставляет их делать это.

 - Как вас зовут на самом деле? – неожиданно выпалил Айеро.

Огненный замер на мгновение, а потом  вдруг, освещённый лунным светом, пробивающимся с фургончик сквозь окошечко, стал стремительно белеть. Его кожа, и без того белая, словно фарфор, стала почти прозрачной, медленно и неотвратимо покрываясь трещинами, напоминавшими слезающую с марионетки  краску – глубокие, тёмные, они пересекали его лицо, делая его не пугающим или уродливым, а ужасно печальным, словно всеми забытого  и брошенного  Пьеро, оставленного своей труппой на попечения одного лишь неба, с двумя дорожками от слёз на выбеленных щеках.  Глаза Фьери стали ярко – зелёными,  и с грустью проведя рукой по своему потрескавшемуся лицу, акробат тихо проговорил:

 - Видишь, какой я на самом деле, Фрэнки? Я  демон, привыкший видеть в ваших, людских глазах лишь страх и желание получить нечто, чего вы так сильно желаете. Я  - Асмодей, малыш, демон, предлагающий людям  все возможные пороки, тещащие  их тело, главные из которых –  любовь к роскоши, похоть, прелюбодеяние, сластолюбие. Вот моё проклятие, Королёк, вот почему я могу с огромной силой возжелать человека,  если увижу в его сердце хоть каплю этих пороков. Майки -  демон Мерихим, предводитель духов, вызывающих заразные болезни, вот почему никто из нас никогда не болел и не заболеет  чумой,  он защищает нас…Пламярук – Абаддон, демон войны, гнева и нетерпимости, вот почему огонь так любит его – ведь сама душа Абаддона наполнена адовым пламенем, разжигающим злобу в человеке. Почему молодая дама  Хельга Ларно пришла именно к Пламяруку? Да просто по той самой причине, что он обещал наказать её провинившегося возлюбленного, променявшего Ларно на более юную и не капризную особу. Гнев в её сердце, словно  чудесный аромат, так чутко улавливаемый  повелителем огня,  тут же заставил Абаддону предложить Хельге свои услуги. А продать, за желание отомстить и свой гнев, собственную душу, Ларно вполне была согласна. Если бы ты мог повернуть зрачки своих глаз внутрь собственного тела, ты бы видел, сколь черна и твоя душа, полнящаяся грехами и тайными желаниями.  Шеннон – Астарот, демон обвинителей и инквизиторов, вот откуда в нём такое ледяное спокойствие, присущее всем  считающим себя в праве судить других и наказывать за то, что человек отличается от других, но есть в нём  при этом и всепоглощающая любовь к огню, то есть Пламяруку, как  к оружию  всех судов и казней. Боб – Соннелон, он возбуждает в людях ненависть к врагам, потому и носит при себе кнут – символ победы над своими недругами, которая достаётся собственной болью, ведь рукоятка кнута вспарывает дрессировщику руку или же натирает её до крови.  Рэй – Пифон,  князь духов лжи, никогда не верь его улыбкам и  желанию помочь -  все они пропитаны лишь враньём, во благо ли или для своих целей – не важно. Что до Брендона -  его имя Грессил, демон, склоняющий  людей к нечистоте и неряшеству, что в принципе и так очевидно, стоит взглянуть на этого шута.

Вот она, малыш – правда, которую ты тат желал узнать, правду, за который люди гоняются из века в век, защищая себя.

 - Но Фьери…Джерард…я не знаю, как называть тебя теперь, ведь если вы творения Бога, то почему не служите ему? Да, он отрёкся от вас, но вы его дети, он любит вас так же, как и людей.

Огненный только лишь печально усмехнулся.

 - Ты слишком наивен, Фрэнки. Мы итак служим не Люциферу, как  говорят вам ваши священники, мы слуги Бога.

Корольку казалось, что его сердца просто выскочит из груди, наполняясь совершенно новым для юноши чувством – ненавистью, ненавистью к Высшим силам… А Фьери тем временем продолжал:

 - Ваши церковнослужители с самого рождения вбивают в головы простакам и знати, мужчинам и женщинам, что Бог – добро, а Люцифер – зло, один спасает и дарует покой, другой соблазняет и  предают огню ада. Но вдумайся, Королёк, разве это так? О чём всю свою жизнь печётся человек? Нет, не о бессмертной душе, о ней задумываются лишь на смертном одре,  о теле же, люди думают до последнего своего вздоха, о здоровье и счастье, удаче и утолении печалей – о тех чувствах, что присущи вашей плоти. Душа же – лишь облако, не имеющее уже ни эмоций, ни разума – так зачем просить Бога о прощении грехов для души своей, если она не испытает от этих пороков  ни боли, ни страха? Вот она, вся суть человеческая, люди заботятся лишь о теле, поглощая дары Люцифера, который безвозмездно  даёт вам всё, чего вы желаете. А Бог? В его заповедях лишь  сдержанность, уродующая тело и спасающая душу, которая достанется раю – месту, где он чувствует себя великим, Всеотцом и Творцом, а души толпятся, толкая одна другую. Священники заманивают в религию и веру людей тем, что там, на небесах они встретят тех, потеря кого никогда не утратит своей боли  и пустоты в сердцах, и вы идёте – и вновь в вас говорит ваша плоть, желание снова обнять,  прижать к бьющемуся сердцу умерших детей, ушедшую любимую,  самых лучших на свете родителей, всех тех, без кого так горек хлеб  и холоден дом, без кого реки слёз обращаются в моря, а пламя костра не кажется таким болезненным, по сравнению с болью утраты.  Но это не так  -ни небо, ни земля, ни ад – ничто не сможет вернуть вам тех, кто умер, пути обратно нет, так же, как и возможности вновь соединиться со своими близкими – кто стал тенью, никогда уже не превратиться в дневной свет. И вот она, истина, Королёк – Люцифер не наказывает людей, он даёт им всё, чего они желают, а Бог… разве, если бы он любил вас и заботился  о людях, разве посылал бы он им испытания, потери и мучения?

Огненный замолчал, подставив своё  вновь становящееся нормальным,  нежным и красивым, лицо под лунный свет, начинающий тускнеть от того, что прекрасная Селена скрывалась за грозовыми тучами.

 -Прости меня, Фрэнки, прости за то, что наговорил тебе сейчас. Во мне говорит обида и злоба на собственного отца, вот  я и превозношу своего старшего брата, унижая отца. То только гнев, малыш, а это порок. Верь, Фрэнки, тем кто верит легче  жить в этом жестоком мире, вера – самое сильное оружие и самая надёжная крепость, верь в Него, или в то, что ближе твоему сердцу.

Фьери наклонился к Корольку, легко коснувшись его губ. Акробат боялся, что Фрэнки испугается его и отпрянет, но этого не произошло – юноша лишь прильнул всем телом к Огненному,  отвечая на этот невесомый  поцелуй страстно, лаская губы акробата, проводя по ним кончиком языка. Фьери обнял Королька за талию, прижимая парня к себе:

 - Малыш, ну почему ты не отвергаешь меня после того, как я раскрыл тебе, кто я? Почему не боишься, не проклинаешь, а  позволяешь быть так близко к тебе?

Королёк не отвечал, он продолжал  покрывать лицо Огненного быстрыми лёгкими поцелуями, возвращаясь к губам, сливаясь с Фьери в страстном поцелуе.

 - Потому, что люблю тебя, Джерард. Каким бы ты ни был, я люблю тебя, - едва слышно прошептал Фрэнки, вызывая в акробате такую бурю эмоций, что кровь кипела в жилах.

 - Я… и я люблю тебя, Фрэнки, действительно люблю. Ты первый человек, к которому за всю свою, поверь мне, очень длинную жизнь, я испытываю подобное чувство, граничащее с сумасшествием, с теми ощущениями, что испытывают люди, меняющие свои души на те блага, кои я им даю – эйфория, всепоглощающее счастье. Я никогда не обижу тебя, не потревожу твою душу, ещё не столь очернённую, как у других людей, я обещаю, что стану оберегать тебя, Королёк, потому что без тебя, Фрэнки, вся моя жизнь, будет только  карнавалом тлена…

Фрэнки легко улыбнулся словам  Огненного, и вновь привлёк акробата к себе, сливаясь в поцелуе со своим возлюбленным…

 Фургончики нервно дёрнулись, останавливаясь  где-то посредине неизвестности,  всё ещё немного раскачиваясь от недавнего движения.

 - Что-то не так… - Огненный  раскрыл дверцу фургончика, выглядывая  наружу.  –Пламярук, почему мы остановились?

 - Потому, что нам нужно остаться тут, в лесу, не выезжая на дорогу – за нами организовали погоню, - укротитель огня спрыгнул с козел фургончика, злобно сплюнув на землю.- И чёрт же нас дёрнул взяться за этих дамочек!

 -  Эта всецело ваша с Майки вина, вы решили забрать души  Хельги  Ларно и её няньки!

 - Кто знал, что из-за этих  женщин за нас так старательно возьмутся? Точнее нет – кто знал, что ты, Фьери, спугнешь нас совсем не во время,  и труппа не успеет съехать  до  облавы! Хотя признаться, я знавал  мать этой самой  Ларно – порядочная была гадина,  собственноручно её душу променял на гнев и злобу, которые она, как и её дочь, испытывала к какому-то своему фавориту. Боже, ну и запах же распространяло её платье – я до сих пор чувствую головокружение от этого «аромата».

 - И тебе не было её жаль? – поинтересовался Королёк. Показавшийся за спиной Пламярука Рэй, лишь усмехнулся:

 - Парень, как такое существо, скорее животное, чем человека, можно  жалеть? Посмотри на себя – ты деревенский житель, ты дышишь свежим воздухом, купаешься едва ли не по нескольку раз в день, потому что считаешь необходимым смывать с тела пыль и грязь, молишься каждое утро и вечер, чтобы очистить не только тело, но и душу.  А господа иного мнения…

Циркачи замолчали на мгновение, пока Джерард, крепко держащий Королька  за руку, не произнёс:

 -  Огни города для нас, Фрэнки, как светящаяся приманка для ночного лова, скользящая по черной воде. Они манят жизнью. Горячкой жизни. Мы слишком слабы, чтобы уйти далеко от этой далекой надежды. Я устало иду назад, к огням, стараясь не встретить на пути самого себя: очередного кровососа, бредущего в темноте по долгой дороге в  Вифлеем…