Chapter 34:

I Never Meant For This To Happen

Я не мог определить, перестало ли мое сердце биться или уж начало биться настолько сильно, что вырвалось из груди. Дыхание перехватило, когда я медленно повернулся на месте, видя мигающий синий и белый свет. Снег отражал и усиливал его, создавая своего рода сцену ночного клуба. Пронзительный вой сирен, казалось, отзывался эхом в моих ушах.

Рядом с собой я услышал, как Джерард выругался, и машина внезапно ускорилась.

Я повернулся обратно на свое место и посмотрел на его бледное лицо, слегка окрашенное синим от отраженных от зеркала огней.

- Что ты делаешь?

- Я пытаюсь уехать подальше от них. Может, догадываешься, что они сделают, если поймают нас? - Его глаза были прикованы к дороге, пустой дороге позволяющей ему сократить путь через постоянно увеличивающийся снегопад.

- Джерард, эта машина не может ехать настолько быстро. Они, в конце концов, просто поймают нас, - я расстроенно вздохнул и откинулся на подголовник, бессознательно регулируя свой ремень безопасности. - Пожалуйста, просто остановись, Джерард. Может быть, задняя фара не работает, или еще что-то.

- Это не так, - сказал он твердо, глянув на меня, когда я не ответил. – Хорошо, Фрэнк, ты действительно хочешь, чтобы я остановился?

Я кивнул, и он, кажется, напрягся от этого.

- Черт! – крикнул он, замедляясь и включая поворотник. Как только мы остановились до конца, я услышал его бормотание себе под нос:

 - Я надеюсь, что они не вызовут подкрепление.

Я сглотнул, чувствуя, что являюсь частью причины его гнева. Я уверен, что этот день шел не так, как он планировал.

- Мне очень жаль, Джерард, - тихо прошептал я, зная, что он услышит меня.

Он не ответил, просто смотрел в зеркало заднего вида и открыл окно наполовину, протягивая другую руку под сиденье.

Я задрожал, когда снег и холодный воздух разнеслись по салону машины, унося все тепло от нагревателя, которое удалось создать во время езды. Мое тяжелое дыхание вскоре стало заметным, и я потер руки. Интересно, что, черт возьми, полицейский так долго делает.

После наблюдения за часами время изменилось в раз в семь, Джерард вдруг заерзал на сиденье, садясь более прямо, кладя руки на руль перед ним. От полицейских огней я увидел блеск металла из-под его бедра.

Стук в окно.

- Сэр, вы знаете, почему я остановил вас?

- Я превысил скорость, – спокойно сказал Джерард, смотря на лицо полицейского, скрытое от меня.

- Да, а потом вы стали ехать еще быстрее. Почему?

- Ну, полицейские обычно включают сирену, когда пытаются обогнать кого-то ... - Его голос замер. Он понимал, что выглядел, как идиот.

- Хорошо, вы знаете, что я должен выписать вам штраф.

- Да.

- Лицензию и регистрацию, пожалуйста.

Я сглотнул, не зная, есть ли у него лицензия. Джерард указал мне жестом на бардачок, я доставал регистрационные документы, пока он вытаскивал бумажник из своего заднего кармана. Я передал ему документы, мельком увидев пистолет, лежащий у него под ногами. Боже, все, что нужно было полицейскому – увидеть его, и нам конец.

Прошло несколько секунд молчания, в то время как коп переписывал нужные детали, которое сопровождали только легкое гудение двигателя, свист клапанов и царапанье ручки по бумаге. Я чувствовал себя спокойно, думая, что, может быть, мы могли бы выйти из этой ситуации всего лишь со штрафом и поехать дальше без проблем.

Конечно же, думать так было еще слишком рано.

- Сэр, вы не являетесь зарегистрированным водителем этого транспортного средства. Есть ли у вас разрешение на вождение этого автомобиля?

 - Да, сэр. Владелец сидит на пассажирском сиденье, - каким-то образом он сумел сказать это без сарказма, тыкая на меня пальцем.

- Вы можете открыть окно полностью, сэр? – спросил полицейский, наклоняясь и светя фонариком в машину.

Свет бил мне в лицо, и я прищурился, когда он смотрел на меня:

- Вы Фрэнк Айеро?

- Да сэр.

- У вас есть лицензия с собой?

- Нет сэр, дома.

Я услышал, как он прохрипел что-то и отошел. Тогда фонарик остановился на лице Джерарда, и я просто понял, что мы трупы. Коп застыл на мгновение, а затем пробормотал, что он скоро вернется. Прежде чем он успел повернуться, Джерард вытащил пистолет из-под бедра, направляя его в грудь копу. Один громкий выстрел, ослепительная вспышка, и он был на земле.

Вдруг позади нас раздались сирены.

- Черт, у него есть напарник! – крикнул Джерард, приводя машину в движение и вылетая на дорогу на бешеной скорости, с каждой минутой ускоряясь еще больше. Я думал, мой старый седан на такое не способен.

Сирены оглушали, огни отражались от снега, отчего у меня заболела голова, а я все пытался не спускать глаз с дороги. Маленькая оранжевая стрелка на приборной панели постоянно сдвигалась все дальше, дальше и дальше, проходя темно-зеленые числа одно за другим, шестьдесят пять, семьдесят, семьдесят пять, восемьдесят, восемьдесят пять, девяносто, девяносто пять. Я закрыл глаза на мгновение, а, когда открыл, оранжевая стрелка уже проскочила сто пять, сто десять, сто пятнадцать, подходя к неустойчивой остановке сразу за ста двадцатью в конце шкалы. По некоторым причинам я улыбнулся, думая, что если бы было лето, машина бы перегрелась.

Но затем я снова вернулся в мир, где меня встретили дребезжание сирен, мигание огней, деревья и скалы, проскальзывающие мимо нас. Мое сердце проскакивало между горлом и ногами, когда шины скользили в сторону по скользкой белой поверхности.

- Джерард, ты собираешься убить нас! - кричал я вдобавок к отвлекающему вою двигателя и орущим сиренам теперь двух патрульных машин за нами.

Он просто пожал плечами, и я клянусь, улыбка играла на его губах, и в одно мгновение я понял, что, если бы меня здесь не было, он, вероятно, наслаждался бы этим.

Выцветшие зеленые указатели были постоянно у нас в поле зрения, снег несся на фары и лобовое стекло, как когда космические корабли входят в гипер-скорость. Я закрыл глаза, но это только усилило ощущение движения. Я чувствовал отсутствие тяги, скольжение шин на свежевыпавшем снегу, то, как они сворачивали по всем четырем полосам, как лыжник, спускающийся вниз с горы.

А потом тяги не стало вообще.

Я перевернулся, когда машину унесло с дороги, сила тяжести сдавливала ремень безопасности вокруг моих бедер и груди. Я открыл глаза и успел увидеть беспорядочные перевернутые коричневые и зеленые деревья, направляющиеся на меня. Затем наступила темнота. 

* * *

Я был без сознания более чем тридцать секунд, достаточно долго, чтобы пропустить удар. Теперь мои колени упирались в приборную панель, а голова касалась крыши. Мои руки были в крови, окна рядом со мной были разбиты, я чувствовал тяжесть в груди. Шея была под углом, я не мог согнуть ее.

Рядом с собой я увидел Джерарда, расстегивающего ремень безопасности, руль был фактически у него в груди. Я нагнулся, чтобы отстегнуть свой, перед глазами все кружилось. Мои ноздри были наполнены запахами крови и рождественских елок.

Я вылез из машины, падая на снег, чувствуя слабость в коленях, я громко выматерился от боли. Сирены были громкими, позади я услышал, как закрывается дверь машины. Я не стал смотреть, вместо этого я просто повис на Джерарде, который уже обнимал меня за талию, прилагая все усилия, чтобы заставить меня встать.

- Фрэнк, - его голос был умоляющим и полон беспокойства. - Фрэнк, пожалуйста, вставай. Фрэнк, мы должны уходить отсюда.

Я посмотрел на него через заснеженные ресницы. Я отчаянно хотел встать, но ноги отказывались.

- Я не могу Джерард, прости, - прошептал я, превозмогая боль в горле.

Печаль в его глазах была слишком мучительной для меня, поэтому я наклонил голову и посмотрел на свои ноги, одного ботинка не было, носок был мокрый насквозь от снега.

Сначала крик, затем знакомый шум, и вдруг что-то ударило в спину. Кровь была на пальто, снег был забрызган кровью, а рядом со мной я слышал, как Джерард задыхался и выкрикивал мое имя, заваливая меня на землю вместе с ним.

Были еще звуки вокруг меня, крик боли на расстоянии, звук пуль, глухо попадающих в деревья и проносящихся мимо моей головы. Я лежал на спине парализованный, смотря на падающий снег, боль постепенно взяла власть над моим телом. Я осознал, что меня ранили.

- Фрэнк, Фрэнк, прости. Я не хотел, чтобы это произошло.

Бледное лицо, лицо, которое я любил, появилось перед глазами, и я слегка улыбнулся ему, видя, как он улыбается в ответ, как слезы свободно падают из его темных глаз. Я чувствовал его холодные губы на щеке, и на мгновение боль прошла, я потянулся, чтобы коснуться его лица.

- Я люблю тебя, Джерард. Уходи.

Я даже не знаю, вылетели ли эти слова из моих уст, но он кивнул и сказал, что любит меня, а потом ушел, а я остался, глядя, как холодные мокрые хлопья снега падают мне на глаза. Я чувствовал тепло на плече, где была боль и тепло на щеках, где боли не было.

Если я умираю, это не так уж и плохо.

Марисса вздохнула,  поскольку трехлетняя дочка тянула ее за руку, что было довольно слабой попыткой вытащить ее из музыкального магазина. За спиной она услышала характерный смех Фрэнка. Она повернулась лицом к мужу, изобразив фальшиво-недовольную гримаску на лице.

- Фрэнк, как ты можешь смеяться над этим?

Он только улыбнулся и начал смеяться сильнее со своего места за прилавком:

- О, просто это слишком мило. Я так рад, что могу быть здесь, и видеть, как она растет.

Марисса улыбнулась в ответ на знакомые слова. С тех пор, как Фрэнк проснулся в больнице через неделю после того как его ранили и почти умирал, с тех пор как она сказала ему, что беременна, с тех пор как он понял, что мог пропустить жизнь своего ребенка, он говорит эти слова.

- Ну, ты собираешься целовать нас, или мы просто пойдем?

Он засмеялся и обошел прилавок, чтобы обхватить ее руками, оставляя один мягкий поцелуй на ее губах, а другой на щеке:

- Я люблю тебя, детка.

- Я тоже тебя люблю, Фрэнк, - вздохнула она, обнимая его руками вокруг шеи, чувствуя, что что-то тянет ее за джинсы. Она взглянула на темноволосую девочку, которая кричала:

- Вверх, вверх, вверх, -  как заклинание, высоко подняв маленькие руки.

- Хорошо, дорогая, - вздохнула она, опускаясь вниз и поднимая ребенка к своим бедрам. - Скажи папе пока, мы должны пойти домой и позволить ему работать.

- Пока, папа! – закричала их дочь, бросившись на шею отцу и покрывая его щеку слюнявым поцелуем. Он улыбнулся и поцеловал ее, прежде, чем они, наконец, ушли и отправились на залитые солнцем улицы Кембриджа в штате Массачусетс. Это была идея Фрэнка - подальше находиться от штатов, где они оба выросли.

Марисса глубоко вздохнула, закрыв глаза, тяжело опускаясь в кресло у больничной койки Фрэнка, с рукой на животе. Беременность утомляла ее, врачи утомляли ее, и бесконечные вопросы полиции им обоим утомляли ее.

Полицейские приходили почти каждый день, врачи были убеждены, что они вызывают у Фрэнка стресс, и что это привело к заражению его раны вновь. Они вели себя крайне вежливо, а затем оказывали давление на Фрэнка при разговорах, постоянно заставляя его возвращаться к тому дню. Она слышала, как дрожал его голос, когда он впервые рассказывал, как на него напали в парке, вынуждая под дулом пистолета вернуться в гараж, а затем он оказался преследуемым полицейскими на шоссе в одной машине с убийцей. Она видела печаль в его глазах, когда он говорил о том  дне, аварии, перестрелке, как человек оставил его умирать там, в деревьях, одного.

Она сидела в кресле, медленно засыпая, как вдруг тихий голос Фрэнка вытащил ее из сна.

- Что такое, Фрэнк? - Она села и повернулась к нему лицом.

Его темные глаза были с тяжелые кругами под ними; больница не идеальное место для спокойного сна.

- Я думаю, мы должны уехать из  Джерси.

- Ты имеешь в виду отпуск? - Они оба выросли в Ньюарке, и Марисса не могла представить себе жизнь в другом месте.

- Нет, я имею в виду, мы должны переехать. После того, как Сара родится, мы поженимся и переедем в другое место, за пределами Джерси.

Марисса молчала, не зная, что сказать. Он даже ни разу не разговаривал с ней о браке, а сейчас просто небрежно сказал это.

- Марисса, – в его глазах проявилось беспокойство. – Я просто не думаю, что это хорошее место для нас. Меня, тебя или детей.

Она кивнула, улыбаясь:

- Ты действительно хочешь жениться на мне?

Его глаза вдруг просветлели:

- Конечно. И я хочу официально принять Алису.

Она встала и подошла к нему, взяв его за руку:

- Ну, если ты готов терпеть нас всю жизнь, я думаю, я могу согласиться.

Он улыбнулся и закрыл глаза, опустив голову на белую подушку.

Теперь, почти три года спустя, семья живет в Кембридже, где Фрэнк купил старый музыкальный магазин и отремонтировал его. И Марисса чувствует себя тут комфортно, гуляя каждый день с Сарой по усаженным деревьями улицам Гарвардского университета, со смехом воображая, что в один прекрасный день, может быть, их дети смогут пойти туда учиться.

Марисса открыла дверь небольшого дома, который принадлежал им, зовя Алису, хотя девочка, вероятно, была еще в школе. Алиса тоже быстро приспособилась к новому городу, быстро подружилась с новыми для нее людьми и смирилась с новым образом жизни. Это заставляло Мариссу улыбаться тому, насколько ее семья любит их ​​новый дом, даже при том, что он не там где она выросла.

Через несколько часов Сара начала суетиться и Марисса решила, что, возможно, ей пора спать. Вместо того, чтобы уложить ее в кроватку, она легла с дочерью на кровать, напевая мягкую мелодию, и она заснула.

Вскоре после того, как девочка уснула, взгляд Мариссы задержался на трех коробках в углу комнаты, которые были все еще запакованы после всех этих лет. Они были заполнены вещами из старой квартиры Фрэнка в Ньюарке, вещами, которые он не хотел перевозить, но Марисса настояла на том, чтобы взять их с собой. Теперь они просто собирали пыль, а на дне одной из них лежало письмо, которое могло разрушить все.

Это было их первое лето в Кембридже, и оно было жарким. Третий день девяносто градусов тепла, и новости были рады возможности официально назвать это жарой. Сара плакала без остановки весь день, в результате чего Фрэнк и Алиса выходили из дома рано, принося оправдания и извинения, и теперь Марисса, наконец, села, наслаждаясь тишиной, которая наступила, когда Сара, наконец, заснула.

Почта лежала на полу в прихожей уже через несколько минут, и, после небольшой дискуссии с самой собой, Марисса решила, что лучше просто посмотреть, что там было. Друг Фрэнка Боб решил, что это было бы смешно - отправить им подписку на Плэйбой и, как Марисса поняла, Фрэнк об этом не знал.

Почта в основном была заполнена счетами, был конец месяца, и никакого Плэйбоя, а на дне лежал маленький конверт без обратного адреса и с именем Фрэнк Айеро, неаккуратно написанным на передней стороне. Марисса задалась вопросом, от кого это  могло быть и, рискуя, что Фрэнк разозлится на нее, решила его открыть, хотя все упомянутое вызвало у нее желание не делать этого.

Дорогой Фрэнк,

Я знаю, что прошло какое-то время, я просто хотел, чтобы ты знал, что я в порядке, даже если ты больше обо мне не беспокоишься. Я знаю, что подвел тебя, Фрэнк, и это каждый день разрывает меня изнутри. Тебя ранили, этого могло бы никогда не быть. Я дал обещание, что ничто никогда не причинит тебе боль и  не сдержал его. Я сожалею об этом.

Ваши дети хорошо выглядят. Да, я разыскал тебя в Кембридже, но я не мог с собой ничего поделать. Я должен был найти тебя, чтобы сказать, что мне очень жаль. Я никак не мог вернуться к тебе после того, как полиция обвинила меня. По крайней мере, ты знаешь правду, и теперь ты в безопасности. Это то, что меня здесь держит, Фрэнк, зная, что ты счастлив с Мариссой и вашими прекрасными дочерями, и тот факт, что ты знаешь, что я не делал того, что все думают.

Когда-нибудь, может быть в  будущем, когда мы оба состаримся, и все те необычные татуировки на твоей груди невозможно будет узнать, возможно, мы встретимся еще раз. Я думаю, что хотел бы увидеть тебя тогда, когда наша жизнь не будет иметь больше смысла, когда мы просто будем ждать, когда умрем. Я думаю, что я хотел бы умереть рядом с тобой Фрэнк. Хотя, если ты не хочешь, это нормально, потому что я знаю, что оставил тебя в тот день одного. Ты мог умереть, и я позволил бы тебе умереть в одиночку. Я надеюсь, ты простишь меня, Фрэнк, со временем, за все то, что я тебе сделал. Я также надеюсь, что ты не забудешь хотя бы те хорошие моменты.

Я хочу, чтобы ты знал, что я не останусь в Кембридже и даже в Новой Англии. Я поеду в Калифорнию, или куда-нибудь еще. Я знаю, что, если я просто останусь рядом, в конечном счете, я  найду другой способ причинить тебе боль, и я не смогу жить с этим. Живи своей жизнью, Фрэнк, наслаждайся каждым моментом. Ты такой замечательный человек,  ты этого заслуживаешь. За короткий промежуток времени время я узнал тебя, Фрэнк, ты дал мне больше любви и сострадания, чем кто-либо другой за всю мою жизнь, и я благодарю тебя за это.

Удачи тебе во всем, что ты хочешь сделать.

Люблю,