9.1

Для Фрэнка началась совершенно другая жизнь.

Сначала он опасался, что, просыпаясь по утрам, будет долго ломать голову над тем, где он находится. Но, к его удивлению и удовольствию, ничего такого не было. Он чувствовал себя так, словно всю жизнь жил в квартире Джерарда: он сразу же почувствовал себя частью его жизни, словно верно подобранный кусочек мозаики, наконец-то попавший на свое место. Он не стал гадать, что чувствует Уэй. Просто каждый день он засыпал и просыпался в его объятиях, и ему этого было достаточно.

А близость с Джерардом стала чем-то абсолютно особенным. Айеро понял, что в эти мгновения Джерард теряет свой хваленый самоконтроль, а его полные страсти стоны говорили Фрэнку о том, о чем он никогда не говорил вслух и даже не намекал.

Их слияние было самим совершенством, такого Фрэнк не мог представить даже в буйных фантазиях. Ему казалось, что каждая ночь все сильнее связывает их. Страсть – это было единственное, что позволяло ему выразить свою любовь, не нарушив установленных правил.

Они нечасто виделись днем: Джерард работал и часто задерживался в клинике допоздна; Фрэнк работал и ходил в колледж на занятия. Иногда они встречались лишь поздним вечером. Вместе ужинали, разговаривали или вовсе обходились без слов, а потом засыпали, обнявшись. Именно тогда Джерард принадлежал Фрэнку целиком и полностью, а любые слова казались ему совершенно лишними. Для него эти минуты были бесценны.

Лишь через неделю после переезда к Джерарду Айеро объяснился с родителями. Впрочем, к его удивлению и удовольствию, они довольно спокойно восприняли эту новость. Правда, отец поворчал немного о том, что в его время «это было совершенно неприемлемо», но потом и он сдался. Линда сказала, что Фрэнк достаточно взрослый, чтобы принимать самостоятельные решения.

В один из дней, когда у Фрэнка не было занятий в колледже, он решил заскочить в супермаркет. У Фрэнка было прекрасное настроение, и, направляясь к выходу с двумя огромными бумажными пакетами, он мурлыкал одну из заевших в голове песенок, услышанных по радио. Вдруг наперерез Фрэнку бросился какой-то человек. Он даже не успел разглядеть, мужчина это или женщина. К тому же из-за пакетов способность к маневрированию у него оказалась весьма низкой, и столкновения избежать не удалось.

– Ох, простите! – выдохнул он и бросился собирать рассыпавшиеся продукты.

– О нет, это вы простите, я была так неуклюжа.

– Ничего.

Фрэнк мельком взглянул на «пострадавшую» и только через несколько секунд сообразил, что это лицо ему смутно знакомо. Фрэнк уставился на девушку, пытаясь вспомнить, где видел ее.

Та с точно таким же озадаченным выражением рассматривала Фрэнка. А потом ее губы расплылись в широкой улыбке.

– Фрэнк Айеро! Это ты? Глазам своим не верю!

– Сара… Сара Брук…

– Она самая! – со смехом подтвердила девушка. После родов меня довольно трудно узнать, верно? Ну а ты стал настоящим красавцем. Как давно я тебя не видела! Может, поболтаем где-нибудь?

Фрэнк взглянул на часы.

– Прости, но у меня совсем нет времени. Знаешь что? Запиши мой телефон, мы созвонимся и выберем время, чтобы встретиться.

Сара быстро нацарапала в блокнотике продиктованные цифры, и, махнув рукой друг другу на прощание, они поспешили в разные стороны.

Сара позвонила на следующий день, и они договорились встретиться в небольшом кафе. Фрэнк пришел первым. Столик, который он выбрал, стоял у огромного окна, позволяя наблюдать за спешившими по своим делам прохожими и получать удовольствие от того, что он может спокойно посидеть и расслабиться, попивая горячий кофе…

– А вот и я! Привет, Фрэнки.

– Привет, Сара!

Они не виделись почти четыре года – с тех пор, как семья Айеро переехала и они перестали быть соседями, а Фрэнку пришлось сменить школу. Сара сильно изменилась внешне: она пополнела, но эта полнота удивительно шла ей. Этакий идеал эпохи Ренессанса. И уже после нескольких минут общения Фрэнк понял, что перемены совсем не затронули Сару изнутри. Она осталась таким же шаловливым бесенком и неуемной оптимисткой.

– Как твои дела, Сара? Где работаешь?

– Я медсестра в педиатрическом отделении. У нас проходят лечение дети из малообеспеченных семей, по большей части эмигрантов из Латинской Америки. Некоторое время назад я едва не потеряла работу, когда из-за плохого финансирования нас чуть не закрыли. Но потом нашлись несколько меценатов, и все стало даже лучше, чем было. Отделение даже расширили, завезли новое оборудование.

– Ты с таким увлечением рассказываешь об этом… Но я никогда не замечал у тебя тяги к медицине.

– А у меня ее и не было до определенного времени. До тех пор, пока у меня не появилась маленькая дочка… Ранняя беременность… Моя Одри – просто чудо, но у нее врожденный порок сердца.

– Ох, прости, я не хотел…

– Сейчас уже все в порядке. Стив, отец Одри, сбежал от нас, едва врачи сказали нам об этом. Он оказался слишком слаб и труслив. Я не рассчитывала на то, что он будет идеальным отцом, как, впрочем, и не ожидала подобного малодушия… Мне пришлось переехать в другой район, почти в трущобы, потому что у меня совсем не было денег, а на руках была больная дочь и куча неоплаченных медицинских счетов. Но мир, как говорится, не без добрых людей. Доктор в нашем отделении помог. Он же нашел деньги на операцию для моей малышки. Почти все время я проводила в больнице, ухаживая за Одри, а потом, когда я поглядела на страдания всех этих детишек, я вдруг поняла, в чем мое призвание. А потом я встретила Джона… – Сара улыбнулась такой теплой улыбкой, которая могла исходить только из любящего сердца. – С тех пор, как меня бросил Стив, я жила как в тумане. И только Джону удалось вытащить меня из этой ямы. Он удивительный человек, с щедрым сердцем и доброй душой… Нам – и мне, и Одри – очень хорошо с ним, а малышку он любит, как собственного ребенка. Лучшего мужа и пожелать нельзя. Жаль только, что он не всегда бывает рядом. Джон водитель грузовика, часто уезжает в рейсы, иногда на несколько недель…

Они совсем забыли о времени. Их разговор переключился на школьные воспоминания, общих знакомых, забавные случаи… Взглянув на часы, Сара охнула.

– О, я опаздываю на дежурство. Прости, я совсем тебя заболтала, даже слова не дала тебе вставить. Мы должны опять встретиться, и это будет твой день. Очень хочу узнать, как у тебя дела, как ты живешь…

– Ладно, беги на работу. До встречи, Сара!

– Пока, Фрэнки.

Возвращаясь домой, Фрэнк думал о Саре. Жизнь подкидывала ей одно испытание за другим, но, несмотря на это, Сара не потеряла ни мужества, ни присутствия духа. Она сама управляла своей жизнью, и это было как раз то, чего хотел добиться и Фрэнк. Прошло несколько недель, небольшой отрезок жизни, а все так резко изменилось в его судьбе! Все, что раньше казалось важным, теперь выглядело совсем по-другому. Прежняя «свобода» теперь казалась ему клеткой, стенами которой служили всевозможные ограничения и условности.

Только сейчас он почувствовал себя свободным.

– Ты сегодня выглядишь как-то странно. Притихшим и задумчивым. Что-то случилось? – вечером поинтересовался Джерард, тут же отреагировав на его минорное настроение.

– Нет, ничего не случилось. Просто сегодня я встречался со своей давней знакомой. Мы вместе учились в школе, а позавчера неожиданно столкнулись в супермаркете. Она рассказала мне о своей жизни, и тут же мне в голову полезли разные мысли. Я думал о том, что моя жизнь резко изменилась, и я совсем не сожалею об этом. Наоборот, у меня такое чувство, что я очень долго находился в каком-то тумане. И только теперь вышел из него и начал жить насыщенной жизнью, свободной и полной красок. Я обрел гораздо больше…

– Но завтра тебе придется вернуться в этот «туман».

– Что? О чем ты говоришь, Джерард?

– Я забыл тебе сказать, что мы приглашены на благотворительный вечер моего брата. Завтра к восьми ты должен быть при полном параде.

– Почему ты не сказал мне раньше? У меня ведь завтра лекции.

– Я думаю, что, благодаря обретенным чувствам, ты без особого труда сможешь решить все эти проблемы, – улыбнувшись, сказал Уэй.

Фрэнк посмотрел на него с подозрением.

– Ты нарочно все это подстроил. Просто поставил меня перед фактом и отрезал все пути к отступлению.

– Вроде того. Я хочу, чтобы мы пошли вместе.

– Ну ладно, придется выкручиваться.

– Да, уж ты постарайся, – пробормотал Джерард и притянул его к себе.

Фрэнку удалось решить все проблемы.

В машине Джерард на несколько минут застыл, обшаривая его горящим взором, а потом, с трудом отведя взгляд, проговорил:

– Мне придется не спускать с тебя глаз… И еще мне вдруг расхотелось ехать на этот прием.

– Джерард, держи себя в руках, – сделав серьезную мину, сказал Фрэнк, тот бросил на него преувеличенно строгий взгляд.

– Я весь вечер буду держать тебя за руку, чтобы ты не смог сбежать от такого занудливого и старого брюзги, как я.

– Думаю, это мне придется расталкивать кучу поклонниц и предъявлять свои права на тебя, чтобы побыть в твоем обществе, – парировал Фрэнк.

– Давай сойдемся на компромиссе: мы оба будем держаться вместе.

– Давай, – согласился Фрэнк, усмехнувшись.

Прием проходил в огромном доме, похожем на дворец. У дверей их встречал высокий худощавый парень.

– Джи, я уже стал опасаться, что ты не приедешь. Но… – Тут его взгляд переместился на Фрэнка, и парень замер с приоткрытым ртом.

– Майки, позволь тебя познакомить с Фрэнком Айеро. Фрэнк – это Майкл.

– Очень приятно познакомиться, – выдавил Майки, улыбаясь Фрэнку. – Джерард, ты должен сказать, где нашел такое очаровательное создание.

– Это создание само вторглось на твой остров. Через несколько часов после того, как ты покинул его.

– Боже мой, какой я глупец! У меня были серьезные предчувствия, но, как всегда, я проигнорировал свой внутренний голос. И теперь расплачиваюсь за это…

Фрэнк с улыбкой слушал эти слова, оставившие его совершенно равнодушным. Так этот остров, к которому его прибило волей случая, оказался владением Майки.

Наверняка за таким красавчиком, да еще обладающим состоянием, позволяющим покупать острова, идет нешуточная охота. Неудивительно, что Джерард посчитал его очередным охотником, готовым преодолеть любые испытания, лишь бы встретиться с Майки. Это высокий парень понравился Фрэнку, но, кроме симпатии, он не испытал больше никаких чувств.

– Фрэнк, я покажу вам дом.

Фрэнк растерянно взглянул на Джерарда, но вниманием последнего завладел невысокий и очень тучный мужчина. Однако, перед тем как начать разговор, он успел послать Фрэнку ободряющую улыбку.

Майки весьма настойчиво повлек его за собой.

– Фрэнк, вы ведь не боитесь меня?

– Нет, вы не кажетесь мне опасным.

Они проходили между группками гостей, и Майкл представлял Фрэнка гостям. Потом он показал анфиладу роскошных комнат, посещение винного погреба и беседки на улице Фрэнк со смехом отверг. В обществе Майки ему пришлось вспомнить прежние уловки. Он словно попал в свою прежнюю жизнь, в которой изумительно владел искусством флирта.

– Экскурсия была впечатляющей, большое спасибо.

– Что у вас с Джерардом, Фрэнк? – огорошил его Майки.

– Это нескромный вопрос.

Хорошее настроение Фрэнка стало испаряться от его излишнего напора. Он огляделся, ища глазами Джерарда.

– Не торопитесь. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов. Фрэнк Айеро – ваш отец, или же это такое забавное совпадение имен?

– Возможно.

– И все-таки?

– Он мой отец, – сдался Фрэнк. – Теперь вы получили ответы на свои вопросы?

– Нет, их стало еще больше. Давайте как-нибудь встретимся и поболтаем.

Фрэнк взглянул Майклу в глаза и покачал головой.

– Нет.

– Что я слышу, Майки? – Джерард подошел к ним совершенно неслышно. – Пытаешься увести моего мальчика?

– Если бы… Он совсем не поддается моему обаянию.

– Кажется, ты теряешь квалификацию, дружище.

– Похоже на то, – с деланно несчастным видом согласился младший Уэй.

И тут, точно в опровержение его слов, на руке Майки повисла темноволосая девица.

– Где ты был?, – капризно проговорила она, – Я ищу тебя весь вечер и ужасно соскучилась.

– До свидания, Майкл, – проворковал Фрэнк. – Удачного вам завершения вечера.

– Опять твои штучки? – пробормотал Джерард, когда они направлялись к выходу.

    Айеро лишь приподнял брови.

– Ты должен был прийти гораздо раньше, мой прекрасный рыцарь, и освободить меня от этого зануды.

– Многие девушки не только не согласятся с тобой, но и вступят в жаркие дебаты, доказывая обратное.

– Я тебе не девчонка. И я устал от этого вечера, хочу домой.

– Я тоже.

В автомобиле Фрэнк уселся вполоборота и наблюдал за Джерардом. Тот распустил «бабочку», и теперь концы черной ленточки виднелись у него из-под воротника. Верхние пуговицы рубашки он тоже расстегнул, чем вызывал у Фрэнка сильнейшее желание скользнуть ладонью внутрь. В течение всего приема, несмотря на всякие «внешние раздражители» вроде Майки и еще нескольких интересных мужчин, пытающихся завладеть его вниманием, Фрэнк по мере сил и возможностей наблюдал за старшим Уэем. Исподтишка, краем глаза или в открытую. «Мой мужчина» – так он называл Джерарда мысленно. Эта фраза успела укорениться в мыслях Фрэнка, она всплывала совершенно спокойно и естественно, щекотала язык желанием произнести эти простые слова…

Больше всего он боялся однажды ляпнуть эту фразу и все испортить. Он не имел права произносить эти слова, смысл которых мог быть истолкован Джерардом как попытка предъявить на него права и покуситься на его свободу. То, что Фрэнк вынужден был скрывать от него свои истинные чувства, притворяясь и изображая ровное отношение, было противоестественно и очень тяжело. Особенно в то время, когда в душе все клокочет и пылает. Айеро часто ловил себя на мысли, что очень успешно осваивает роль домовитого супруга, готовя Джерарду еду, иногда даже наводя порядок в доме, ожидая его прихода с работы… Но при этом он не чувствует себя хозяином их жилища – не может ничего ни изменить, ни даже переставить.

Он даже старается ставить все предметы на те места, где они были, опасаясь вызвать джерардово недовольство. Это балансирование на тонкой проволоке между «можно» и «нельзя» начинало здорово утомлять Фрэнка.

Они вернулись домой странно притихшие, каждый погруженный в свои мысли. А когда Джерард отпер дверь квартиры, он вдруг неожиданно остановился, как-то пристально взглянул на Фрэнка, легко перекинул через плечо и перенес через порог.

Не останавливаясь, он пошел в спальню, и в голове Фрэнка нескончаемо билась мысль, что что-то здесь не так, какое-то неприятное предчувствие, словно Джерард решил подарить ему ночь напоследок, прежде чем исчезнуть, как мираж. Слишком прекрасный, чтобы быть настоящим. Он мысленно шикнул на свои глупые мысли и расслабился, подчиняясь сильным рукам.

Джерард, который всегда казался Фрэнку неконтролируемым в постели, сегодня, напротив, осторожно укладывал его на кровать и взбирался сверху, неторопливо снимал сначала свою рубашку, а потом принимался за его. Плавные движения завораживали, и Фрэнк смотрел во все глаза – благо, позволял тусклый сумеречный свет из окна - не веря, что происходящее не наркотическая галлюцинация. Джерард был слишком нереальным, слишком красивым с любого ракурса, им хотелось любоваться. Даже не касаться – просто садиться напротив, наблюдать за ним, как за чудесным видением, и не дышать, чтобы не спугнуть наваждение.

Джерард припал ртом к его шее, неощутимо провел языком до подбородка и вскользь запечатлел на губах поцелуй, который тут же углубил. Он целовал спокойно, не спеша, только примеряясь и пробуя на вкус; от его аккуратности голова шла кругом и сбивалось дыхание, хотелось больше, глубже и сильнее, но было страшно сорваться, потому что казалось: одно лишнее движение – и мираж тут же исчезнет. И Фрэнк отвечал под стать, поигрывал с его языком, касался легко и старался запомнить каждую минуту, опасаясь, что она может не повториться.

Джерард  мягко взял Фрэнка за руку, провел ей по своей груди до ремня на брюках, жесткая ткань которых не способна была скрыть возбуждение, и вновь вернулся к доскональному тактильному изучению нового тела. Он касался бесстыдно, с нескрываемым интересом, где-то притрагивался только кончиками пальцев, как грабитель, боящийся оставить отпечаток, а где-то – проводил всей поверхностью ладоней, надавливал, прощупывал пульс, клеймил свою собственность. Фрэнк дышал глубоко и часто, с жаром откликался на любой контакт, тяжело сглатывал и блаженно прикрывал глаза. Он старался не думать, как ему удавалось жить без этих искусных рук и жаркого рта, который с испытательским задором ставил засос на ключице и цеплял сосок, спускался по груди и возвращался обратно, срывал с губ поцелуй и опять отправлялся в дальние странствия.

Фрэнк наконец-то застонал, сжал коленями его бедра и попытался потереться всем телом, подобно возбужденному коту, но безуспешно. Неторопливым темпом Джерард как будто насмехался и испытывал на прочность; пройти испытание до конца казалось непосильной задачей – Айеро уже начинал неумолимо таять, он сдавал позиции и сходил с ума от полутонов, от недостаточности, потому что хотелось сильно, жестко, быстро и много, а получалось почти нежно и легко, как во сне, когда все движения скованы, словно кто-то обложил все вокруг ватой, поглощающей сопротивление.

Все это напоминало сладостную пытку, которую хотелось одновременно и закончить как можно скорее, и растянуть до конца всего сущего.

А затем Джерард демонстративно облизал пальцы, он толкнулся одним, но почти сразу добавил второй, он не брал – ему хотелось отдаваться. Он двигался плавными толчками, собранный, осторожный и внимательный, а Фрэнк под ним раскрывался, выгибался, отпускал себя и впускал его. Возбужденное сознание переставало воспринимать целое и сосредотачивалось на частных: бессистемная цепочка укусов пересекла грудную клетку от одного плеча до другого, в ушах звенели чьи-то стоны – наверное, его собственные, - а Джерард входил в него властно, изнуряюще томительно, ритмично и наконец-то – сильно, до конца. Он целовал глубоко, как в последний раз, на износ, до удушения и последующей незаметной клинической смерти – а Фрэнк полосовал короткими ногтями широкую спину, впивался пальцами в бедра, оставлял следы и до последнего не закрывал глаза.

Восстановить дыхание оказалось почему-то катастрофически сложно: организм его, казалось, попросту не усваивал и отторгал, хотя комната была переполнена им под завязку. Сердцебиение проламывало грудную клетку и гулко стучало в ушах, Фрэнк поначалу решил, что оглох, и даже почти смирился. Потеря слуха могла бы стать минимальной платой за недолгую, но крышесносную агонию, а у него остались еще чувства, чтобы использовать их с умом.

Вопреки утомлению Фрэнк почти не спал в эту ночь, слушая размеренное дыхание спящего Джерарда и продолжая мучить себя надоедливыми раздумьями. Фрэнк думал о том, что подобные проявления страсти не могут быть вызваны только плотским желанием. Это был не просто секс. Он начинал верить в невозможное, а это было хуже всего. Но ведь он и согласился жить с Джерардом только потому, что надеялся, что со временем он сможет понять его и даже… полюбить.

Но его мечты рассеялись утром. Уэй был немного отстранен и молчалив. Он пил кофе, а его лицо с каждой минутой казалось Фрэнку все более холодным и замкнутым. Вполне вероятно, что это было только игрой его воображения и Джерард был просто озабочен навалившимися с утра проблемами.

– Все хорошо, Джи? – не выдержав тягостного молчания, произнес он.

– Да, да… Мне пора. Пока, Фрэнк. – Джерард вышел из-за стола, ткнулся в его щеку скудным поцелуем и исчез.

Айеро вздохнул и взглянул на часы. У него еще было немного времени, и он принялся убирать со стола, пытаясь определиться, чего же на самом деле он ждал от этого утра. Интересно, что бы с ним стало, если бы он не работал, а его интересы были бы целиком сосредоточены на Джерарде? Наверное, он просто сошел бы с ума…

9.2

– Фрэнк, привет.

Тот растерянно оглянулся на окликнувшего его человека и увидел улыбающегося Майки.

– Здравствуйте… Что вы здесь делаете?

– Я приехал за вами, Фрэнк.

– Меня должен встретить Джерард.

– Вы все-таки боитесь меня. Джи попросил меня заехать за вами, он сейчас очень занят. Экий вы недоверчивый. – Он улыбнулся в ответ на настороженный взгляд Фрэнка. – Неужели вы считаете, что я способен на похищение?

– Я вообще не знаю, на что вы способны.

Фрэнк нехотя, но все-таки сел в машину Майки.

– Вы без ума от моего брата.

Похоже, Майклу до ужаса нравилась эта игра.

– Мне кажется, это не лучшая тема для разговора, – попытался Фрэнк остудить его пыл, и одновременно с удивлением подмечая произошедшие с ним перемены.

Сейчас Майки был одет в джинсы и свитер и совсем не выглядел богатым повесой. Что-то в его жестах до боли напомнило Фрэнку Джерарда.

– Может быть – да, а может быть – нет.

– Это так заметно? – спросил Айеро, пытаясь справиться со смятением.

– Очень.

– Я многим ему обязан. Джерард спас меня.

– И меня тоже.

– Правда?

– Истинная!

Майкл поднял руку, словно клянясь на Библии; и Фрэнк не сдержал улыбку.

– А что случилось с вами? Серьезное ранение?

– О Господи, нет! У меня был тяжелый период в жизни, и я увлекся «зеленым змием». Узнав про это, Джи приехал и вытащил меня из этой гибельной ямы. – Майки слегка улыбнулся. – Проще говоря, он увез с острова весь алкоголь и оставил меня на целую неделю «выгуливаться» без капли спиртного, пока я не сумел взять себя в руки.

– Замечательное решение… А вы случайно не «Канадиен клаб» пили? – с подозрением спросил Фрэнк.

– Как вы догадались?

Вот он и получил разгадку, откуда у Джерарда в кухонном шкафу коробка виски. Он привез ее от Майки и поставил в шкаф, решив, видимо, избавиться от бутылок позднее. А Фрэнк сделал свои собственные, далеко идущие выводы.

– Эти бутылки до сих пор стоят в шкафу на кухне. Из-за этого я даже обвинил Джерарда в алкоголизме.

Майки расхохотался. Но если Фрэнк и надеялся, что эти слова отвлекли его от начатого разговора, то вынужден был разочароваться: Майкл продолжил гнуть собственную линию.

– Послушайте мой совет.  Вы не должны выказывать столь явный интерес. Это пугает таких мужчин, как Джерард.

– Как Джерард? Что вы имеете в виду? – осторожно спросил Фрэнк.

– Он боится настоящих взаимоотношений, как огня.  Я буду предельно откровенным с вами, потому что вы мне нравитесь. И еще потому, что вы первый, кому он предложил совместное проживание.

Возмущенный Фрэнк хотел посоветовать Майки не совать нос в чужую жизнь. Но тот был братом Джерарда, и Айеро мог почерпнуть такие сведения о нем, каких больше никто не мог ему дать.

Он смог бы докопаться до самой сути и прогнать демонов, которые мучили его мужчину.

– Почему он боится подпускать к себе кого-либо?

– Как вы знаете, почти все наши страхи идут из детства. Наш отец был неоднократно женат, при этом не испытывал ни к одной из жен достаточно теплых чувств. И они платили ему взаимностью. Наверное, это так глубоко отложилось в подсознании Джи, что теперь ему очень тяжело побороть установившиеся стереотипы.

– У него было много любовниц, – вырвалось у Фрэнка.

Майки смутился.

– Вы и это знаете?

– Он не скрывает.

– Сукин сын, как же велик его страх… Не сомневаюсь, что он придумал кучу условий и ограничений.

– Нет, их придумал я. И смотрите, пожалуйста, на дорогу.

Майк отвел от него изумленный взгляд и помотал головой.

– Но зачем?

– Какая разница, кто их придумал? Я просто знал, что он хочет именно этого.

Лицо младшего Уэя сделалось печально-задумчивым.

Он высадил Фрэнка у дома Джерарда и попрощался.

– Вы не зайдете?

– Спасибо за приглашение, но я спешу. В следующий раз – обязательно.

Он уехал, подмигнув Фрэнку на прощание и оставив в его душе чувство, что он только что обрел друга.

9.3.

– Что-то не так?

Это был первый вечер, когда Джерард появился дома мрачнее тучи. Он едва поздоровался с Фрэнком, придя с работы, а теперь хмуро ковырялся в своей тарелке.

– Фрэнк, хватит вести себя подобно заботливой женушке. Просто оставь меня в покое.

Эти слова больно резанули его по сердцу, но Фрэнк уже научился сдерживать себя.

– Я просто подумал, что смогу помочь… – начал он, но реакция Джерарда его действительно напугала.

– Нет! – почти закричал он. – Ты ничем не можешь мне помочь!

– Хорошо.

Айеро поднялся, чтобы убрать со стола.

– Твоя забота напоминает мне плотную вату! – добавил Джерард, и тот задохнулся от возмущения.

– Что?!

– Паутину, которая опутывает меня все плотнее с каждым днем!

– Ты, наверное, пьян! Если хочешь побыть в одиночестве, то не стоит закатывать подобные истерики. Я не навязываюсь и могу просто уйти. В конце концов, мне есть куда!

Господи, что он говорит?! Но напряжение, копившееся столько дней, уже вырвалось на волю. Фрэнк почувствовал, что внутри него словно раскручивается до упора сжатая пружина. Он схватил куртку и выскочил из квартиры.

Это не могло продолжаться долго… Когда-нибудь это должно было закончиться… – как заклинание повторял он про себя, но душа тоскливо всхлипывала: Джерард, почему ты меня не остановил?.. Неужели тебе все равно?..

Фрэнк добрался до своей квартиры на такси.

Открыв дверь, он вошел, и сразу же на него пахнуло каким-то холодом. Холодом одиночества. Он слишком привык к человеческому существу, находящемуся рядом, к общению, к теплу… Он пытался быть циничным, но у него ничего не получалось. Что ж, он виноват сам: ведь прекрасно понимал, чем это все может закончиться, он позволил себе запретное, зашел слишком далеко… Возможно, даже выдал свои чувства… Либо дело в самом Джерарде. Он просто испугался того, что у них все слишком хорошо и гладко получается, что они идеально подошли друг другу.

– Жалкий трус, – прошептал Фрэнк, смаргивая соленые проявления непрошенных эмоций. – Ты трус, Джерард…

Фрэнк тяжело опустился на диван и закрыл лицо ладонями. Ему казалось, что в эти минуты рушится вся его жизнь, настолько тяжелыми и безысходными были эти минуты. И скандал, начавшийся буквально не из-за чего, и его неожиданное резкое противодействие, эмоциональная вспышка, еще более усиливали на душе эту тяжесть.

Звонок в дверь заставил его вздрогнуть. Фрэнк поднял голову и застыл, недоумевая, кто к нему пришел. И тут же зазвонил его мобильный телефон. На экране высветился номер Джерарда, и он пропустил несколько звонков, не решаясь ответить. Потом, собравшись с силами, он нажал на кнопку.

– Алло?

– Фрэнк, я стою у твоей двери. Пожалуйста, открой. Нам нужно поговорить.

Айеро с удивлением воззрился на входную дверь, за которой, оказывается, стоит Джерард!

– О чем?.. – спросил он слабым голосом.

– Фрэнк, пожалуйста.

Он отключил связь и направился к дверям.

Отперев замок, Фрэнк распахнул дверь и увидел Джерарда. Его лицо было утомленным, а взгляд тусклым.

– Заходи.

Фрэнк повернулся к нему спиной, направляясь внутрь квартиры. Он слышал, что Джерард идет следом за ним.

– Хочешь выпить? – спросил он, не поворачиваясь.

– Да, – тихо ответил тот.

Фрэнк подошел к бару, достал бутылку вина.

Понаблюдав за его тщетными попытками вынуть пробку, Джерард наконец взял инициативу в свои руки.

– Я помогу. – Он легко откупорил бутылку, заставив Фрэнка испытать новую волну огорчения от своей беспомощности даже в таком простом деле.

Он молча вытащил из бара два бокала, поставил перед Джерардом и отошел, устроившись на диване. Уэй налил вина, приблизился и подал ему бокал. Фрэнк взял, но понял, что совсем не хочет пить.

– О чем ты хотел поговорить? – спросил он, вертя бокал в руках и разглядывая его содержимое с таким тщанием, словно там мог скрываться ответ на мучающие его вопросы.

Сейчас у него возникло ощущение, что время повернулось вспять и опять начинает отсчет с нулевой точки. В это было бы легко поверить, если бы не жгучее чувство обиды, терзающее душу.

– Я хотел попросить прощения за свое поведение. Я был ужасен. Наверное, у каждого бывают такие периоды, когда все раздражает. Я здорово устал, у меня была сложная операция, и я не сдержался.

– Дело совсем не в этом, Джерард, и ты это прекрасно понимаешь. Мы не найдем общего языка, если ты так и будешь уходить от действительности, пытаясь убедить и меня, и себя в том, что на самом деле не существует.

– Что ты имеешь в виду?

– Я сразу сказал, что наши отношения будут строиться на честности, но, похоже, ты решил по-другому. – Фрэнк отвернулся и стал смотреть в стену. – Если ты кого-то завел…

– У меня никого нет, Фрэнки.

– Но тогда почему… почему ты обидел меня? Ты и раньше приходил усталый, у тебя были тяжелые операции, но ты никогда не позволял себе вести себя так…

Джерард склонил голову.

– Я не знаю, почему получилось именно так, – признался он наконец. – Я понимаю только, что был не прав, я обидел тебя, но больше всего на свете я хочу, чтобы ты вернулся. Прости меня и вернись, Фрэнки… Пожалуйста.

Наверное, не стоило так легко соглашаться, но Фрэнк был так слаб…

     В последующие дни все было как обычно, и в то же время Фрэнк с какой-то безнадежностью чувствовал, что надлом, появившийся в его душе, не только не исчез, а стал разрастаться. Он чувствовал сначала незначительные, едва заметные перемены в отношении к нему Джерарда. Его разбушевавшееся воображение раздувало эти мелочи до огромных размеров, и порой наступали такие минуты, когда Фрэнк был готов забиться в истерике, обвиняя его в отсутствии внимания. Тогда он сжимал зубы и с огромным трудом брал себя в руки.

Фрэнк был уверен только в одном – что-то бесповоротно изменилось, их отношения потеряли былую легкость. Возможно, совместное проживание показалось Джерарду слишком обременительным, или он решил, что слишком близко подпустил Фрэнка к себе, или… Все, хватит! Иначе можно так далеко зайти, что потом и не выберешься из этих дебрей. Фрэнк вовсе не собирался штурмовать новое препятствие, это не для него. В их игре давно установлены все правила – правила Джерарда! – и пересмотр отдельных пунктов не допускается. А посему он должен просто принять все, как есть. Ему остается только отстраненно наблюдать, как пропасть между ними становится с каждым днем все шире, а от него при этом ничего не зависит…

Несмотря на обиду, занозой засевшую в его сердце, Фрэнк так и не смог разочароваться в Джерарде. Он таков, каков есть, его характер сложился, и кто Айеро такой – в самом деле! – чтобы пытаться изменить человека согласно своим меркам?

Ему остается только смириться или уйти, полностью разорвав их отношения. Уйти, чтобы оторвать от себя часть своей души, словно кусок плоти, оставив кровоточащую рану. Он любил Джерарда и нуждался в нем, как никогда ни в одном человеке.

Для него это было столь же ясным, сколь он был уверен в том, что Уэй готовится к разрыву. Он стал подолгу задерживаться вечерами. Иногда он возвращался, когда Фрэнк уже спал. Тот просыпался, когда он приходил, хотя Джерард старался все делать тихо, и до утра уже не мог сомкнуть глаз. Фрэнк ничего не спрашивал, Джерард - ничего не объяснял. Душа еще бунтовала, но умом Айеро смирился, понимая, что ничего изменить не в силах. Джерард и так совершил почти что подвиг, но теперь для него все изменилось.

По-видимому, он, попробовав суррогата семейной жизни, полностью разочаровался в подобных отношениях. Если и были какие-то надежды и иллюзии, то они бесследно растаяли.

Фрэнк стал рассеянным на работе, его голова была забита бесконечными мыслями о Джерарде и о том, насколько хватит его сил, чтобы поддерживать эти остывающие угли. Иногда, возвращаясь домой, он решал, что именно сегодня расставит все точки над «i», но каждый раз малодушничал.

Потеря душевного равновесия внесла тревогу и в его сны. Он плохо спал, а однажды, как предвестник грядущего окончания их отношений, ему приснился сон, в котором Джерард уходил от него.

В конце концов, он решил, что одиночество и оплакивание своей несостоявшейся «семейной» жизни – это вовсе не то, чем можно гордиться.

И он нашел некое «противоядие»: если Джерард звонил и говорил, что снова задерживается, то Фрэнк отправлялся в гости к Саре.

Новым поводом для нового конфликта оказался, как ни странно, Майки. Он пришел вместе с Джерардом.

– Я пригласил Майкла в гости.

– Хорошо, но ты мог бы и предупредить.

– Фрэнки, не стоит беспокоиться. Я очень неприхотлив, – заверил Майки.

В его обществе Фрэнк смог немного расслабиться. Младший Уэй много шутил, а потом, улучив минутку, шепнул ему:

– Я вижу, вы приняли мои советы к сведению.

Секундой позже он догадался, что имеет в виду Майки, – в его глазах больше не было явного обожания.

– Да, – выдавив улыбку, подтвердил он и тут же нашел необходимые слова, чтобы указать ему на слишком пристальное внимание к его персоне:

– Однако я заметил, что вы сами не торопитесь следовать собственным советам.

– Я не в силах скрыть свои чувства.

– О каких чувствах идет речь? – осведомился Джерард.

– О моих чувствах к Фрэнки, – ничуть не смущаясь, с улыбкой заявил Майки.

– Ах, вот как.

– Майкл шутит.

Но отрицание только усилило недовольство старшего Уэя.

Чуть позже Джерард отправился проводить брата.

Фрэнк мыл посуду, когда он появился на кухне.

– Решил заставить меня ревновать? – без предисловий спросил он.

– Как ты мог подумать? – Фрэнк задохнулся от возмущения.

– Для меня не секрет, что ты нравишься моему брату. Но не стоит использовать его для решения своих проблем.

– У меня нет проблем, Джерард. Проблема в тебе.

– О, не устраивай мне сцен.

Фрэнк вдруг все понял.

Он молча домыл и убрал посуду, снял и аккуратно сложил дурацкий фартук и рассеянно огляделся. Потом направился в комнату и стал складывать свои вещи.

– Новая демонстрация? Но я больше не побегу за тобой, Фрэнк.

– Я в этом не нуждаюсь. Прощай, Джерард.

Фрэнк едва сдержался, чтобы показать ему средний палец и демонстративно хлопнул дверью, оставляя раздраженного Уэя одного.