Майки когда-нибудь заткнется? Проблема – раз, проблема – два, проблема…
Он правда думает, что я – его друг?! Считает, что я не могу не понимать его. А я могу, почему же нет?

Все мои друзья состоят из проблем, в большинстве своем они – такие же отвергнутые системой личности, как и я, или просто озлобленные жизнью психопаты. Надо сказать, мне с ними проще находить общий язык, и все эти придурки относятся ко мне как к подобию вечного двигателя, заставляющего их непрерывно двигаться вперед, не останавливаться, не плакать.

Проблема в том, что я для них друг, а они для меня – объекты исследования. Более того, при всей их притворной благодарности, ни одного из них не волнует, что именно заставляет мое сердце биться. Я думаю, что дело в ненависти, но они не интересуются этим…

Им свойственно приходить в мой дом и рассказывать о своих проблемах, мелочных, по сути; они заталкивают эту информацию в мои мысли всеми существующими способами, с целью поставить меня в известность. Но при этом никто не хочет слушать меня.

Уэй все еще говорит, быстро и с напряжением, будто через боль. Не осталось уже ни сил, ни смысла делать вид, что я слушаю его, и я начинаю злиться.
- Успокойся, ты, придурок! Я не могу видеть тебя в таком состоянии. У тебя есть проблемы? – он кивает в знак согласия,- Отлично, пойди и реши их.

Никому из них не нравятся мои методы, а мне не нравится их компания. И все же, это дружба. Так мило.

- Не могу. Я уже здесь, я пришел, чтобы избавиться от своих проблем.
- В каком смысле?
- Все остальные мои проблемы – ничто в сравнении с тобой. Ты - моя главная проблема.

- Ты о чем? – я только и делаю, что задаю вопросы, как же мерзко.
- Ты мне нравишься. Кажется, это так.
- Очень смешно. Как я могу верить тебе?!
- Просто поверь, ты мне очень нравишься,- он пялится на меня, как будто нашел во мне что-то интересное.

Мне так плохо от этого, так тяжело под его взглядом, так обидно, что он сказал мне такое…
Замахнувшись, я ударил его по лицу так сильно, что Майки оказался на полу.

Если снаружи я интересен, то внутри я еще более удивительный. Я такой один.
Моя злость – это защита от разочарований, от этого гнилого мира. Ненависть нужна как топливо, но если злиться слишком долго, и не расходовать свои эмоции, они внутри умирают и начинают разлагаться. Так и происходит с человечеством, из-за всех этих фальшивых «XOXO» и «I <3 U» все чаще планета вспыхивает ненужными военными конфликтами. Но и это тоже влечет за собой прогресс. Человек по сущности своей такое дерьмо, и очень хорошо приспособился получать выгоду из всего…

Я даже решил озвучить свои мысли, и для этого наклонился перед ним так, чтобы наши глаза были на одном уровне. К тому же, я разбил ему лицо, и по его коже стекала такая живая теплая кровь...

- …По-любому надо говорить, что ты ненавидишь, и говорить это каждый раз, как только чувствуешь. Я ненавижу, терпеть не могу тебя, Майки. Вот, так мир становится проще! Сказал бы ты мне, что ненавидишь меня, и этого конфликта удалось бы избежать,- я даже протянул ему руку, желая помочь подняться. Я ведь не злодей, объяснил, что к чему, пусть уходит теперь.

- Фрэнк, я не могу говорить такое, да и зачем, если я тебя люблю?
- Ты говоришь это в состоянии аффекта, или специально хочешь вывести меня из себя? Нет любви, есть только жалкая привязанность, и весь ее смысл заканчивается на том, что она отличается от ненависти. Когда ненависть уходит в минус, человек становится зависимым и жалким. А от кого зависеть - не важно, так что выбери своим предметом обожания кого-нибудь другого.

- Ты ничего об этом не знаешь, даже удивительно, как я не замечал раньше! Ты и сам сомневался в том, чему научила тебя жизнь, но никто не хотел объяснить тебе, где ты ошибся…

Никто. Никто не слушает. Никого не волнует. От этого нет спасения!
О, этот подонок затронул мою самую больную тему… Я помню, все еще помню этот звук металла, ударяющегося о стеклянную поверхность стола - это когда моя мать уходила от отца. Могу вспомнить те скандалы, что устраивала каждый вечер Джамия – это пока мы не развелись. Помню ту наглую улыбку его брата, это было перед тем, как он разбил мое сердце. О да, когда-то оно билось из-за любви к тому, кого мне следовало бы презирать…

- Ты хочешь поговорить об этом? Хочешь сказать, что чужое безразличие сделало меня таким?!
- Да, возможно, и если ты так на это реагируешь… - я не смог удержаться и еще раз ударил его, просто потому, что мысли стали такими тяжелыми, и они не успевали за действием алгоритма программы «мне перечат – я ударяю».

Он резко привстал и, будто подражая мне, замахнулся, пытаясь ударить своей хилой рукой. Он задел меня, но не так сильно, как мог бы, если бы не боялся бить.
Я с силой обхватил пальцами тонкие запястья Майки, не отдавая себе отчета в том, что специально стараюсь причинить ему боль.

- Эй, да ты плачешь, что с тобой такое? – по его коже действительно скатывались слезы,- Ты думал, я хороший и славный парень, и что твой прекрасный брат ошибается на мой счет, а я, оказывается, такой урод…
- Я и не надеялся на тебя другого. И если ты думаешь, что я буду плакать, как последний гребаный эмоциональный тинэйджер, то ты жестоко ошибаешься. Я могу сделать тебя другим, могу помочь… Даже если ты думаешь, что в этом не нуждаешься.

- Какая прелесть,- расслабившись, я отпустил его руки, о чем тут же пожалел, потому что он дал мне пощечину.
Оба Уэя одинаковы, подлые идиоты.

Я замолчал, потому что разговор потерял смысловую линию. Так и стоял, прижав руку к горящей щеке и уставившись на Майки невидящим взглядом. А потом заметил, что он тоже смотрит на меня, стоит напротив и пялится, все с тем же глубоко заинтересованным видом. А еще его губы были разбиты в кровь. Ему это даже шло.

- Слушай, ты извини меня… - начал он говорить что-то, но я уже не слушал.
Я подошел ближе и поцеловал Майки, болезненно кусая его губы, от чего чувствовал у себя во рту сводящий с ума привкус его крови. И я чувствовал, как его сердце разгонялось быстрее, и, наверное, оно билось из-за любви...
Из-за любви ко мне, наверное.