Внизу раздаются голоса. Джерард, кажется, привел кого-то из друзей. А я, как последний кретин, заперся в спальне и делаю вид, что готовлюсь к зачету.

Музыка в наушниках не дает уснуть. Я смотрю в окно, наблюдая за падающими снежинками, искрящимися в свете уличного фонаря. Лежу долго, полушепотом подпеваю заученным наизусть песням. Мне хорошо, когда меня не трогают. Родители делают все, чтобы я мог учиться - рано или поздно мне придется заменить отца и занять его кресло в фирме.

Батарея на плеере сдыхает раньше, чем я рассчитываю. Музыка стихает. И я слышу сдавленные стоны за стеной... Джи?!

Кровать скрипит, когда я поднимаюсь. В доме темно - родители спят. Я подхожу к спальне брата. Под ногами скрипят половицы, сердце бьется слишком быстро, руки холодеют, стоны все громче... а я так не хочу открывать дверь.

Дверь открывается почти бесшумно. Я замираю, чувствуя, как слабеет тело. Слова застревают в горле, так и не сорвавшись с губ.

Я узнаю в полумраке до слез знакомые татуировки на лопатках. Я узнаю голос своего родного брата.

Осторожно закрываю дверь и возвращаюсь в комнату. Падаю на кровать и закрываю глаза. Магия вечера разрушена. Моя жизнь, кажется, разрушена...

Сижу долго, не могу заставить себя заснуть. Слышу тихие аккуратные шаги. Еще темно. На часах - семь утра. Поднимаюсь, натягиваю кеды, выхожу из дома вслед за ним. За Фрэнком Айеро.

Собственный голос кажется чужим. Золотистый свет фонаря отражается в его изумленных глазах.

Шепот кажется мне оглушающим в этой тишине. Фрэнк испуган, растерян, потрясен...

-Прости, - тихо шепчет он. - Я...

Я отвожу взгляд. Он замолкает. Те несколько часов, что я провел в своей комнате, пытаясь осмыслить увиденное, не проходят даром. Истерики нет. Нет слез. Нет дрожи. Только усталость, грусть и необъятное чувство потери, разрывающее грудную клетку в клочья.

Голос подводит меня и дрожит. Я закрываю глаза, стараясь унять подступающий к горлу ком.

Оглушительным взрывом отдается в голове это простое слово.

Фрэнк смотрит недоверчиво. Глупый... Я слишком люблю его, чтобы лишать счастья.

-Я...

Он солнечно улыбается и быстро целует меня в щеку.

Меня трясет. Я смотрю на его удаляющийся силуэт. Мне холодно? Мне больно? Очевидно, первое. Боль - лишь иллюзия. И я смогу это пережить.

Еще несколько минут я смотрю в конец улицы, куда ушел Фрэнк. Я замерз, но мне не до этого. Слишком мало значит холод в тот момент, когда ты всеми силами пытаешься удержать разрывающееся от боли сердце.

Через неделю Джи заявляет родителям, что уезжает к Фрэнку. Мать кричит, срываясь на визг. Отец проклинает день его рождения. Я пытаюсь вступиться. Мне уже легче - я преодолел себя. Теперь я хочу счастья для них. Для Фрэнка и Джерарда. Поэтому я помогаю ему собрать вещи и отдаю деньги, которые копил на новую гитару для Фрэнка.

Он уезжает. Я звоню им каждый день. Но они вполне счастливы. И я рад за них.

Знакомлюсь с Алисией. Помогаю ей сделать доклад. Ловлю себя на том, что мне нравится ее нежно-мягкий запах и блеск лукавых глаз. Однажды просыпаемся вместе. Все отлично. Сердце почти не болит, каждый день с Алисией приносит все больше облегчения. Внезапно перестает отвечать брат. Звонить Фрэнку не могу, хоть и знаю его номер. Кусаю губы, стараюсь не думать...

Джерард возвращается. Выглядит ужасно. Круги под глазами, давно не мытые волосы, он явно давно не ел... Из кармана падает пакетик с белым порошком. Но это замечаю только я - родители слишком рады, чтобы замечать такие глупости. Избавляюсь от наркотиков сам, высыпая содержимое в унитаз.

Джерард замкнут. Он почти не выходит из комнаты, часами смотрит в одну точку или сидит над пустым альбомом. Он прилежно учится, работает вместе со мной. Родители рады - жизнь налаживается, Джи перебесился и повзрослел.

Проходит год. Ничего не меняется. Брат мало ест, учится, работает, почти до утра сидит, глядя на белый лист. Родители не замечают его бледного лица и красных глаз. Он жив, он не шатается неизвестно где, не спит неизвестно с кем, он приносит неплохие результаты из университета, на работе выполняет все в срок - больше ничего не важно.

Алисия сдает итоговые зачеты. Родители не видят в ней ничего неправильного, дают разрешение на помолвку. Все правильно, я счастлив...

Еще через полгода звонит Фрэнк. Он измотан и изможден. Сердце неприятно колет. Он спрашивает, как там Джерард. Отвечаю ровно, почти равнодушно, что он замкнулся в себе и опустошен. Фрэнк долго молчит, и я не узнаю его. Джи сломал его. Сломал моего Фрэнка, который легко переносил все неудачи и смирялся с потерями. Он сломал его тем, что ушел. Но я вижу, что и брат сломан. Сломан тем, что оставил Фрэнка.

-Просто позвони ему.

-Я не смогу.

Голос Фрэнка дрожит. Хочу обнять его, прижать к себе, утешить, забрать себе его боль... Но я не могу. У меня есть невеста.

Джерард уходит через полгода. Я вижу, как сверкают его глаза, уже давно потерявшие блеск. И понимаю, что Фрэнк смог сделать это.

Он уходит, улыбаясь под нос в ответ за проклятья отца и оскорбления матери. И я желаю им счастья. Я прошу его не обращать на них внимания. Он улыбается; он оживает на глазах; он просто возвращается к жизни, ко мне, к Фрэнку...

И я еще долго смотрю в окно на падающие снежинки. Я знаю, что до конца жизни мне будет сниться тот, кому я желаю счастья - этот парень с глазами цвета лета.

___________________________

И снова трясущимися руками я закрываю дверь, сажусь на пол и обнимаю себя за плечи. На колени падают горячие слезы, я закрываю глаза и стараюсь отрешиться от всего.

В такие моменты я ненавижу себя. Ненавижу за слабость, с которой я прячусь от реальности в ванной. Ненавижу за бессилие, с которым смотрю на обдолбанного Джерарда. Ненавижу за любовь к нему, которая не позволяет оттолкнуть его. Ненавижу...

Его тихий умоляющий голос сводит с ума. Я знаю, что прощу его через полчаса. Знаю, что завтра ночью мне снова позвонят знакомые из грязного дешевого клуба, говоря, что заметили моего парня в невменяемом состоянии. Я знаю, что буду волноваться за него, что снова сорвусь в такси и поеду в другой конец города, чтобы забрать его. И снова буду сидеть в этой тесной ванной, обняв колени руками.

Я поднимаюсь и привожу себя в порядок. Открываю дверь. Джерард обнимает меня, обещая, что это больше не повторится. Но я знаю, как мало значат его обещания…

Это повторяется. Он обещает, я верю, а он снова и снова нарушает обещания. С тихим бессильным стоном я падаю на кровать и нервно жду звонка – кто знает, куда ехать сегодня?

И вот он возвращается. Не один. С высокой блондинкой, которая явно привыкла просыпаться с незнакомыми людьми. Девушка уходит под моим холодным взглядом, Джерард, пошатываясь, заходит в квартиру.

Я смотрю на него и чувствую, как рвется все изнутри. Он сильно пьян и явно что-то принял.

-Зачем? – шепчу я. Мы стоим посреди комнаты, смотрим друг на друга. Он вряд ли узнает меня – так мало понимания я вижу в его глазах. Или он больше ничего ко мне не чувствует?...

Вместо ответа я получаю сильную пощечину. Мне не больно. Слишком сильно ощущается это чувство внутреннего разрушения. Я просто не замечаю боль. Но губы предательски дрожат. Я смотрю на Джерарда, ненавидя его за то, что он сломал меня. Сломал, разрушил, уничтожил…

Чувствуя, что вот-вот из глаз брызнут слезы, я закрываю глаза. Мне так холодно…

Ты сломал меня, Джерард….

-Хватит… Пожалуйста, хватит. Я устал… Ты надоел мне… Твои вечные пьянки, шлюхообразные подруги, проблемы с законом, наркотики... Хватит. С меня хватит…

Слова срываются с губ, я чувствую, как становится легче – вся бессильная ярость, скопившаяся внутри, выходит сплошным потоком слов. Я не вижу его, но слышу, как тяжело он дышит…

Прости меня… Прости, что я так слаб…

По щекам бегут слезы. Прости, что ты видишь мою слабость… Прости…

К горящей после удара щеке на миг прикасаются холодные губы. Громкий хлопок двери дает знать, что все кончено.

Но долгожданного облегчения не следует. Я вспоминаю, что ради Джерарда бросил Майка, его родного младшего брата, который застукал нас в первый же день. Мне жаль Майкла, мне жаль Джерарда, мне жаль себя… Но я понимаю, что Джерард сейчас значит для меня больше, чем Майки.

Почти год проходит, словно в коме. Я не чувствую ничего. Я не живу. Я просто существую, на автопилоте выполняя то, что от меня требуется. Нет ничего внутри меня. Лишь руины, разбитые Джерардом. Ежедневно я пытаюсь набрать его номер и сбрасываю в последний момент, опасаясь его реакции. Я знаю, что он вернулся домой, к родителям, к брату. Возможно, он уже забыл меня, такого странного паренька-музыканта со странным цветом глаз. Но я не забыл его. Он нужен мне, нужен до крика, до хриплого воя, до безумия…

Каждый день я ищу в толпе прохожих его глаза – глубокие, ярко-зеленые, словно изумруды. Ищу его спутанные черные волосы, его тонкие сухие губы, его чуть вздернутый нос. Мне чудится его голос, зовущий меня по имени. Мне снится он – молчаливый, изможденный, равнодушно глядящий на пустой альбомный лист. Я ненавижу себя, ненавижу за то, что прогнал его тогда, ненавижу за то, что опустил руки, за то, что не стал бороться, не смог вытерпеть…

Еще полгода. Я больше не могу - все это превращается в какую-то странную болезнь. Видимо, я болен – мне не хватает его. Мне катастрофически не хватает Джерарда. Я был готов пройти все снова еще сотню раз, чтобы вернуть слова, брошенные тогда сквозь зубы. Я ненавижу себя, несколько раз сильно напиваюсь. Затем довожу себя до рвоты и долго плачу, снова и снова проклиная тот вечер, в который не смог сдержаться.

Каждую ночь засыпая в одиночестве в холодной кровати, я схожу с ума. Открываю глаза по утрам и надеюсь, что все окажется плохим сном, что сейчас я нащупаю его рядом… Затем, роняя соленые капли в утреннюю чашку кофе, каждый раз все серьезней задумываюсь о самоубийстве.

В какой-то день срываюсь и звоню Майки. Он говорит сухо и ровно – явно не рад моему звонку. Предлагает позвонить ему. Я потерян, я одинок, я сломан… Но не Джерардом, а его отсутствием.

Долгие шесть месяцев. Рутина сводит с ума, я больше не могу спать один, поэтому прихожу поздно и, не раздеваясь, падаю на кровать. Каждый день. Друзья беспокоятся, они знают, в чем дело, но не трогают меня – они просто не могут помочь.

И я собираюсь с силами. Набираю номер. И не сбрасываю вызов.

Он долго не отвечает. Включается автоответчик. Слова застревают в горле… Лишь через минуту я могу выдавить лишь три слова:

В тот день я прихожу домой почти под утро. Мне плохо, я простужен, мне нужен Джи… Я падаю на кровать и обнимаю свои колени, как в детстве. На экране – фотография Джерарда. Целую монитор, прижимаю телефон к груди. Кажется, засыпаю, дожидаясь ответа, который уже не получу. Ведь он счастлив без меня, правда?

Мне снится он. Он вернулся и сидит рядом, смотрит, как я сплю. Я улыбаюсь и прошу его остаться…

Внезапно просыпаюсь от того, что Джерард прижимает меня к себе и несет какой-то бред… Я счастлив, я задыхаюсь от радости, ведь Джи – мой Джи – теперь со мной.