Когда Линда встретила Фрэнка Айеро - обаятельного юного
гитариста с кучей проблем и без гроша в кармане, она даже не знала, как круто
изменится ее жизнь. Они познакомились, когда хмурый охранник выбросил Фрэнка из
ночного бара за хулиганство - Айеро упал к ее ногам: пьяный в стельку, отчаянно
ругающийся и обещающий надрать задницу обидчику. (Сам Фрэнк утверждал, что они
познакомились в парке, когда он защитил Линду от грабителей). Линда помогла
незнакомцу подняться, отряхнуть помятую в драке одежду и даже довела до своего
дома, узнав, что беднягу выгнали из съемной квартиры. Еще тогда, когда он вышел
из душа, вытирая волосы ее полотенцем, Линда поняла, что вот она - ее судьба, кареглазая,
потрепанная, бесконечно очаровательная и добрая. Они полюбили друг друга.
Вскоре Фрэнк собрал группу, которая скоро приобрела свою небольшую
популярность.
Когда появился малыш Фрэнки, Линда поставила старшего Айеро
перед фактом: ему нужно оставить музыку и заняться более прибыльным делом.
Фрэнк, который просто не был создан для спокойной семейной
жизни перед камином, дал твердый и категоричный отказ. Он просто не мог бросить
гитару, когда его только-только начали узнавать на улице. К тому времени
старшему Айеро было едва двадцать пять, и он не собирался так рано уходить со
сцены.
В тот же вечер Линда собрала вещи, сняла со счета немного
денег и с малышом Фрэнки направилась туда, где ее не стали бы искать ни родители,
ни панковатый муж - в крошечный занудный город на самом краю штата. Конечно,
когда она устроилась на работу и получила небольшой дом, к ней пришло
запоздалое сожаление. Но вернуться ей не позволила гордость - молодая и еще
тогда неопытная девушка боялась реакции Айеро: кто знает, вдруг он решит
выставить ее из дома или, что еще хуже, заберет ребенка? Линда просто не знала,
что старший Фрэнк не мог найти себе места и еще несколько лет искал ее и своего
сына, ненавидя себя за свой необдуманный выбор и готовый на коленях умолять ее
вернуться.
Фрэнк был жизнерадостным ребенком. И очень необычном. И
когда люди стали жаловаться на его своеобразное поведение, а мальчик тайком
проколол губу огромной иглой, Линда поняла, что малыш унаследовал от отца не
только обаятельную улыбку, музыкальный слух и кофейно-карие глаза, но и
необъяснимую тягу к неприятностям, любовь ко всему странному и свою,
неповторимую уникальность. Видимо, Фрэнки стал готом из-за генов отца-панка,
который до сих пор ждал вестей от Линды в полном одиночестве.
Когда Фрэнку исполнилось восемь, он пришел домой с прогулки
в рваной одежде, покрытой пылью, и с огромным синяком на скуле. В руках он нес,
пыхтя, пухлого щенка - такого же потрепанного и грязного. Оказалось, что
мальчик подрался с ребятами постарше, чтобы отобрать собаку, над которой они
издевались. Сердце Линды дрогнуло; и как она могла после этого отчитывать
малыша за испорченную одежду?! Впрочем, дворняжку пришлось отдать в приют.
Спустя три года в дом Айеро позвонила миссис Нестор - мать
Джамии, - женщина жаловалась на то, что Фрэнк отказался танцевать с ее девочкой
на праздничном балу. Фрэнк, будучи ребенком, честно ответил, что "Джамия -
мерзкая девочка", но ее "нельзя бить", потому что "она все
равно девочка, хоть и противная". Линда снова не смогла наказать мальчика
- потому что знала, что он прав.
В пятнадцать лет, когда Фрэнк изъявил желание выкрасить
волосы в черный из родного темно-каштанового, проколоть бровь и губу, Линде
впервые пришлось сказать "нет" сыну. Кого это остановит? Кого угодно,
но не Фрэнка Айеро. Он раздобыл самую дешевую краску для волос и не без помощи
Рэя проколол губу иглой, обмакнутой в старый портвейн. Матери пришлось, скрепя
сердце, съездить с сыном к окраине Нью-Йорка, где он смог закупиться краской,
одеждой и пробил себе бровь. Пока мать рассчитывалась за покупки, Фрэнк
улыбался так счастливо, будто в его пакете с модной этикеткой лежат не черные
джинсы с сотней заклепок, а счастье всего мира. Линда в то мгновение
почувствовала, как в груди поднимается странное чувство, похожее на смесь
волнения, радости и гордости. Она узнала этот блеск в глазах. Фрэнк, никогда не
видевший своего отца, необъяснимым образом становился его миниатюрной копией.
______________________________________________________________________________
POV FRANK.
- Рэй, ты веришь в вампиров? - спросил я, подперев кулаком
щеку и мечтательно уставившись в окно, за которым шел ливень. Капли стекали по
стеклу, оставляя за собой кривые мокрые полосы.
- Нет, - отозвался мрачно Рэй.
- Нет? - почти огорченно спросил я, глядя, как сползает по
той стороне стекла осенний лист, прилипший к окну.
- Нет! – прорычал Торо. Кажется, он не мог справиться с
очередным уравнением мистера Бостона, и это постепенно начинало его раздражать.
А я со своими вопросами был совсем некстати на контрольной работе.
- А я верю.
Я вздохнул, улыбаясь мыслям. Мой контрольный лист был девственно
чист, но меня это совсем не волновало.
- А в любовь с первого взгляда ты веришь? - снова спросил я,
когда Рэй плюнул с досады и перешел к другому заданию.
Торо открыл было рот, чтобы огрызнуться и заставить меня
приняться за работу, но замер. Его погрустневший взгляд скользнул по спине
Кристы, которая сидела двумя партами дальше от нас.
- Верю, - вздохнул Рэй и вернулся к уравнениям - правда, без
прежнего энтузиазма.
- Теперь я тоже верю, - едва слышно прошептал я. Рэй не
услышал меня.
Я перевернул тетрадь и до конца урока рисовал на последних
листах высокую стройную фигуру с прямыми черными волосами до плеч в обрамлении
роз. Кажется, я влюбился.
В таком крошечном городке это было немыслимо – влюбиться в
человека одного с тобой пола. Но когда меня волновали эти глупые правила? Законы
созданы для их нарушения – все создано, чтобы быть разрушенным; поэтому я не
собирался отступать. Мне жизненно важно было навестить особняк после уроков и
напроситься внутрь; перед моим внутренним взором до сих пор стоял невероятный
гот со своим гипнотическим взглядом.
Гот! В нашем городе! Совсем рядом! Так близко от меня! Разве
я мог его упустить?
Больше всего меня волновало мнение матери насчет моей
влюбленности в едва знакомого парня. Но я знал, что она боится, что когда-нибудь
я останусь в полном одиночестве из-за своего отличия от других, нормальных
людей, поэтому смирится с любым моим выбором – даже таким. Я буквально видел,
как приведу младшего Уэя в дом, в нашу скромную правильную гостиную с цветастыми
занавесками, улыбнусь удивленной маме и с гордостью заявлю: «Мам, привет, это
мой парень. Мы будем с ним счастливы, пока смерть не разлучит нас.»…
Маму хватит удар. Пожалуй, я тороплюсь с событиями. Для начала
было бы неплохо подружиться с готом, верно? Немудрено, что все считают его
вампиром – он не вылезает из своего особняка круглыми сутками.
Ну, раз принц не идет к Фрэнку, тогда Фрэнк идет к принцу.
После математики мы направились в кафетерий, взяли по порции
салата и уселись за свободный столик. Пока Рэй ковырялся в своей тарелке, уныло
разглагольствуя о том, что за работу он получит едва ли выше тройки, я, сдавший пустой лист, с
воодушевлением строчил любовные поэмы в своем блокноте с изображением Повелителя
Тыкв из любимого мультфильма.
- Извините, тут… свободно?
Я бросил равнодушный взгляд на Кристу, замершую у нашего
столика со своим подносом. Рэй подавился.
- Где вторая ведьма? – протянул я, совсем не думая ее
обидеть. Мой голос показался Кристе достаточно дружелюбным, чтобы опуститься
рядом с Рэем и участливо похлопать его по спине. От этого бедняга закашлялся
еще сильнее и едва не скатился под стол.
- Я как раз о Джам хотела поговорить.
- Да, немного неловко вчера вышло, - без особого
разочарования в голосе отозвался я, не отрываясь от блокнота. – Но я не буду
извиняться. Я защищал особняк.
- До меня дошли слухи, что она заявила хозяину особняка, что
баллончик принадлежал тебе, и это ты пытался разрисовать стены поместья. А
потом сбежал, едва увидел хозяев. Понимаешь, ей нужно было отмазаться. Но
теперь тебе лучше не приближаться к холму, потому что… Фрэнк…?
Блокнот шлепнулся на стол и закрылся. Карандаш выпал из моих
ослабевших пальцев с черными ногтями, упал на пол (звук падения заглушил гомон
учеников) и исчез где-то под чужими ногами. Я невидяще уставился на Кристу.
«…это ты пытался разрисовать
стены…»
- Фрэнк? – обеспокоенно позвал меня Рэй и потряс за плечо. –
Что с тобой, дружище?
- Джамия Нестор… - прохрипел я.
- Да? – тревожно подбодрила меня Криста, поглаживая его по
плечу.
- У нее все кости переломаны и отбиты почки.
- Что!? Как?! – недоуменно спросил Торо.
- Когда? – побледнела Криста. – Где?
- Сейчас! – заорал я дурным голосом и рванул с места,
опрокинув стул.
- Фрэнк! – взвизгнули на одной ноте Рэй и Криста и побежали
следом за мной.
Я бежал, сшибая учеников и петляя между людьми. Убью, убью,
убью эту ведьму! Да как она посмела так нагло соврать?! Теперь Уэи меня и
близко к себе не подпустят!
Я нашел ее в коридоре, в окружении остальных куриц из
команды поддержки. Она широко улыбнулась, увидев мою перекошенную от злобы
физиономию. Я, задыхаясь от гнева и давясь словами, ткнул пальцем в
самодовольно усмехающуюся девушку.
- Ты… мерзкая… отвратительная… стерва…! – прошипел я,
медленно надвигаясь на нее.
Джамия злорадно захихикала, не замечая угрозы.
- Согласись, плохо бить девушек! – засмеялась она,
размахивая рукой в белой кожаной перчатке перед моим лицом.
- Девушек – да, но не таких… - я выплюнул неприличное слово.
- Может быть, ты был бы разборчивее в своем выборе, если бы
не был таким страшилищем? – скривила губы побледневшая Нестор. – Ты еще и на того
вампира запал, верно?
- Убью! – прохрипел я, стремительно бледнее и теряя остатки
самообладания.
- Фрэнк… - позвал меня Рэй тихо, положив руку на мое плечо.
Я закрыл глаза, чтобы не смотреть на довольное лицо Нестор,
и глубоко вздохнул. Затем медленно досчитал до тринадцати и обратно, широко
улыбнулся, оскалив острые зубы, и поднял глаза, в которых плясали бесенята, на
девушку.
- Это правда, что ты влюбилась в меня, Нестор? – пропел я, с
удовольствием наблюдая, как сползает улыбка с лица Джамии. – Говорят, ночами
страдаешь от безответной любви, вздыхаешь на уроках, хранишь под подушкой
фотографии, а весь дневник… - я наклонился к лицу Нестор вплотную и,
ухмыльнувшись, выдохнул, - исписан моим гребаным именем!
Я расхохотался ей в лицо, а по холлу прокатился смех.
- Вранье! – крикнула девушка. – Я ненавижу таких уродов, как
ты!
- Тогда какого демона ты добиваешься моего внимания? –
крикнул я. Эхо моего крика потонуло в очередной волне хохота. По моему лицу расползлась
широкая улыбка. Я благодарно улыбнулся Рэю, сжал его руку и потащил к выходу.
По дороге домой я окончательно раскис, вспомнив, что
обитатели особняка теперь наверняка меня ненавидят. Я шмыгал носом, когда Жук
Рэя подъехал к моему дому, уныло кивнул другу и поплелся к себе, волоча сумку
по земле. Мать еще была на работе, и ничто не мешало мне подняться к себе в
комнату, сбросить сырую одежду прямо на пол, забиться под плед, словно летучая
мышь, и тихо заскулить в унисон с дождем.
________ не оправдываюсь, но хочу объяснить низкое качество главы. я отвык от писательства за время подготовки к экзаменам.
| 
